Социализм в понимании идеологов монопольного капит

 «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты»…

Евангелия от Матфея 23/27.

Отличительной особенностью нашей современности является всевозрастающий интерес к общественным наукам. И причиной тому, в наибольшей степени, послужили экономический кризис, напряженная социальная обстановка и неудовлетворенность, большинства членов общества, своим положением. Общество начинает выходить из устаревших производственных отношений, сковывающих его развитие, когда, с одной стороны существует вседозволенность государственных чиновников, а с другой – полное бесправие непосредственных производителей. Происходит обострение противоречий, что, в свою очередь, вызывает стремление осознать происходящее, желание вникнуть в смысл перемен и понять свою роль в происходящем.

Наша ограниченность в материальной жизни и неразвитость существующих противоречий и породили соответствующую идеологию. Общественные науки давно утратили способность к аналитической деятельности, так как, занимаясь оправданием деятельности правящих кругов, основывались не на объективной истине, а на господствующих интересах. Поэтому было бы наивно ожидать от тех, кто долгие годы рьяно прислуживал, преследуя свои корыстные интересы, самостоятельности мышления и ясного понимания действительной жизни.

Низкий уровень общественных наук обнаружился сразу, как только от обществоведов стали требовать ясного и объективного анализа сложившейся ситуации и происходящих явлений. Но обществоведы и экономисты, кормящиеся с руки у государственного чиновника, ничего не могли предложить обществу, кроме демонстрации своих дипломов и наград, которые мало интересовали само общество. Общество резко отвернулось от этих лакеев, показав, что оно меньше всего нуждается именно в них. Только обществоведы, так называемого периода застоя, упорно не желают сдавать позиции монопольных толкователей истины и продолжают навязывать свои лакейские взгляды. Вновь и вновь появляются монографии мало, чем отличающиеся от монографий 10 и даже 20 летней давности. Как и прежде ученые мужи демонстрируют свою способность абстрагироваться от реальной жизни и умение подменять конкретный анализ пустыми рассуждениями.

Как состояние и уровень развития промышленности мы определяем по выпуску не только необходимых и качественных товаров, но и по выпуску плохих, так и для оценки существующей идеологии необходимо знать литературу ориентирующихся на определенную конъюнктуру. Но если учесть, что политика является определяющим моментом для экономики, то и урон, приносимый обществу от разрушительной идеологии более значительный. Наш народ в полной мере испытал на себе и знает, как гибельно отражается на экономике, а значит и на жизни всего народа, различные политические авантюры.

Решительным переменам в экономике предшествует экономический кризис, который подталкивает идеологов системы выступать более активно на ее защиту. Ведь надо же и отрабатывать когда-то хлеб. Вот они и кинулись печатать свои опусы в различных журналах и издательствах. Тем более что монополия государства на средства массовой информации позволяет выпускать различную ахинею, не боясь быть смешным.

Только они забыли, что помимо идеологии есть еще и истина, которая неизбежно возьмет верх над ложью, сколько бы времени не прошло. А кто и когда произнесет эту истину уже не существенно, но все получат по заслугам.

Для того чтобы приоткрыть завесу над сущностью теперь уже перестроечной идеологией, посмотрим, что проповедуют некоторые ее представители, печатающиеся в журнале «Научный коммунизм».

Этот журнал не пользуется особой популярностью у читателей, так как идеологи, печатающиеся в нем, занимаются толкованием марксизма как новой религии, и далеки от действительной жизни. Но стоит к нему присмотреться, так как он является рупором власти.

Первый номер 1988 года открывается статьей В. А. Копырина, «Социальная справедливость и характер труда». Оказывается, автор придерживается давно устаревшего мифа о существовании социальной несправедливости как наследии прошлого, дореволюционного общества, и что в нашем обществе нет основы для процветания социального неравенства. Что за удивительная наша страна! Основы нет, а социальная несправедливость существует. Конечно же, причины социальной несправедливости и экономического загнивания кроются в самом нашем общественном устройстве, да и автор, скорее всего это понимает, только вот говорить об этом боится. Поэтому ученым лакеям и приходится высасывать из пальца аргументы, для обоснования официальной версии.

Действительно, классики марксизма-ленинизма показали, что на смену капиталистическому способу производства придет новый, более прогрессивны строй, когда не мертвый труд будет господствовать над живым, а живой человек будет использовать накопленные богатства для своего развития. Только это совсем не значит, что, то общество, в котором мы живем, и является пост капиталистической формацией. Хотя, государственные идеологи и пытаются доказать, что это так и мы живем в самом прогрессивном и передовом обществе. Но только те, кто ежедневно, тяжелым трудом зарабатывает себе на хлеб, те, кто производит необходимые для общества материальные богатства и ничего не имеет, кроме своей рабочей силы, не питают иллюзий, и им не кажется жизнь райской. Поэтому премудрые пескари и выстраивают «заборы» из различных догм, боясь прикасаться к реальной действительности, так как она опрокидывает все их утопические построения.

