Ленка - продолжение14 - форсунья

   Ленка сидела на крылечке, скучала и грустила. Папа с мамой собирались в кино, сестра Танька читала книжку под яблоней на лавочке, брат Серёжка строгал свои любимые палочки под берёзами на улице – всем не до неё. Ленка побрела в сад, и грусть со скукой враз улетучились – в саду всегда находилось что-нибудь интересное. Сегодня Ленкино внимание привлекла зелёная гусеница, что ползла по листу малины. Гусеница замерла, когда Ленка над ней наклонилась, а потом и вовсе свернулась в колечко и свалилась в траву.
 - Какая хитренькая! Знаешь, что зилёнинькая, а я вси равно увижу, даже и в травке, - приговаривала Ленка, разгребая траву руками. Так увлеклась, что не сразу услышала отца.
 - Аленький, ты куда подевалась? Татка, а ты где там?
Ленка побежала на зов отца, так и не найдя гусеницу, бормоча на ходу.
 - Ты полежи тута, я приду потом и найду тебя, а то ище простудишься.
Сестра Танька-Татка только мотнула в ответ отцу головой и не сдвинулась с места – она очень любила читать, и её трудно было оторвать от любимого занятия.
   Отец стоял у крылечка в серых брюках, белой рубашке, в начищенных до блеска ботинках, улыбался, и он него пахло... папой.  Ленка уже знала, что когда так вкусно пахнет от папы, то он наодеколонился „Шипром“. Ленка очень любила этот запах и иногда спрашивала отца: „Пап, а когда я вырасту совсем, ты мне дашь надиколониться, ну, подушиться твоим шипром?“ Отец смеялся: „Конечно, Аленький, обязательно дам надиколониться!“ Сейчас отец, кивнув в сторону дома, предложил.
 - Иди-ка погляди, как мама-то у нас форсит.

   Ленка сидела на корточках между шифоньером и перегородкой и, задрав голову, с восхищением смотрела на мать, которая прихорашивалась перед зеркалом. Вокруг   головы матери уже была уложена коса, в уши вдеты серёжки с красными камушками, и они пускали лучики от лампы. Ленка благоговейно, с замиранием сердца наблюдала, как мать достала из круглой пластмассовой с кремлём на крышке шкатулки маленькую, плоскую зелёную баночку, и открыла её – там алела помада. Мать поддела её чуть-чуть на кончик мизинца и коротко мазнула по верхней губе. Откинув голову, она внимательно себя порассматривала, потом сначала пошлёпала губами, затем помазала одну о другую. Послюнявила чёрный карандаш и слегка подрисовала белёсые брови.  Брошь - зеркальный ромбик, приколола на грудь. Из картонной коробки вынула чёрные лаковые босоножки с бантиками по бокам и присела на диван их надеть. Ленка прерывисто вздохнула и вымолвила, с восхищением любуясь матерью.
 - Мам, это ты форсишь, да? А я тоже потом-то форсить буду?
Мать засмеялась.
 - А как же! Обязательно будешь!

