Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 6

                18. Королева смеется.         

                Через полчаса вернулась к себе с первого этажа королева. Рауль, уже полностью одетый, бледный, с дрожащим подбородком и трясущимися руками, пил вино  из золотого кубка, сидя на постели. Собачка, визжа, жалась к углу кровати.
 - Что с вами?— спросила Бланш,  удивленно его разглядывая.
       Он помотал головой и ничего не ответил.
    Из своей комнаты выглянула тоже страшно бледная герцогиня де Луна.
 - Да что с вами обоими, наконец?— по-испански спросила ее  королева.
 - Ах, ваше величество! Неужели вы ничего не слышали?...
 - Нет. У Изабеллы болит зубик. Бедняжка громко плакала целый час. А что случилось?
 - Здесь был герцог де Немюр. Он был просто невменяем! Он хотел убить Рауля!
 - Вот как?—протянула Бланш.
 - Ваше величество…Видели бы вы его лицо!
 - Приступ бешенства. Мой милый кузен иногда бывает таким… И тогда лучше не попадаться ему под руку.— И королева  поежилась, словно вспомнив что-то. Потом спросила:  - И он вошел прямо сюда? И его пустили? А что же мои верные рыцари на страже у дверей?
 - Герцог сшиб их друг с другом, и они упали без сознания. Их унесли в караульную. А де Немюр ворвался в вашу опочивальню и бросился на монсеньора де Ноайля.
 -  я и не заметила, что  стража исчезла. Но ах, какая, наверное, это была сцена! — промурлыкала, улыбаясь,  Бланш. Она подошла к туалетному столику с зеркалом и, усевшись на стул, взяла в руки золотой гребень и начала расчесывать свои роскошные черные волосы, внимательно глядя в зеркало на Рауля и герцогиню.
     Краска начала возвращаться на лицо де Ноайля; но пальцы его все еще дрожали. Бланш презрительно следила за ним.
 - И что же было дальше? — все так же по-испански  поинтересовалась она.— Что же сделал наш храбрый Рауль? Он, конечно, вступил в бой со своим кузеном?
 - Ваше величество, я  сначала так перепугалась, что спряталась в своей комнате. Но потом я посмотрела в замочную скважину — и увидела, что Рауль вбежал в вашу молельню и закрыл туда дверь.
 - О, он действовал как настоящий герой! — снова  улыбнулась королева.
 - А герцог де Немюр чуть не вышиб  ее. Он швырнул в нее столик для рукоделий. Рауль закричал: «На помощь!» А его кузен рычал и бил в дверь руками и ногами…
      Королева рассмеялась.
 - Боже, как жаль,что я этого не видела! И что же дальше, Инес?
 - Тут ворвались солдаты с бароном де Парди. И они оттащили де Немюра от двери.
 - Вот как? И  наш кузен не сопротивлялся?
 - Еще как! Он отшвырнул от себя сразу несколько человек! Но их было много…
 - Сколько же? — с интересом спросила Бланш.
 - Не меньше дюжины, ваше величество.
 - Всего двенадцать человек? И они справились с герцогом де Немюром? Похоже, Робер стареет. Силы у него уже не те. - И она грустно покачала головой.— Неужели он никого не убил? И даже не изувечил?
 - Нет, ваше величество. Он был без оружия. И, по-моему, просто ничего не понимал…кроме того, что хочет добраться до  своего кузена.
 - Ах, наш милый Роберто был безоружен! —  Королева явно была очень довольна ответом Инес.— Ну, тогда мы простим ему, что с ним справилась всего-то дюжина солдат!.. Надеюсь, они его не ранили?.. Не сломали ему что-нибудь? - Спохватилась она.               
 – Нет, ваше величество. Как можно? Ведь он — ваш кузен и дядя короля…               
- Ну, Инес, а потом?
 - А потом герцога вытащили в коридор. Он кричал и посылал Раулю проклятия , да такие, что кровь стыла в жилах. А потом приступ прошел, и прибежала Розамонда де Ноайль, и они с бароном де Парди увели герцога в ее комнаты.
 - А наш бесстрашный Рауль?
 - Ну, вы же его видите. Он вышел из молельни  весь трясущийся и белый как простыня. Если бы де Немюр добрался до него, то разорвал бы его голыми руками!
 - Как же мне жаль, что я пропустила всю эту сцену! — смеясь, воскликнула Бланш.
 - Ах,  государыня! А вдруг де Немюр и вас бы убил? Ведь он был просто как сумасшедший!  Хвала  Господу, что вас не было здесь! — Перекрестилась первая дама.
 - Робер… Убил бы меня? Инес, ты его не знаешь так, как я. Он никогда бы ни одной женщине не причинил зла. И даже мне. - Она улыбнулась, но уже горько. А затем
 тряхнула головой, как бы отгоняя какие-то неприятные воспоминания.
     Она опять посмотрела в зеркало на Рауля. Хладнокровие вернулось к нему; он сидел на кровати, смотрел в одну точку и о чем-то размышлял. Нехорошая улыбка блуждала по его губам.
 - Рауль, - позвала его Бланш.— Рауль!
    Он взгянул на нее.
 - Да, мадам?
 - Вы не должны так переживать, дорогой. Он всегда был сильнее вас.
 - Мадам, я  бы вступил с ним в схватку! Но я его знаю прекрасно, его приступы мне знакомы. Когда на него находит такое, он становится просто сумасшедшим! Не мог же я драться с безумцем?
 - Конечно, - утешающе произнесла Бланш.— Никто не может назвать вас трусом, герцог де Ноайль… Инес! Скажите моему врачу, Энрике да Сильва,  - пусть он сходит  в покои Розамонды  де Ноайль  и поинтересуется здоровьем герцога де Немюра. Пусть да Сильва возьмет свои ланцеты, - возможно, они понадобятся  моему бедному кузену.
