Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 12

                4. Запертая дверь.

    …Однако, она прекрасно понимала, что не один господин Оннет виновен в том, что случилось. Даже не так— ОН был не виновен,-виновна была ОНА! И безо всяких оправданий—не подозревала, не догадывалась, не хотела. И подозревала…и догадывалась…а, самое ужасное,—хотела! И хотела еще, хотела ,чтобы он продолжал,-и, если бы он не остановился…Страшно было подумать, что могло тогда произойти!
    А ее Рауль! Что бы он подумал, если бы увидел ее в объятиях ее вчерашнего похитителя? Рауль, который, за все время их обручения, ни разу не поцеловал ее в губы? Она была для него святыней. Он молился на нее. А она, как площадная девка, млея от наслаждения, бесстыдно подставляла себя под поцелуи замаскированного негодяя! Она, еще вчера бывшая невестой Рауля! Как, как она могла так опуститься? Так развратиться за один лишь день?..
     «О, Рауль! Мой любимый! Найди меня! Вытащи из этого ужасного замка! Спаси от этого страшного человека! Он околдовал меня…Вот в чем дело! Этот аромат…Это он, его запах свел меня с ума! Но больше я не поддамся! Не подпущу его к себе…Ни за что!»
  ...Но уже через несколько часов Доминик стучалась в комнату господина Оннета.
    Дело было в том, что после обеда пленница решила прогуляться по замку своего похитителя, а, вернее, произвести рекогносцировку своей тюрьмы и окружающей местности. Как господин Оннет и заверял девушку, весь замок был в ее распоряжении. Слуги низко кланялись Доминик, все двери распахивались настежь, стоило ей только приказать. Она начала осмотр, конечно, с верхних открытых площадок и башен. Ведь бегство было возможно, скорее всего, только отсюда. Замок был прекрасно укреплен, как и предупреждал ее господин Оннет. Четыре угловые сторожевые башни, и на каждой из них—по два караульных. Высокие стены с узкими бойницами.
    Дом подошла к одной из них, чтобы взглянуть вниз и измерить расстояние до земли. Но земли за стеной не было. Там, в глубоком рву, окруженном высокими гладкими стенами, плескалась вода. Дом просчитывала возможности побега. Даже если достать или сплести веревку такой длины и спуститься в ров…Нужна еще одна веревка, чтобы перебросить ее из рва на внешнюю стену. А караульные? Они, наверняка, заметят беглянку! Нет, не годится!
    Девушка обошла весь замок по периметру по смотровой площадке, кидая тоскливые взгляды на юго-восток. Париж был совсем рядом! Рукой подать!
    Спускаясь, наконец, вниз по крутой винтовой лесенке, она неожиданно споткнулась и чуть не полетела вниз. И вдруг сзади кто-то подхватил ее под руку. Она оглянулась — это был мавр Исмаил. Он , оказывается, шел за ней. Так бесшумно!
- Что ты тут делаешь? — спросила она по-испански, выдергивая руку.
- Хозяин велел мне присматривать за вами, сеньора.
- Вот как? Значит, ты за мной следил все это время?
- Нет, - слуга покачал лысой головой. - Исмаил не следит. Он просто идет за вами, чтобы помочь вам, если что будет не так.
- Убирайся! — набросилась Доминик на него. Он больше не внушал ей страха, так же как и Гастон. — Передай своему хозяину, что мне не нужны сопровождающие!
     Мавр кивнул и исчез так же беззвучно, как и появился. Но Дом решила, что он все равно будет следить за ней. Господин Оннет, конечно, хочет знать обо всех ее передвижениях. Нет, она все-таки, что бы ни говорил хозяин замка, всего лишь пленница.
    Теперь Доминик осматривала второй этаж. Комнаты были все роскошно обставленные, красивые и светлые; но девушка заметила, что в некоторых из них явно недавно сняты со стен шпалеры. Убрана кое-какая утварь…Возможно, догадалась Дом, на шпалерах были изображены люди или какие-нибудь детали, которые могли навести ее на открытие подлинного имени хозяина замка. Так же и утварь — сундуки, стулья, — на них могли быть вырезаны гербы.
… Главная же находка ждала Доминик в обширной библиотеке на втором этаже. Девушка никогда не видела столько книг, собранных в одном месте. Книг на разных языках, в тисненых золотом переплетах. Здесь было, наверное, не менее тысячи томов!
    Она подошла к полкам с этим богатством, благоговейно затаив дыхание. Рука ее скользнула по корешкам — и вытащила наугад книгу на латинском языке.
     Доминик открыла ее. Видимо, книгой пользовались. Ее читали. Некоторые строфы были отчеркнуты пером. Здесь были латинские стихи — Пьера Абеляра, Франциска Ассизского, Бернарда Шартского и других авторов. Дом перелистнула пожелтевшие страницы…и вдруг глаза ее наткнулись на хорошо знакомые строчки: « О, честь, будь спутница моя...» Оказывается, за этим следовало и второе четверостишие! Доминик прочла и перевела:
«...Я ж за тебя пойти готов
На муки, пытки, смерти, казни.
В пасть зверя иль в огонь костров
Шагнуть с улыбкой, без боязни.»
     Стихотворение было подчеркнуто уже давно выцветшими чернилами. Доминик долго смотрела на эту страницу. Она вспомнила, что сказал тогда Раулю де Немюр в музыкальной комнате: « Вы не могли взять себе этот девиз. Ведь вы не знаете латыни.»
Наконец, девушка закрыла том и поставила его на место. Но сердце ее было не на месте. Хозяин замка знал латынь. И читал строчки, взятые девизом Черной Розой!
    Дом спустилась на первый этаж и пошла дальше. И вот перед ней оказалась запертая дверь. Девушка подергала за ручку. Потом позвала мадам Аллен, домоправительницу, которая сообщила ей, что комната заперта по приказу господина Оннета.