   Отец с матерью ушли, а Ленке не давала покоя материна шкатулка – мало того, что она была с красивым кремлём на крышке, да ещё в ней предполагалось Ленкой много всякого любопытного. Ленка долго слонялась по дому без дела и, наконец, огромное желание заглянуть в шкатулку пересилило запрет её не трогать. Ленка отворила шифоньер, подтащила к нему стул и достала вожделенную шкатулку. Спрыгнула со стула, торопливо, опасливо посматривая на входную дверь, схватила баночку с помадой. В точности, как и мать, поддела мизинцем алой помады и намазала губы, послюнявила карандаш и почёркала им по бровям. Полюбовалась собой в зеркале и, оставив раскрытую шкатулку на стуле, побежала в комнату, сдёрнула тюлевую «накидушку» с горки подушек на родительской кровати. Сначала пристроила накидушку на голове, затем накинула на плечи – не понравилось. Наконец, завязала вокруг талии наподобие юбочки. Несколько раз важно продефилировала перед зеркалом и, придерживая пальчиками новый наряд, вышла на улицу. Очень обрадовалась, что на своём камне сидел дед Ра, а рядом с ним стоял дед Коля. Те о чём-то неторопливо беседовали и на Ленку не обращали внимания. Она вышагивала перед ними довольно долго, и, в конце концов, готовая разрыдаться, воскликнула.
 - Вы не видите что ли, я форсю-форсю перед вами?!
Деды враз смолкли, рассматривая Ленку, а потом оба захохотали. Дед Ра смеялся по-своему.
 - Ра-ра-ра-ра-ра!
Дед Коля – комментируя.
 - Это что тут за выбражалка-тилюлю? Батюшки, да она и губы навахляла помадой! А чево не на каблуках? Все порядошные барышни на каблуках форсят!
 - И ничево я не вахляла. А мне мама ище потом даст калбуков поносить. Вот придёт и даст, - недовольно проговорила Ленка.
 - Вот ремня она тебе даст, а не каблуки, - выговорил, смеясь, дед Коля. – Сама, чай, взяла без спроса?
Ленка растерялась совершенно. Она ожидала, что деды начнут хвалить её и говорить, какая она красивая. С пролившимися на щёки слезами и дрожью в голосе еле вымолвила.
 - Я, это... как уж ево... меряла мамины ботики на калбуках. Папа за мышки меня держал, а я меряла. Блестящие они такие, с круглинькой такой штучкой на боку. Мама в их прямо в туфлях залезает.
Деды захохотали с новой силой.
 - Ра-ра-ра-ра-ра-ра! – бормотал, мотая головой от смеха, дед Ра.
 - Говоришь, мама прям в туфлях в ботики залезает? С кругленькой такой на боку? – вторил ему дед Коля, вытирая глаза и сморкаясь в большущий клетчатый платок.
Ленка замерла, увидев это. Такой клетчатый платок мама носила на голове, когда ходила на реку, в лес или в огород. Ленка удивилась, почему дед сморкался в такой же платок, и каким образом тот умещался в его карманах. И, когда дед Коля просмеялся, и его платок исчез у него в кармане, Ленка уже напрочь забыла, что над ней деды только что смеялись.
 - Ленк, кругленькая на боку кнопочкой называется – уже серьёзно, пряча улыбку, заметил дед. – А, вон и мать с отцом идут.

   Ленка обрадовалась, понеслась навстречу родителям, совершенно забыв про новый наряд. Подбежала, вклинилась между ними и повисла у них на руках, поджав ноги.
Мать тут же заметила непорядок, наклонилась к Ленке и, сдерживая смех и сдвинув сердито брови, спросила:
 - Это кто же тебе разрешил брать мою помаду? А накидушку зачем всю измяла?
 - Мам, я только совсем немного пофорсила, - пробормотала Ленка. – Я ничево не сламала там у тибя. А ты мне дашь ботики поносить, ну... эти-то... с кнопочкой? А дед Коля с дедом Ра сказали, что ты ремня мне дашь.
 - Вон как! Даже дед Ра сказал? – еле проговорила из-за смеха мать.
 - Ну, как уж ево... прораракал он, - смутилась Ленка, и она опять приготовилась заплакать.
Мать это поняла и искусно увела разговор в сторону.
 - Всё ли ладно у нас дома-то?
 - Ага, Татка всё книжку читает, а Серёжка чево-то делает не знаю, а тама дед Ра с дедом Колей сидят, - проговорила быстро Ленка и стихла, вспомнив про дедов.

   В доме прохладно, слегка приоткрыто окно. Ленка уже в кровати, полусонно спрашивает мать, сидящую у неё в ногах:
 - Мам, а когда я порядошной  буду?
Мать от неожиданности округляет глаза и шёпотом спрашивает:
 - Как это? Почему спрашиваешь?
 - Да вона, дед Коля сказал, что на калбуках порядошные всё ходят, - пробормотала сонно Ленка.
Мать хотела что-то ответить, но поняла, что Ленка почти спит, и ничего не ответила. Только тихонько засмеялась, поцеловала Ленку в щёчку и вышла из комнаты.


Продолжение следует...