Вот и Копырин говорит о социализме, как уже о свершившемся факте, а об антагонистических противоречиях, как далеко оставшихся в прошлом. Ему достаточно утверждения записанного в программном документе правящей партии, чтобы признать существующие отношения социалистическими. Но хоть тысячу раз скажи халва, во рту слаще не станет. Философы копыринского толка делают выводы не из эмпирических наблюдений, а из указаний своих хозяев. А для защиты существующих отношений используется все, и в том числе искаженный марксизм, который, как замечает Копырин, к сожалению забывают. Сам автор, может и не забыл, однако явно не понял.

Действительно социализм «…не вращается преимущественно вокруг вопросов распределения», но истинный социализм, а не по Копырину, не отбрасывает вопросы распределения, а указывает на основу не справедливого распределения, на единственно возможный путь разрешения этого вопроса. На то, что распределение определяется характером производственных отношений и без изменения этих производственных отношений, без политического и экономического освобождения рабочих невозможно изменить и их социальное положение. Наемные работники приходят к пониманию несправедливости своего положения, несправедливости существующих отношений, через призму своего благосостояния, и первым этапом борьбы за свое освобождение является борьба за справедливое распределение, за улучшение своего положения. Только в этой борьбе вырабатывается понимание, не умозрительное, а выработанное из практической жизни, что без изменения характера производственных отношений не добиться значительного улучшение жизни, не освободиться от эксплуатации.

В своей статье Копырин пришел к пониманию того, что социальные группы и классы взаимодействуют без контактов между отдельными людьми: «…в классовом обществе отношения справедливости выражает не столь характер связи одного человека с другим, сколь связь между социальными группами, классами». Что это за такие тайные связи между социальными группами, классами, которые не проявляются в отношениях между отдельными людьми? Отношения между классами, группами как раз и проявляются в отношениях между отдельными людьми этих классов и групп, и по-другому проявляться не могут.

Приняв утверждение, что мы живем в социалистическом обществе, за аксиому, Копырин, в полную силу своих не дюжих способностей, занялся сбытом социалистических идей. «Субординирующим (без таких слов наши философы просто не чувствуют себя философами В.Г.) моментом в ней (справедливости) выступает реализация экономической справедливости. Она проявляется, при социализме в избавлении трудящихся от эксплуатации человека человеком, от подневольного труда, от безработицы, от инфляции, от колебаний жизненного уровня в связи с кризисами и спадами производства. Она проявляется, наконец, в справедливом (по количеству и качеству труда) распределении жизненных благ». Что же, вполне вразумительный пересказ учебника по научному коммунизму. Видно, что автор что-то читал и любой профессор поставил бы ему зачет. Но общество это не кафедра научного коммунизма, а рабочие не профессора, и они не удовлетворяются книжными знаниями.

Копырин, пересказывая идеи научного социализма, подразумевает, что все то, что он пересказал, вполне соответствует действительности. Трудно понять, то ли он настолько далек от живой жизни, что даже не имеет общих представлений, то ли отменный лицемер, погрязший во лжи и торгующий своими книжными знаниями как женщина легкого поведения - своим телом.

Здесь мы наблюдаем, что автор вводит новое понятие справедливости. Он придумал новое понятие –» экономическая справедливость», которая, к тому же, является «субординирующим моментом» справедливости вообще. Зачем только Копырин применил слово субординация, совсем не относящееся к категории справедливость, в основном используемое в системе служебного подчинения и в физиологии? Это остается тайной. Видимо автор, хорошо усвоил суть деятельности наших обществоведов, которые занимаются придумыванием различных неудобоваримых понятий и определений, и сам решил попытать счастье на этой ниве.

Прежде чем соглашаться с автором о справедливости нашего социального устройства, разберемся в таком понятии, как эксплуатация человека человеком. Эксплуатация человека человеком есть там, где есть условия для одних людей, отдельных групп, классов, не занимающихся необходимым трудом, не создающих материальных и духовных ценностей, при помощи власти или права собственности, жить за счет непосредственных производителей. Не надо только путать с общественным разделением труда, когда происходит обмен продуктами труда или услугами. Посмотрим на нашу действительность и зададимся вопросом: какой необходимый продукт производят те восемнадцать миллионов, а по некоторым данным за двадцать, чиновников и других подобных Копырину? Ученый профессор нам сразу возразит, что они осуществляют необходимое для общества управление и просвещение. Но как мы видим, данное управление привело все общество к кризису во всех сферах общественной жизни и все большему отставанию от мирового развития, а от просвещения, осуществляемого философами копыринского толка, лучше отказаться. Данное управление ведется в интересах самих управляющих, в интересах производства и воспроизводства монопольного капитала, а не в интересах непосредственных производителей. Поэтому наемные работники не нуждаются в таком управлении и таких управленцах, которые поглощают весь прибавочный продукт и не дают ничего взамен. И разве не эксплуатируют хозяева монопольного капитала и их идеологи непосредственных производителей? Разве не направлена вся работа государственного аппарата на выжимание доходов из народа? Похоже, что копыринский вывод, об отсутствии у нас эксплуатации человека человеком, можно признать только в том случае, если эксплуататоров не признавать людьми.