- У меня есть ключ от нее. Но нужно разрешение хозяина, чтобы войти сюда. Впрочем, - добавила мадам Аллен, - уверяю вас, госпожа графиня, в этой комнат нет ничего интересного для вас. Ею очень давно не пользовались. Ее даже никогда не убирают.Так что, поверьте мне, не стоит даже туда заходить.
    Доминик нахмурилась. Чем больше домоправительница отговаривала ее от посещения этой комнаты, тем любопытнее было девушке. Нужно разрешение господина Оннета, чтобы войти сюда! Здесь явно была какая-то тайна! И Дом хотелось разгадать ее,-хоть одну из тайн этого замка и его владельца.
    И она, приказав мадам Аллен следовать за собой, отправилась к господин Оннету.
   ...Де Немюр был уже на ногах. Гастон помог ему одеться, и он стоял у окна, рассеянно созерцая силуэты Парижа на горизонте. Герцог думал о том, что произошло между ним и Доминик в этой комнате несколько часов назад. Мысли его были отнюдь не радостные,-скорее, наоборот,самые мрачные. Да, он целовал Доминик, обнимал ее, она, возможно, готова была даже отдаться ему,-но Робер не чувствовал себя счастливым. Прежде всего — потому, что он лгал Доминик. Лгал самым бессовестным образом! Де Немюр с отвращением вспоминал свою жаркую речь , произнесенную перед графиней. Философствовал, краснобайствовал…О чести, о совести, о сдержании низменных страстей, о мужской добродетели…И тут же, через пять минут — забыв обо всем ,чуть не овладел этой невинной девушкой! Сестрой своей жены! Той, на которую у него никогда не будет прав. Которая, отдавшись ему, покроет позором свое доброе имя, сделавшись его любовницей. Как, как он мог дойти до такого! Что может оправдать его — легкость, с которой Доминик ему уступила? Желание, которое он отчеливо прочитал в ее синих очах? Податливость ее тела, исходящий от него жар, его сказочное благоухание?.. Нет, Роберу не было оправданий!
     Де Немюр стиснул зубы, стараясь отогнать от себя сладкое волшебное воспоминание о том, как он целовал и обнимал Доминик. Хватит! Этого больше не произойдет! Он похитил ее вовсе не для того, чтобы причинить ей зло. Он обещал девушке полную неприкосновенность. И обязан сдержать свое слово!
     Единственное, что во всем происшедшем радовало герцога, - он все же не был импотентом. Во всяком случае, с Доминик де Руссильон он точно не потерпел бы неудачу, как это было в заведении мадам Аллегры!
    Тут в дверь постучали; и на пороге возникла та, о которой Робер почти не переставая думал все это время. За спиной Доминик маячило слегка растерянное лицо домоправительницы.
-У вас здесь есть запертая комната,— без предисловий, как будто между нею и де Немюром ничего не произошло, сказала Дом.— Я хочу, чтобы мадам Аллен дала мне ключ от нее! Не вы ли говорили, что все двери в этом вашем замке откроются передо мной?
- Конечно. О какой комнате идет речь?
- На первом этаже, господин Оннет, - промолвила домоправительница.— Та…запертая пять с половиной лет назад.
- А, - он нахмурился, и Доминик заметила это. Но он тут же сказал:
- Дайте мне ключ, мадам Аллен. Я сам буду сопровождать туда госпожу графиню.
    Вдвоем они спустились на первый этаж и подошли к таинственной двери. Господин Оннет вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Дверь отворилась.
В комнате царил полумрак. Тяжелые, с кистями, затканные золотом, парчовые портьеры на окне были плотно задернуты. Судя по большой кровати на возвышении в центре комнаты, здесь была спальня. Доминик вошла и, подойдя к окну, потянула за золотые кисти, раздвигая портьеры. Солнечный свет ворвался в спальню, в ярких лучах заплясали пылинки, - в комнате, действительно, очень давно никто не был. Пыль лежала толстым слоем везде — на туалетном столике с зеркалом в золотой раме, на огромном темно-красном ковре на полу, на роскошной кровати под алым балдахином.
     Дом оглядывалась кругом. Что было такого в этой спальне, почему она так долго была заперта? А господин Оннет стоял в дверях и явно не выражал желания сделать хоть шаг вперед. Даже под маской, чувствовала Доминик, лицо его было напряженным.
- Ну, что же вы?— сказала девушка.— Входите, господин Оннет. Не стойте на пороге.
    Он вошел, сделав над собой какое-то внутреннее усилие. Рот его крепко сжался.
- Чья это комната? Почему она все время стояла запертой? Я не вижу в ней ничего особенного.
    Господин Оннет молчал. Ему явно было неприятно здесь находиться. Или же он опасался чего-то, находящегося здесь?
- Это просто спальня, - наконец, произнес он деланно-равнодушным голосом.— Вы все здесь посмотрели? Пойдемте.
    Но Доминик не собиралась уходить отсюда. Она видела, что с ним что-то происходит. Что он как будто страдает, находясь здесь. И ей это почему-то нравилось.
     Дом обошла кровать. Гора подушек. Атласное белое одеяло с искусно вышитыми на нем разноцветными нитями райскими птицами. Ничего, что могло помочь приподнять завесу тайны. Затем девушка подошла к туалетному столику. На нем, в толстом слое пыли, лежала длинная золотая заколка с бриллиантом на головке. Значит, эта спальня когда-то принадлежала женщине! Возможно — одной из несчастных жертв господина Оннета, похищенных им, так же как и она, Доминик? Да….наверное. И в этой спальне произошло преступление. Может быть, изнасилование? Или даже убийство?
     Господин Оннет стоял посередине комнаты на красном ковре, опустив голову и глядя куда-то себе под ноги отсутствующим взглядом. Интересно, о чем он думает? Что вспоминает? Дом подошла к нему.
- Вы не скажете мне, что здесь произошло? — спросила она.
     Он вздрогнул и словно очнулся. Он был очень бледен-или эта бледность была последствием ранения?
- Нет.
- Вы обещали мне говорить лишь правду. Так отвечайте же!
- Не настаивайте,-попросил он.
     Доминик топнула ногой.
