Кася и лохнесские бараноиды

Иллюстрация: Джейми Уайет, THE ISLANDER (1976)

В некотором царстве, далеко не шотландском государстве, в деревушке по имени Лохнесс жило-было стадо баранов, предводимое старым тощим муфлоном, которого хозяин крестьянин не резал лишь из за его способности худо-бедно выполнять функции пастушьей собаки.

Почему пастух не покупал собак – из жадности или из за боязни быть покусанным этими добродушными и преданными человеку животными – осталось загадкой.

Старый муфлон, он же собчак-бараноид, он же Автандил Калашников, он же Киса, как правило увлеченный пощипыванием травки, регулярно упускал подопечных из виду; и они то низвергались с обрыва, то тонули в местном лохнесском озерце, то терялись в лесу.

В последнем случае их съедали волки, в предпоследнем -  акулы-педерасты, коими кишел Лохнесс,  в первом же пастуху частенько удавалось быстро найти разбившиеся тушки и приготовить из них свое единственно любимое блюдо (ибо чего пастух не знает того не жрет) – рагу по лохнесски.
 Повторюсь: из леса и озера никто никогда живым не возвращался! Но было одно исключение, лишь подтверждающее правило:

Once upon a time Кася – семимесячная белокурая овечка, любимица пастуха, не выдержав назойливых домогательств муфлонов, бараноидов и просто козлов, уже будучи оплодотворенной кем-то из этих скотов, сбежала в дремучий, населенный хищниками лес. Не было её три дня и три ночи.

Хозяин осерчал и с горя отмудохал старого муфлона-предводителя так, что последний чуть было не отбросил копыта, но, отлежавшись в овине собчак-бараноид всё же приступил к своим непосредственным обязанностям.

Какова же была радость пастуха, когда спустя вышеуказанное время Кася целая и невредимая вышла из леса, чудом избежав острых зубов волков позорных.
По случаю этого чуда хозяин устроил пир.

В строгом соответствии с  пролетарско-крестьянско-пастушьим этическим кодексом счастливец выпил полтора литра крепкой лохнесской отстойки и, будучи человеком продвинутым, регулярно голосующим за правящую партию, ещё и курнул произраставшей в изобилии на местных лугах соломки.

В переклине приготовления закуси  пастушина, полностью утративший связь с окружающей действительностью, напрочь забыв о предназначенной Кассандре (полное имя овечки) детородной функции, зарезал её и съел.

На следующий день, вспомнив что он натворил, пастух заплакал крокодильими слезами; и потом долго-долго размазывал потоки соленой влаги по лицу, окантовывающему фасад трещавшей с жутчайшего бодуна головы, очень похожей на бОшку безрогого муфлона.


P.S. А бараноид так и пас стадо; и даже, не смотря на свой преклонный возраст, пережил хозяина.