Родимый дом

Колька брел по безлюдной улице, поддавая носком облезлого ботинка сухие листья. Жрать хотелось ужасно! Дома ничего не было кроме нескольких мелких картофелин да неизвестно откуда взявшегося лаврового листа. На крайняк можно и картошку сварить, но разве это еда для мужика?  Нет, надо  что-то думать.
В какую сторону думать, Колька знал – обчистить какой-нибудь дом. С этим, правда, теперь проблемы. Богатеи в своих красивых дачах сигнализаций понаставили, чуть что – через пять минут охрана приезжает, а у некоторых еще и с оружием. Но были еще и одинокие старухи в своих лачугах. Когда пенсия, припугнуть – отдадут , как миленькие. Но сейчас только начало месяца, до пятнадцатого еще далеко…

 О! А чегой-то Вальки-продавщицы собака здесь делает? Или просто похожа…Да нет, ее кобель. А лежит у Надькиного дома привязанный. Злющий, гад. Колька остановился у забора. Собака зарычала на него и отвернулась.
Навстречу попался Степаныч, медленно передвигая заплетающимися больными ногами. В руке держал банку с пивом, прихлебывал из нее.
 
- Здорово, Степаныч.
- Угу…
- Как жизнь?
- Нормально…угу…
Степаныч явно не был расположен к разговору с Колькой. Но Колька  давно к этому привык. Здесь, в поселке, никто особо с ним не разговаривал, все сторонились. Конечно, уголовник, две отсидки…
- Слушай, Степаныч, а что Валька свою собаку продала, что ли?
- Отдала…уезжает…угу…
- Куда? А дом?
- Продала…В Казахстан…угу…
- А что там, в Казахстане-то ?
-  Дочь…угу…
Степаныч побрел дальше.
План у Кольки созрел мгновенно. Теперь надо только братуху найти…

  На душе у Валентины было тревожно. Все свои семьдесят три года она прожила в родном поселке, а вот теперь надо уезжать неведомо куда. Нет, она, конечно, знала куда едет. Год назад в гостях у дочери с внучкой побывала, с правнучкой понянчилась. Там все ей вроде рады были, старались все самое хорошее показать, в горы возили… Красиво там, Валентине понравилось. Но не родной поселок, где все знакомо и привычно. И деревьев у них мало…
Валентина невольно взглянула в окно. Там стояла красавица-рябина, почти сбросившая листья. Гроздья ягод горели огнем. Особенно ярко они смотрелись на фоне светлой стены соседского дома …Валентина вздохнула и продолжила собирать сумку.

Много вещей она кому отдала, кое что удалось  продать. Это Ира молодец, такая расторопная. Если бы не она, Валентине одной не справиться.
“Банку трехлитровую огурцов Тане отдам. А кровать завтра Люське успеем”. Ей не хотелось такую хорошую кровать оставлять новым владельцам. Уж больно скупы. Все плакались – “нет денег, нет денег”. И пришлось дом продать гораздо дешевле, чем хотели. А что делать, ехать надо. И желающих не особо много было, да и те кочевряжились – то дом старый,то кладбище рядом…

Валентина подошла к шкафчику и опять проверила пакет. От того, что деньги в доме, тоже было тревожно. Они с Ириной со вчерашнего дня, как деньги привезли, дом не оставляли ни на минуту. Хорошо еще, что почти половину Илюше на квартиру отдали. И собаки нет!
   Валентина опять заплакала по своему Джеку. Как он выл накануне, словно чувствовал, что они расстаются. Ведь девять лет он у Вали! И служил верой и правдой, и охранял. Как-то он теперь у Нади будет? Валентина вспомнила, как утром отводила его, как он с удивлением посмотрел на нее, когда она пристегнула его за ошейник к чужой цепи, и долго лаял, когда она уходила… Вот горе то!
Ладно, что решено, то решено. Обратной дороги нет. Да и дом этот уже не ее…

 - Мам! Ты чего? Опять плачешь? – Это Ира пришла из магазина. – Ну, перестань. Все будет хорошо. Давай-ка чайку попьем. Я бубликов принесла. Слушай, вот жалко, что у нас там бубликов нету.

