Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 4

                12. Состязание.

      Доминик не была склонна верить в предчувствия; но , когда сенешаль объявил это имя, по спине у нее прошла холодная дрожь.
     Все присутствующие, по-прежнему в полном молчании, повернулись к дверям.
     Вошедший мужчина был одет во все черное с ног до головы. Единственным светлым пятном был орден на его груди. Когда  герцог  подошел ближе, Доминик узнала  этот знак отличия,—тетя Агнесс рассказывала ей о рыцарских орденах, - красный крест в обрамлении серебряных лучей. Этот человек был командором  испанского ордена Сантьяго. «Странно! У французского дворянина—испанский орден!»—мелькнуло у Дом.
И меч, и парный к нему  кинжал на бедрах герцога были безо всяких украшений; но  на   сапогах, также как и у Рауля, были золотые шпоры.
     Вот только у Рауля походка была легкая и непринужденная, и шпоры его весело позвякивали, - а этот рыцарь, хоть и шел с гордо поднятой головой, но  шел  так, как будто делал над собой какое-то внутреннее усилие; и звон его шпор был мрачен и зловещ.
То ли потому, что он был одет в черное, то ли потому, что в зале для приемов по-прежнему царила гробовая тишина, - но этот человек показался Доминик каким-то злым вестником… Вестником смерти, быть может?               
    Он был уже настолько близко, что  девушка могла как следует рассмотреть его. И опять озноб прошел по ее телу. Рауль и этот герцог были очень похожи! И фигуры, и рост. Герцог де Немюр был , как и Рауль,  смуглый брюнет со светлыми , но  не голубыми, а серыми, глазами. И у Рауля волосы были темно-каштановые, а у этого мужчины—черные, тоже очень густые  и начавшие  уже седеть на висках.  У Рауля рот был мягкий, почти женственный, а у этого человека — твердо, даже излишне твердо сжатый, как будто он стиснул зубы, преодолевая некую боль.
    Когда Рауль, ее Рауль,  шел к  королевским тронам, и все низко кланялись ему, — это свидетельствовало о его силе, могуществе и власти; женщины провожали его восхищенными, а кавалеры — боязливыми взглядами.
   Но, пусть герцогу де Немюру кланялись гораздо ниже, - во взорах женщин, обращенных на него,  Доминик читала ужас и даже нечто, похожее на отвращение.  И это тоже было странно — ведь  этот рыцарь  был, несомненно, привлекательным мужчиной,  -  даже очень, хотя до Рауля ему было далеко.  Мужчины в зале  явно  трепетали перед герцогом, но во многих взглядах Дом уловила что-то вроде презрения.
   «Арманьяк Родез Немюр. Я никогда не слышала этого имени. Родез и Немюр…Боже!—вдруг похолодела Доминик.— Как и в имени Рауля, у этого герцога тоже две буквы в имени—«Н» и  «Р»!» Но она тут же опомнилась.
    «Ведь  де Родез - это графский титул. А не герцогский! И в  вензеле под  герцогской короной буква «Р» стоять у этого человека не может!» - девушка почувствовала некоторое  облегчение, когда поняла это. «Если только…если только его ИМЯ не начинается на Р!»
    Рыцарь был уже в двух шагах от королевы. Бланш  полностью пришла в себя;  вдруг, поразив Доминик неожиданной  сменой маски, она ослепительно улыбнулась герцогу и протянула ему свою руку для поцелуя. Но он, казалось, не заметил  этого и, опустившись на колено, приподнял край ее белого платья и почтительно приложился к нему губами. Бланш быстро убрала, почти отдернула,  руку. Очо за спиной ее величества  скорчил смешную рожицу и повторил жест королевы.
    «Он  сделал это нарочно, -подумала Доминик.— Он же прекрасно видел, что она протягивает ему руку!»  И опять дрожь пробежала по спине девушки. То, как он поцеловал край платья королевы, - это напомнило  Доминик  тут же загадочного крестьянина Мишеля у реки.
 - Как мы рады видеть вас, наш дорогой кузен!— сказала Бланш, улыбаясь уже немного принужденно.—Вы давно покинули  наш  двор. А мы так надеялись ,что вы будете драться в Аржантее. Говорят, вы были в своих южных поместьях?
 -Да, мадам, - ответил герцог, вставая. —Я был на юге.
      Доминик вздрогнула. Его голос!..Она была почти уверена -почти—что это был голос Мишеля,—и того, что был у реки, и того, что ехал с де Парди.
     А королева назвала его кузеном. Значит, он — ее двоюродный брат?
 - Дядя! — радостно воскликнул Людовик, увидев герцога.— Представьте себе,—я попал  в грудь  своего рыцаря! А его очень, очень сильно раскачивали!
 - Да, ваше величество? — слегка улыбнувшись уголком рта, спросил  де Немюр.—Покажите же мне  вашу победу.
      Мальчик, от возбуждения забыв о правилах этикета, схватил его за руку подтащил  вплотную к чучелу.
 - В самое сердце! Прекрасный удар!..— с видом знатока промолвил герцог.
 - Вы помните, что обещали мне, если у меня получится? — горячо  спросил Людовик.
 - Конечно, государь; и он ваш. - И герцог отстегнул свой кинжал в стальных ножнах и с  низким поклоном вручил его королю.
     Маленький король  вытащил кинжал и, размахивая им, восторженно воскликнул:
 -Неужели он и правда теперь мой? Тот самый нож, которым вы убили, защищая моего отца,  шесть сарацинов?
 - Это всего лишь легенда, сир, -ласково усмехнувшись, сказал герцог.
 - Нет-нет! Мне отец рассказывал! Мадам, правда ведь, так и было, и герцог де Немюр  спас жизнь моему отцу?
    Красиво изогнутые брови королевы  сдвинулись, рот чуть заметно искривился, - она явно была вне себя от злости. Но голос ее прозвучал ровно и спокойно:
 -Да, Луи, все так и было. Я тоже помню, как наш супруг рассказывал  эту историю. Герцог де Немюр слишком скромен. Говорят, в метании ножей вам нет равных, кузен!
 -Ах, дядя!—Людовик снова  вцепился в руку герцога.— Покажите, как вы умеете кидать кинжал!
 - Ваше величество, мы пойдем в  зал для рыцарских состязаний, и я покажу вам. Но не здесь; здесь не место для подобных забав.
 - Почему же нет, кузен?—промурлыкала королева.— Нам всем было бы очень любопытно посмотреть на это. Даже моим  придворным дамам! Но я понимаю вас, герцог; вам одному  неинтересно показывать нам свое искусство. Вам хочется борьбы, победы! Кто из моих рыцарей, - и она обвела залу взором, - желает посостязаться с нашим дорогим кузеном?