Утверждение автора о том, что трудящиеся освобождены от подневольного труда, вообще вызывает смех. Ну конечно, если автор считает подневольным трудом только такой, когда за производителем наблюдает надсмотрщик с кнутом, а наемный труд относит к свободному. В отличие от Копырина мир давно уже усвоил, что потребности человека действуют лучше простого кнута. Нельзя не согласиться с автором, что уровень жизни наших граждан не подвержен колебаниям и их мало беспокоит уровень инфляции. Все это так, но лишь оттого, что жизненный уровень их настолько низок, что колебаться некуда, а инфляция мало волнует тех, кто живет от зарплаты до зарплаты.

Не является социальным благом, сама по себе, и безработица. Ведь рабы тоже не были безработными, однако никто не возьмется утверждать, что их положение было справедливым и счастливым.

Далее автор с большим удовольствием рассуждает о всестороннем развитии человека, условия для которого представляет наше общество. Но о каком всестороннем развитии каждого можно писать, когда нет всеобщего развития, когда рабочие вынуждены большую часть своего времени заниматься необходимым трудом, да еще таким, который не только не развивает человека, а еще и уродует. Именно благодаря тому, что рабочие вынуждены, все свое активное время, тратить на производство необходимых жизненных средств и средств производства, такие как Копырин и имеют возможность писать свои компиляторские работы. Но автор благороден и предлагает, как плату рабочим за их рабский труд, предоставить им возможность участвовать в управлении, и в подтверждение этой мысли он приводит ленинское предложение, о привлечении рабочих к управлению. Здесь Копырин не учел, что Ленин писал об этом в начале века, в условиях становления существующей системы управления, и тогда это имело смысл, а сейчас конец века и система монопольного государственного правления уже успела прогнить. Поэтому, в настоящее время необходимо не вхождение отдельных рабочих в государственные структуры, а смена всей системы управления и отношений. Механистический перенос конкретных идей прошлого на современную действительность, что и пытается делать автор, самая распространенная ошибка в подходе к решению проблем сегодняшнего дня.

«Нельзя не согласиться, - пишет Копырин, предполагая, что он вскрыл причины социальной несправедливости, - с мнением, что не разработанность или отсутствие четких теоретических позиций по ряду вопросов социального равенства и справедливости, общественных приоритетов, привилегий и ограничений может приводить (и добавлю – приводило и приводит. В.А. Копырин.) к шатаниям, неразборчивости, критически неосмысленному распространению полусоциалистических и псевдосоциалистических конструкций».

Что это за полусоциалистические конструкции, мы должны догадаться сами? Здесь, правда, искать и гадать не нужно, так как предложенные автором конструкции и являются псевдосоциалистическими. Причина же неразборчивости и отсутствие четких представлений по ряду вопросов социального равенства и справедливости, в головах философствующих профессоров заключается в их социальном положении, что конечно и в голову им не приходит. Ведь марксизм является теорией освобождения рабочего класса, и поэтому всегда был труден, для профессоров, которые все ставят с ног на голову, а потому и видят причины социального неравенства в отсутствии четких теоретических представлений, а не в практической жизни.

Но Копырин не просто рассуждает о справедливости, а еще и дает нам критерий ее достижения: «Нужны и условия для такого производства, воспроизводства общественных отношений, которые ставили бы производителя в более адекватные его природе условия труда». До чего «удобен» язык нашего философа! Можно говорить что угодно, ведь все равно никто и ничего не поймет. Какие условия подразумевает автор? Для раба, наверное, адекватен кнут и полная зависимость от господина, для крестьянина – это барщина и оброк, для наемного рабочего – прожиточный минимум и зависимость от капитала. И что это за особая природа у производителя? Нам трудно понять это. Но у автора, конечно, совсем иная природа, и я с этим не спорю. Производитель живет своим трудом, честно зарабатывая на жизнь, а Копырин и ему подобные получают блага прислуживая властям, торгуя своей псевдоученостью.

Но автор, все-таки понимая, что не могут пережитки прошлого так долго существовать в обществе, если нет основы в современности. И он находит эту основу в наличии тяжелого физического труда. Не в отчужденности непосредственного производителя от средств производства и продуктов своего труда, не в существовании производственных отношений, а именно в наличии тяжелого физического труда. При этом Копырину даже не приходит в голову мысль, - как так, рабочие, являясь полновластными хозяевами своего положения, сохраняют убивающее их производство и даже еще больше создали мест с тяжелым физическим трудом, прямо мазохисты какие-то. Философу, торгующему своими книжными знаниями не понять, что в обществе существуют объективные причины, в виде государства, выражающего интересы монопольного капитала, которые всячески противодействуют возможности экономического освобождения труда.