Они сели пить чай. На дворе смеркалось. Ветер срывал листья с деревьев и бросал их в окно. Где-то наперебой лаяли собаки, и Валентине казалось, что она различает голос Джека…

 - А если денег там нет?
 - Да есть, дом-то продан.
 - А если они в банк деньги перевели?
 - Не перевели…Ну все равно, какие-то деньги у них есть…
 - Так может, и не из-за чего…
 - Не каркай! Посмотрим.

Колька шел злой и сам себя накручивал. Эта Валька еще к отцу его плохо относилась. Она ведь несколько лет  “начальником кладбища” работала, когда на пенсию вышла. А Колькин отец могилы копал. Он всегда Вальку ругал – злая, змея, вредная… Да и тогда, когда он с Леней магазин обобрал, она с ментами все якшалась, на него указывала. Будто больше некому магазин обворовать. Вон, Михайловские, еще те ребята, кого хошь сделают… Лишь бы Санек не подвел, а то смурной он какой-то. Хоть и называл его Колька братухой, а был он ему седьмая вода на киселе…

Ночь стояла сырая и безлунная.  Шумел ветер, качая  верхушки огромных елей на старом кладбище, мимо которого пробирались две щуплые фигуры.
 - Жуть какая, что кладбище рядом, – Санек поежился, -  как они тут живут?
 - Наоборот, дурак. Никого ж кругом нету. Прасковья со своим стариком уехали, только эти из белого дома здесь. Да они спят без задних ног – три часа ночи ведь.
Под Сашкиным ботинком хрустнула ветка.
 - Тихо ты! – Колька выругался.

Калитка открылась без скрипа. Братья сняли ботинки.
 - Лезем через чердак. Не отставай!
В доме было холодно и тихо. В окно светил уличный фонарь, так что видно было хорошо. Дверь с нежилой половины  под  Колькиным нажимом заскрипела, и на кровати кто-то зашевелился! Разбойники замерли. Потом раздался мерный храп. Валентина храпела громко, как мужик…

Так, где могут быть деньги? Хоть Санек и утверждал, что в шкафчике, но Колька был уверен – с собой держат, на кровати.  Он на цыпочках подошел к спящей Вальке и осторожно пошарил у нее под подушкой. Нет ничего … Заглянул под кровать. Ничего. Под матрасом?
Сзади  Кольке дышал в затылок Санек.
 - Давай быстрей! – прошептал он. Колька молча показал  ему кулак и пошел к дивану, на котором спала Валькина дочь. Диван был не разобран, и Ирина, укутавшись в одеяло с головой, лежала лицом к спинке. Прямо на нее из окна, на котором уже не было занавесок, светил фонарь. Подушка съехала в сторону, и за  ней торчало что-то блестящее. Колька даже замер от предчувствия удачи – пакет! Он потянул за конец пакета. Бесполезно! Ирина зашевелилась. Колька кинулся на пол и махнул Саньку – мол, ложись! Но тот стоял истуканом. Ирина немного поерзала, вздохнула и затихла, укрывшись плотнее одеялом.

 - Ира, ты чего встала? – раздался голос Вальки. Это она Санька стоящего за Ирину  приняла .
Колька проклял себя за то, что не заметил, как Валькин храп внезапно прекратился.
 - Давай! – тихо приказал он Саньку. Тот взмахнул рукой  с камнем над Валькой … Раздался глухой противный звук …
Колька, торопясь, потянул за край пакета …
 - Кто здесь? – Ирина проснулась и попыталась подняться. Но тут же рухнула, получив удар по голове …

 - Быстрей! – Колька дернул за руку остолбеневшего Санька, и они, уже не думая об осторожности, кинулись к выходу. Пакет был скользкий, неудобный, внутри него что-то  выступало углами. Деньги! В пачках!
Все нормально, теперь они богачи. …

  Он ничего не понимал. Сегодня утром любимая Валя привела его в какой-то двор, пристегнула к чужому поводку, поговорила с незнакомой теткой и ушла. Тетка подвинула к нему миску с едой, говорила ласковые слова… Наверно, она была добрая, но чужая …
Есть он не стал. Лег и начал ждать …
С места, где он лежал, была видна незнакомая улица, по которой ходили люди, ездили машины, бегали собаки … Проехали двое верхом. Если бы все это было там, у родного дома, Джек бы рвался и лаял, бросаясь на калитку. Дом надо было охранять. А здесь он лежал и молчал. Ждал Валю …

Прошел день, наступил вечер, а она все не шла.
Приходила эта добрая чужая тетка. Опять что-то говорила ласково, но Джек не слушал ее. Он ждал …
Пришла ночь. Кругом во дворах лаяли собаки. Там он бы подхватил их “песни” и тоже показал свой громкий, сильный голос. Но здесь и лаять не хотелось … Где же Валя?
Какое-то смутное беспокойство овладело Джеком. Он вскочил на ноги и начал дергаться. И чудо – поводок треснул и оборвался. Свобода!