 - Да, - говорила она, когда ее первая дама вышла, вновь  проводя гребнем по кудрям, - это случилось потому, что моему милому Роберто давно не пускали кровь. Ведь война закончилась. Вот он и взбесился! Кровопускание очень ему полезно. Правда ли, что в последнем бою за Тулузу шесть месяцев назад его нашли плавающим в луже собственной крови? И ему чуть не отрезали правую руку… Это правда, милый Рауль? — она обернулась к своему любовнику.
 - Да, мадам, так говорят. Но я этого не видел. Меня не было в том сражении.
      Бланш нехорошо усмехнулась:
 - Конечно, вас там не могло быть. Чтобы никто не мог обвинить вас в смерти кузена. Но мне известно,что на него напали сзади… И это не были мятежники из Лангедока! Скорее, наемные убийцы.
 - Мне кажется, мадам, - или вы жалеете его? – Угрюмо спросил де Ноайль.
 - Иногда. Память о прошлом… О нашей юности! — грустно промолвила  королева.
    Вернулась герцогиня  де Луна.
 - Ну, что там? — живо обернулась к ней  Бланш.
 - Да Сильву не пустили в покои Розамонды. Герцогиня де Ноайль сказала, что герцогу де Немюру гораздо лучше, и что он заснул.
 - Вы пока свободны, Инес…. Мой кузен  заснул  комнатах  вашей сестры, Рауль! - рассмеялась королева, когда первая дама, присев, вышла.— И вы не ревнуете ее?
     Де Ноайль нахмурился и ответил злобно:
 - Розамонда всегда поступает по-своему. А Робер — ее друг детства. Надеюсь, ее репутация настолько незапятнана, что никому не придет в голову  в чем-то заподозрить мою сестру.
 - Ее — нет. Но у де Немюра совсем другая репутация! Он—чудовище, развратник, насильник. Робер превратился в  глазах всего света в монстра. Сначала эта история с его невестой, сейчас — с  баронессой де Гризи…
 - И  история с вами, мадам, - ухмыльнулся он.
 - Ну, этого мы вспоминать не будем. Де Немюр был за это  прощен. Ему вернули свободу, богатство, имя, положение. Но слухи о его шалостях все равно просочились и выплыли на свет. И ни одна женщина не может себя чувствовать в безопасности рядом с ним. Так что не позволяйте Розамонде рисковать своим добрым именем, дорогой  мой!
 - Я постараюсь воздействовать на свою сестру, мадам.
 - Но все же, - продолжала Бланш, - что могло так взбесить моего кузена? Вы с ним разговаривали после вашего поединка?
 - Нет, мадам. Он удалился к себе и целый день я его не видел.
 - А  посреди  ночи вдруг ни с того ни с сего ворвался сюда в таком состоянии? Нет, что-то должно было произойти! Как он был одет?
 - На нем были рубашка и шоссы. Он был без оружия.
 - Скорее всего, он не выезжал из дворца. Или в его покои кто-то приходил  и что-то ему сказал про вас, - или герцог сам куда-то выходил и что-то узнал. Мы должны это выяснить. Рауль! Сходите к капитану моей стражи. Пусть он опросит всех караульных на всех этажах,— наверняка кто-то из них что-то видел.
      Де Ноайль вышел и вернулся через десять минут. Он был очень взволнован.
 - Герцог выходил из своих покоев и поднимался на третий этаж!
 - К моим  дамам? Что ему там понадобилось в три часа ночи?
 - А вы не догадываетесь, мадам?
 - Вы думаете… вы думаете, что мой кузен ходил к Доминик де Руссильон? — протянула королева, и глаза ее нехорошо сверкнули.
 - Ну, не к бедной же Мадлен де Гризи, чтобы вновь овладеть ею,— криво усмехнулся Рауль.
 - Похоже, вы правы. Он ходил к графине…Зачем?
 - Я тоже этого не понимаю. Даже если он действительно увлечен ею,— она-то явно его не любит!
 - Да, дорогой Рауль. Я  видела, как она смотрела на вас - и на него, когда вы состязались в метании кинжалов. У нее все на лице было написано. Вы победили в борьбе за ее любовь, даже не прикоснувшись к ней!
 - Кажется, я догадываюсь, зачем де Немюр туда ходил, ваше величество. Он хотел убедиться, что меня нет в ее комнате!
 - Неужели он уже так страшно ревнует? Хотя это похоже на правду,— и королева хищно улыбнулась.— Что же будет дальше, если он уже сейчас сходит с ума?.. И, вы думаете, поэтому он и ворвался сюда и хотел вас убить?
 - Нет, не думаю. Ведь меня у графини не было. Наоборот — увидев меня здесь, в вашей спальне,он должен был бы успокоиться.
 - Это верно… что же там произошло? Как это выяснить? Герцогиня де Луна! — крикнула Бланш. Инес вновь появилась на пороге своей комнаты.— Сходите на третий этаж к моим  дамам и спросите у графини де Руссильон… Хотя нет — не спрашивайте.  Вы будете разговаривать с ней так, как будто уже знаете, что герцог де Немюр был там и имел с ней беседу. Допросите ее. Мне нужно знать, о чем они говорили. Да поживей!
     Герцогиня присела и вышла.
 - Теперь эта девчонка не сможет отвертеться!
 - Мадам, неужели вы думаете, что Доминик могла говорить с ним? О чем? Они сегодня встретились впервые за четыре года. И он считает ее просто сестрой своей жены!
 - Посмотрим, что скажет юная графиня. Возможно, они и не разговаривали. Он просто постоял под дверью и послушал. Но на него это не похоже!
     Герцогиня вернулась  довольно быстро.
 - Ваше величество, Доминик де Руссильон сообщила мне.что герцог де Немюр действительно с ней разговаривал. И спросил, как она устроилась.
      Королева и Рауль обменялись понимающими улыбками.
 - А потом  из своей комнаты вышла баронесса де Гризи, увидела герцога и набросилась на него  с  какими-то невнятными криками, из которых графиня ничего не поняла. И герцог ушел, а баронессе стало дурно, и сейчас  графиня находится в ее комнате и ухаживает за ней.
