14. Мемуары сэра Ланселота

13. В замке  http://www.proza.ru/2012/01/04/581

Сэр Ланселот взял из рук виночерпия кубок и что-то прошептал ему на ухо. Тот вышел из залы и вскоре вернулся с большим белым ларцом.
- Итак, мы выслушали ваши истории, - сказал рыцарь, отпив из кубка. – Теперь моя очередь поделиться тем, что известно. Вы должны узнать, кто такие Морвран и Кукольник, что такое Копье Всевластия и, наконец, что такое Грааль.
- Грааль, - повторила Анжелика, - я уже где-то слышала это слово.
- Еще бы ты его не слышала! – с усмешкой заметил Парсифаль. – О нем написано столько романов, снято столько фильмов, хотя… что это такое так и осталось неясным.
- Романы и фильмы появились уже после моего ухода из Асиата, - покачал головой сэр Ланселот. – Едва ли в них много правды. Я же поведаю вам о том, что видел собственными глазами, и о чем слышал собственными ушами.
С этими словами рыцарь поднял инкрустированную серебром крышку ларца, достал свиток пергамента и принялся читать:
 «Это рассказ о той далекой поре моей жизни в Асиате, - когда еще никто не знал сэра Ланселота, и все звали меня Гвальхмаи ап Гвиара.  Единственный сын у своих родителей, племянник морганногского короля Артура, я вырос юношей гордым и сильным. И вот, превзойдя подвигами всех своих  сверстников в славном городе Легионе-на-Узике  - столице моего дяди, я  решил отправиться на поиски приключений. В один из солнечных летних дней, я сел на своего светло-серого коня и двинулся на восток, в сторону Ллогрийских земель. Hа боку у меня висел меч в золотых ножнах с лезвием, покрытым  золотым узором, и с  рукоятью в виде золотого креста, призывающего благословение небес. В руке я сжимал копье, о котором один из бардов сказал как-то, что оно разит врагов стремительней, чем падает с ветки капля росы в самую росную пору.
Первый день моих странствий не был отмечен никакими событиями, и  я остановился на ночлег прямо в лесу. Однако следующим утром, не успел я раскрыть мешок со съестными припасами, послышался стук копыт, и показался юноша необычной наружности. Ехал он на плохонькой худой лошаденке, покрытой вьючным седлом, а одет был в грубую одежду, сшитую из шкур лесных зверей. Вместе с тем у него было приятное лицо и горделивая осанка, в руке он сжимал острое копье, которое на вид было вдвое тяжелее моего. Заметив, что я занят завтраком, незнакомец остановился неподалеку и сообщил:
- Моя мама советовала мне брать еду и питье там, где я их увижу, поэтому я хочу, чтобы ты разделил со мной свою трапезу.
– Что ж, - отвечал я, - не вижу причин для отказа! Подсаживайся, незнакомец! Гвальхмаи, сын Гвиара с удовольствием поделится с тобой тем, что имеет.
Юноша не заставил повторять приглашение дважды. Он уселся рядом со мной на траву. Мы преломили с ним хлеб, съели пополам кусок окорока, и каждый по очереди приложился к фляге с вином.
Покончив с завтраком, я сказал:
- Воистину, мы с тобой теперь больше, чем просто странники, случайно встретившиеся в лесу, и ты должен назвать мне свое имя.
- Нет ничего проще, - отвечал он. – Знай, что меня зовут Передуром, а имя моей многоуважаемой матери Герсилойда. И клянусь, я убью каждого, кто посмеет отозваться о ней без должного почтения.
Я подивился такому ответу и сказал:
- Да благословит Господь твою матушку. Нет сомнения, что она достойная женщина. И все же странно, что ты говоришь мне о матери, ничего не сообщая об отце.
- Тому есть свои причины, - сказал он. – Я никогда не видел своего отца, и не знаю, как его зовут. Все семнадцать лет моей жизни прошли в глухом лесу, и за эти годы, не считая диких зверей, я не видел никого, кроме моей матери и трех наших верных слуг.
- Случается на свете и такое, - сказал я. - Но на твоем месте, я бы постарался как-нибудь разрешить эту загадку.