    Все молчали. «Неужели никто не примет этот вызов? — подумала Доминик.— Если бы я была мужчиной  - о, я бы не стала трусить!»
     Но что же ее Рауль? Уж он-то должен ответить этому герцогу! Черная Роза никогда не был трусом! Глаза ее загорелись; она взглянула на Рауля. «Если и ОН  не примет вызов…» Но герцог де Ноайль уже шагнул вперед с надменной улыбкой.
 - Я желаю, - сказал он. Сердце Доминик радостно затрепетало: она не сомневалась в нем! И была уверена в его победе! Впрочем…впрочем, герцог де Немюр был, безусловно, опасным противником. Дом  чувствовала  в нем  холодную жестокость  и равнодушие к чужим страданиям. «Он и не в чучело—в живого человека метнет кинжал и не поморщится!» -подумала девушка.
      Королева вновь просияла.
 - Прекрасно! Какое это будет зрелище! Два кузена! Два отважных рыцаря!
    «Как? Значит, де Немюр и Рауль—тоже кузены?» -с недоумением подумала Доминик. Хотя это, конечно, объясняло  столь явное сходство двух мужчин.
 - Ваше величество, - обратился  Рауль к  юному королю.— Если этот поединок по всем правилам, то нужен герольдмейстер, который будет следить за состязанием  и определит победителя.
 - Конечно, дядя! Я назначаю на эту должность герцога де Монморанси! - Высокий седой сенешаль подошел и низко поклонился королю.—Надеюсь, господа противники одобрят мой выбор.
      Рыцари молча склонили головы.
 - Пусть монсеньор сенешаль определит расстояние, с какого будут метать нож, и выберет оружие для поединка!— сказал Людовик. Он снова уселся на свой трон, и Бланш последовала за ним.С возвышения им хорошо была видна вся часть залы для проведения состязания.
     Де Монморанси отмерил двадцать больших шагов от чучела и положил на паркетный пол свой меч.
 - Если кто-нибудь из вас наступит на этот меч, мессиры, то  будет считаться проигравшим! — объявил он.
    Затем настало время выбора оружия. Несколько рыцарей подошли со своими кинжалами; Рауль  также протянул сенешалю свой . Доминик заметила, с каким презрением  посмотрел на этот изукрашенный клинок кузен де Ноайля. Но тут Людовик подозвал де Монморанси и подал  старому царедворцу  кинжал— подарок юному королю от  де Немюра.
 - Лучшего клинка вы здесь не найдете, — сказал его величество. Сенешаль низко поклонился государю. Спорить никто не посмел. Выбор оружия  был сделан.
    Теперь осталось определить, с какой частотой раскачивать чучело рыцаря. Бланш подозвала Очо и велела ему принести из музыкальной комнаты метроном*. Когда карлик вернулся  с ним, пирамидку  установили рядом с чучелом и задали довольно быстрый ритм.
    Глаза юного короля сверкали от предвкушения; он ерзал на сиденье; щеки его горели. Вдруг он воскликнул:
 - Мадам! Вы разрешите мне поставить на победителя сто  ливров?
 - Конечно, Луи, - ответила королева.—Я тоже хотела бы поставить - на Рауля де Ноайля; вот мой заклад! –И она сняла с левой руки перстень с крупным рубином.
 - А я ставлю на герцога де Немюра!— сказал король. Герцог поклонился ему, прижав руку к сердцу.
    Тогда все  зашевелились; и мужчины начали  биться об заклад. Доминик  дрожала от возбуждения. Как ей хотелось тоже крикнуть: «Я ставлю на победу Рауля де Ноайля!» -но все придворные  дамы, подчиняясь утонченным правилам куртуазности,  если и желали, все же не  решались заключать пари. Только Бланш де Кастиль сделала  ставку.
     Но  Доминик  слышала, как перешептываются  женщины в зале. И все они были на стороне Рауля! Впрочем, как и все мужчины. Еще никто в зале не назвал имя де Немюра.
     И вдруг рядом с Доминик послышался тихий нежный голосок:
 - Ваше величество, разрешите мне поставить…
    Дом оглянулась. К ее изумлению, это говорила Розамонда де Ноайль, сестра Рауля!
Королева милостиво кивнула ей. «Конечно, она поставит на победу брата!»  - подумала Доминик. И была поражена, когда услышала:
 -Двести ливров  на победу герцога де Немюра! — Розамонда промолвила это тихо, но твердо. Она поставила даже больше, чем король.
     Бланш прикусила губу. Но тут же, подозвав герцога де Немюра и улыбаясь, негромко сказала ему:
 - Однако, кузен, у вас тут мало сторонников…
 - Среди них — сам государь ваше величество. А разве король не стоит  многих тысяч других  союзников? — отвечал ей , чуть улыбнувшись, герцог. Королева бросила на него яростный взгляд.
    И еще один голос раздался за  герцога де Немюра. Голос этот был знаком Доминик, и, посмотрев в ту сторону, откуда он донесся, девушка увидела барона де Парди. Он  тоже заметил  Дом и улыбнулся ей, наклонив круглую большую лысеющую голову.
    «Барон де Парди! И ставку он сделал не  на Рауля…Что бы все это значило?»
     Между тем, все уже было готово к состязанию. Рыцари отстегнули свои мечи, чтобы они не мешали движениям; с помощью монеты была определена очередность, – Раулю выпало метать  клинок первым. Слуги, низко наклонившись, взялись за цепочки и, подчиняясь стуку метронома, принялись раскачивать чучело рыцаря.
    Рауль  взял кинжал де Немюра и подошел к мечу-отметке. Доминик залюбовалась красавцем- герцогом. Как грациозны и  непринужденны были движения молодого человека! Он напоминал ей леопарда — возможно, из-за своего желтого костюма. В его медлительных неторопливых  движениях чувствовалась скрытая сила.
    Рауль поднял клинок, крепко охватив рукоять длинными пальцами, прищурился, примериваясь к наклонам чучела…Затем  слегка  наклонился  вперед  - и  бросил кинжал. Клинок просвистел в воздухе и  - все ахнули —  вонзился прямо в центр алого круга на груди рыцаря!               
    Рауль оглянулся, и его светлые глаза, сверкавшие  как два аквамарина, остановились на мгновение на Доминик. Он торжествующе улыбался. Боже, какая у него была красивая, белозубая улыбка!
     Присутствующие разразились громом аплодисментов. Дом хлопала вместе со всеми. Как она была счастлива и горда его победой! Ведь сделать лучший бросок не смог бы никто.