  Он знал, куда бежать … Вот уже дом показался! Джек прыгнул на калитку, она поддалась. Из двери его дома вышли какие-то двое мужиков. Чужие! Джек,  не медля ни секунды, бросился на одного из них и повалил его наземь …
 - Вот сволочь! Откуда взялся?! – Колька как мог отбивался от навалившейся собаки, стараясь увернуться от мелькавших перед глазами клыков. Но силы были не равны. Сильные мышцы здорового , разъяренного животного против тщедушного, заморенного недоеданием и пьянством человечешки …

  В белом доме зажегся свет.
Все, пропали …
 - Хватай  пакет, беги к Лавровым … только не домой …
 - А ты? – Санька с детства боявшийся собак, сейчас пытался руками как-то схватить пса.
Ничего не получалось. Палку бы!
 - Беги! …- Колька терял силы. Проклятый кобель  укусил его за щеку и продолжая стоять на нем, рычал и рвал ворот рубахи.  Колька втянул голову в плечи, пряча от собаки лицо . Санек схватил свои ботинки, пакет и бросился к кладбищу.

Где-то близко выла милицейская сирена.

  В ушах шумело от страха. Ноги намокли от сырой травы и замерзли. Надо ботинки надеть. Вокруг царила непроглядная тьма. Он положил пакет рядом на землю и попытался обуться стоя. То ли от пережитого волнения, то ли просто равновесие потеряв, Санек не устоял на одной ноге и завалился прямо на пакет. Пакет треснул. Порвался! Конечно, в кармане-то булыжник. Санька размахнулся и кинул булыжник в сторону кладбища.
Про Кольку думать не хотелось.
Бежать скорее! …

  Утром Степаныч решил пройти к Валькиному дому. Просто так, из интереса. Весть о том, что Вальку обокрал Колька, сын Сереги-могильщика быстро облетела поселок. По улице Степаныч не пошел, сам не зная почему, а пошел по заросшей тропинке вдоль кладбища. Идти было тяжело, шел Степаныч медленно, задевая своими косолапыми ногами упавшие ветки и сучья.
На фоне желтых листьев что-то синело. Степаныч нагнулся. Батюшки! Деньги! Пачка! По тыще! Трясущимися руками старик спрятал пачку за пазуху и со скоростью, на которую только был способен, кинулся обратно, домой …

  Ну, бывает же такое! Привалило! Что теперь делать – то с такими деньжищами? Он не знал …

  Ирина ехала в аэропорт.
На душе было муторно.
Мать лежала в больнице. После той ужасной ночи она превратилась в беспомощное существо. Ирину она не узнавала, и, когда та помогала ей есть или мыла ее, она, пытаясь улыбнуться, повторяла:” Спасибо, вы так хорошо за мной ухаживаете.”

Опять закружилась голова. Врачи сказали, что повезло – камень скользнул, когда она дернула головой, и удар пришелся по одеялу …
Деньги так и не нашли.
Ирина проклинала себя за то, что пошла на поводу у дочери, когда та предложила продать бабушкин старый дом, на эти деньги достроить в горах дачу. “Всем будет хорошо, а бабушке тяжело одной”.

  Такси мчалось по новому шоссе мимо деревень и поселков. Редкие дома радовали глаз красотой. Большинство из них были старые,  в два или три окошка. Как  ее родной дом …

  Джек  лежал в будке  и смотрел, как падает первый снег. За забором, у его миски стояла Надя, добрая тетка и что-то говорила.
 - Ну вот, хоть немного поел. Надо есть, дурачок. Зима скоро, замерзнешь голодный.
Он, будто поняв что-то, посмотрел на нее из-под нависших бровей.
 - Молодец, не рычишь уже на меня. Может, привыкнешь …

Хорошая тетка … Но не Валя …