- Я знаю, что здесь что-то случилось! И я вижу, что вы боитесь этой комнаты! Я не права?
- Не комнаты, - ответил он, слегка улыбнувшись ее гневу.—В ней нет ничего страшного. А своих воспоминаний, связанных с нею. Разве с вами такого не бывает, — что вы не хотите пробуждать в себе каких-то горьких или болезненных чувств? Мыслей?
Конечно, с ней такое было. Доминик, например, не хотела вспоминать, как умирал ее отец. Она предпочитала, чтобы он вставал перед ее внутренним взором молодой, красивый, полный сил и энергии. Она не хотела вспоминать еще о том, как умирала мама…
- Со мной бывает, - сказала она.- Мы, женщины, сентиментальны и подвержены таким чувствам. Но я не думала, что такое случается и с мужчинами.
- Мы — сильный пол,- сказал господин Оннет. — Но это не значит, что нас не посещает никогда страх, что мы не поддаемся слабости. У нас не каменные сердца, графиня. Возьмем эту спальню. Ваша фантазия, наверное, уже нарисовала вам картину жуткого преступления, свершившегося тут. На этой постели или на этом ковре, думаете вы, быть может, лежало тело несчастной жертвы — моей жертвы. Но вы ошибаетесь, Доминик де Руссильон! Единственной жертвой этой комнаты был я. - И он резко повернулся и вышел вон.
    Доминик недоуменно глядела ему вслед. Затем она подошла к окну, чтобы задвинуть вновь портьеры. И вдруг увидела на подоконнике, в самом углу, то, что заставило ее мгновенно напрячься. Там стояла пустая бутылка…и лежали пыльная полуощипанная кисть сморщившегося до изюма винограда и несколько иссохших огрызков яблок.
Очо! Здесь был Очо!..Кто еще мог сидеть на подоконнике, пить вино и есть фрукты? Это открытие поразило Дом. Карлик был здесь. Спал на этом окне. Но карлик — любимец королевы. Она никогда не расстается с ним. Значит… Значит — в этой спальне ночевала королева!
    Девушка еще раз обвела комнату взглядом. Пышная постель. Роскошная обстановка. Спальня Бланш де Кастиль! И нежелание господина Оннета войти сюда… И Доминик поняла! Разгадка озарила ее мозг, подобно молнии.
   Замок, в котором Дом находилась — Немюр-сюр-Сен! Тот самый, о котором рссказывала ей Мадлен де Гризи. А баронессе, в свою очередь, поведала о нем сама королева. Тот самый замок герцога де Немюра, в котором хозяин его принимал ее величество, когда она ждала ребенка, и в котором ослепленный страстью герцог пытался изнасиловать Бланш де Кастиль. Значит, господин Оннет — все-таки де Немюр! (Впрочем, Доминик в этом и так уже почти не сомневалась).
    Дом вспоминала все, что рассказывала ей Мадлен о той ночи в этом замке. Здесь, в этой спальне, должна быть потайная дверь, — та, через которую похотливый герцог вошел украдкой, чтобы неожиданно напасть на королеву и овладеть ею, спящей безмятежным сном. «Он сорвал с королевы рубашку, зажал ей рот и хотел обесчестить…Но Бланш чудом удалось вывернуться и позвать на помощь. Вбежал Рауль – мой Рауль! Он был на страже у двери в спальню ее величества в ту ночь. Он оглушил де Немюра…И спас честь королевы!»
    Дом огляделась. Где потайная дверь? Она медленно двинулась вдоль стены слева, внимательно вглядываясь в деревянные панели. Ничего. Прошла мимо окна, подошла к стене справа и осмотрела и ее. Тоже ничего. Возможно, дверь слишком тщательно замаскирована? Тогда можно обнаружить ее с помощью выстукивания. Девушка обстучала все стены и даже пол. Но звук отовсюду шел один и тот же. Потайной двери не было.
     Доминик присела на стул перед зеркалом и туалетным столиком. Зеркало было в пыли и паутине. Девушка протянула руку и стерла пыль с поверхности зеркала на уровне своего лица. Теперь она видела свое отражение — бледные щеки, ярко горящие синие глаза.    
    Тайна этой комнаты снедала девушку. Где же потайная дверь? Может, ее и не было? Может, Бланш де Кастиль показалось со сна, что де Немюр вошел через нее, а на самом деле он воспользовался обычной дверью? Но там на страже стоял Рауль де Ноайль, ее любимый Рауль! Он не дал бы де Немюру войти к спящей королеве. Как странно!
Так…А что говорил Доминик об этом же происшествии Очо? А он сказал, что был той ночью в спальне Бланш. Сидел на подоконнике. И видел, как королева напала на де Немюра и пыталась взять его силой. Тогда эта история показалась Доминик просто чушью. Очо не один раз пытался выгородить герцога. Но ТЕПЕРЬ Дом уже не была так уверена в том, что маленький уродец говорил неправду.
   «Если королева солгала баронессе де Гризи на счет потайной двери,-не могла ли она солгать и на счет изнасилования? У де Немюра и Бланш де Кастиль очень странные отношения! Когда я видела их вместе в первый раз, — в день моего представления ко двору, — она явно ненавидела его. Но потом я не раз замечала, как она на него смотрит. Как улыбается ему. Тому, кто чуть ее не обесчестил!.. А вдруг Очо , действительно, сказал правду, и сама Бланш каким-то образом заманила в свою спальню герцога? Неужели она могла так его хотеть?» Но тут Доминик вспомнила, как сама таяла в его объятиях, под его поцелуями…и бледные щеки ее вспыхнули румянцем.
     Бланш!.. Достаточно взглянуть в лицо королеве, увидеть ее карие, с поволокой, глаза, трепещущие ноздри, ее яркие чувственные губы,-чтобы понять, что эта женщина ненасытна в своих желаниях, что ее сжигает внутренний огонь бешеных страстей и прихотей. Она вполне могла заманить человека, которого любила и хотела, в ловушку.
