Костры горят. Часть вторая

Лаэрт бросил нож и по сдавленному писку в углы понял – попал. Одной противной серой тварью стало меньше. Шарлота неодобрительно покачала головой. На место одной крысы приходило еще три. Лаэрт это тоже знал.  Вот только сил терпеть эти вечные шорохи по углам, наглые  рожи в самых неожиданных местах, голые  хвосты, мелькающие туда-сюда, у него больше не было.
Шарлота собирала ужин. Лаэрт заглянул ей через плечо: чечевичная похлебка и кислое дешевое вино, пропахшее крысами.
-Я не буду есть, - Лаэрт вытащил из крысы нож.
Старуха бессильно опустилась на скамейку. Стараясь не смотреть на нее, Лаэрт снял с крюка плащ, накинул его и, не оборачиваясь, вышел на улицу. На душе скребли кошки. Есть в городе было нечего, и старуха изворачивалась, как могла. С его стороны было ужасно так поступать с бедной Шарлотой.
Лаэрт бесшумно шел по неосвещенной улице. Стояла звенящая тишина и Лаэрт радовался, как ребенок, когда под ногой неожиданно хрустела ветка. Временами ему начинало казаться, что он оглох.
Тускло светила практически скрытая тучами луна. Дул легкий весенний ветерок. В воздухе стоял запах чего-то сладко-пряного. Лаэрт случайно поднес руку с ножом к лицу. Запах усилился. Лаэрт окунул палец в крысиную кровь. Понюхал. Она пахла сахарной ватой и корицей.
Лаэрт, отшвырнув нож, брезгливо вытер палец о траву. Жесткие, колючие стебли жадно обвили его ладонь. Вскрикнув, Лаэрт резко рванул руку на себя.  Ладонь обожгло. Лаэрт поднес ее к глазам. Кожи на ней не было.
Тихо выругавшись, Лаэрт вздохнул. Держать меч такой рукой невозможно. Этой ночью охота отменяется.  Возвращаясь домой, он наткнулся на странное зрелище. Площадь была заполнена вороньем.  Вороны по очереди подходили к пепелищу и, проходя через него превращались в одетых во все черное людей. Затем они растворялись в воздухе, оставляя после себя горстку черных как смоль перьев.
Лаэрта никто не замечал. Баюкая руку, он стоял в тени огромного дуба. Внезапно как по команде все обернулись на него.
КАП!
Первая капля крови сорвалась с израненной ладони  и в самоубийственном исступлении бросилась вниз.
КАП!
Вороны зашумели. Сотни агатовых глаз пригвоздили Лаэрта к месту.
Кап. Кап. Кап.
Лаэрт прижал руку к груди, пытаясь хоть как-то унять кровотечение. Зашумели черные как ночь крылья. Площадь мгновенно опустела.
Каррр! Каррр! Каррр!
Лаэрта окружила неистовое воронье. Дуб был буквально оккупирован пернатыми.
-А ну кыш отсюда! Разлетались! – вооруженная метлой, Шарлота подбежала к дереву. – Кыш, кому говорю!
-Спасибо,- Лаэрт выдавил из себя улыбку. Рука горела. Боль отдавала в виски и на глаза наворачивались слезы.
-Не за что. Что с рукой? – Шарлота натянула на нос пенсне и деловито осмотрела ладонь.
-Вытер ее о траву, - Лаэрт вырвал из мягких теплых пальцев Шарлоты свою руку и медленно пошел в сторону городских ворот.
За его спиной что-то упало. Лаэрт обернулся. Это Шарлота бросила метлу и побежала вслед за ним.
-Стой, Лаэрт, стой! Мне с моими летами еще бегать за тобой! Лаэрт!
-Я иду домой, Шарлота, - сквозь зубы бросил Лаэрт.
Шарлота всплеснула руками.
-И это когда же твой дом был за городскими воротами? Что ты задумал? Скажи мне, старой…
Лаэрт прижал руку к груди. Боль потихоньку стихала.
-Мне надоел этот город. Я устал! Полгода я, как сопливый щенок, гоняюсь за тенями…и что в итоге? Я ничего не знаю! Я питаюсь какой-то бурдой и вынужден коротать дни в твоем обществе! 
-И чем тебе общество-то мое не нравится? – обиделась Шарлота. Остановилась. Скрестила руки на груди. Нахмурилась.
-Да всем оно мне нравится! – Лаэрт ясно осознал, что сказал что–то не то.- Просто  полгода провести в обществе только одного человека…брррр!
-Вот значит как! – щеки Шарлоты заалели. – Значит, как только ему что-то нужно, так Шарлота помоги! А надоело ему строить из себя рыцаря без страха и совести, так пошла вон?!
-Нет, Шарлота, нет! – Лаэрт даже забыл о раненой руке.
-Да! Вот именно что да! – Шарлота круто развернулась, подобрала метлу и гордо подняв голову пошла прочь.
-Шарлота! – Лаэрт бросился за ней.
Шарлота ускорила шаг.
-Шарлота, прости меня. Я погорячился…
-Нет, Лаэрт. Мне шестьдесят девять лет. Все эти игры в прощения – не для меня, для молодых. Не ходи за мной. Я больше не хочу тебя видеть.
Лаэрт сел на грязную мостовую. Шарлота ушла. Зная ее характер, делать что-либо сейчас было совершенно бесполезно. Тяжело вздохнув, Лаэрт зубами оторвал от плаща кусок ткани и перебинтовал руку. Боль совсем стихла. Руку покалывало, словно ее кололи сотни иголочек.
-Уезжайте отсюда, - раздался тишайший голос за спиной Лаэрта.
Лаэрт подскочив, обернулся. Спрятав руки в черную меховую муфту, перед ним стояла черноволосая, чернобровая девушка  в черном наглухо застегнутом платье.  Она угрюмо смотрела на Лаэрта. От этого взгляда ему сделалось не по себе.
-Уезжай! – чуть громче повторила девушка. Ее распущенные  волосы светились в темноте.
-Еще одна, - вздохнул Лаэрт.  – Чем я так не нравлюсь местным девушкам, что они так настойчиво выгоняют меня из города?
Девушка нахмурилась.
-Уезжай, говорю тебе. Уезжай!
-Кто ты такая? Я никогда тебя здесь не видел. Как твое имя?
-Рада, - сквозь зубы процедила девушка. – Я предупредила тебя. Не уедешь – горько пожалеешь. Уезжай! – повторила она и черной пылью осыпалась в грязь на мостовой.
-Уезжай-уезжай! – пробурчал Лаэрт. – А куда мне уезжать? Не-ку-да! Некуда!  Как там сказал Ландграф? Для государства ты умер, щенок! Так сиди тут и оплакивай свою несостоявшуюся любовь, сосунок! Вооот как он мне тогда… - Лаэрт вздохнул.
Похолодало. Лаэрт закутался в плащ, но теплее не стало. Рука горела.
-Тебе нужно согреться или ты умрешь, - перед ним появилась Рада. Она взяла его за здоровую руку и повела за собой. Ее ладонь была ледяной.
На площади горел костер. Вокруг него собрались истерично вопящие вороны. Языки пламени отражались в их глазах-пуговицах. Едва к костру приблизился Лаэрт, птицы исчезли.
-Уезжай, - сказала Рада. – Просто уезжай.