     Похоже, того же мнения была и королева. Она вся светилась от радости.
 - Что вы скажете, господин герольдмейстер?— спросила она у Монморанси.— Мне кажется, мы можем даже не продолжать. Герцог де Ноайль победил!
     Сенешаль открыл было рот, чтобы что-то произнести, но Людовик, очень серьезный и взволнованный, обратился к нему:
 - Герцог, прошу вас, дайте  метнуть нож и  господину де Немюру!
    Монморанси поклонился его величеству и громко объявил собравшимся:
 - Состязание продолжается!  Теперь бросать будет  герцог де Немюр!
     Дом сдвинула брови. Конечно, спорить с королем никто не будет… Но и превзойти Рауля его кузену не удастся, как бы он ни старался!
     Что касается соперника Рауля, — то ему, кажется, было безразлично, победит он или проиграет. Все это время  де Немюр стоял, скрестив на груди руки, с каменным лицом, на котором не выражалось никаких чувств.
   Старый сенешаль  взял у Рауля кинжал и передал его герцогу де Немюру.
Рыцарь подошел к отметке, но вдруг оглянулся и подозвал к себе Очо.
 - Прошу вас, господин Очо, передвиньте грузик в метрономе пониже, - попросил он карлика. Очо выполнил просьбу; метроном застучал быстрее. Быстрее закачалось  на цепочках чучело. И, вместе с метрономом, быстрее забилось сердце Доминик… Что задумал этот человек?
     Но герцог не ограничился  этим;  он еще и сделал несколько шагов назад.
    «Он сошел с ума! — подумала Дом.— Он же ни за что не попадет!»
     Де Немюр держал кинжал левой рукой; но не за рукоять, а за лезвие, и не подняв, как обычно делают при метании оружия, а прижав  клинок к бедру.
    Может быть, поэтому  Доминик и упустила тот момент, когда соперник Рауля, как будто даже не целясь, сделал бросок; а, возможно, потому, что движение герцога было неуловимо быстрым.
    Мелькнула серебристая молния,— и кинжал вонзился в чучело. Все вскрикнули. Слуги остановили раскачивание. Рукоять торчала из шеи игрушечного рыцаря с правой стороны, немного наискосок. Клинок так глубоко вошел в металл, что Монморанси не без труда выдернул его из  чучела.
    Людовик вскочил со своего трона и громко захлопал в ладоши. Все, включая и вновь позеленевшую королеву, последовали примеру юного государя.               
    Де Немюр поклонился их величествам. Он по-прежнему был невозмутим, и ни один мускул не дрогнул на его смуглом лице.
    «Какой страшный человек!— снова мелькнуло у Дом.— Опасный…очень опасный!» Вокруг герцога  отчетливо и почти ощутимо  витало что-то, вызывающее  у  девушки ощущение  могильного холода. «Он  и сам как будто встал из гроба!»
 - Что вы теперь скажете, наш герольдмейстер?— весело спросил король у Монморанси.
 - Сир, - с низким поклоном ответил сенешаль, отдавая королю клинок.—Я присуждаю победу герцогу де Немюру.
 -Он достоин ее! — воскликнул мальчик. Он  схватил свою мать за руку и буквально  потащил ее за собой. Они подошли  к чучелу рыцаря,  и Людовик еще раз посмотрел на отметину на шее, где вонзился кинжал.
 - Какой  прекрасный удар, господа!— возбужденно говорил он. Все окружающие вынуждены были согласиться с юным государем и выразить свое восхищение искусством герцога де Немюра.
 -Этот удар, безусловно, смертелен, если его нанести человеку, - объяснял старый сенешаль королю.—Удар в сердце не всегда бывает  смертельным; я знавал людей, которые оставались в живых с такой раной…
 - Правда, господин де Монморанси? Как интересно!— воскликнул мальчик.—А вы что скажете, герцог де Ноайль?
     Рауль поклонился королю.
 - Ваше величество, монсеньор сенешаль абсолютно прав. Удар в шею  с таким наклоном смертелен...
     Герцог де Немюр вдруг повернулся к Раулю и негромко произнес:
 - Да, кузен, и  вам об этом хорошо известно. Когда-то вы сами едва не перерезали мне горло таким образом.
     Мужчины обменялись ненавидящими взглядами. Доминик не сводила с них глаз. «Враг Рауля—мой враг!» - сказала она себе.
     Королева метнула на герцога де Немюра предостерегающий взор.
 - Не шутите так, кузен; его величество может поверить, что вы говорите  всерьез.
 - Простите меня, государь, - сказал де Немюр.—Это, действительно, была шутка…причем неудачная.
     Придворные, между тем, отдавали заклады тем, кто ставил на его  победу, – королю, Розамонде де Ноайль и барону де Парди.
    Доминик смотрела, как барон принимает кошельки и драгоценности. Он был страшно доволен. Герцог де Немюр подошел к нему, и де Парди, пожимая ему руку, воскликнул:
 - Монсеньор! Благодаря вашей победе я сразу стал богатым человеком!
  Герцог слегка улыбнулся. Он стоял в профиль к Дом, и девушка увидела над его левой бровью чуть заметный шрам, почти заживший.
    «Мишель де Круа! Это, несомненно, он! Шрам остался от удара Пьера…там, на реке, когда они дрались из-за Снежинки!»               
    Но, в таком случае, получается, что Рауль—не Мишель?.. Девушка ничего не понимала. Она была настолько уверена, что именно Рауль изображал рыцаря де Круа! А теперь, оказывается, все ее выводы были ложными! Она попыталась еще раз вспомнить все, что произошло в тот день на реке и на дороге, и снова поразилась своему открытию.   
    Мишель—герцог де Немюр! Как это возможно?.. Однако, это, несомненно, так  и было -и то, что де Парди и герцог были друзьями, и то, как ОН поцеловал край платья королевы, и то, что бровь у него была рассечена,—все указывало на этого человека, который вызывал у нее какой-то безотчетный страх.
    «А вдруг…а вдруг это ОН—Черная Роза?— от этой мысли Доминик пробрала дрожь. — Вдруг я сделала ошибку?»
    Она пристально всматривалась в де Немюра. Ему подали пояс с мечом, и он надел его.    «Меч — с правой стороны. И кинжал он метал левой рукой…Он — левша!»
    А  кем был герцог Черная Роза? Доминик судорожно пыталась вспомнить это. Она видела своего мужа с оружием только один раз - в капелле Руссильонского замка, когда Жерар де Парди принес ему меч из спальни сестричек Дом. И  герцог опоясался им. С какой стороны?.. Она вдруг вспомнила — и вздохнула с облегчением. Меч у Черной Розы висел на левом бедре! Значит, ее супруг был правшой - как Рауль!