- Да поразит меня Господь, если я не пытался сделать этого! – воскликнул Передур. – Сотни раз я приставал к своей матери с расспросами, но она так и не удовлетворила моего любопытства. Назад тому несколько дней я сказал ей: «Матушка, вы вольны хранить свою тайну, но знайте, что я не желаю дальше пребывать в неведении. Завтра я покину наш лес и отправлюсь на поиски отца. Клянусь, я не вернусь обратно, пока не увижу либо его самого, либо его могилу». – «Значит, ты хочешь покинуть меня, сынок?» - спросила она. «Увы, боюсь, что это неизбежно», - ответил я. «Не буду тебя удерживать, - сказала она. – Шестнадцать лет назад я поклялась никогда больше не встречаться с этим человеком и никогда не произносить его имени, но ты свободен от клятвы и потому волен в своих желаниях». – «Пусть так, - возразил я, - но вы бы могли облегчить мои поиски, снабдив каким-нибудь памятным знаком». – «Так я и собираюсь поступить», - сказала матушка и вручила мне вот этот перстень.
С этими словами Передур протянул мне тяжелое золотое кольцо старинной работы с рубином, горевшим на солнце, словно капелька крови.
- Возрадуйся сердцем, юноша, - сказал я. – Тот, кто владел подобной драгоценностью, уж верно был не последним человеком на этом острове.
Мои слова были приятны Передуру. Он сказал:
- Хорошо, если ты поможешь мне в поисках, друг Гвальхмаи.
- Видит Бог, мне по душе твое предложение, - согласился я.
Договорившись обо всем, мы сели на коней и ехали до тех пор, пока не оказались на краю Аргингройтской долины. Солнечный зной сильно утомил нас. Особенно нелегко пришлось Передуру в его меховых одеждах. Пот струился по его лицу, и оно, подобно лицу мельника на мукомольне, покрылось слоем дорожной пыли. Был уже вечер, когда мы увидели мост через реку Деуддор, а за мостом – просторный двор, обнесенный высокой изгородью. Подъехав к воротам, Передур ударил в них древком копья. И тотчас в окошке показалась голова привратника.
- Помоги вам Бог, господа! – сказал он.
- Приветствуем тебя, достойный человек, - отвечал я. – Как ты думаешь, найдется в твоем доме угол для двух уставших путников, а также немного хлеба и овощей, что бы мы могли утолить свой голод?
- Воистину, - сказал он, - вы получите все это, а в придачу к просимому еще овса для коней,  мясо и рог с лучшим вином на ужин. Только сладких песен бардов вы здесь не услышите. С тех пор, как мой господин получил неизлечимую рану, веселье и смех навсегда покинули это место.
Не успели мы с Передуром въехать во двор, как навстречу нам выбежало четверо юношей благородного вида в плащах из зеленого шелка, в белых штанах и в туфлях из лучшей кожи с золотыми пряжками. Они отвели наших коней в конюшню, а нас самих препроводили в просторный покой, где у горящего очага вышивали по шелку четыре прекрасные девы в платьях из огненно-красного сатина.  Увидев нас, они отложили работу. Две девушки приняли из наших рук оружие. Две других принесли серебряные кувшины с водой и полотенца. Мы с Передуром  сбросили дорожные платья, смыли с себя пыль и пот, после чего девушки подали каждому штаны из тонкого батиста,  рубаху и  желтый шелковый плащ с широкой каймой.
Облачившись в новые одежды, мы отправились в пиршественный зал, крышу которого подпирало не менее ста столбов, и который не уступала своим великолепием прославленному Эхангвену - главному залу во дворце Артура. Посередине мы увидели столы из чистого серебра и придвинутые к ним прекрасные ложа покрытые тканью из золотого шелка. За одним из этих столов сидела дева, настолько прекрасная, что мне легче было взглянуть на яркое солнце, чем на нее. На ней было платье из белого сатина с украшениями из красного золота, а поверх него плащ из золоченой парчи. Напротив красавицы на маленьком табурете важно восседал карлик с огромным крючковатым носом, густыми бровями и необычайно живыми блестящими глазами.  В руках он держал пластины из красного, желтого и белого золота и вырезал из них фигурки мужчин и женщин. Рядом  лежало несколько готовых кукол, и некоторые из них были столь замечательны, что от них невозможно было оторвать глаз.
- Приветствую тебя, госпожа, - сказал я девушке. -  И пусть будет Божья благодать над твоим домом, твоими близкими, твоими воинами и слугами.
- Храни вас Господь, отважные витязи,  – ответила она, вставая и бросая пристальный взгляд на Передура.
Когда мы отвешивали поклоны, она заметила кольцо на руке моего друга. Вид его так поразил незнакомку, что она изменилась в лице.
