Приезд Калинина в Армению

Директором института, в котором я работал в Новокуйбышевске, был Дмитрий Георгиевич Калинин, очень неплохой человек цельной натуры. Был он высокого роста и смотрелся очень солидно с его неторопливыми движениями. Заведующие лабораториями часто были им недовольны, и он, понимая, откуда проистекает это недовольство, говаривал: «Может быть, я в науке не сильно разбираюсь. Но меня сюда направила партия, и я здесь буду работать по мере моих сил.» Калинин состоял членом Куйбышевского обкома КПСС.

Новокуйбышевский институт был филиалом московского головного института, расположенного на одной из центральных улиц Москвы. Помимо лабораторий в институте имелось и небольшой химическое производство. Начальником московского головного института работал полковник КГБ Меняйло, по моим наблюдениям внутренне очень добрый человек, но по роду своей не основной, но пожизненной профессии были человеком хитрым, ушлым и искушённым в аппаратной эквилибристике. Меняйло боялся, что Хрущёв их выселит из Москвы на периферию, поэтому начал строительство грандиозного здания в Новокуйбышевске, поставив директором Калинина — химика по профессии, но не имеющего отношения к науке. На всякий, как говорится, случай.

Как-то мы ехали с Калининым в Москву вдвоем в одном купе, и он, вдруг разоткровенничавшись, рассказал мне историю своего восхождения в начальники. Он был родом из бедной украинской семьи, родители его жили то ли в селе, то ли в небольшом провинциальном городке. Он довольно прилично учился в институте, и его направили на преддипломную практику на украинский химический завод, производивший хлорпрен. Из него получали полимер, используемый в танковой промышленности, поэтому завод имел всесоюзное значение.

На заводе на Калинина никто не обращал ни малейшего внимания, все были заняты делом, и он целыми днями болтался по территории завода, периодически приставая с вопросами к инженерам. Мужик он был очень упорный, и его особенно интересовало, почему отбор продукта на ректификационной колонне ведётся с такой-то тарелки, а не со значительно более низкой тарелки. Всем он так надоел своим упорством, что от него просто начали бегать. Так продолжалось до тех пор, пока один из инженерных начальников не сказал: «Слушайте, а может хлопчик и прав?!» Получив удовлетворение от того, что он тоже с усами, Калинин на время совершенно забыл про тарелочный вопрос.

Приближался конец практики. Однажды прибегает секретарша и говорит, чтобы Калинин срочно шёл к директору завода. С директором завода ему пару раз пришлось переговорить, и он чувствовал, что тот ему симпатизирует. Когда же он зашёл в кабинет, то у директора было очень мрачное лицо. Там ещё было двое каких-то хмырей. Директор пригласил Калинина сесть напротив, достал большой конверт из Москвы, на котором было написано:«Вскрыть в присутствии Калинина.» Директора можно было понять, поскольку это был 37-й год и именно таким образом предъявлялись самые худшие вести. В конверте оказалось письмо от наркома химической промышленности Денисова, где сообщалось о том, что Калинин премируется пятью окладами. У Калинина в этом момент дыхание спёрло от волнения, поскольку ни он, ни его родня таких денег никогда вблизи не наблюдали. Директор завода, сразу повеселевший, крикнул:«А я что, хуже? Премирую тебя ещё тремя окладами.»

Но главный сюрприз был во второй бумажке, где сообщалось, что Калинин премируется поездкой на месяц в правительственный санаторий в Ялту, и прилагались билеты на поезд. После возвращения из санатория и двухнедельного отпуска с родными, предписывалось ждать дальнейших распоряжений из Наркомата. Нет нужды описывать радость Калинина, не избалованного богатством, после того, как он переварил всё, что только что узнал. Он дал домой телеграмму, что возвращается через несколько дней и всё эти дни пытался осмыслить связь между ректификационными тарелками и правительственным санаторием.

В назначенное время Калинин прибыл в Ялту, его встретили, привезли в санаторий, искупали, постригли, побрили, вставили выбитый зуб, сняли мерку, по которой в кратчайший срок пошили ему шикарный белый костюм, и препроводили его в комнату на двоих. Компаньоном Калинина был адъютант Кагановича. Периодически постояльцы санатория выезжали на пароходе в море, где пили, ели и развлекались до вечера. Часто адъютант Кагановича брал Калинина в прогулку по городу. Во время таких прогулок адъютант вдруг останавливался возле совершенно неприметного домика и входил во двор. Из дома выбегала наряженная хозяйка, ставила во дворе стол, накрывала его скатертью и выставляла всяческую еду и экзотические напитки. Пришельцы садились за стол, пили, ели и говорили за жизнь. После всего этого адъютант обычно приветливо махал в сторону хозяйки, что означало одобрение её кулинарных изысков, и, разумеется, не расплатившись, отправлялся с Калининым в обратный путь.

Когда отпуск Калинина окончился, его снабдили огромным, неподъёмным сундуком, в котором находились наиболее изысканные вина, производимые на Массандре и Абрау Дюрсо, коньяки, копченые колбасы разных сортов, сыры и т.д. Ещё будучи в санатории, Калинин получил пакет, в котором лежал приказ о назначении его главным инженером ереванского химического завода. Там же лежали билеты на поезд и записка, где сообщалось, что на вокзале его встретят.

В назначенный день Калинин сел на поезд и отправился в Армению. Выйдя на перрон в Ереване, он тщетно пытался встретиться глазами со встречающим его человеком. Вскоре перрон опустел, и Калинин понял, что произошла какая-то ошибка: никто его не встретил. Дальше стоять не имело смысла, он вышел на привокзальную площадь и попытался взять такси. На площади стояло много машин, но все таксисты ему отвечали, что они уже заняты. Он ходил от таксиста к таксисту, и все ему отказывали.

Когда он принялся ходить уже по второму разу, один из таксистов не выдержал и таким тоном, как если бы он разговаривал со врождённым идиотом, подняв к небу указательный палец, сообщил: "Послушай, тебе же сказали, что все здесь заняты. Мы ожидаем приезда Калинина". На что Калинин ему говорит: "Вы знаете, товарищ, но я тоже Калинин". Таксист мгновение смотрел на него выпученными глазами, словно решая какую-то очень сложную задачу, затем пулей вылетел из машины и исчез. Калинин вконец расстроился и направился было уговаривать другого шофёра, как вдруг из-за угла здания выбежала большая компания людей и с криками: «Где Калинин, где Калинин!» направилась к нему.

Оказалось, что в Наркомате составили короткую телеграмму:«Встречайте Калинина» и армянские партийные боссы подумали, что приезжает всесоюзный староста Калинин. Когда во всем разобрались, главный начальник сказал: «Но не станем же мы плевать на банкетный стол!». И вся компания, прихватив Калинина с вещами, поехала расходовать заготовленные для всесоюзного старосты припасы. Так Калинин в первый же день накоротке познакомился со всеми членами правительства Армении. Этот банкет никто не забывал, и Калинин всегда пользовался расположением армянского начальства. Когда у его жены во время войны было осложнение с почками, то ящики армянской минеральной воды Калинину переправляли через линию фронта.