    «Как я могла хоть на миг усомниться в этом!» - укорила она себя. Но…но все, что произошло тогда из-за Снежинки - как теперь было объяснить себе ЭТО? Зачем де Немюру понадобилась Снежинка? Теория Доминик до этой минуты была стройна и абсолютно логична. И вдруг — все обрушилось!
    «А  если у де Немюра что-то с рукой…и поэтому он метал нож левой?»
    И она вновь начала разглядывать герцога. «Нет, пальцы все на месте…и сгибаются… нет, он все-таки левша!»
     Однако, сомнения ее все еще не совсем рассеялись. « Надо также выяснить, как его зовут - и, если не на «Р», то тогда я уже твердо уверюсь, что это не он. К тому же, не надо забывать, что он — кузен королевы…а не короля! И еще надо  подумать, что де Немюр  делал тогда на реке…О, лишь бы его звали не на «Р!»
 
* Метрономы в 13 веке еще не существовали.

                13. Соглядатай.

       Королева сказала:
 - Подойдите к нам, наш дорогой кузен! Его величество хочет кое-что спросить у вас…
       Герцог де Немюр приблизился.
 -Дядя! — воскликнул Людовик.— Посмотрите, сколько я  всего выиграл! —У ног мальчика  на возвышении лежали кошельки, цепи и кольца проигравших пари кавалеров.— Что мне со всем этим делать?
 - Если, государь, вы позволите мне дать вам совет.  - Людовик кивнул.—Герцогиня Розамонда де Ноайль, как  известно, посещает больницы и приюты для детей бедняков; ее милосердие и неутомимость в помощи всем несчастным, сирым и убогим известны всему Парижу.
 - Я  понял, герцог, и благодарю  вас  за этот совет! - промолвил юный король, и обратился к Розамонде:
 - Прошу вас принять мой скромный вклад в ваши добрые  богоугодные дела, герцогиня де Ноайль.
    Сестра Рауля низко поклонилась мальчику.
 - Ваше величество, благодарю вас и принимаю ваш дар. - А де Немюру она сказала с ласковой улыбкой: - Воистину, кузен, ваша победа сегодня — промысел Божий. Поверьте, Господь, который все видит,  на вашей стороне!
    Герцог склонился над ее рукой и нежно и почтительно поднес ее к губам. Доминик взглянула в этот миг на Рауля. Его передернуло; красивое лицо его исказилось жгучей ненавистью. Но он тут же вновь постарался вернуть себе невозмутимый вид.
     Бланш вновь обратилась к де Немюру:
 - Встаньте здесь, рядом с нашим троном, милый кузен Робер. - Первую и последнюю букву его имени она произнесла,  сильно, как бы нарочито,  грассируя.
    «Робер!.. Значит, его  имя все-таки начинается  на  «Р»! - и опять девушка была в смятении.— Робер де Немюр!»
    Герцог встал справа от трона королевы. Бланш немного  наклонилась в его сторону и, вдруг перейдя на испанский, негромко — но так, то Доминик слышала каждое слово - произнесла:
 - Вы уже видели нашу новую придворную даму, кузен? Вон она стоит, слева, возле баронессы Мадлен де Гризи. Ее зовут графиня  Мари-Доминик де Руссильон, она из Лангедока. Это имя вам ничего не напоминает?
    Де Немюр слегка повернул голову, и его светло-серые глаза на мгновение остановились на  Дом.
 - Красивая девушка, не правда ли?— мурлыкала королева. - Правда, похоже, глупа как пробка и неуклюжа, как простолюдинка. Но что поделаешь - каким манерам и уму можно научиться в глухой провинции?
     Доминик отчаянным усилием воли сохраняла на своем лице неподвижное равнодушное выражение, делая вид, что не понимает, о чем говорит  Бланш. Но внутри она вся тряслась от унижения и злости. « Какая мерзкая женщина!»
    Герцог прикусил губу. Доминик заметила это. Ее охватила холодная ярость. « Он кусает губы, чтобы не засмеяться! Ему смешно…Они оба насмехаются надо мной!»               
     Но  ЕГО в этот момент она ненавидела  даже больше. Не он ли там, на берегу, когда изображал крестьянина, говорил, что когда-нибудь поможет ей? А потом, будучи уже Мишелем де Круа, советовал ей не ехать ко двору королевы, где царят подлость, разврат и лицемерие?
   «А сам-то оказался первым из всех лицемеров! Низкий негодяй!..» Она  теперь страшно жалела, что не убила его тогда, у реки. « Сейчас я пустила бы стрелу ему в грудь, даже не задумываясь!»
 - Впрочем, - продолжала, улыбаясь и  все так же на испанском, королева, не сводя глаз с лица де Немюра, - все мои приближенные дамы глупы, хоть и миловидны. Выдавать их замуж — одно удовольствие! И, я надеюсь, мы и этой глупенькой провинциалочке найдем подходящего мужа. - Она хорошо знала герцога и видела, что ее слова попадают в цель. Она торжествовала. Он был задет — и даже сильнее, чем она могла  предположить! -Похоже, юная графиня уже произвела неизгладимое впечатление на  многих в этом зале. Она, кажется, довольно богата…ну и, как  приятное дополнение к приданому нашей новой  дамы, будут ее  красота и невинность…Кстати! — И  Бланш  знаком подозвала герцогиню де Луна и перешла снова на французский.— Мадам герцогиня, пусть мадемуазель де Гризи отведет нашу новую даму в Розовую комнату!
     Инес де Луна наклонила понимающе голову. Затем она подошла к  своим  девушкам и сказала:
 - Баронесса де Гризи! Ее величество приказывает вам отвести графиню де Руссильон в Розовую гостиную.
 - Пойдемте, графиня… - прошептала баронесса. Она низко опустила голову, но Доминик заметила, что Мадлен сильно покраснела.
    С одной стороны залы для приемов находились три двери. Мадлен открыла самую ближнюю справа  и ввела  туда  свою новую сослуживицу.               
    Комната была небольшая; справа висело на стене большое, в человеческий рост, очень дорогое венецианское зеркало в золоченой раме .Рядом с зеркалом стояла широкая, обитая розовым бархатом, оттоманка. От входной двери ее отделяла большая ширма. Напротив зеркала, слева, у стены, стояло кресло черного дерева, в очень  высокой спинке которого, на уровне человеческого лица, была искусно вырезана львиная голова с клыкастой пастью и  отверстиями вместо глаз. Широко раздвинутые портьеры на окнах и обивка стен  были из розовой парчи.