Будь этот Копырин, с определенными подходами взглядами на действительность, единичным или редким явлением, ну и бог с ним. Но за время, так называемого коммунистического правления их появилось столько, прямо в очередь стоят, желая порадеть за власть, что пора рассматривать это как явление угрожающее национальному сознанию.

Другой философ, упражняющийся на страницах журнала «Научный коммунизм», в способности абстрагироваться от реальной жизни, рассуждает о социалистическом самоуправлении, как основе демократизации общества. Статья А.М. Черныша так и называется - «Развитие социалистического самоуправления – основа демократизации общества».

На первый взгляд и тема интересная, и если понимать социалистическое самоуправление, хотя самоуправление оно просто есть или его нет, так как нет капиталистического или иного самоуправления, как самоуправление на самых демократических основах, то нельзя не согласиться, что наш путь к демократическому обществу лежит через развитие самоуправления. А самоуправление, организованное на самой широкой основе и есть диктатура пролетариата, то есть наемного работника. Но Черныш на самом деле подменяет самоуправление мелкобуржуазным правлением, и оправданием существующей системы власти. В начале статьи автор, как и положено, делает несколько безосновательных утверждений, в виде заклинаний: «…в буржуазном обществе, управляемым узким кругом, дела, по крайней мере, в области экономики, идут достаточно хорошо, в то время как в социалистическом обществе, организованном на более прогрессивных, демократических началах, случается отставание в научно-техническом развитии…».

В том, что в буржуазном обществе, управляемым узким кругом, а соответственно, у нас более широким, наверное, автор подразумевал, что у нас гораздо больше чиновников, Но это, во-первых, совсем не означает более прогрессивного управления, а, во-вторых, если подходить не предвзято, то скорее окажется наоборот, что наше общество управляется более узким кругом, так как государство является единым собственником всех средств производства и поэтому вся власть сосредоточена в руках государственного аппарата. И что это за такие «более прогрессивные демократические начала», которые не обеспечивают более прогрессивного развития экономики, а значит и всего общества? Как можно назвать более прогрессивными и демократическими отношения, если этого не подтвердилось в жизни? Похоже, что они более прогрессивны только в голове у автора.

Разглагольствуя о самоуправлении, Черныш проговаривается, какой у него критерий оценки прогрессивных начал. «Опыт строительства социализма в некоторых странах показал, на сколько несвоевременным и опасным может стать преимущественное использование форм общественного самоуправления, (Где и какой опыт, показал автор скрывает, и это известно только ему, События же последнего времени, в так называемых странах социализма, показали, что ни о каком опыте самоуправления говорить не приходится. Почти нет ни одной страны, где бы народ ни выступал, против существующей системы власти. В.Г.) в ущерб государственным формам». Нет, философствующий прислужник Черныш, сторонник мелкобуржуазного государства, как раз все да наоборот, огосударствление и сворачивание самоуправления привело к застою всего общества. Социализм – есть самоуправление трудящихся, а диктатура пролетариата – есть соответствующая государственная форма. Где и когда заводы действительно принадлежали рабочим, а земля крестьянам?

Далее мнимый сторонник самоуправления заявляет: «Без взаимодействия с государством система самоуправления не в состоянии ни сломать барьеры местничества, ни преодолеть изживший централизм…». А что тогда такое существующее государство? Из этого высказывания ясно вытекает, что самоуправление народа, взаимодействуя с непонятным государством, должно сломать это государство. И другого пути нет, так как существующая система управления из одного центра - есть результат всеохватывающей государственной собственности, и преодоление существующего централизма возможно только через разгосударствление и переход средств производства в руки самих производителей. Автору трудно понять, что социалистическое государство – это и есть самоуправление трудящихся. Но Черныш на этом не останавливается и развивает свою мысль дальше: «Мало того, недостаточное руководство обществом со стороны государства может привести к перерождению самоуправления народа в стихийный процесс, отклонение его от социалистических принципов, целей». А как хорошо начинал, – самоуправление, демократизация! И какая вера во всепоглощающую мудрость государственного чиновника! Я понимаю, что автор кормится с руки государственного чиновника, но он ведь человек, а не собака. По мнению автора, получается, что истинный социализм, то есть самоуправление масс, может привести к отклонению от социализма. Так кому нужен такой социализм? Если Чернышу нужен ошейник, и он о нем мечтает, то это совсем не обязательно всех призывать надеть ошейники. Видимо существующего произвола государственных чиновников, по отношению к обществу еще не достаточно. Поэтому автор призывает государственных чиновников, которые в глазах автора сродни божеству, держать народ в узде, чтобы он не мог отклониться от социалистических принципов. К сожалению, автор не сообщил нам, какие принципы он считает социалистическими, а какие враждебны социализму. Видимо для Черныша общественное состояние, когда каждый индивидуум действует свободно, исходя из своего сознания, представляется стихийностью, а когда все действуют по воле государственного чиновника, во исполнение чужого интереса, то есть работают на хозяина, тогда это следование социалистическим принципам. Здесь автор кое-чего достиг. Он переплюнул всех своих предшественников в холуйском преклонении перед властью государственных чиновников.

