Вернисаж

ВЕРНИСАЖ
Сколько лет напряженного труда, пережитых унижений, несправедливой критики, полуголодного существования, непризнания, обвинений в космополитизме, обвинений в отрыве от социальной направленности его творчества и  вот, наконец, успех – сегодня вернисаж в одном из самых известных художественных салонов Европы, в одном из итальянских городов.

Выставочный зал был погружен в  мягкий рассеянный свет, и только подсветка развешенных по стенам картин ненавязчиво подчеркивает концептуальность каждого  произведения.

Чарующе звучала  музыка Гайдна, исмполняемая на фортепьяно, стоящего в дальнем конце зала.
Среди гостей  бесшумно  скользили официанты, разнося шампанское.

Виновник торжества советский художник Кирилл Басаргин с женой Кариной встречали гостей на входе в зал.

К входу один за одним подъезжали роскошные лимузины с дипломатами и их женами. Знаменитые актеры, известные спортсмены,  известные  художники, музыканты поочередно поздравляли Кирилла с знаменательным событием в его жизни проходили в зал.

  Распорядитель подал Кириллу знак о том, что подъехала последняя пара. Это был высокопоставленный работник посольства Федеративной Республики  Германии в Италии Зигфрид фон Штольц с супругой.  Фон Штольц  двигался чуть позади жены, придерживая ее за талию.

Это была женщина лет пятидесяти, изумительной красоты. Античной формы лицо украшали необыкновенной голубизны глаза, слегка тронутые сединой волнистые волосы, уложенные в затейливую, но не вычурную, прическу обрамляли высокий, без единой морщины лоб. Мраморно  белую шею украшало платиновое колье – единственное украшение этой женщины. 

- Разрешите представить, - обратился переводчик  к чете Штольцев,  Кирилл Басаргин, - автор всего этого великолепия.
Герр Штольц сдержанно кивнул. Фрау Штольц приветливо улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Рука была холодна.  Кирилла обдал до боли знакомый запах духов. Он поднял глаза: да это была ОНА. Те же прекрасные глаза, та же родинка справа на шее. У Кирилла закружилась голова, смерчем обрушились воспоминания, картины прошлого мелькали, как в калейдоскопе: :

Это было лето 1944 года. Прибалтика. Пошли за языком. Добрались до немецких траншей. Сняли часовых. По пластунски скользнули в  землянку: справа, уткнувшись мордой в телефонный аппарат, посапывал телефонист. Бесшумно отправили его  к праотцам. Он и не пикнул. На нарах спали трое. 
Оказались три немецких радистки. Одну прирезали. Стрелять – то нельзя. Двоим - кляп в рот. Погнали их вперед, вонзая ножи в их девичьи зады. В общем дотелепались до рассвета. При солнечном свете – то не сильно поползешь. Забрались в развалины старого замка  - решили до ночи переждать. Присмотрелись: девушки – красотки.  Юбки - ножами сверху до низу. А она, это она, взглядом молила его не делать этого. Он запомнил эти полные слез девичьи голубые глаза.
Приволокли их кое – как. Им на допросе: зитцен зи зих. А они  сесть не могут, зад – то ножами исколот. Да еще без юбок.

Ему казалось, что время все стерло из памяти. Нет, память ничего не простила.
- Скажите, - от воспоминаний Кирилла оторвал вопрос, заданный фрау на чистом  русском языке, - это Прибалтика?
Кирилл поднял глаза, фрау жестом указывала на гравюру, на которой были изображены развалины старого замка на фоне холмистой местности. Фрау  вопросительно в упор смотрела на Кирилла.
 Не отвечая, Кирилл резко развернулся и быстрым шагом покинул зал. Фрау Штольц, холодным презрительным взглядом проводила Кирилла, что – то сказала мужу. И они в сопровождении переводчика ,продолжали осмотр.

Утром Кирилла Басаргина нашли в номере мертвым. В правой руке он держал «ВАЛЬТЕР». В его виске зияло пулевое отверстие. Но кожа виска обожжена не была. На «Вальтере» нашли отпечатки пальцев только Кирилла.




***
  Зигфрид Штольц ночью, лаская жену, шептал: « Боже мой, эти шрамы, которые ты можешь увидеть только в зеркало, хорошо, что ты графиня, а не танцовщица».