    Комната эта, хотя светлая и залитая солнцем,  чем-то сразу не понравилась Доминик. Она недоумевающе оглядывалась вокруг и, наконец, спросила:
 -Зачем мы пришли сюда, баронесса?
 -Видите ли… - краснея как рак, пролепетала Мадлен.—Желание нашей королевы — чтобы прислуживающие ей дамы были невинными девушками. Ее величество любит выдавать их замуж…
 -Ну и что? – спросила, все еще непонимающая, Дом.
 - Королеве надо убедиться, что вы — девственница, милая графиня…
 - Надо убедиться?— чуть не задохнулась возмущенная  и тоже покрасневшая Доминик.—Она что же…лично собирается  убеждаться в этом?
 - Нет, нет, графиня. Вас осмотрит наша первая  дама, герцогиня де Луна. О, не бойтесь, это не больно и совсем не страшно. Вы просто должны лечь на эту оттоманку на спину и приподнять юбку. Это займет полминуты, уверяю вас…
     Дом растерянно и гневно смотрела  в пылающее лицо баронессы.
 - Вы…не шутите?
 - Поверьте, графиня…даю вам  честное слово, что мы все проходили через это. Все девушки  ее величества. Ложитесь, прошу вас…Герцогиня вот-вот придет.
     Но тут дверь открылась и вошла Инес де Луна.
 - Мадемуазель де Гризи! Пусть графиня де Руссильон разденется. Помогите ей!
 - Разденется, мадам?..
 - Да; снимите с нее всю одежду…всю, вы поняли? И поскорей; мне некогда; я вернусь через пять минут!— И герцогиня быстро вышла.
    Доминик стала пунцовой. Она задыхалась от гнева. « Какое унижение!.. Мой  отец в нашем замке никогда никому  не позволил бы так обращаться  даже  с самой последней из служанок! Неужели такое возможно – да ещё здесь, в  столице, в королевском дворце? Раздеться догола и позволить ощупывать себя, как какую-то скотину!.. Ах, тетя Агнесс, почему ты не сказала мне, что ждет несчастных  придворных дам в первый же день их пребывания  в королевском дворце?.. Я бы ни за что не поехала в Париж!»
     Ей захотелось выскочить из этой мерзкой Розовой комнаты и послать их всех к черту. Рот ее тут  же наполнился кислой слюной — воспоминание о лимонах. «Да, именно к черту! — тем не менее твердо повторила она про себя.— И герцогиню де Луна, и королеву…и герцога де Немюра. И послать их на чистейшем испанском языке! Чтобы все они позеленели !!!»
    Но… в таком случае, её, конечно, выставят из дворца, причем на веки вечные. А, возможно, велят покинуть и столицу. И тогда — как и где она сможет встретиться с Раулем де Ноайлем? Нет…придется подчиниться. В конце концов, это дело полуминуты. «Я потерплю!» — сказала она себе.
    Стиснув зубы,  Доминик позволила  Мадлен де Гризи снять с себя  платье, под которым, поверх нижней рубашки, на бедрах, висел тонкий кожаный пояс с вставленным в него маленьким узеньким кинжальчиком. Девушка расстегнула и сняла пояс и положила его на край оттоманки. Затем она сняла нижнюю рубашку. Теперь она осталась  совершенно обнаженной.
    Доминик поглядела на себя в высокое зеркало. В нем отражалась стройная  красавица , с ослепительно белой кожей, осиной талией и высокой полной грудью. Мадлен  с искренним восхищением рассматривала ее.
 - Как вы прекрасны, мадемуазель! — с какой-то затаенной грустью прошептала баронесса.
     В эту минуту вновь вошла Инес де Луна.
 - Ложитесь на спину, графиня! А вы свободны, мадемуазель де Гризи.
    Дом, сжав зубы, подчинилась и легла на  мягкую оттоманку.
 -Раздвиньте ноги…Пошире... Вот так.— Девушка почувствовала, что палец герцогини проник в узкое отверстие между ее ног. Это было очень неприятно, хотя и не больно. Но вот палец  вошел глубже,— и Дом, не выдержав, слабо вскрикнула от неожиданности и болезненного ощущения надавливания жесткого пальца на что-то внутри ее тела.
  - Прекрасно!— сказала герцогиня, выпрямляясь  и брезгливо вытирая руку батистовым платком.—Вы можете одеться, графиня. - И она быстро вышла.
     Доминик встала. Щеки ее пылали. Хотя осмотр и длился несколько секунд, у девушки было чувство, что ее просто вываляли в грязи. «И герцогиня…и королева…Они мне обе отвратительны!»
    Она медленно взяла в руки рубашку….и вдруг услышала какой-то шорох позади себя.   Дом оглянулась. Шорох доносился из-за кресла с львиной головой. Кто-то находился там -и подсматривал за Доминик!
     Луч солнца падал прямо на спинку кресла, – и потрясенная девушка вдруг увидела, что из отверстий на месте глаз льва на нее  кто-то смотрит … Два светлых глаза!
     Не помня себя от бешенства, Дом выхватила из ножен  на поясе свой маленький узкий кинжал и швырнула его в кресло. Бросок получился не хуже, чем у герцога де Немюра,—клинок вошел как раз в одно из отверстий. Но, похоже, соглядатай все-таки успел ускользнуть раньше; иначе он бы завопил от боли.
    Доминик подбежала и выдернула из дыры кинжал. Она наклонилась и посмотрела в отверстие, — но там было абсолютно темно. Тогда девушка попыталась сдвинуть кресло, чтобы увидеть, что скрывается за ним. Но, то ли оно было очень тяжелым, то ли было как-то приколочено к полу,—ей не удалось передвинуть его даже на полдюйма.
     Дом вся дрожала - но не от холода, нет ! Ее охватила дикая  ярость. Девушка понимала, что все, происходившее с нею здесь, было подстроено. И подстроено, несомненно, королевой!..
    Но кто подглядывал за обнаженной Доминик? Явно кто-то из особо приближенных к Бланш де Кастиль. Светлые глаза…У кого они могли быть? У королевы, герцогини де Луна, карлика Очо, у самого короля, — у всех были темные глаза!
    Ответ напрашивался сам собой, — это могли быть либо Рауль де Ноайль, либо кузен королевы, герцог де Немюр! И, конечно, это был последний!
    Рыча, Доминик начала колоть кинжалом стены справа и слева, и даже над  креслом. Но они явно были каменные, и она лишь  иступила лезвие и изрезала розовую обивку.   
    Однако, там был потайной ход. И соглядатай ушел по нему. А, может быть, шпион прячется теперь где-нибудь в другом месте, за другой стеной? И все еще смотрит на  Дом? И  гнусно усмехается над ее бесплодными усилиями? Не за зеркалом ли он?..