 - Так вот в чем дело!— протянула Бланш.— Мадемуазель де Гризи что-то сказала моему кузену... И я догадываюсь, что. Вот откуда это бешенство! Он понял, что над ней надругались. И что это были вы, милый Рауль! Он вспомнил свою невесту — и обезумел…
 - Да, мы ошиблись, думая, что им овладела ревность.
 - Но все же он ходил именно к Доминик. Баронесса тут попалась случайно. Узнавал, как графиня устроилась. Как смешно!.. Прекрасная мысль — всем первым дворянам Французского королевства навещать среди ночи наших дам и беспокоиться о них! — И она расхохоталась, но смех ее был   принужденным.
      Рауль помрачнел:
 - Она открыла ему дверь… Зачем?
 - Не волнуйтесь. Больше не откроет! Возможно, ваша милая «женушка» уже сегодня ночью узнает о де Немюре всё. Всё! И тогда уже не подпустит его к себе и на сто шагов. А вы, мой дорогой, будьте осторожны. Не доводите своего кузена до крайности. Вам повезло, что здесь есть молельня, и дверь в нее достаточно крепкая.
    Рауль подошел к ней сзади и обнял за полные плечи. Но она чуть ли не брезгливо сбросила его руки.
 - С сегодняшнего дня вы — рыцарь графини Доминик де Руссильон, милый Рауль! Ступайте к себе. Она должна видеть, что вы любите только ее, и что связь между нами закончена. А я буду наслаждаться ревностью  Робера. О, мы еще поиграем с ним! — И она  опять звонко рассмеялась.               
…Оставшись одна в своей опочивальне, королева еще долго сидела при свечах у туалетного столика. Она смотрела на свое отражение невидящим взглядом и думала о де Немюре.
    Неукротимый, стойкий, гордый, неподдающийся Робер! Почему, почему он отказывает ей? Разве она подурнела? Разве красота ее увяла? Она с беспокойством посмотрела на себя в зеркало.
    Нет… она все еще прекрасна! Самая прекрасная женщина во Французском королевстве! Не за обладание ею — за улыбку, благосклонный  взгляд, ласковое слово,— тысячи рыцарей готовы заплатить жизнью. А Роберу она готова предложить не улыбку и не слова, - а свое роскошное тело, тело королевы Франции! Так почему же он не хочет ее? Раньше он не уступал, возможно, потому, что она была замужем - за королем, его другом и  двоюродным братом. Но теперь, когда она свободна,— что, что  удерживает его? Долг? Мораль? Кодекс рыцарской чести? Глупые, смешные, нелепые предрассудки!
    «Он был бы моим королем… А я — его служанкой…рабыней…Преданной,                послушной, верной!»
     Бланш любила властвовать — и не только на троне, но и в постели. Ее любовники—о, их было не так мало!— должны были удовлетворять ее неистощимые  прихоти, позволяя ей унижать себя ; ей нравилось, когда они ползали у ее ног, когда она брала в руки хлыст и стегала их, как собак, а они умоляли о пощаде. Ее фантазия была безгранична!
    Рауль…Рауль был горд. И иногда она позволяла ему брать себя силой, сопротивляясь, царапаясь и кусаясь, как тигрица. Но и ему приходилось часто  принимать правила ее игры, становясь ее послушным рабом.
     «Может быть, поэтому Рауль и изнасиловал баронессу де Гризи… и не только ее. Я слышала о его развратных   гнусных делишках. Ему тоже нравится  властвовать. Унижать, видеть, как сопротивляется, слабеет и, наконец, сдается его жертва. А со мною он не мог себе этого позволить!»
     Но, тем не менее, и с Раулем, и с другими ее любовниками,— все это были лишь игры, игры по правилам, которые устанавливала она, королева.
    А с Робером де Немюром  она не могла играть по своим правилам. Он не признавал их. Он их отвергал. Он вообще не хотел играть! И, чем больше он сопротивлялся, тем больше росло ее желание. Ни одного мужчину она не хотела так, как его!
     «Да, Рауль красив. Пылок. Страстен. Он лучший из  всех бывших у меня фаворитов! И, возможно, если бы  я легла в постель  с Робером, оказалось бы, что все мои мечты о нем — всего лишь придуманная мною сказка. Что он  никудышный любовник. И я не получу наслаждение, на которое так надеюсь…»
     Но Бланш знала, что  это не так. Дыхание ее участилось, глаза расширились, ноздри затрепетали, когда она вспомнила ту ночь  в замке Шинон, когда с него сорвали одежду. И она увидела его обнаженным. Он был прекрасен, как статуя Поликлета или Фидия! В ту ночь он в последний раз назвал ее Бланкой….
     Ее глаза вдруг наполнились слезами. « О, Роберто, - прошептала она по-испански, - я не хотела делать тебе больно! Но ты  не сдался  и не уступил. Ты был  слишком гордым! Мне достаточно было одного лишь твоего  слова…призывного взгляда… Но ты молчал. Ты смотрел сквозь меня, словно я была стеклянная. И тогда мной овладело бешенство. Ты ведь знаешь, что это такое,— когда все застилает кровавая пелена. Когда пальцы скрючиваются от желания разорвать, удушить, растоптать… Ведь  сегодня ночью ты сам был таким. Так пойми же меня, мой бесстрашный, мой сильный, мой неукротимый Роберто! Я не хотела сделать тебе больно. Кому угодно — но только не тебе. С одним тобой я не была бы властительницей, государыней, королевой! Если бы ты стал моим, я бы целовала твои ноги…была бы твоей рабыней…клянусь, клянусь всеми святыми!»
      Она горестно покачала головой. Теперь он никогда не захочет ее. Слишком много тяжелых, ужасных, мучительных воспоминаний. «Я все перепробовала --пытки… унижения…боль…Но он не сдался! И никогда не сдастся!»