- Заклинаю тебя всем святым, юноша! – воскликнула она в сильнейшем волнении. - Скажи мне, как тебя зовут, и откуда у тебя это кольцо?
- Отвечу тебе без утайки, госпожа, - сказал мой товарищ. – Я Передур, друг Гвальхмаи ап Гвиара, который стоит сейчас справа от меня. К несчастью, я не могу рекомендовать себя иначе, поскольку не знаю ни имени своего отца, ни места моего рождения. Что до этого кольца, то его дала мне на прощание моя матушка, достойнейшая и уважаемая Герсилойда. Но почему ты спрашиваешь об этом? Или это кольцо кажется тебе знакомым?
- Клянусь Богом, да! – отвечала девушка, и из глаз ее потекли слезы, прекрасные, как бриллианты. – Последний раз я видела это кольцо на руке моей матушки, королевы Герсилойды шестнадцать лет назад, перед тем, как она бесследно исчезла вместе с одним из моих младших братьев принцем Передуром. А из твоих слов я могу заключить, что ты и есть мой пропавший брат!
- Воистину, я поражен твоими речами! – сказал Передур. – Я много лет молил Бога, чтобы он открыл мне имя моего неведомого отца. Но я никогда не мог надеяться, что в придачу к этой радости он пошлет мне еще сестру и брата!
Тут они бросились навстречу друг другу и долго плакали, обнявшись.
- Как зовут твою госпожу, почтенный? – обратился я к карлику. – И почему она назвала мать Передура королевой? И кто, наконец, ее таинственный отец?
Карлик искоса взглянул на меня и с усмешкой произнес:
- Странно слышать от тебя такие слова, Гвальхмаи ап Гвиара! Хорошенькое дело – напроситься в гости, не узнав даже имени хозяев дома.
Получив этот дерзкий ответ, я нахмурился, потому что не привык к подобному обращению.
- Кай! – с укором произнесла девушка. – Умоляю тебя, не омрачай своими выходками счастливейшую минуту моей жизни. А ты, прекрасный витязь, не держи зла на моего пажа. Знай, что меня зовут Элейн, и я дочь Эвраука, короля Святого Грааля.
- Так вот кто мой отец! – воскликнул Передур. – Веди же меня к нему, сестра. Мне не терпится обнять его колени и засвидетельствовать ему свою верность.
В это время до наших ушей донеслась тихая грустная музыка. Элейн подняла руку, призывая нас к молчанию.
- Всему свое время, милый брат, - сказала она. – Дело обстоит таким образом, что не мы устанавливаем порядки в этом доме. Его обычаи были заведены еще пять столетий назад Иосифом Аримафейским, первым хранителем Святого Грааля. Нам надлежит делать то, что им предписано. Сейчас наступило время вечерней службы, и мы должны прослушать ее в благоговейном молчании.
Повинуясь ее приказу, мы замерли на месте. Музыка между тем сделалась громче, появились девушки с различными инструментами в руках. Одна из них поставила посредине залы серебряный алтарь, вторая придвинула к нему высокий серебряный подсвечник с семью большими свечами, а третья возложила на алтарь чашу под белым покровом. И в тот же миг вокруг нее распространилось несказанное благоуханье. Девушки с инструментами вновь стали наигрывать печальную мелодию. В дверях показалась процессия юношей, которые несли роскошное тисовое ложе. На нем, под шелковым, золотом расшитым покрывалом лежал величественного вида мужчина с благородными чертами лица. Глаза его были закрыты, и мне показалось, что он без чувств. Последним в залу вошел старец в отшельническом одеянии и приступил к освящению даров. И вот, когда он поднял облатку, мне показалось, что из чаши явилась фигура наподобие отрока с лицом  красным и светлым, как огонь. Послышались гром и треск, и над чашей возникло  сияние в семь раз более яркое, чем солнечный луч в самый ясный день.   И фигура вошла в тот хлебец,  и все увидели, что хлебец стал человеческой плотью. Священник с пением молитв снял с чаши покрывало, положил в нее хлебец и приблизился к больному, чтобы причастить его святых тайн. Двое юношей приподняли несчастному голову. Покрывало раскрылось, и я заметил у него на груди меж ребер глубокую кровоточащую рану.
Когда король причастился, священник обратился к остальным и сказал:
- А теперь,  слуги Всевышнего, ваша очередь утолить голод сладчайшим  из блюд, какого вам еще никогда не приходилось отведывать.
