Теплица

Она выросла, защищенной от всех ветров, в каком-то искусственно созданном климате. Изнутри все было тепло и мягко, но незримая пленка, отделяющая ее от реальности, слегка покалывала запретами.
Родители ее ограждали от всех граблей, на которые она могла наступить, расставляя, своего рода, капканы из запретов, многие из которых по своей сути, были хуже чем сами грабли. Эти капканы были их опытом, который они приобрели благодаря складу характера, взглядов на жизнь и умения реагировать на обстоятельства. И этот опыт, который почти весь был верен только для них, лишал ее возможности приобрести собственный, естественный опыт. В их понимании, это было проявлением заботы, что в какой-то степени так и было, но…
Однажды она наблюдала как кошка учила своего маленького котенка охотиться на мышь. Кошка, предварительно поймала маленького мышонка, а потом принесла его своему чаду, положила рядом и терпеливо наблюдала как тот себя ведет. Котенок сначала начал играть с мышонком, потом совершил первые охотничьи попытки, после чего съел добычу. Он стал приспособленным к самостоятельной жизни.
Это та естественная, практическая жизнь, которой она почти полностью была лишена.
Ограничение свободы действий ребенка должно быть разумным. Иначе потом, подростковая, тепличная психика очень долго и болезненно адаптируется к окружающей реальности.
Так и она, оказавшись однажды за этими пределами, лоб в лоб столкнулась с подлостью, о которой она что-то слышала, но это были лишь слова, ничего общего не имевшие с истинным лицом самой подлости. Она просто ее не узнала, потому что ей закрывали глаза и говорили смотреть в другую сторону.
Она столкнулась с чудесами своей физиологии, которая которая вызывала у нее  неимоверные и неведомые  ощущения, о которых ее не то что никто не предупреждал, а никто даже не говорил с ней об этом, избегая называть вещи, присущими им именами.
Потом, спустя какое-то время, делая свои первые, но запоздалые самостоятельные шаги, она натыкалась на еще большие грабли, которые били больно и без предупреждения.
Зрение у нее с детства было хорошим, но в силу тепличных условий, она была вынуждена носить очки с розовыми стелами. Эти очки, так умело искажали реальность, что когда стекла разлетелись на мелкие осколки и она увидела все те оттенки жизни, которые до этого скрывал розовый цвет, то ей по слогам пришлось учить все с самого начала.
Единственное, что осталось неизменным, это ее сосуществование с природой, откуда она черпала так недостающую ей естественность.
Но на то она и родилась человеком, чтобы жить в обществе, состоящем из разных людей. А понять эту разницу ей довелось не постепенно, а сразу и безоговорочно.
И вечная любовь, и верность, и прочные устои брака все оказалось красивыми словами, которые безусловно имели право на жизнь, но так редко имели место в реальности. И смерть от которой никто не застрахован, которая забрала того, кого она любила, без объяснений и возможности что-либо изменить. Все это было неизвестным, с трудом читаемым по слогам, но это было неотъемлемой частью самой обычной жизни, с ее радостями и горестями, правдами и неправдами…
Иногда, она убегала на улицу и, затерявшись среди спешащих куда-то прохожих, вглядывалась в их лица и встречала там, в глубине, маленьких, выросших в теплице деток, которые до сих пор, что-то читают по слогам.
И теперь, когда у нее самой подрастала дочка, она старалась как можно меньше говорить это неестественное «нельзя», и пусть с опаской, но давала ей в руки нож и они вместе чистили к ужину картошку, разговаривая о добром и злом, о смешном и грустном, о любви и предательстве, и о тех различиях, которые есть между мужчинами и женщинами. И все время повторяла « Не бойся ошибаться. Иначе, ничего не поймешь и ничего не почувствуешь…»
15.10.2010