     Бланш встала и подошла к двери молельни, которую чуть не вышиб де Немюр. Теперь она думала о другом.
     «Жаль, право, что меня здесь не было в то время, когда Робер ломился сюда! Я дала бы ему ключ. И пусть бы он убил своего развратного кузена как собаку! Рауль недостоин жалости. Я его презираю! Он больше не войдет  в мою опочивальню. Трусливый, гнусный пес! Я больше не хочу его! Сегодня ночью он показал себя во всей своей красе. И как, как  природа могла сделать их кузенами, - и дать им это сходство? Низкий грязный подлый де Ноайль — и  благородный честный верный де Немюр! — Мысли ее вновь изменились, карие глаза сверкнули. - Но нет! Рауль мне еще пригодится. Если де Немюр не уступит мне,— он пройдет через все круги ада! Эта девчонка, Доминик де Руссильон…Неужели Робер влюблен  в нее? Мы это скоро узнаем наверняка. И, если это так,— то моему гордому кузену придется очень пожалеть, что он и в  самом деле не погиб под Тулузой!»
    Она легла в постель. «Надо что-то придумать на счет этого припадка Робера. Конечно, то, что он ворвался сюда среди ночи, только подтверждает его  ужасную репутацию. Но нехорошо то, что здесь был Рауль… и Доминик может узнать об этом! А ведь он должен предстать  перед ней как рыцарь в сияющих доспехах. Она –романтичная наивная провинциалка, и де Ноайль наверняка видится ей в ореоле незапятнанности и чистоты. Надо что-то придумать… Очо! Он может помочь!»
      И Бланш окликнула своего  карлика, зная, что обычно он ложится спать на подоконнике  (королева разрешала ему это, относясь к маленькому уродцу точно так же, как к комнатной собачке):
 - Очо! — Но он не ответил.  Она подошла к окну и отдернула портьеру. Там никого не было. Но вдруг отодвинулась одна из панелей около кровати королевы, и карлик появился оттуда.
 - Где ты был, маленький негодяй? Я ищу тебя! — гневно воскликнула она.
 -Я был у Розамонды де Ноайль, - ответил Очо, нисколько не  испугавшись.— Ваше величество, ведь вы, наверное, хотите знать, как чувствует себя ваш кузен? Вот я и ходил к  cестре  Рауля.
 - Ты видел его?— живо спросила королева.
 - Розамонда позволила мне взглянуть на герцога. Она сказала, что он долго метался на постели, и она дала ему снотворное. Не волнуйтесь— он крепко спит; я даже пощупал ему пульс. Вы же знаете, что я сведущ в медицине, - пульс ровный и не частый. Правда, лицо у вашего кузена  все еще довольно бледное…               
 - Он спит… - прошептала Бланш. Ею овладело безумное желание пойти самой к Розамонде и посмотреть на заснувшего де Немюра. « Ах, если б я могла  хоть краешком глаза взглянуть на него! Я бы наклонилась над ним…И поцеловала в губы. В его неулыбчивые твердые губы. Хотя бы во сне  сорвать с них поцелуй!  Как богиня  Селена целовала спящего Эндимиона…»
    Но нет. Это невозможно! Если она пойдет к де Немюру, как свой ночной визит она объяснит герцогине де Ноайль?
 - Очо, - сказала королева.— Ты же видел, как герцог де Немюр ворвался сюда и хотел убить де Ноайля?
 - Да, ваше величество.
 - И как его схватили, как прибежала Розамонда и как его увели?
 - Да.
 - Надо придумать объяснение этому приступу бешенства. Что-нибудь правдоподобное. Чтобы Рауль де Ноайль не был в этом замешан, словно его здесь и не было…
        Карлик поднял вверх указательный палец.
 - Это совсем несложно, и я уже придумал! Мы скажем, что герцог де Немюр — сомнамбула!
 - Сомнамбула?
 - Да; что он бродил во сне по дворцу, а потом его кто-то напугал. А ведь, как всем  известно, если напугать лунатика ,он может проснуться и, ничего не соображая, натворить дел. Вот де Немюра напугали,— и он обезумел от ярости и ворвался в вашу спальню.
 - Прекрасная идея, Очо! Герцог де Немюр—лунатик!— И королева рассмеялась.


Глава, в которой Бланш тоже захотела действовать по-своему. На то она и королева, чтобы повелевать... Даже автору. :-)

       19. Селена и Эндимион.


     Розамонда де Ноайль тоже не спала этой ночью. Она вообще спала очень мало, и началось это давно—с тех самых пор, как исчез ее возлюбленный Анри де Брие. Пять лет, пять долгих лет она ждала своего жениха! Но Анри не вернулся. Где он? Если бы она могла найти хотя бы его могилу, чтобы приехать туда, чтобы выплакать над ней свои слезы!..
    Робер сказал, что Анри погиб и что она ждет напрасно. Она верила своему кузену…Но иногда безумная надежда вновь овладевала Розамондой — де Брие жив! Жив ее золотоволосый, веселый,отважный жених. Когда Робер сказал ей,что Анри мертв и что это несомненно, она спросила: Кто убил его?— И де Немюр ответил, что это были разбойники. Но она знала своего кузена .Он отводил глаза и не смотрел ей в лицо, когда говорил это.
    И иногда ужасная мысль мелькала в голове Розамонды—что И В ЭТОМ был виновен Рауль. Ее родной брат Рауль! Но нет…это было бы слишком жестоко, слишком бесчеловечно! И ведь Рауль был другом де Брие, так же как и Робер; и Рауль очень радовался, когда состоялась помолвка молодого графа и Розамонды… Боже! Только не ее родной брат!.. Он здесь не при чем! Он не имеет к смерти Анри никакого отношения!