    Доминик подбежала к зеркалу и замахнулась кинжалом. Еще секунда — и осколки дорогого стекла усыпали бы пол комнаты. Но девушка опомнилась и остановилась.
   «Тот, кто смотрел на меня из-за кресла,— уже все увидел.»  Эта мысль отрезвила Дом. Стуча зубами, она натянула на себя  нижнюю рубашку, надела пояс и влезла в платье. Кое-как приведя себя в порядок, не глядя  в зеркало, она вышла из проклятой комнаты.
….В зале для приемов придворные разговаривали и пересмеивались, разбившись на кучки. Дом обвела залу глазами…Герцога де Немюра, Рауля де Ноайля и самой королевы здесь не было.

                14. Кузен и кузина.

     Проводив взглядом Доминик и Мадлен де Гризи, которые направились в Розовую гостиную, Бланш сказала герцогу де Немюру:
 -Дорогой кузен, мне надо сказать вам несколько слов наедине.
    Она встала и, сойдя с возвышения, подошла к двери комнаты, находящейся посередине, слева от той,  в которой скрылись ее дамы. Герцог молча следовал за ней. Поскольку он оставался с королевой наедине, ему пришлось отстегнуть пояс с мечом и отдать его подошедшему  сенешалю де Монморанси.
    Сенешаль  с поклоном открыл дверь комнаты. Бланш оглянулась и бросила выразительный взгляд на герцогиню де Луна. Обернулся и де Немюр. Он заметил, что Рауль де Ноайль смотрит на него со злорадной усмешкой. Очередная интрига…Что они с королевой задумали на этот раз? Пальцы  герцога  машинально скользнули по бедру, ища рукоять меча. Но он тут же улыбнулся  сам себе: кто бы мог поверить, что он, один из сильнейших и  храбрейших рыцарей Французского королевства, опасается оставаться безоружным наедине с Бланш де Кастиль*?
    Де Немюр прокручивал  в уме сложившуюся ситуацию. Интрига началась с приглашения Доминик де Руссильон ко двору, причем лично королевой. Приглашения, которое девушка — увы! — приняла, непонятно почему.
    И вот Доминик здесь. И сейчас Бланш обратила на это его внимание и заговорила о ней. Королева прекрасно знала, что он женился — и как зовут его жену. Следовательно, известно было Бланш и то, что Доминик де Руссильон — просто сестра его жены; девушка, в общем, совершенно чужая ему.
    Но королева как-то особенно говорила с герцогом о ней, словно что-то хотела выведать у  него. И, кажется, ей это удалось. Он не сдержался, не сохранил хладнокровие и не смог скрыть своих чувств. А ведь, если бы он показал Бланш свое полное безразличие к Доминик, - девушку наверняка оставили бы в покое.
    Зачем ее повели в эту комнату?.. Он мог об этом только догадываться. Но то, что ее хотят как-то унизить, было несомненно. Ему стало физически больно, когда он подумал об этом, как будто сердце его прокололи  тонкой и острой иглой.
    «Доминик…Мне следовало сделать вид, что ты мне абсолютно безразлична. Но теперь Бланш видела мое волнение. О, моя кузина  умеет  искусно расставлять ловушки, - мне ли не знать этого! От меня  не ускользнуло торжество в ее глазах — и в глазах Рауля. Королева поняла, что ты мне нравишься. И теперь ты, моя прекрасная рыжая бестия, в опасности…И гораздо большей, чем я. Меня они не посмеют тронуть, помня о документе в моих руках».
    Все это промелькнуло в голове герцога, как молния. Он и Бланш вошли в гостиную, и сенешаль затворил за ними дверь. Как только де Монморанси сделал это, герцогиня де Луна вместе с Раулем де Ноайлем проследовали в крайнюю слева комнату, именовавшуюся Голубой гостиной. Через полминуты первая  дама ее величества  вышла оттуда уже одна.
    Комната же, куда вошли королева и де Немюр, была выдержана в мрачных фиолетовых тонах  и носила соответствующее название. Такое же кресло с высокой спинкой, как и в гостиной, куда отвели Доминик, стояло и тут, но только слева от входа — кресло-близнец.
Справа у стены стоял диванчик. Королева не села в кресло, а опустилась на этот  диванчик, указав герцогу место рядом с собой. Но де Немюр остался стоять, скрестив на груди руки и пристально глядя на Бланш.
    Видя, что он не собирается  садиться около нее, королева подняла на него свои большие карие глаза и спросила самым кротким тоном:
 - Почему вы не садитесь?.. Вы боитесь меня, дорогой кузен?
 - Мадам, вы прекрасно знаете, какие чувства я к вам испытываю, - осторожно ответил герцог. Эта тема была слишком болезненна для него….Впрочем, одно присутствие рядом этой женщины доставляло ему боль!
 - Давайте приступим прямо к делу, - сказал де Немюр.— Зачем вы меня сюда позвали?
     Она печально улыбнулась.
 - Боже мой, как вы прямолинейны! Ну хорошо. Я пригласила вас сюда, милый кузен, чтобы выразить вам свое соболезнование. Мне уже известно, что ваша супруга, Мари-Флоранс де Руссильон… - не так ли ее зовут? — ушла в картезианский монастырь. Сочувствую вам, Робер! От всего сердца!
     Он хорошо ее знал. И все же, какой прекрасной актрисой она была! В голосе и лице Бланш  были искренние участие и сострадание.
 - И что же вы теперь намерены делать, мой дорогой кузен?— спросила она тихо, и чуть не слезы сверкнули на ее глазах.
    Герцог заколебался. Конечно, это наверняка часть затеянной ею и Раулем игры. Но, с другой стороны, — не лучшее ли сейчас время  для его просьбы? Бланш видела, что ее сын, юный король, на его стороне. Что у него еще остались верные друзья и союзники. И, в конце концов, не могла ли она, действительно, искренне сочувствовать ему?
     И он произнес:
 - Ваше величество, я бы хотел обратиться к вам с просьбой.
 - Ах, милый Робер! — Живо воскликнула она. - Все, что угодно! Разве я  хоть  В ЧЕМ-ТО когда-нибудь ОТКАЗЫВАЛА  вам?
      Двойной смысл этих  ее слов был слишком понятен герцогу. Но отступать было поздно, и он продолжил:
 - Я  хочу обратиться с прошением к Папе, чтобы он освободил меня от брачных уз с Мари-Флоранс де Руссильон.
     Королева помолчала, словно обдумывая его слова и, наконец, грустно кивнула головой:
 - Да, дорогой кузен, вы правы. В вашем положении — это единственный выход.