Любила?..Хотела?..Как сказал господин Оннет — то есть де Немюр, совсем недавно: « Она хотела меня. А я отказался.»
     Ах, как же она не догадалась сразу! Вот она, разгадка двух букв у него на груди! «.В» и « С»! Бланка Кастильская! Конечно! Королева сама выжгла их. Как и говорил де Немюр  — «заклеймила меня своим именем.»
    И эти буквы были самым веским доказательством его невновности. Ибо какая женщина, даже подвергнувшаяся нападению и попытке изнасилования, станет собственноручно пытать того, кто хотел овладеть ею? И, тем более, — выжигать у него на груди свое имя!
Трудно было вообще представить себе подобную сцену, — беременная на пятом месяце королева…и де Немюр, на обнаженной груди которого она сама выжигает буквы. Боже! Какая жестокость!.. Доминик содрогнулась.
     Нет, если бы даже Бланш хотела наказать своего кузена за то, что он собирался с нею сделать—она могла, конечно, велеть палачам пытать его; ЭТО он заслужил. Но выжженные буквы имени королевы явственно свидетельствовали, что, таким извращенным способом, Бланш решила наказать человека, не уступившего ее страсти, унизив его и заклеймив, как своего раба, навечно своими инициалами. Поэтому де Немюру было так тяжело входить в эту спальню. Его мучила не совесть, как решила вначале Доминик, — а горькие воспоминания о своем унижении.
    Девушка почувствовала жгучую жалость, представив, что он, с его гордостью, должен был переживать. Но тут же задала себе вопрос: а как же Рауль? Если не было попытки изнасилования королевы, если де Немюр пришел к ней через охраняемую Раулем дверь…Впрочем, Бланш могла под каким-нибудь предлогом отослать охрану от своей спальни. А потом закричала, призывая на помощь, и Рауль, не разобравшись в происходящем, решил, что де Немюр хочет обесчестить королеву. Да, все так и было!
  …Итак, Доминик почти оправдала де Немюра в том, что произошло в его замке. Ведь и Очо говорил — герцог был оправдан, а не помилован. Карлик несколько раз это повторил!
Де Немюр стал жертвой темной страсти своей венценосной кузины.
    Но она обвинила его перед Мадлен де Гризи еще и в изнасиловании собственной невесты, Эстефании де Варгас! А было ли и это преступление совершено де Немюром? Он сказал вчера Доминик: «Спросите у Розамонды де Ноайль. И, если она и не скажет вам имени убийцы (значит, Розамонда это знает!), то невиновность де Немюра она вам подтвердит.»
     Розамонда де Ноайль! Она всегда относилась к де Немюру с любовью и несомненным уважением. Если бы эта чистая, благородная и честная девушка знала, что ее кузен —насильник Эстефании, она бы давно с презрением и ненавистью отвернулась от него. Но Розамонда всегда была на стороне де Немюра — даже когда он состязался с ее родным братом, Раулем.
    Значит, де Немюр невиновен и в бесчестьи и смерти Эстефании? Очень может быть. Королева просто наговаривала на него Мадлен. Как сказал Очо: «Сказка, рассказанная Бланш на ночь своей придворной даме!»
    Оставалась история с баронессой де Гризи. Мадлен говорила, что не уверена, что ее насильником был именно герцог де Немюр. Она запомнила высокий рост, широкие плечи — и светлые, очень светлые глаза. И сказала: это мог быть или герцог де Немюр, или герцог де Ноайль. Ну нет!..Доминик вскочила и забегала по комнате. Кто угодно — только не Рауль! Возможно, и здесь де Немюр был невиновен. Но и ее Рауль тоже! Что за сомнения! Ее жених…ее муж!..Человек, которого она обожает! Как только такая презренная бесчестная мысль могла зародиться в ее голове!
    Но почему же в ту ее первую ночь в королевском дворце де Немюр взбесился и хотел убить именно Рауля? Ворвался в спальню королевы? Как только стража не прикончила его!.. Доминик не могла понять тогда приступа герцога. Но теперь ей стало это ясно, — услышав слова несчастной Мадлен, он почему-то подумал на Рауля. Но почему?
    « Де Немюр просто ненавидит Рауля. А Рауль — его. Мой жених считает де Немюра насильником, негодяем и мерзавцем; Рауль говорил мне, что его кузену недолго ходить по земле. Что о его преступлениях многим известно, и у герцога полно врагов. А де Немюр, похоже, думает то же о моем Рауле! Что Рауль — преступник и злодей. Де Немюр ведь и меня поэтому похитил — чтобы защитить, как он сказал, от Рауля. Как странно!..Они оба, похоже, заблуждаются. Эта взаимная ненависть помутила их разум, и они неспособны прислушаться к голосу рассудка!»
    Доминик вышла из спальни королевы и в раздумье поднялась к себе.
     «Я должна выяснить, в чем де Немюр обвиняет моего жениха. Возможно, все это — плод его нездорового воображения. Может быть, я смогу убедить своего похитителя в невиновности Рауля, — и тогда де Немюр сам отпустит меня?..»


                5. Прогулка.


     Через час после того, как де Немюр вернулся в свою комнату, он вызвал к себе мадам Аллен и приказал убраться в спальне на первом этаже. « В следующий свой приезд,-сказал он,-я буду жить в этой комнате. - И, немного поколебавшись, добавил: - Но поменяйте кровать.» Все-таки спать на ложе, на котором занимались любовью королева и Рауль, он не мог.
     Но ему надо было пересилить себя, переломить свою слабость. Возможно, надо было давно это сделать. Эта спальня, также как и темница в замке Шинон, были его комнатами пыток — страданий не столько физических, сколько нравственных. Де Немюр всегда старался идти навстречу опасности и смотреть ей прямо в глаза. Но в данном случае он предпочел уклониться , избежать боя с призраками своего прошлого. Быть может, это была просто трусость. « Я запер дверь в свое прошлое. Но это не выход. Дверь надо открыть — и выпустить все воспоминания, всех призраков. Наверное, Доминик помогла мне понять это.»