 …Когда Розамонда с бароном де Парди привела де Немюра в свои покои, и они уложили герцога на кровать в ее спальне, она хотела тут же выяснить всю правду –зачем герцог ворвался в покои королевы, и за что он был так разъярен на Рауля. Но Робер был не в состоянии ни слушать, ни отвечать на вопросы; он был разбит физически и в то же время крайне возбужден, и метался на кровати, не в силах ни встать с нее, ни заснуть. Кузина не знала, какое лекарство дать ему—укрепляющий напиток мог усилить возбуждение, а успокаивающий—лишить де Немюра еще больше сил. Тогда Розамонда приготовила ему отвар из сонных трав, который он выпил даже не задумываясь.
    Через двадцать минут напиток начал действовать; но тут явился врач королевы да Сильва и объявил, что Бланш послала его пустить де Немюру кровь. Возможно, это было бы и неплохо; но Робер уже начал засыпать, и Розамонда отослала да Сильву. Еще через десять минут герцог уже крепко спал. А девушка села за столик и принялась за вышивку, которую обещала принести в дар алтарю церкви Сен-Жермен л Оксерруа.
    Прошло еще полчаса; и в дверь тихо постучали. Розамонда взяла свечу,открыла. На пороге стоял ее брат Рауль.
- Рауль!—прошептала Розамонда, невольно оглядываясь на дверь в свою спальню, где лежал де Немюр.—Что ты здесь делаешь в такой поздний час?..
- Пришел пожелать тебе доброй ночи, милая сестричка,- слабо усмехнулся Рауль.—Робер…все еще здесь?
- Он спит. Ах, брат!..Что опять произошло между вами? Почему Робер хотел убить тебя?— горестно спросила девушка.
- Он просто совсем спятил, сестра! Его надо посадить на цепь в сумасшедший дом,—там ему самое место! А Бланш только смеется…ей смешно! И, если бы ее милый Роберто убил меня на ее глазах,— она бы наверняка только хохотала!
- О Рауль! Твоя связь с королевой…сколько она будет еще продолжаться? Ты унижаешь себя , неужели ты этого не понимаешь?
- Любовник королевы Франции… Ты считаешь это позором, дорогая Розамонда? Нет! так может думать только де Немюр, вбивший в свою тупую голову дурацкие понятия о чести и достоинстве!
- Ты не имеешь права так говорить о нем, брат! Робер в тысячу, в сотни тысяч раз тебя лучше!
- Конечно - он святоша, а я — дьявол во плоти, не так ли, милая сестренка?— хищно улыбнулся Рауль.
- Ты знаешь, о чем я,- грустно сказала Розамонда..— Бог велел нам прощать. И как я не прощу тебя, если ты- мой брат? Единственный мой близкий родственник, оставшийся у меня после смерти наших родителей! Но я все помню…помню, что ты сделал несчастной Эстефании де Варгас! Мне было двенадцать лет, но разве я смогу когда-нибудь забыть ее страшный крик?..И тебя, выходящего из ее комнаты…
- Розамонда…Я слишком много выпил в тот день на маскараде. И почти ничего не соображал.
- Но ты не прошел мимо ее спальни! И смог обесчестить ее, притворившись своим кузеном! И смог спокойно смотреть, как Робер рыдает над телом Эстефании!
- Я был пьян,-повторил Рауль.
- Брат!...Дорогой брат! Как я молюсь за тебя! Чтобы ты изменился. Чтобы вновь стал тем добрым прелестным мальчиком, который учил меня читать, писать, ездить верхом…Ах, если бы мы могли вернуться в то наше прошлое!
- А если я скажу тебе, что это возможно, сестричка? Что и я страстно хочу этого? Порвать с Бланш, взять тебя и уехать далеко-далеко из Парижа, в Прованс, где прошло твое и мое детство?
- Ах, Рауль! Какое это было бы счастье! – воскликнула девушка, горячо хватая его за руки.— Но…ты говоришь серьезно? Ты не шутишь? Ты хочешь порвать связь с королевой?
- Я УЖЕ порвал с ней, Розамонда. С сегодняшней ночи я больше не ее любовник. И ты знаешь, почему?
- Почему, дорогой мой брат?
- Потому…потому что я влюблен, сестра.
- Рауль! Это правда?— прошептала она, заглядывая ему в глаза.
- Клянусь тебе!
- В кого же?
- В девушку, которую я увидел вчера днем на приеме. Которую Бланш сделала одной из своих дам. В рыжеволосую красавицу -  в Мари-Доминик де Руссильон!
- В графиню де Руссильон?...Рауль! Но ты ведь видел ее вчера первый раз в жизни!
- Этого раза было достаточно, Розамонда. Я влюбился. Представляешь — влюбился с первого взгляда! Я никогда не испытывал подобного! И я разорвал свои отношения с королевой. Все кончено, сестра! Другие женщины для меня больше не существуют! Только она, только Доминик!
- О, Рауль! Это же прекрасно! Она мне показалась доброй и милой…
-  Добрая…милая…да, сестра; но она еще к тому же божественно хороша! Она восхитительна!
    Розамонда с надеждой посмотрела на брата. Возможно ли, чтоб то, что он сказал, было правдой? Но его лицо не лгало,— его глаза сверкали, щеки раскраснелись, он тяжело дышал.
- Рауль.. Если ты влюблен — в добрый час.
- Я рад, что ты это говоришь. Но мне нужна твоя помощь, сестричка!
- Я готова. Но что я могу сделать для тебя?
- Прежде всего, ты должна стать ее подругой. Насколько я понял, у нее нет здесь, в Париже, ни близких, ни родственников.
- Хорошо. С радостью, если она примет мою дружбу!
- Затем, королева и герцогиня де Луна наверняка будут с ней плохо обращаться. Бланш будет ревновать меня к Доминик. Ведь я САМ порвал с королевой. А она страшно ревнива!
- Я постараюсь защитить ее, дорогой брат. Не дам ее в обиду.
- И, главное….Главное, Розамонда…- И Рауль низко опустил голову и покраснел.
- Что, брат?