     Безумная надежда овладела де Немюром. Если бы он смог получить развод…и Бланш не воспрепятствовала бы этому!
 - Да, - говорила между тем королева, - я прекрасно вас понимаю. Жена — монахиня! Что может быть ужаснее? Вы останетесь связанным с нею до конца вашей — или ее — жизни! У вас не будет наследника! И,  в случае вашей кончины, - ваше имя и все  состояние перейдут к кузену,  герцогу Раулю де Ноайлю, которого вы… немного недолюбливаете.
    «Недолюбливаю!» - усмехнулся про себя де Немюр.
 - Конечно, дорогой Робер! Нельзя допустить, чтобы ваше славное гордое имя перешло не к прямому потомку…Итак — вы хотите подать прошение Его Святейшеству?
 - Да, мадам. И, если вы меня поддержите, я думаю, мне удастся получить развод.
 - О, милый кузен!..— промурлыкала Бланш.— ВАС я готова поддержать…чем только смогу! ВАС—но не герцога Черная Роза! — Она неожиданно сбросила маску, и герцог увидел лютый огонь ненависти и злобы, горевший в ее глазах.— ВЫ были прощены—королем и мною! Но Черную Розу я никогда не прощу! Слышите—никогда!
    Он даже отступил от нее, так исказилось яростью ее красивое лицо.
 - И, мой дорогой Робер, - прошипела она, - если вы рискнете и подадите прошение, -клянусь, Его Святейшество узнает, кто скрывался за именем Черной Розы!
     Как герцог мог быть так наивен и доверчив, что поверил в ее сострадание!.. Эта женщина не ведала пощады. Его надежда рухнула.
     Но Бланш овладела собой и сказала ему неожиданно совсем другим, мягким и нежным  грудным голосом,—и этого голоса  королевы он  опасался гораздо больше, чем  самых страшных  ее угроз  и гнева:
 - Впрочем, милый Робер, я бы могла все же помочь вам. И взамен я хочу совсем немногого. Вы знаете, чего. Если вы уступите, клянусь честью…нет, жизнью! И своей, и своего сына Людовика, - я помогу вам. Я не буду препятствовать вашему разводу! Робер!...Мой прекрасный, мой храбрый рыцарь!
     И она встала и, подойдя  почти вплотную к нему, подняла руку, чтобы коснуться его лица. Но герцог отшатнулся от нее, словно перед ним была какая-то ядовитая гадина.
      Бланш прикусила губу.
 - Неужели я настолько вам противна? О, я помню, - когда-то мы были так  близки, вы так по-братски любили меня! Кузен и кузина…юные, доверчивые, наивные, пылкие! Неужели все это исчезло? Растаяло?.. Робер, я знаю, что нет! Что, несмотря на все, что было между нами – о, вы же знаете, что не я одна была виновна в  том, что произошло тогда! – что вы все еще, в самой глубине  вашей души,  любите меня!  Поверьте, - то, чего я прошу от вас, окажется раем  не только для меня, - для нас обоих!
 - Вам мало вашего Рауля?
    Она  усмехнулась:
 - Он хорош…и неутомим! Но, вы полагаете, кузен, только вас, мужчин, тянет к недоступным красавицам? И с нами, с женщинами, это тоже случается. И мы хотим тех, кто не уступает, кто отвергает нас…И наше желание бывает в таких случаях  еще сильнее! Робер!.. Мой прекрасный, мой  гордый Робер! Я столько лет, столько долгих лет вожделею вас! Согласитесь…и вы  освободитесь от вашей жены, обещаю вам!
     Соблазн был велик. И герцог заколебался. Бланш следила за выражением его лица горящим взором.               
    « Да, от Мари-Флоранс я освобожусь, - думал он. - Но попаду в рабство еще более худшее. И пятно этой гнусной связи навсегда ляжет на меня. Нет, нет, лучше смерть, чем такой позор!»
     И он сказал:
 - Нет, мадам. Я отказываюсь… - он не удержался и, глядя прямо ей в лицо своими холодными серыми глазами, добавил:  - от вашего любезного предложения.
 - В таком случае, - прошипела она, мгновенно вновь превращаясь в фурию, - в таком случае, дорогой герцог…Я  внесу в мой часослов молитву о  здоровье вашей драгоценной супруги! Пусть она живет долго, очень долго! О, поверьте, эти стойкие в вере монахини так быстро не умирают! Она может прожить еще двадцать…тридцать лет! И, когда вам стукнет пятьдесят, милый Робер, и вы станете  седым стариком, скрюченным, с трясущейся головой…Вы вспомните эту минуту!
       Он гордо вскинул голову.
 - Вспомню - и не устыжусь!
 - Так, значит, связь со мной постыдна для вас? Так вы боитесь позора?..— задыхаясь от злобы, спрашивала она.— Разве его вам мало? Разве вы не видите, как женщины шарахаются от вас, как от зачумленного? Как вас презирают мужчины?.. Вы забыли все, в чем вас обвиняют? Так я напомню вам!
 - Ваше величество…
 - Нет уж, извольте слушать, когда с вами разговаривает  королева! – Вскочила она. - Разве не вы восемь лет назад, в своем замке Фонтене, изнасиловали  за пять дней до свадьбы свою невесту, маркизу Эстефанию де Варгас, которая   после этого выбросилась из окна?..
    Де Немюр побледнел как мертвец. Эстефания!... Он вспомнил ее, свою первую любовь. Веселая, смешливая, неугомонная  Эстефания! Ее черные волосы…голубые глаза…И она же — лежащая на плитах двора, как изломанная  чьей-то жестокой  рукой кукла, с неестественно вывернутой шеей. Вспомнил, как подбежал к ней и перевернул ее …Как страшно было изуродовано ее прекрасное лицо!
     Бланш не спускала  глаз с герцога, следя за малейшими  подергиваниями мускулов на его лице. Она видела его страдания — и наслаждалась ими!
 - Итак, вы помните, - с  жестоким злорадством произнесла она.— Это  ваше преступление удалось замять…Сказали, что ваша невеста якобы оступилась и случайно упала вниз. Но вот проходит несколько лет,— и вы совершаете еще более страшное! И покушаетесь уже на мою честь, в своем собственном замке!
     Тут, конечно, он мог бы возразить ей. Но какой в этом был смысл? Оба они прекрасно помнили, как все было на самом деле.