Робер подошел к окну и вдохнул чистый воздух. Голова слегка кружилась, — сказывалась большая потеря крови; врач Леклер вообще не велел ему вставать. К чертям этих врачей и их советы! На ногах он быстрее поправится….и еще быстрее, если рядом будет Доминик! Да, ее близость была чарующе-прекрасна… и возбуждающе-опасна одновременно. Она была для него целительным бальзамом – и в то же время соблазном, мучительным и терзающим, ибо каждое мгновение, находясь рядом с нею, Робер боролся с желанием заключить Доминик в страстные объятья.

Наступил вечер. Де Немюр сидел в кресле в библиотеке перед низким столиком и играл сам с собой в шахматы. Доминик вошла совершенно бесшумно; но он уловил легкое колебание воздуха и поднял голову. Девушка уселась напротив него.
- Как вы себя чувствуете, господин Оннет? Как ваше плечо? — спросила она. Дом решила называть де Немюра пока этим именем. Впрочем, она теперь и глаза герцога узнала,—зрачок сузился, и радужка начала принимать естественный серый цвет. Глаза у него были красивые. Ресницы длинные и густые…как и у ее Рауля.
- Благодарю вас за внимание, графиня. Я чувствую себя прекрасно.
- Я могла бы перевязывать вам рану, -  предложила она. - Когда я жила в монастыре, мы часто с сестрами выходили в Мон-Луи навещать в больнице больных и раненых. У меня есть опыт в подобных делах, и мне часто говорили, что рука у меня легкая и нежная.
    Уж в этом-то де Немюр не сомневался! Достаточно было представить себе, как Доминик склонится над ним, будет касаться его плеча, его обнаженной кожи…желание настолько острое пронзило его, что он даже слегка вздрогнул.
- Нет-нет…Леклер хороший врач. Не беспокойтесь, - охрипшим голосом сказал он.
    Доминик смотрела на него невинным взглядом. Она не понимает, что делает с ним! Даже находиться с нею рядом было сладостной пыткой. Ему хотелось взять ее на руки, прижать к груди, целовать…целовать, пока глаза ее не затуманятся страстью! Он стиснул зубы. Доминик поглядела на шахматную доску.
- Я могла бы с вами сыграть.
- Вы умеете?
- Да. Мы часто играли с отцом.
-Прекрасно. Какими фигурами вы будете играть?
- Белыми.
    Они расставили фигуры на доске. Дом двинула вперед пешку и приступила к продуманному ею разговору.
- Вчера, господин Оннет, вы сказали, что похитили меня, чтобы спасти от Рауля де Ноайля. Когда я спросила вас, в чем вы можете обвинить его, вы ответили, что я не в том состоянии, чтобы спокойно вас выслушать. Но сегодня я вполне спокойна — и хотела бы знать, в чем, по-вашему, замешан мой жених?
     Де Немюр походил черной пешкой. Его длинные пальцы забарабанили по столику.
- Боюсь, графиня, что мои обвинения против вашего жениха покажутся вам довольно шаткими. К тому же я не смогу в настоящее время предъявить вам никаких доказательств его вины.
- И все же попробуйте, -  вкрадчиво сказала Дом.— Возможно, я и поверю вам. Ведь вы обещали не лгать мне, монсеньор! — И она выдвинула вперед ладью.
    Он пропустил мимо ушей обращение «монсеньор».
- Я расскажу вам об одном совершенном преступлении, - начал де Немюр.— В какой-то мере вам даже знакомы участники тех событий. Это произошло более четырех лет назад, недалеко от вашего замка Руссильон.
    Доминик напряженно слушала.
- Вы помните тот день, когда ваша сестра, Мари-Флоранс, (голос его на этом имени слегка дрогнул) вышла замуж…(«За Гийома Савиньи?»-чуть не спросила Дом; но сдержалась)… за герцога Черная Роза, по приказу короля?
    « Де Немюр уже не первый раз говорит о том, что Фло вышла замуж за Черную Розу. Тогда, во дворце, он тоже сказал, что Снежинку Черная Роза подарил моей сестре Флоранс. Он не знает, что жена Черной Розы — это я.»
- Да, - сказала Доминик вслух. — Я помню тот день.
    Он чуть улыбнулся и, походив конем, посмотрел на нее. Еще бы ей не помнить! В тот день она вдосталь наиздевалась над ним. Его знамя, плащ, рана Жан-Жака…А как она плюнула в его сторону, когда он смеялся над ней из окна!
- В тот день, - продолжал де Немюр, - герцог вынужден был уехать в Каркассон. В замке вашего отца остались граф Анри де Брие, друг Черной Розы, и два пажа герцога-Жан-Жак де Сю и Жерар де Парди. Они должны были догнать Черную Розу на пути в Каркассон.
    Доминик кивнула. Он много знает! Удивительно много!.. Она передвинула ладью и съела пешку де Немюра.
- Я их всех прекрасно помню.Слышала, что все они погибли на войне…Ужасно!
- Они погибли, но не на войне, - грустно сказал де Немюр.— В полулье от вашего замка на холме была засада. Несчастный де Брие и пажи Черной Розы попали в нее. Их всех убили.
- Убили? — вскричала Доминик, забыв о шахматной партии. В памяти моментально всплыл день отъезда в монастырь. Холм со срубленным деревом и с обагренным засохшей кровью суком. Кровь на земле, на которую указал ей Пьер. Замкнутое лицо начальника замкового гарнизона Роже Ришара, вылезающего из кустов.
- Да. И это были вовсе не простые разбойники, графиня. Засада была хорошо спланирована и организована. И нанял этих убийц Рауль де Ноайль.— Он сделал ход конем и съел ее ладью. Но Дом уже не следила за игрой.
     Что за дичь он несет? Нанимать убийц — чтобы расправится с собственными пажами, со своим лучшим другом и женихом сестры?..Де Немюр явно спятил!
- Зачем Раулю было делать это? Убивать де Брие и мальчиков-пажей? — наконец, спросила она. – Граф ведь был женихом Розамонды, сестры Рауля.