- Умоляю тебя! Я так хочу измениться к лучшему! Я чувствую, что любовь к Доминик сделает меня другим. Забудь о прошлом, сестра. Ты увидишь — перед тобой предстанет новый Рауль де Ноайль! И ты еще сможешь гордиться мною!
    Она прижала руки к груди, в ее больших глазах, похожих на два глубоких  зеленоватых озера, плескались надежда и радость.
- Ах, как я мечтаю об этом!
-Тогда, сестра, ты не должна говорить обо мне дурно Доминик де Руссильон. Если она узнает обо мне…Я этого не вынесу! Я просто руки на себя наложу!
- Нет-нет, Рауль! Что ты говоришь!..Бог с тобою! Я обещаю помочь тебе. Не буду говорить о тебе плохо. Но и ты должен мне обещать одну вещь — что не причинишь зла этой юной невинной девушке. Что ты будешь относится к ней по-рыцарски. Что ее честь не будет запятнана тобою.
- Как ты можешь так говорить, Розамонда! Доминик для меня — как святая….как Мадонна, на которую простым смертным можно только молиться! Я не прикоснусь к ней до нашей свадьбы, никогда не обижу, клянусь тебе, жизнью своею клянусь!
- О, брат…Какое это было бы счастье,-если бы ты завоевал ее любовь и женился бы на ней!
- Так и будет. Верь в это, сестричка! Мы все вместе уедем в Прованс. У нас будут дети с Доминик…Прекрасные дети! И ты будешь им хорошей, доброй тетушкой, раз уж ты не хочешь выходить замуж! И, я обещаю,— отныне я больше не буду настаивать на твоем замужестве.
    Лицо Розамонды озарилось счастьем. Он рисовал перед ней чудесные картины! Как она хотела, чтоб все так и было!
- Но есть еще одно обстоятельство,- печально продолжал Рауль.— И оно меня очень тревожит.
- Какое?
- Наш кузен Робер… Ты ведь знаешь, что он женился в Лангедоке? Что Бланш и король заставили его?
- Да, мне об этом известно… и что же?
- Но ты еще не знаешь,— а мне сказала королева — что жена Робера ушла в картезианский монастырь.
- О Боже!...Как же так?...
- Подробности он сам тебе расскажет…если захочет. Он женат — но остался без жены; Папа, как я понял из слов ее величества, не знаю уж почему, не даст ему развод с нею. А как зовут его жену, тебе, сестричка, неизвестно?
- Робер не говорил мне этого.
- Ее зовут — Мари-Флоранс де Руссильон, Розамонда! Она — родная сестра Мари-Доминик.
- Ах, Рауль!...Как это все странно!
- Странно, сестра? Не странно - а опасно! Потому что, по-моему, Робер тоже влюбился в новую даму королевы.
- Не может этого быть! С чего ты это взял?
- Я заметил это по его лицу. Как он смотрел на Доминик на приеме. И, главное,— почему, как ты полагаешь,он хотел меня сегодня ночью убить?
- Ты думаешь…о Рауль! Что за подозрение!
- Он ревнует, сестричка! Он жутко ревнует меня к Доминик! Он ходил к ней сегодня ночью, перед тем, как прибежать в опочивальню королевы. То, что он был на третьем этаже, где нахдятся комнаты дам Бланш, подтвердила стража. И, я думаю, графиня отвергла его! Вот он и взбесился!
- Рауль!...Ты говоришь глупости! Робер не способен на такое, да еще из-за ревности! К тому же, получается, Доминик — почти его сестра…Какая может быть у него к ней любовь?
- Сестричка!..Я ведь влюбился с первого взгляда. Почему это не могло произойти и с ним? Возможно, Доминик похожа на Мари-Флоранс, его жену-монашку…
- Нет-нет, я в это не верю,- и Розамонда покачала головой .
- Посмотришь на него завтра. Последи за ним. И ты убедишься, милая сестра, что я прав. - Возможно, он просто пытается защитить эту девушку от тебя…Помня все, что ты сделал?
Рауль тяжело вздохнул и покаянно опустил глаза.
- Конечно, Робера можно извинить,— я причинил ему немало зла. Но и он должен был бы понять, что я хочу встать на путь исправления, что я уже не тот, что раньше! Но он не верит, не хочет дать мне шанс измениться к лучшему! Согласись, Розамонда, что это несправедливо! Ты-то ведь веришь мне, правда?
- Верю, брат! И я поговорю с нашим кузеном. Постараюсь убедить, как благодетельна для тебя любовь к Доминик, как жаждешь ты измениться к лучшему.
- Он не поймет. Ревность затуманила его разум. Даже не пытайся, Розамонда!..
     Он нежно поцеловал и пожал ее руку.
- Уже поздно. Я пойду. Помни про свою клятву, сестра,— ты на моей стороне, а не на стороне Робера ! По крайней мере, в этот раз!— добавил он, и в глубине его голубых глаз на миг промелькнуло что-то темное.
     Но сестра, поглощенная всем услышанным,  не заметила этого.
- Да, Рауль. Я на твоей стороне. Я обещаю! — твердо сказала она.
    Он ушел, бросив исподлобья в сторону спальни сестры ненавидящий взгляд. Но он был все же очень доволен собой .Розамонда не станет мешать ему, рассказывать о его прошлом Доминик! Он даже засмеялся. Как же все-таки наивна и доверчива его милая сестричка!
    Но все же…все же Рауль действительно был влюблен! И он сам удивлялся силе вспыхнувшей в нем страсти. «Доминик! Ты должна быть моей! Только моей! И скоро , совсем скоро так и будет!» - сказал он себе.
    Розамонда вновь уселась за свое рукоделие. Но разговор с братом не шел у нее из головы. Неужели Господь услышал ее молитвы,— и Рауль наконец-то станет другим? станет добрым, честным, благородным? « Да, так будет, будет! Любовь к Доминик исцелит его! Она—величайшее благо, дарованное людям!» — думала девушка.