Элейн первая преклонила колена перед священником. Вслед за ней причастились святых тайн все остальные.  Не знаю, как другим, но мне частица плоти Господней показалась в тот вечер столь сладостной, что никакими словами нельзя передать блаженство, пережитое мною в момент таинства.
По окончанию мессы, священник вновь прикрыл чашу покрывалом, юноши подняли ложе с королем, а девушки вынесли все священные предметы из зала. Вскоре появились другие юноши с кубками и блюдами и приготовили для нас вечернюю трапезу. И я не заметил на столах ни одного предмета, который был бы не из золота или же не из серебра. Передуру и мне оказали особый почет. Паж поднес каждому золотой кубок с вином и поставил золотое блюдо с отменно приготовленным мясом. Утолив голод, мы уселись возле камина, и Элейн сказала Передуру:
-  Нет нужды гадать о своих предках, дорогой брат! Род, к которому мы с тобой принадлежим, ведет происхождение от Иосифа Аримафейского – того самого святого мужа, что снял с креста тело Господа нашего и упокоил его потом в своем гробу.
- Нелегко в это поверить! – сказал Передур.
- Пять столетий тому назад, - продолжала девушка, -  Иосиф явился на наш остров и привез с собой две священные реликвии – чашу с нетленной Кровью Спасителя, которую мы именуем между собой Священным Граалем, и Копье, которым мучители Господа пронзили его тело, когда оно висело на кресте. Наш отец Эвраук прямой потомок Иосифа в двадцать первом колене, он так же тринадцатый в ряду тех, что носили титул короля Грааля. И воистину, это число отбросило зловещую тень на всю его жизнь. Сам видел, каково ему теперь. Неисцелимая рана причиняет жестокие страдания, и он бы уже давно умер, если бы чудесная сила Грааля не поддерживала жизнь в его бренном теле.
- Клянусь своими волосами, судьба здесь не причем! – возразил карлик. – Если бы твой отец меньше  потакал жене и меньше баловал сына, все бы могло сложиться иначе.
- Не мне судить свою мать, - промолвила Элейн, - но порой мне кажется, что ей и в самом деле не мешало быть чуточку покладистее. Вот ее история, брат, если она тебе интересна. Как-то вечером король Эвраук сидел возле камина и играл с Каем в шахматы. Тут к нему подошла одна из дам королевы и сказала: «Помоги вам Бог, государь! Ваша жена хотела бы поговорить с вами». – «Ничего не мешает ей сделать это», - отвечал отец. Дама удалилась, и вскоре в зал вошла наша матушка.  «Воистину, государь, - сказала она, - я просто вне себя от ярости!» - «Позвольте узнать, миледи, что вас так растревожило?» - спросил король. «Ах, вот как? Вас, в самом деле, это интересует? – воскликнула королева. – Так вот, все дело в серебряной кукле с золотыми волосами и изумрудными глазами, которую я велела сделать Каю к именинам моей племянницы!» - «И что с ней приключилось?» - осведомился король. «Вам ли этого не знать! - сказала королева. – Ведь именно вы отослали ее к Гвенвифар, жене Артура, дабы она могла подарить ее в ближайший праздник своей младшей сестре Гвенвиах!» - «В самом деле, мне пришлось так поступить, - признался король, - ведь дело не терпело отлагательства, а у меня не оказалось под рукой подходящего подарка». – «И вы сообщаете мне об этом вот так, между делом, словно о последнем пустяке?» - «Что же мне еще остается?» - спросил король. «Ну, так знайте, что я заставлю вас пожалеть о своем поступке! – сказала королева Герсилойда. – Клянусь, что в отместку больше никогда не произнесу вслух вашего имени и вообще не посмотрю в вашу сторону!» И эти слова не были пустой угрозой! Той же ночью наша матушка оставила дворец и уехала неведомо куда, прихватив с собой одного из сыновей. Мой отец долго разыскивал их, но так и не смог нигде обнаружить.
- Неужели моя мать бросила из-за куклы все, что имела, обрекла себя на множество лишений и провела шестнадцать лет в диком лесу? – спросил  Передур.
- Видит Бог, все именно так и произошло, - сказал Кай. – И это было наименьшее из зол, постигших короля.
- А какое зло было наибольшим?
- То, что обрушил на него твой брат-близнец Морвран!