 - Подобное преступление грозило вам смертной казнью. Но мой супруг пощадил вас,— вы были его кузеном, любимцем, человеком, не раз спасавшим ему жизнь! И, в конце концов,  вас помиловали. И вот — мы решили найти вам невесту…достойную и прекрасную девушку, заметьте! Подальше от двора — чтобы слухи о ваших ПОХОЖДЕНИЯХ  не дошли до ее ушей…Вы женитесь на ней. И что же? Она вдруг уходит в монастырь! Вам не приходило в голову, мой милый кузен, почему ваша жена ушла туда?
     Де Немюр снова побледнел.
 - Да потому, что узнала о вас и ваших зверствах, дорогой Робер! – Хрипло рассмеялась Бланш.
    Да, он думал об этом. Вполне возможно, королева  была права.
 - Жизни с таким чудовищем, как вы, несчастная Мари-Флоранс предпочла вечное затворничество! Нет женщины во Французском королевстве, - и не только в нем, - которая бы согласилась стать вашей! Разве только какая-нибудь дешевая шлюха…Из тех, которых  вы посещали в  Нарбонне!
      Он снова не выдержал:
 - Зачем же ездить так далеко? Шлюх, и дешевых, и при дворе достаточно! А некоторым, мадам, представьте, даже платить не надо,— они сами предлагают мне себя!
     Герцог смотрел прямо на Бланш. Она размахнулась и хотела ударить его по лицу, но он увернулся. Они глядели в глаза друг  другу, тяжело дыша, оба испепеляемые ненавистью.
     Но настроение королевы опять резко изменилось. Она вновь опустилась на диванчик, и совсем другим, небрежным тоном, промолвила:
 - Кажется, сестра вашей жены вам небезразлична? Такая прелестная девушка! Мы позаботимся о ее судьбе…Чтобы она не повторила участи своей бедной  сестры! Найдем ей достойного честного супруга, с незапятнанным именем. Вот ваш кузен, например. Не женат, красив, как Аполлон! И имя его не менее благородное, чем ваше!
      Так вот что они задумали! Выдать Доминик за  Рауля! Любовника Бланш! Человека без совести и чести, который был виновен во многих преступлениях! Но как, как могли они так быстро узнать, что он влюблен в эту девушку, если сам он понял это совсем недавно, во время их случайной встречи у реки? Де Немюр терялся в догадках.
 - Ни одна  женщина  не устоит   перед Раулем, - с мягкой улыбкой говорила между тем королева.— Он  просто безбожно  красив, он знатен, умен, богат, щедр. А какой он прекрасный любовник! И, мне кажется, юной графине де Русильон он очень, очень нравится! Я видела, как она смотрит на него…
     И опять лицо де Немюра исказилось страданием. Слушать все это было невыносимо! Злобные интриганы! Они уже достаточно испортили его жизнь, - а теперь подбираются, подползают, как две змеи, к Доминик!..
 -Если вы, мадам, попробуете только причинить зло этой девушке…—начал он, делая к Бланш  несколько шагов. Она отступила, явно испуганная его движением, но, видимо, тут же  поняла, что ее опасения беспочвенны, и он не бросится на нее, и  снова хрипло рассмеялась:
 - Вы мне, кажется, угрожаете, дорогой кузен? И что вы сделаете?.. Предъявите королю ваш документ? Но вы забыли, герцог, что вы поклялись честью—вашей честью!—что эта бумага попадет в руки Людовика только в том случае, если опасность будет грозит вам, вашей жене или детям, -но никак не вашей золовке…свояченице…или как там называется ваша весьма отдаленная  родственная связь с этой девушкой! Она вам никто—никто!—и вы не можете нарушить ваше слово! Если уж так дорожите им.
     Он отступил, дрожа. Она была права! Он поклялся. И не мог нарушить свое обещание. Доминик!..Как мне спасти тебя, вырвать из лап этих чудовищ?
 -Но, кажется, мы заговорились, - сказала королева, переходя на испанский.—Я больше не задерживаю вас, мой дорогой Роберто…
 - Прощайте, мадам, - и он сделал движение, чтобы уйти.
 - Прошу вас — назовите меня по имени. Бланка. Скажите—не «мадам», а Бланка… - вдруг умоляющим голосом прошептала она.
     Де Немюр вновь повернулся к ней и скрестил руки на груди. Он чуть заметно улыбнулся, в серых глазах заплясали насмешливые огоньки.
 -Я не знаю этого имени, мадам.
 -Разве раньше вы не называли меня так? Ну сделайте хоть эту уступку…В память о нашем прошлом. Не «ваше величество», не «мадам», а просто — Бланка.
      Но он покачал головой и повторил:
 - Это имя мне неизвестно.
      И снова она пришла в бешенство, и воскликнула с неистовой злобой:
 - Вы не знаете этого имени? Но оно выжжено на вашей груди, герцог де Немюр!
    Он отшатнулся от нее. Но мгновенно пришел в себя и ответил ей равнодушным  спокойным голосом:
 - Да, это правда. Но вы никогда не сможете выжечь его в моем сердце, мадам.
   И, не поклонившись ей, вышел из комнаты.

* Да простит мне Бланш де Кастиль, что она выведена в моём романе в не слишком приглядном виде. На самом деле это была женщина глубоко религиозная, преданная мужу, как королева - дальновидная и мудрая правительница.

В продолжении:

  …И вдруг за дверью Доминик услышала шаги. Странные шаги. Как будто кто-то ходил туда-сюда мимо ее комнаты, как часовой на посту. Они были очень тихие, но все нервы девушки были так напряжены, что она бы, кажется,  и полет комара за дверью услыхала. Она подскочила на постели, сердце  заколотилось, во рту пересохло.
     «Кто там? Призрак короля?..Только что пробило три. Самое темное время. Открыть и посмотреть? Или остаться здесь? Засов крепкий, я проверяла. Но вдруг все-таки я не все обыскала - и  где-то здесь потайной ход?..О Боже!»..

 ...Де Немюр ногой распахнул дверь  и ворвался в спальню Бланш. Из соседней комнаты на шум выглянула полуодетая герцогиня де Луна; но, увидев страшное лицо герцога, она вскрикнула в ужасе и захлопнула  дверь. Королевы в спальне не было. Она спустилась на первый этаж к своей заболевшей младшей дочери, Изабелле.                Рауль де Ноайль, обнаженный, полулежал на разобранной роскошной  кровати и играл с маленькой белой болонкой Бланш.  Увидев своего  разъяренного кузена, он побелел как простыня. Кинжал Рауля  всегда лежал под подушкой, и де Ноайль тут же отбросил   болонку, схватил его и вскочил на ноги;  но молодой человек хорошо знал двоюродного брата и понимал, что  тот и безоружный может справиться с ним. А  меча у  Рауля  с собою не было,  и, если он метнет кинжал в де Немюра и не попадет…Единственным выходом тогда  было бежать...