     Но тут вновь послышался негромкий стук в дверь. Это был карлик Очо, любимец королевы. И он интересовался тоже здоровьем де Немюра. Розамонда знала, что карлик не способен причинить зла герцогу, и пустила его в спальню, где спал Робер.
     Потом Очо ушел, и Розамонда вздохнула с облегчением. Кажется, время неожиданных ночных визитов миновало. Прошел час. Девушка задремала над своей вышивкой…
    И вдруг опять в дверь постучали — громко и властно. Розамонда вздрогнула и открыла глаза. Кто бы это мог быть? Слуги давно легли, и будить их, чтобы они отперли незваному гостю или гостям, девушке не хотелось. Она подошла к двери и спросила:
- Кто там?
     И услышала повелительное:
- Королева! Откройте немедленно!
     Розамонда отворила дверь и отступила, пораженная….На пороге стояли Бланш и Инес де Луна.
- Герцогиня де Ноайль!—холодным голосом отчеканила королева.— Я хочу видеть герцога де Немюра!
- Ваше величество…- приседая, пролепетала изумленная Розамонда. - Герцог спит. Я дала ему снотворное…И вряд ли смогу разбудить его.
     Бланш слегка усмехнулась.
- Никто не просит вас БУДИТЬ его, дорогая герцогиня! Вы что, не слышите,— я хочу ВИДЕТЬ его!
     Розамонда начала краснеть. Что задумала королева? Явиться ночью…в такой поздний час…А Робер крепко спит!
- Где он?— спросила Бланш.— Проводите меня к нему. Сейчас же!
    Девушке оставалось только повиноваться. Она открыла дверь в свою спальню, и королева вошла туда. Розамонда осталась стоять на пороге; но Бланш обернулась и произнесла чуть насмешливо и в то же время гневно:
- Вы так и собираетесь стоять там, милая моя? Выйдите и закройте дверь!
    Розамонда прикусила губу. Но ей пришлось выполнить и этот приказ. Она осталась в комнате вдвоем с герцогиней де Луна. Если бы девушка была одна…Она бы, не раздумывая, подсмотрела в замочную скважину, что делает в ее спальне королева; и ей бы не было стыдно. А стыдно было Розамонде , что она уступила королеве и пропустила ее к герцогу. 
    «Я не смогла защитить его…И он не проснется! О Боже! Что ее величество собирается там делать?» Краска все больше выступала на ее щеках. Инес де Луна, усмехаясь, смотрела на нее; потом первая дама не без лукавства произнесла:
- Дорогая Розамонда, вы, я вижу, занимаетесь вышивкой? Покажите мне ее….и расскажите что-нибудь!
    Девушка вспыхнула. Ей придется развлекать герцогиню, пока Бланш не вернется!
    А Инес протянула с загадочной улыбкой:
- Возможно, нам придется просидеть тут с вами вдвоем довольно долго…

    Королева, когда Розамонда вышла и закрыла дверь, самодовольно подумала: «Все оказалось гораздо проще, чем я себе это представляла! Немного металла в голосе, повелительный тон,-и девчонка уступила!»
     В спальне Розамонды царил полумрак. Две свечи горели на полу в изголовье кровати, и ее полог был задернут. Бланш тихо приблизилась к постели и прислушалась. Она слышала свое быстрое дыхание и биение своего сердца,— и это было все. Никаких звуков более. А вдруг де Немюра здесь нет? Вдруг мерзкая девчонка обманула ее ? Королева протянула руку— и отдернула мягкую ткань.
    Герцог лежал на спине на скомканных простынях и крепко спал. Его правая рука как-то по-детски беспомощно свесилась вниз. Он был все так же одет, как и во время приступа.
Он дышал так тихо, что королева вначале даже испугалась,— а жив ли он?
    Она взяла одну свечу, встала на колени у изголовья кровати и поднесла огонь к его лицу. Пламя чуть заметно заколебалось. Бланш вздохнула с облегчением. Она рассматривала его лицо. Во сне оно не расслабилось, скорее наоборот. Вокруг крепко сжатого рта легли горькие складки, высокий лоб был слегка нахмурен, брови чуть заметно сошлись на переносице…Королева знала, что это не оттого, что ему снится что-то плохое или тяжелое. « Я виновата, что Робер такой суровый и мрачный даже во сне. Я мучала его долгие годы…О, Робер, простишь ли ты когда-нибудь меня?»
     И все же,— как он был красив! Как она могла думать раньше, что они похожи с Раулем де Ноайлем? Нет….Никакого сходства! « Робер — самый прекрасный мужчина на свете. И самый желанный!»
  …Она приподняла кисть его правой руки и залюбовалась ею. «Даже руки у него прекрасны!» - восхищенно подумала она. Какие длинные, тонкие и, в то же время, сильные пальцы! Они, конечно, шероховаты и не нежны. Потому что привыкли держать длинное копье, сжимать тяжелые меч. Но — как, о Боже, было бы приятно, наверное, если бы эти шершавые пальцы провели по ее, Бланш, коже плеч и груди... Поиграли с занывшими только от мысли об этом сосками....Погладили ее бархатистый живот.... Проникли бы в горячее, наполненное призывной влагой, истомленное желанием любви лоно! Королева задрожала, представив себе это. О, почему он спит?
    Она положила  на постель его руку и склонилась над лицом  спящего. Как сжат рот! Похоже, герцог даже во сне стискивал зубы, словно испытывал боль и старался совладать с нею.
- Один поцелуй…- пробормотала королева.— Один поцелуй…Мой Робер!
    И она поцеловала де Немюра в губы, обводя их контуры языком, медленным, долгим поцелуем. Но рот его не разжался. Герцог спал все так же крепко.
     Ей вдруг страстно захотелось, чтобы он проснулся. Она начала целовать его лицо, щеки, брови, лоб, черные густые кудри…О, как божественно пахли его волосы!.. Но он не просыпался. Дыхание было все таким же тихим и ровным.
   Бланш по-прежнему стояла на коленях, склонившись над герцогом. Ее длинные волосы разметались по постели, по его лицу и груди.