- Увы, это чистая правда! - подтвердила Элейн. – Когда Морврану исполнилось шестнадцать лет, он сказал отцу: «Господин, разве не пришло время объявить меня вашим наследником?» - «Клянусь Святым Граалем, я не сделаю этого! - ответил король. – Твой брат Передур родился прежде тебя, и именно он унаследует после меня власть».  Эти слова разожгли в душе Морврана черный огонь злобы и толкнули его на путь предательства. Однажды он объявил отцу, что намерен отправиться в Легион-на-Узике, ко двору Артура. А сам поскакал на север, и там, в горах Сноудонии отыскал старую ведьму, искусную во всяких каверзах. «Есть одна мысль, которая не дает мне покоя», - сказал он ей. «Перешагни пропасть, отделяющую замысел от осуществления, и тогда ты наверняка успокоишь свое сердце», - посоветовала ведьма. «Легко сказать! – возразил Морвран. – Человек, смерти  которого я жажду, неуязвим, ведь он находится под защитой Святого Грааля». – «Против этой брони существует единственное оружие, - сказала ведьма, - мы называем его Копьем Всевластия. Пусть Кровь, пролившаяся однажды, прольется вновь, и тогда ты добьешься желаемого». Морвран пустился в обратный путь и вернулся под кров родительского дома. «Видел ли ты Артура?» – спросил король Эвраук сына. «Видел, отец, - отвечал тот. – Он посылает тебе свой привет и благодарит за помощь. Ведь до тех пор, пока его королевство находится под покровительством Святого Грааля, нечестивые саксы обречены терпеть поражения». – «Воистину, это так!» - согласился король. «Лишь об одном беспокоится Артур, - продолжал Морвран, - чтобы в руки наших недругов не попало Копье Всевластия!» - «Напрасные страхи! – сказал король. – Копье спрятано в подвале нашего дома, и извлечь его оттуда может лишь тот, кто принадлежит к роду Иосифа Аримафейского». Раскрывая эту тайну, отец думал, что доверяет ее своему сыну и единомышленнику, между тем оказалось, что он выдал ее злейшему врагу. Той же ночью Морвран спустился в подвал дома и отыскал там Копье Всевластия. На другой день во время охоты он неожиданно подъехал к королю и сказал: «Часто бывает, что беда приходит оттуда, откуда ее меньше всего ждешь, но случается и так, что одно слово останавливает роковой удар. Ваши намерения в отношении меня и моего пропавшего брата не переменились?» - «Видит Бог, нет!» - отвечал король. «Жаль!» - сказал Морвран и ударил его копьем в грудь. Наш несчастный отец рухнул, обливаясь кровью, а злодей дал шпоры коню и умчался на восток. Все произошло так неожиданно, что его не сумели задержать.
- С той поры король прикован  к  постели, и жизнь едва теплится в его теле, – сказал Кай.
- Клянусь Богом, так не может дольше продолжаться! - воскликнул Передур. - Мы должны подумать, как ему помочь.
- Святые отшельники предрекли нам, что отца может спасти только само орудие убийства, - сказала Элейн. – То самое Копье, которым нечестивый Морвран нанес королю рану, должно принести ему исцеление.
- В таком случае, - объявил Передур, - я завтра же отправлюсь на его поиски.
- Я поеду с тобой, - сказал я. – Это лучшее приключение, о котором мне приходилось слышать.
- Без помощи Кая вы не сумеете быстро найти Морврана, - возразила Элейн. – Только он может направить ваш путь в нужную сторону.
- Что касается меня, - сказал карлик, - то я бы предпочел остаться дома. Но коль скоро моя госпожа считает, что вам без меня не обойтись, я окажу эту услугу.
Мне не понравился его высокомерный ответ, Передур так же был от него не в восторге, но ради Элейн мы не стали вступать в спор.
- Госпожа, - объявил Кай, - мне потребуются волосы Морврана, которые отец снял с его головы во время первой стрижки.
- Я дам их тебе, - сказала Элейн.
- А от тебя Передур ап Эвраук, мне нужна вещь, принадлежавшая твоей матери, - сказал он моему другу.
- Не знаю, что ты имеешь в виду, - отвечал тот, - но в любом случае у меня нет ничего, кроме этого кольца.
- Оно мне подойдет! – сказал Кай.
Он взял из рук Передура перстень с рубином и удалился к себе. Мы еще некоторое время просидели в зале, разговаривая с Элейн, и чем дольше общался я с ней, тем больше она мне нравилась. Наконец мы разошлись по своим покоям и легли спать…»

15. Кровь и Копье  http://www.proza.ru/2014/03/03/1263

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294