Хотя Черныш и мечет молнии в головы бюрократов, правда делает он это любя, государство, по его мнению, у нас социалистическое, с незначительными отклонениями. И трудящимся в нем он отвел необходимую роль: «…обсуждать общественно важные вопросы (только обсуждать, а принимать решения и определять какие вопросы важные будут те же бюрократы. В.Г.), работать в комиссиях по выборам в Советы народных депутатов (которые все так же остаются без власти и средств В. Г.), организовывать встречи, собрания, писать письма, в органы власти». Спасибо автору, что хоть встречаться и писать письма, в органы власти, разрешается. Скорее всего, государственные чиновники, за такое преданное служение, поставят Чернышу памятник при жизни, или, при отсутствии средств, выдадут медаль за верную службу.

Но А.М. Черныш на этом не останавливается, и его мысль продолжает работать в направлении изощренного лакейства. «Ни общественная организация, даже очень многочисленная и авторитетная, ни собрания самого большого трудового коллектива не в состоянии проанализировать практику целого государства и подготовить, не располагая ни информацией, ни кадрами, ни, наконец, полномочиями, даже простейшего законопроекта. Они могут лишь уточнить и дополнить его». Не ясно, почему Черныш остановился на практике одного государства, а не поставил вопрос о необходимости проанализировать практику государств всего мира и плюс всех существовавших государств в истории человечества. Трудовым коллективам разрешается, с благословения автора, уточнять и дополнять законы, по которым их будут сечь. А вот не трудовое сборище таких, как Копырин, Черныш и других прислужников может и создает законопроекты. Но разве до сих пор у нас была не такая практика законодательства? Разве не она довела страну до экономического и политического кризиса? Существующая система государственного устройства и данное законодательство – есть форма существования господствующих интересов монопольного собственника, а не результат научных изысканий по вопросам государственного устройства, как наивно предполагает автор. Не понимает автор и того, что наемным рабочим нет никакой необходимости анализировать всю практику государства монополиста, так как они не нуждаются в данном государстве.

Выросший в условиях существующей государственной системы и приняв ее за единственно возможную форму общественного устройства, автор и преподнес ее как социалистическую. В результате и возник неудобоваримый бред: «…низовые звенья самоуправления не должны вмешиваться в компетенцию высших органов». Звучит прямо как инструкция государственному чиновнику. Если же говорить о самоуправлении, то надо хотя бы понимать элементарное, что при самоуправлении нет ни низовых, ни высших органов, это ведь не государство монополист со строго выстроенной иерархией подчинения. А какой правильный ход сделал автор, и я думаю, не безответный, ведь государственные чиновники ратуют за то же самое, и хорошо платят, тем, кто их поддерживает. Похоже, у А.М. Черныша возникла эта мысль после того, как он проанализировал историю нашего государства и судьбы всех тех, кто выступал против вседозволенности государственных чиновников.

Во втором номере журнала «Научный коммунизм» увидела свет небольшая работа сразу двух авторов – доктора философских наук В.И. Мишина и профессора В. В. Кемова, под заголовком «Перестройка советского общества и формирование нового человека».

Наши обществоведы так долго и упорно изощрялись во лжи, что и сами стали верить в эту ложь. «Казалось бы, уничтожение частной собственности на средства производства и связанной с ней эксплуатацией открывает зеленую улицу, для ликвидации пережитков прошлого в сознании и поведении людей, поскольку именно социальный антагонизм на протяжении многих веков был главной помехой на пути нравственного прогресса… Построение социализма не уничтожило эгоизм отдельных людей и групп в самых различных его формах». Здесь мы находим еще одну разновидность профессорского социализма, который должен уничтожить эгоизм не только отдельных людей, но и групп. То есть они желают иметь общество с людьми без личных, эгоистических интересов. Такое общество, скорее всего, должно состоять из идиотов, так как в нем все будут действовать не из личных интересов, а из каких-то непонятных, чуждых, придуманных кем-то, наверное, глав врачом. Интересно, а почему бы им ни пожелать иметь общество с людьми без носов или ушей, тем более что это более осуществимо. Но мы уже на пол пути к этому социализму, ведь уже длительное время мы живем в обществе, где личные интересы непосредственных производителей подавлены и подчинены интересам партийной и хозяйственной номенклатуры нашего государства. Ну, а если говорить об истинном социализме, в отличие от мишинско-кемовского, то он не ведет борьбу против эгоизма вообще, а ставит эгоистические интересы непосредственных производителей, на смену эгоистическим интересам различных любителей поживиться за счет чужого труда, во главу угла. Именно на этой основе происходит слияние личных интересов и общего.

