Родина

Я ехал в село Лермонтово.
Серая лента трассы вырывалась из-под грузовика, серпантином вилась по холмистой равнине и нитью убегала за горизонт. Ни она ли, эта дорога, и есть «людей связующая нить»?
В кузове было прохладно, и я радовался, что предпочёл попутку душному в эту пору автобусу. На полях шла уборочная страда. Всюду работали машины. Часто встречались селения.
«Лермонтовские места!» - думал я, глядя на замысловатые антенны телевизоров.

Просёлочным путём люблю скакать в телеге
И взором медленным пронзая ночи тень,
Взирать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень...

Уж ничего здесь не напоминало о далёкой старине. Но лермонтовская Отчизна чувствовалась в чём-то, - то ли в просторах полей, то ли в запахе дорожной пыли и хлеба. Хотелось вдруг свернуть на просёлочный путь и воочию увидеть

На холме, средь жёлтой нивы чету белеющих берёз.

Я с восторгом смотрел на каждый убегающий цветок, будто к нему рукой прикасался поэт. Всё хотелось запомнить. Где-то именно здесь Лермонтов увидел «дрожащие огни печальных деревень», где-то здесь он до полночи засматривался «на пляски с топаньем и свистом»... И, возможно, именно здесь на холмистой равнине он выстрадал свою странную любовь к Отчизне, чем теперь неизлечимо страдаю и я.

Люблю Отчизну я, но странною любовью...

Автомобиль монотонно гудел, не сбавляя скорости. Впереди уже показались купола лермонтовских церквей. Кончалась дорога, а я, наверное, не успел увидеть и прочувствовать чего-то самого важного. Я постучал по кабине. Автомобиль круто затормозил.
- Вы чего? - забеспокоился шофёр.
- А ничего! Пройдусь немного.
- Чудно! - не понял парень.
Да я и сам толком не понимал себя, как, впрочем, не понимаю часто. То вдруг захочется побывать в Ясной Поляне, то в Михайловском, то в Лутовино-Спасском. Хочется побродить по Владимирской Руси, по есенинской Рязанщине, по Москве Гиляровского и Куприна. Хочется послушать тишину Бородинского поля или плеск волны у крейсера «Аврора»... Потому-то и видятся мне «с отрадой многим незнакомой» трассы, серпантины и нити российских дорог.
- Чудак! - говорят друзья. - Всё это - далекая история. Лучше об этом в книжках прочитать...
Но причём тут история? Я хочу наслаждаться Родиной. А разве в какой книге уместится она - безначальная, бесконечная? Только в сердце.
И сердце моё взволнованно билось.
Из жнивья взлетали перепёлки. К ногам моим склонялись белые ромашки. Что-то ласковое нашёптывал тёплый ветер. Золотом разливались лучи полуденного солнца.