- Де Ноайль метил не в графа и не в пажей, - объяснил де Немюр.-Его наймиты сидели в засаде, поджидая другого человека. Но он проехал раньше. Его спасло то, что он был не на своей лошади, что плащ его был изрезан, и Анри де Брие дал ему свой. Убийцы не узнали всадника и дали ему проехать.
     Рот у Доминик так и открылся. Он намекает…намекает, что…
- Рауль де Ноайль хотел убить герцога Черная Роза, - закончил де Немюр.
    Он точно сошел с ума! Теперь Дом была уверена в этом! Он сказал,-и так серьезно и уверенно, - что Рауль хотел убить Черную Розу!.. САМ СЕБЯ?!!
- Вы уверены в том, что говорите, господин Оннет?
- Герцог Черная Роза послал своих людей на поиски , после того, как де Брие и пажи не присоединились к нему у Каркассона. На холме у Руссильона люди герцога обнаружили следы засады. Кровь. А в яме в лесу — трупы двух лошадей — той, на которой ехал Жерар, и Сарацина, коня Черной Розы. Тела несчастного графа и мальчиков не нашлись. Скорее всего, их вывезли куда-нибудь подальше и или закопали, или бросили в воду.
    Доминик не верила своим ушам. Де Немюр говорит о Черной Розе так, как будто хорошо его знает. И уверен, что это — не Рауль! Что все это, черт возьми, значит? Да, возможно, графа и пажей убили…И именно там, на холме…Ведь Доминик и сама тогда подумала о де Брие и мальчиках. Но при чем здесь Рауль?
- Почему вы обвиняете Рауля в этом преступлении? Где доказательства, что убийц нанял именно он?
- Потому что он ненавидел Черную Розу. Доказательство было—одного из тех разбойников схватили, и он признался, что подрядившего его и его приятелей на это дело человека величали монсеньором. Правда, мерзавец по дороге в Париж покончил с собой. - Да, разбойника не довезли до столицы, где Робер хотел сам допросить его. Не доглядели Франсуа и Гастон. Злодей ночью повесился в одной из придорожных гостиниц. – Если все, что вы сказали сейчас, правда, и наемник признался во всем не под пыткой, то все равно это лишь доказывает, что наниматель убийц де Брие и пажей носил герцогский титул, не более. Герцогов во Франции много…«В том числе и вы, ваша светлость», - чуть не добавила Доминик. – Герцог де Ноайль — единственный, кому была выгодна смерть Черной Розы. Он всегда ненавидел его. И хотел и позже убить своего врага. В бою под Тулузой герцог Черная Роза едва не погиб,—на него напали сзади и тяжело ранили. И это тоже были люди де Ноайля.
   Все-таки де Немюр сумасшедший! Точно сумасшедший! Рауль нанимает людей — чтобы убить своего лучшего друга, своих собственных пажей…и самого себя, потому что ВСЕГДА СЕБЯ НЕНАВИДЕЛ?
Она вскочила так резко, что шахматная доска упала на пол. Фигурки из слоновой кости полетели в разные стороны.
- Вы ненормальный, господин Оннет!..Вы несете чушь!
Он тоже поднялся.
- Постойте, графиня, - сказал он удивленно.— Я понимаю, что вы мне не верите. Но я говорю правду.
- Правду? Да это же просто бред!..Наверное,  ваша рана дает о себе знать! Вам надо лечь в постель - и немедленно! — И Доминик, пылая гневом, выскочила из библиотеки. Он растерянно смотрел ей вслед.

    …Доминик никак не могла заснуть этой ночью. Она вернулась к себе после так и не законченной партии в шахматы в расстроенных чувствах. Она только начала верить де Немюру… Только оправдала его в тех преступлениях, в которых его обвиняли… И вот — пожалуйста! Он пытается оговорить Рауля. Несет полный бред. Утверждает, что Черная Роза — не Рауль! Да откуда он это взял? И ведь столько знает… Как будто сам был в тот день в Руссильоне.
    Рауль — не Черная Роза! Больше всего девушку возмущало это. Чтоб у де Немюра отсох его гнусный язык, - сказать ей такое! Рауль, ее любимый, ее верный, ее бесстрашный Рауль! Ее жених… нет, ее муж! Уже больше четырех лет ее законный супруг!
   …А де Немюр — ненормальный. У него припадки. Закрыла ли она изнутри дверь? Так и есть — засов не задвинут! Вдруг у герцога опять будет приступ, и он ворвется к ней, как тогда — к королеве?  Доминик бросилась к двери и быстро задвинула засов.   Он, конечно, вчера был ранен. Но ведь сегодня уже ходит по замку как ни в чем не бывало! Он такой сильный и высокий! Она и с раненым с ним не справится! Ей надо спасаться от этого человека. Бежать из его замка, пока не поздно!..
    
    На другое утро Дом вскочила ни свет ни заря. Она умылась и отворила дверь в свою комнату, чтобы выйти. Похоже, де Немюр уже тоже проснулся, — дверь в его комнату была приоткрыта, из-за нее доносились довольно громкие голоса.
- Идите к черту, Леклер! — услышала девушка недовольный голос де Немюра.
- Монсеньор…Вы ведете себя неосмотрительно! Еще раз повторяю — вам надо лежать. Мне не нравится ваша рана. А вы вчера почти весь день пробыли на ногах.
- Ненавижу лежать в постели! И вам это прекрасно известно.
- Значит, вы хотите, чтобы рана открылась? Хотите упасть где-нибудь в обморок?
- Уйдите, ради Бога, или я запущу в вас вашим ланцетом!
- Монсеньор! Обещайте мне, по крайней мере, что не будете перенапрягаться. Никаких физических нагрузок!
- Я не собираюсь рубить дрова или таскать на себе воду, Леклер. Ступайте и оставьте меня в покое. Моя рана откроется скорее от ваших нотаций, чем от чего либо еше!
Девушка закрыла свою дверь и задумалась. В голову ей пришел план. Возможно, она сумеет сегодня же вырваться из замка Немюр-сюр-Сен! И к вечеру будет уже в Париже, в объятиях своего Рауля!