Далее профессора с привычной для них манерой поучают читателей, так как представляют нас ничего ни понимающими студентами, что общественные интересы не являются механической суммой интересов отдельных личностей, и, что личный интерес реален. Но студентам можно действительно говорить всякую чушь, если вы профессор, а вот к читателям, господа профессора, нужно относиться с уважением, ведь, можно оказаться в полных дураках.

Из вышеприведенной выдержки видно, что авторы имеют ограниченное представление, о формах собственности считая, что антагонизм и эксплуатация человека человеком присущи только частной собственности. Переход же от частной, индивидуальной, групповой собственности к государственной монополии профессора выдают за переход к общественной собственности. При всеохватывающей государственной собственности, средствами производства владеет не все общество, а только часть, которая распоряжается и управляет данной собственностью, и благодаря этому она эксплуатирует другую часть общества не владеющую ни чем, кроме своей рабочей силы. Мертвый труд господствует над живым, а личный интерес непосредственного производителя подчиняется интересам государственных чиновников. Поэтому переход к всеохватывающей государственной собственности на средства производства не есть преодоление частной собственности, не есть путь разрешения антагонизмов и прекращение эксплуатации человека человеком.

Не менее наивно выглядит и рассуждение авторов о противоречии. «Если бы противоречия всегда двигали жизнью общества вперед, то их не надо было бы разрешать». Да! Если бы об этом сказал студент первокурсник, то куда не шло. Можно было бы даже похвалить за любопытство, но когда такие вещи произносит профессор, да еще доктор философских наук, то в пору удивляться читателям. Этим высказыванием авторы показывают, что абсолютно ничего не понимают в диалектической логике и им пора сами садиться на студенческую скамью.

В основе всякого противоречия лежит диалектический закон единства и борьбы противоположностей. Поэтому противоречия всегда были и будут движущей силой общества, и не только общества, но и всякого движения вообще. Естественно, что противоречия могут быть настолько сильны, что могут привести к гибели, как сообщество, так и отдельного индивидуума, что неоднократно можно наблюдать в истории человечества. Но их нельзя отменить, так как они возникают не по желанию, а из реальной действительности. И разрешение их находится в плоскости этой действительности, а не в умах философствующих профессоров.

Любители абстракций всегда стремятся отыскать какую-либо абсолютную истину, с помощью которой можно объяснить, не объясняя все. И наши авторы нашли такое объяснение – это снижение трудолюбия, которое «запрограммировано» нашей системой воспитания еще со школьной скамьи. Но на старой сказке, о создании лучшего общества методом воспитания нравов, в наше время далеко не уедешь. Снижением трудолюбия можно объяснить уход любой общественной формации и все существующие проблемы. Но объясняет ли это что-нибудь нам? Только профессорам, как видно, нет нужды докапываться до истинных причин, да и задача у них иная. Лучше заявить, что трудолюбие снижается и все тут. Короче, уши выше лба не растут.

С этой позиции вяленой воблы они и излагают свои скудные мысли. И вот как авторы данной статьи объясняют причины кризисного состояния в экономике. Оказывается, главная причина нашего кризисного состояния кроется в наличие лентяев, бракоделов, несунов и так далее. Профессорам следовало бы знать, что всякое проявление человека является общественным, и здесь совсем не подходит, для объяснения кризисного состояния, старый прием противопоставления плохого человека хорошему обществу. И почему есть несуны и бракоделы, когда, согласно толкованию профессоров, собственность является общественной? Почему, являясь «собственником» средств производства и продуктов своего труда непосредственный производитель становится врагом самому себе, производя брак? К сожалению, у профессоров не возникает таких вопросов, и они не замечают этих противоречий. Говоря, о разрыве между теорией и практикой они не замечают этого разрыва у себя, эту «саму отвратительную черту старого буржуазного общества», и добавим – современного мелкобуржуазного.

Разглагольствуя, о мере между вложенным трудом и оплатой, Мишин и Кемов исходят из свои абстрактных идеалистических представлений о существующих производственных отношениях. В действительности же государство, являющееся монопольным собственникам всех средств производства, платит заработную плату, которая определяется стоимостью рабочей силы, а не оплачивает произведенные затраты. Если непосредственный производитель получит стоимость вложенного им труда, то на какие средства будет существовать армия чиновников вместе с идеологической прислугой.

Вполне естественно, что в соответствии с уровнем понимания причин кризисного состояния общества предлагаются и мероприятия для его преодоления. Авторы предлагают создать целевую программу по формированию нового человека. Как видим, у профессоров, подход к обществу сохранился прежний. Они смотрят на народ как на подопытных кроликов, которые еще только, в результате реализации их комплексной программы, должны стать людьми. Уж если ученых профессоров так не устраивают их сограждане, то пусть едут куда-нибудь в Полинезию, к диким аборигенам и формируют из них нового человека, если их там, раньше времени, не съедят.