    «Он не проснется! Мне придется уйти…» Но она не могла оторваться от него. Его запах сводил ее с ума.
    Ее пальцы ласкали его подбородок, шею…вот они, затрепетав, скользнули в вырез камизы…Да, ей хотелось дотрагиваться до него! До его обнаженной кожи, везде, везде!
Она расстегнула рубашку и распахнула ее, обнажив грудь герцога, на которой сверкал только маленький золотой крестик. Красивые большие глаза королевы наполнились слезами, когда она увидела на гладкой смуглой коже страшные следы, оставленные ее собственной рукой. « О, Роберто! Я не хотела делать тебе больно…Если бы ты только сказал одно слово, только одно — «Да»! Мы могли бы быть так счастливы вместе! Почему, почему ты не уступил?.. Не было бы ни страданий…ни пыток…ни маски Черной Розы! О, я никогда не пойму тебя!»
    Слезы покатились по щекам Бланш и закапали на грудь Робера. С тихим стоном королева наклонилась и начала целовать ее — каждый шрам…каждый ожог….
    Он вдруг вздохнул…и она почувствовала, что он отвечает ей. Длинные ресницы де Немюра затрепетали, дыхание участилось, смуглое лицо покрыл легкий румянец. Бланш стала целовать его грудь еще горячее. Ее пальцы и губы скользили все дальше по его телу... Вот королева уже склонилась над его животом, а пальцы ее, дрожа и как будто живя своею жизнью, бежали еще ниже. Она и сама вся дрожала, как в лихорадке.
Никогда еще она не испытывала такого возбуждения!...Робер отвечал ей!.. Ее пальцы чувствовали это! Он принадлежал ей…он был в ее власти! Она брала его…хоть и одурманенного сном – но брала!
   Он вновь вздохнул и пошевелился. Она приподняла голову и взглянула ему в лицо. Оно расслабилось, губы разомкнулись. Он улыбнулся. Не может быть! Чтобы он улыбнулся —и так нежно?.. И вдруг он явственно, хотя и тихо, произнес:
- Доминик...
    Бланш отшатнулась от него. Если бы он проснулся и ударил ее…Если бы ее окатили ледяной водой с ног до головы,— это поразило бы ее меньше. Но это имя!
    Желание королевы мгновенно исчезло. Одно слово герцога разрушило все волшебство, всю неповторимость этой минуты, когда она посчитала его своим и была так близко от сладостной победы. Но она потерпела поражение—самое ужасное в своей жизни! Она могла овладеть им,— но он принадлежал бы не ей…не ей он сдавался в плен, не ей отвечало его прекрасное тело! А Доминик де Руссильон!
    Робер все же любил эту рыжеволосую девчонку! Теперь Бланш была в этом уверена!
Если бы он проснулся и сказал ей, что любит Доминик,— она бы все равно сомневалась в том, говорит ли он правду; если бы она увидела его в объятиях другой женщины, даже той же Доминик, - королева простила бы его, оправдав это похотью, которой подчинены все мужчиы.
   Но де Немюр назвал имя Доминик во сне, не контролируя себя. Во сне солгать он не мог! Он любил Доминик!..
    Бланш почувствовала, как застучала в висках прилившая к голове кровь. Ее затрясло, а пальцы рук конвульсивно скрючились. Приступ бешенства, не меньший, чем недавний приступ де Немюра, овладевал королевой. Из нежной Селены она на глазах превращалась в безжалостную Артемиду, которую злосчастный Актеон застал при ее купании в гроте, и которого разъяренная богиня превратила в оленя и отдала на растерзание его собственным собакам.
     Да, Бланш была в похожем состоянии. Будь у нее в руках кинжал-она, возможно, зарезала бы своего спящего кузена. Будь при ней свора псов — натравила бы их на него.
Но королева подавила вспышку ярости. Она сказала себе: «Я отомщу им обоим! И своему кузену Роберто, и его любимой Доминик…Скоро, совсем скоро свершится моя месть!»
Пылающая и разгневанная, она быстрым шагом вышла из спальни Розамонды, которая вместе с Инес де Луна сидела на диванчике и показывала первой дамеее величества свою вышивку.
    Розамонда была все это время как на иголках; разговаривая с Инес, она постоянно прислушивалась к тому, что происходит в соседней комнате. Но там царила мертвая тишина, которая страшила девушку даже больше, чем если бы оттуда раздались крики.
Когда королева не вышла — а скорее выбежала из спальни, обе герцогини вскочили на ноги - и в ужасе увидели, каким багровым и исказившимся до неузнаваемости стало лицо ее величества.
    Не говоря ни слова, Бланш устремилась к двери, и Инес де Луна побежала за ней. А Розамонда, едва оставшись одна, с не меньшей быстротой кинулась в свою спальню. Ужасное подозрение охватило девушку — что королева убила де Немюра!
…Но, к огромному облегчению Розамонды, герцог по-прежнему спал, и нежная улыбка озаряла его лицо.


В продолжении:

  ...Де Немюр вспомнил и то, как он долго стоял у ворот Фонтене, пока не началась гроза и не хлынул ливень. Герцог был в таком состоянии, что не мог даже догадаться спрятаться куда-нибудь от холодного дождя, который сек его по лицу и по телу. А молодой человек был лишь в тонкой рубашке. Потом он повернулся и побрел неведомо куда по мгновенно превратившейся в жидкую грязь дороге. Он спотыкался, падал, вставал и шел дальше…и опять его ноги скользили по грязи...и он падал опять. Потом он упал—и почувствовал, что встать уже не сможет. Тогда он сорвал с руки наложенную да Сильвой повязку—и при свете молний, то и дело озарявших ночь, с мрачным удовлетворением увидел, как течет из разреза кровь. Он призывал смерть. Но потом вспомнил об Эстефании…О том, что произошло с нею-и сказал себе: « Нет! Я не должен умереть!Я должен отомстить насильнику…Страшно отомстить!» ...