   Сразу после завтрака Доминик постучалась в дверь комнаты де Немюра. Он был у себя — как всегда, одетый во все белое и в белой маске. Девушка без обиняков приступила к делу:
- Позавчера вы сказали, господин Оннет, что я могу выйти из замка в вашем сопровождении.
    Он наклонил голову в знак согласия.
- Так вот — я хочу отправиться на прогулку. И как можно быстрее. Мне необходим свежий воздух, а здесь я как в тюрьме.
- На прогулку? Прекрасно, графиня. Я готов вас сопровождать .Куда мы пойдем?
- Не пойдем — а поедем. Я хочу отправиться на верховую прогулку.
- А, - сказал де Немюр,пристально всматриваясь в ее лицо, которому Дом постаралась придать самое бесстрастное выражение.— Вы хотите поехать верхом?
- Вам это кажется странным? Да, верхом.
- Хорошо, графиня. Поедем верхом. Я прикажу Исмаилу оседлать лошадей…Исмаил! —Мавр вырос на пороге комнаты, как будто стоял под дверью и подслушивал.— Оседлай трех лошадей. Ты, я и графиня отправляемся на прогулку.
- Нет, - твердо возразила Доминик.— С вашим мавром я не поеду. Да и с другими вашими слугами тоже. Только вы — и я. Или прогулка отменяется, и я буду считать, господин Оннет, что вы не держите данного мне слова.
    Де Немюр опять внимательно посмотрел на девушку. То, что она хотела поехать кататься с ним вдвоем, в любое другое время заставило бы его сердце радостно затрепетать. Но сейчас он чувствовал, что Доминик напряжена, что она готовит ему ловушку. Побег?.. Вполне возможно. Но отступать и отказать девушке ему не позволила гордость.
 - Я сдержу слово. Мы поедем вдвоем.
    Он покорился! Дом с трудом сдерживала возбуждение.
- Отлично! И лошадь для прогулки я хочу выбрать сама. Ведь вы не откажете мне в такой безделице?
- Что ж…Идемте на конюшню. Выберете себе скакуна по вкусу. Любого — какого захотите.
    И снова он уступил! Пока все шло по ее плану.
    Исмаил открыл дверь, и Дом, а за ней герцог, вышли в коридор. Шедшая впереди девушка не заметила, как де Немюр сделал мавру едва заметный жест рукой. Исмаил его понял, кивнул головой и исчез.
    Доминик очень рассчитывала, что на конюшне будет стоять гнедой жеребец де Немюра. На этом сильном и выносливом красавце она без труда бы смогла ускользнуть от герцога…Не прибегая к более жестким действиям. Девушка обошла все стойла, разыскивая жеребца. Но гнедого на конюшне, увы, не было. Пришлось взять другую, но тоже превосходную лошадь — рыжего шестилетнего андалузца. Де Немюр не мог не одобрить мысленно выбор Доминик,— конь был очень хорош-и очень резв.
- Он норовистый, графиня, - сказал девушке герцог.— Ему нужна твердая рука.
- Не волнуйтесь, господин Оннет, - ответила она, послав ему столь ослепительную улыбку, что у него перехватило дыхание. - Я справлюсь с ним.
    Дом похлопала коня по рыжей холке. Красавец! Конечно, с ее Снежинкой не сравнится ни одна лошадь…Но и этот тоже хорош.
-  Мне надо переодеться для прогулки,-произнесла Доминик.
- Служанки помогут вам выбрать подходящее платье.
- Нет. Я бы хотела одеть мужской костюм — камизу, штаны,берет, сапоги со шпорами. В них мне будет удобнее. Надеюсь, у вас в замке найдется что-нибудь подходящее для меня?
- Как вам будет угодно, графиня, - ответил де Немюр.
    Вскоре Доминик спустилась во двор, одетая по-мужски. Она чувствовала себя куда увереннее в мужском седле, чем в женском,-тем более сегодня, когда предстояла долгая и, вероятно, нелегкая скачка.
    Андалузец был уже оседлан и яростно грыз удила. Рядом с ним Дом в изумлении увидела гнедого де Немюра, также оседланного. Его держал под уздцы Исмаил. Мавр лукаво улыбнулся девушке.
    Они обманули ее! Гнедой все же был здесь, в замке! Ну что ж…Она все равно, какой угодно ценой, выиграет эту партию!
    Де Немюр вышел во двор. Девушка увидела, что он прицепил к поясу охотничий кинжал. В руках у него был хлыст. Герцог и Доминик вскочили на коней. Подъемный мост, скрипя, опустился, решетка поднялась, и всадники выехали из замка.
- В какую сторону вы желаете направиться, графиня? — спросил де Немюр. Эта прогулка все меньше и меньше нравилась ему. Не может ли быть, что люди Рауля прячутся где-нибудь поблизости, чтобы отбить у Робера девушку? Но как могла Доминик узнать об этом?
    Вообще, де Немюра очень удивляло, что Рауль, в поисках своей невесты, еще не добрался до замка Немюр-сюр-Сен, находящегося ближе всего к Парижу. Неужели де Ноайль не догадался, что Доминик похитил его кузен? Ведь это было слишком очевидно. На месте Рауля он бы уже давно был тут и потребовал бы разрешения обыскать весь замок от башен до самых подвалов. А, если бы ему отказали, — понял бы, что Доминик находится именно здесь, и тогда принял бы самые крутые меры к наглому похитителю.
    Но Рауль не появлялся ни в замке, ни в его окрестностях, — люди де Немюра сообщали Роберу обо всем, что делается в округе. Поэтому герцог и согласился поехать с Доминик вдвоем, и даже не взял с собою меч.
- На север, - беспечно ответила Дом. Париж был на юго-востоке. Но она не хотела, чтобы герцог сразу заподозрил ее в желании сбежать.