Двойником журнала «Научный коммунизм» является журнал ЦК КПСС «Политическое образование». Читая его, навряд ли станешь политически образованным человеком, но все-таки коснемся некоторых его публикаций, чтобы было ясно, как защищают интересы монопольного государства.

Начнем со статьи Г. Смирнова «К вопросу о Ленинской концепции социализма». («Политическое образование» 1989 г. № 1)

«Если в Советском Союзе нет социалистического общества, то с таким же основанием можно сказать, что его нет в Венгрии, Чехословакии, ГДР и других странах, то есть вообще не существует в мире. И получается, что нет мировой системы социализма». Да, академик Смирнов, нет социализма ни в СССР, ни в Венгрии, ни в других странах с аналогичными отношениями. Это подтверждают и события, произошедшие в последнее время. «Но ведь, - продолжает академик, - именно эта система играла и продолжает играть гигантскую прогрессивную роль в мире». Здесь академик утверждает то, что еще необходимо доказать. «И социалистический строй продолжает выступать инициатором наиболее авторитетных, притягательных, гуманистических идей, оказывая благотворное воздействие на развитие мировой цивилизации». В данном случае академик, видимо, имел в виду продажу сырьевых ресурсов по демпинговым ценам. «Значит тот, кто утверждает, что в мире нет социализма, не только берет на себя огромную материальную ответственность, но и находится в глубоком конфликте с реальной действительностью».

Странная у академика логика, по принципу – в углу стоит палка, значит, на улице идет дождь. Академик, конечно же, ни с кем не конфликтует, а особенно с теми, кто обладает реальной властью, иначе не был бы академиком. Именно поэтому так наивны его доказательства, если вообще это можно назвать доказательством. Суть системы необходимо доказывать или опровергать исходя из нее самой, а не строить доказательства на сравнениях и соотношениях с чем-то иным. Если бы Смирнов не стремился угодить, а добросовестно подходил к изучению истории, то, вероятно, заметил бы, что система так называемого социализма, чаще всего воздействовала, на мировой прогресс, отрицательно. Достаточно взглянуть на экологическое состояние планеты, чтобы увидеть, что наиболее загрязненные районы находятся в странах с так называемым социалистическим строем, при значительном экономическом отставании от развитых капиталистических стран. Может быть, в этом и увидел академик особый гуманизм? Академику, взявшемуся защищать существующую систему, не мешало бы знать всем известные вещи, что условия жизни непосредственных производителей значительно хуже именно в данной системе. Но гуманист Смирнов игнорирует такие факты, так как они ему не нужны, и могут разрушить установившуюся гармонию, а точнее взаимопонимание с существующей властью.

Появление, в общественном сознании, сомнений о существовании социализма подействовало на академика подобно взрыву бомбы в его квартире. Ведь столько лет он строил свою гармонию, столько лет проповедовал наступление тысячелетнего царства на земле, и вдруг выбили основу из-под его карточного домика.

«И еще одно. Если, по утверждению некоторых, не было концепции социализма у Ленина, то получается, что ее не было и у Маркса, и Энгельса, ведь свое учение Ленин базировал именно на их учении. Согласно такой логике выходит, что вообще нет теории научного социализма». Стараясь строить свои доказательства на логике, Смирнов нарушает все логические законы. Ведь получается, что если кто-то выставляет себя учеником или последователем Маркса, то все то, что заявляет ученик уже должно быть у основателя, а если что-то не понял или не принял ученик, то этого не должно быть и у Маркса. Но все это мелочи по сравнению с тем, как Смирнов переделывает классиков, приписывая им свои измышления. «В.И. Ленин, как и К. Маркс и Ф. Энгельс понимали социализм как ассоциацию трудящихся, как общество, в котором осуществляется власть народа». Хороша власть народа, стреляющая в народ. Только ни Ленин, ни Маркс, ни Энгельс никогда не говорили об обществе, в котором осуществляется власть народа. «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе, Этому периоду соответствует и политически переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатуры пролетариата». (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС изд. 2 Т. 19 стр.27) Не общество с властью народа вообще, а общество с диктатурой пролетариата – вот о каком переустройстве общества говорили, и за какое боролись, и Маркс, и Энгельс, и Ленин. Говорить же власти народа вообще нет смысла, и не надо приписывать свои глупые измышления тем, кто этого не заслуживает. Зачем народу власть над собой?

На страницах второго номера журнала «Политическое образование» увидела свет статья кандидата философских наук К. Григорьева «Перестройка: необходимость, характер, пути». Эта статья полна оптимизма и безотчетной веры в светлое будущее, которое придет вместе с перестройкой, правда: «…нам еще предстоит разобрать немало экономических, политических, теоретических и иных «завалов», доставшихся в наследство от прошлого и которое, в годы застоя, поставили страну на грань социально-экономического кризиса, сделав перестройку неизбежной». Прямо так и хочется броситься на разборку «завалов», ведь все самое плохое уже позади, а впереди светлое будущее. Только все это похоже на повторение пройденного, так как перестройкой занимаются те же лица, кто и сотворил данные «завалы». До перестройки все трудности объясняли пережитками прошлого, дореволюционного прошлого. Теперь мы страдаем от наследия застойного периода. А потом, наверное, будем страдать от перестройки. И говорить так есть все основания, так как перестройка не является коренным переломом в отношениях собственности. Весь государственный аппарат остался тот же, отношения непосредственного производителя к средствам производства не изменилось и положение его не улучшилось, а то, что в партийном аппарате одни сменили других, да еще разрешили печатать то, что всем уже давно известно, не является основанием, чтобы говорить о перестройке, как о революции. Существующий госаппарат и руководящая партия привели страну к кризису и теперь пытаются, путем мелких преобразований, изменить ситуацию и сохранить власть. Поэтому наивно думать, что тот, кто привел страну к катастрофе,  может быть ее спасителем.

Говоря о собственности, автор не пытается дать анализа существующих отношений, но при этом утверждает, что социалистическая собственность обогащается и изменяется. Только, прежде чем говорить об обогащении, следовало бы доказать, что существующая форма собственности является социалистической. Государственные же идеологи, под социалистической собственностью подразумевают все что угодно, но только не общественную собственность. Если под понятием социалистическая собственность не подразумевается общественная, тогда невозможно понять, что обогащается и развивается. По мнению автора, обогащение общественной собственности - это развитие рынка и товарно-денежных отношений. Григорьев явно не усвоил, что рынок может развиваться только при наличии множества противостоящих собственников, которые по своему усмотрению могут распоряжаться средствами производства и продуктами своего производства. И поэтому, если автор выступает за развитие рынка и товарно-денежных отношений, а не говорит это для красного словца, то он должен заявить о необходимости разрушения монопольной государственной собственности. А получается же, что Григорьев желает сохранить всеохватывающую государственную собственность и, при этом, развивать рынок и товарно-денежные отношения. Похоже, автор взялся расхваливать проводимые преобразования, даже не анализируя основы и возможные последствия, видимо хорошо платят.

Не забывает Григорьев похвалить и себя, вместе с собратьями по перу. «Критика негативных явлений в жизни нашего общества времен застоя была тем основным идейно-политическим рычагом, с помощью которого в начале перестройки раскалывались стереотипы общественного сознания, мобилизовались массы на обновление социализма».

Не очень-то много мы слышали от государственных идеологов критики во времена застоя. Да, и сегодня они занимаются тем, что раскапывают могилы и вытаскивают истлевшие трупы тех, кого они так боялись при жизни, чтобы совершить на них ритуальный танец победителя.

На самом же деле, только благодаря тому, что трудящиеся массы пришли в движение и стали все активнее включатся в борьбу за свои интересы, а толчком этому послужил экономический кризис, появилась возможность более полной гласности. Этот процесс борьбы между государством монополистом и непосредственными производителями и изменяет общественное сознание, и подталкивает власть к действиям, а не идеологические деятели, спешащие заработать лавры. Сейчас мы наблюдаем, как государственные идеолог меняют устаревшие догмы, которые утратили способность влиять на сознание, на более современные, более подходящие к современной ситуации, чтобы помочь сохраниться существующей системе власти. А поэтому, даже те незначительные изменения, которые произошли в нашем обществе, произошли благодаря активному и пассивному сопротивлению рабочих.

Рассуждая, об административных методах управления, автор заявляет: «На самом деле административные методы являются необходимым элементом управления, без которых не может существовать ни одно демократическое государство». Здесь и проявляется вся суть философствования Григорьева. Желая оправдать существующие отношения, автор ни нашел что сказать, кроме того, что административное управление все-таки необходимо. Философ, может быть, когда-то и знал, что истина конкретна, что невозможно съесть яблоко вообще, но для достижения поставленных целей это не имеет значения.

Сущность любой администрации предопределяется формой собственности. В существующей же системе всеохватывающей государственной собственности администрация управляет в интересах самих государственных чиновников, в интересах самовозрастания капитала. Это происходит в результате того, что сам государственный аппарат существует по определенным законам, а это соответственно строгая иерархия государственных служащих, назначение на должность, беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим, полная независимость от интересов наемных рабочих, система привилегий и государственная тайна. Наемные рабочие же заинтересованы в такой системе, когда все чиновники выбираются самими рабочими и не отрываются от их интересов, когда они подотчетны избирателям и не имеют привилегий.

И еще одно: идеи не убивают идей, а изменившиеся обстоятельства порождают новые идеи, которые и сменяют старые. Так что даже при всем старании Григорьева и других государственных идеологов, пытающихся выставить себя передовыми борцами за обновленное общество, этого за ними нельзя признать. И хотя Григорьев говорит: «Сегодня справедливо утверждается, что уже разработана теоретически обоснованная политическая программа обновления общества». Мы пока не видим этого, а лишь слышим утверждения о разработанности теоретического обоснования перестройки.

Виталий Глухов

1990 г.