   На севере от замка Немюр-сюр-Сен рос густой смешанный лес. Вначале Доминик ехала, сдерживая андалузца, легким галопом, -  но, как только она и герцог оказались под сводами деревьев, девушка пустила своего коня бешеной рысью. Де Немюр скакал рядом , не отставая от Дом ни на шаг.
    Девушка не собиралась щадить ни его, ни своего рыжего коня. Она снова и снова стегала хлыстом, вонзала шпоры в бока андалузца, понуждая его мчаться все быстрее. Всадница летела, не разбирая дороги, перепрыгивая через поваленные деревья и овраги; но де Немюр по-прежнему не отставал.
    Она несколько раз оглядывалась на него. Лицо его становилось все бледнее под белой маской, — и вот, наконец, через час после начала этой бешеной скачки, Доминик увидела на его левом плече,  на белом колете, красное пятнышко… Рана открылась.
     В этом и состоял план девушки—конечно, жестокий. Очень жестокий! Но иного выхода ,чтобы сбежать, у нее не было. Врач предупреждал де Немюра, что рана может открыться. Что он может упасть в обморок…И Дом хотела довести герцога до этого состояния. Тогда она сможет бежать.
  ...Но пока он скакал рядом с нею. И словно не замечал, как расширяется кровавое пятно на его плече. Он что — сделан из камня? Когда же, черт его возьми, он упадет со своего гнедого?..
    Наконец, Доминик не выдержала. На большой солнечной поляне, сплошь заросшей густым высоким папоротником, она резко остановила своего андалузца и повернулась к де Немюру, также придержавшему жеребца.
-Вы что, не видите, господин Оннет? У вас все плечо в крови! Вы должны немедленно слезть с лошади. В таком состоянии вы не можете дальше ехать.
     Он криво улыбнулся,—даже губы у него стали белыми.
- Я дал вам слово сопровождать вас, графиня, и сдержу его. Я не отпущу вас ни на шаг от себя, даже если вы понесетесь на своем рыжем коне прямо в ад.
- Перестаньте нести чушь! — воскликнула она.— Слезайте с коня! Я осмотрю вашу рану!
- Нет, - твердо сказал он. — Вы хотите убежать от меня…Я вам не позволю.
-Ну хорошо, господин Оннет! Упрямство не доведет вас до добра. Если я обещаю вам, что не убегу от вас,- тогда вы внемлете голосу рассудка?
-Хорошо. Обещайте.
-Даю вам слово, - быстро солгала Доминик. Что оставалось делать?..
    Он тотчас перекинул ногу через луку и тяжело спрыгнул на землю. Видно было, что ему трудно держаться на ногах. Но он обернулся к девушке и протянул ей руку, чтобы помочь соскочить с лошади. Наступил подходящий момент! И надо было, как ей ни было жаль герцога, воспользоваться им! Доминик изо всех сил ударила де Немюра ногой в грудь; он упал на спину прямо в папоротники. Девушка подхватила под уздцы его гнедого—и поскакала прочь, на юго-восток, в сторону столицы.
    Жеребца де Немюра она отпустила минут через десять, отъехав уже довольно далеко.Теперь, даже если конь вернется к герцогу, тот уже не сможет догнать беглянку.
Радость переполняла Дом, — она была наконец-то свободна! Она вырвалась из замка своего похитителя! И совсем скоро будет вместе со своим любимым Раулем!
…Но эйфория ее длилась недолго. Чем дальше удалялась всадница от поляны с папоротником, тем сильнее терзали ее угрызения совести. Она оставила де Немюра там одного…Он лежит на поляне… Быть может, он в глубоком обмороке, и не скоро очнется. Не истечет ли он кровью? Что, если он не придет в себя до ночи? Не доберется до своего замка? Скоро ли там спохватятся хозяина и начнутся поиски? Даже с собаками быстро его не найдут …А в лесах под Парижем полно диких животных — волков, медведей. Раненый станет легкой добычей для них; его не спасет даже кинжал.
    Дом с силой натянула поводья, так что андалузец захрапел и встал на дыбы, когда представила себе, как стая волков набрасывается на несчастного герцога. Конечно, де Немюр причинил ей зло. Похитил и увез от возлюбленного в день ее свадьбы…Он заслуживает наказания. Но не смерти же, да еще такой ужасной!
    « Я не лучше королевы, пытавшей его. Дала ему слово, что не сбегу…А сама ударила его, раненого, и удрала! Я поступила с ним бесчеловечно. А он называл меня доброй и милосердной! Нет-нет…надо вернуться к нему! Рауль подождет!»
    И Доминик повернула рыжего назад и поскакала во весь опор обратно.
    ...Через полчаса она была на краю той же большой поляны. В послеполуденном жарком мареве замерли перистые широкие листья папоротников. Перекликались и пели птицы, где-то вдали куковала кукушка. Где упал де Немюр? Его нигде не было видно…Дом приподнялась на стременах и крикнула срывающимся от волнения голосом:
- Монсеньор!
    Никто не отозвался. Птицы замолчали на мгновение — и запели вновь, еще громче и веселее. Дом медленно поехала по поляне, сдерживая коня, чтобы он случайно не наступил на лежащего. А вдруг де Немюр очнулся и уже направился к своему замку? Но у девушки было предчувствие, что он по-прежнему где-то здесь. Несколько раз она окликала герцога,—но поляна отвечала ей безмятежной тишиной.
    Наконец, она нашла де Немюра. Он лежал, судя по всему, там, где она его и ударила, на спине, раскинув руки и закрыв глаза. Хлыст валялся рядом. Маску он сорвал с лица, и Дом с защемившим сердцем увидела, какое оно бледное. Девушка спрыгнула с коня и , подбежав к герцогу, наклонилась над ним. Он дышал, и дыхание было ровное, как будто он спал.
- Монсеньор! — Она дотронулась до его руки. — Очнитесь! Ради Бога!..
    Он не отвечал. Неужели обморок настолько глубокий?.. Доминик вытащила из ножен на бедре герцога его кинжал, разрезала сверху вниз колет и пропитанную кровью рубашку и сняла их с неподвижного тела де Немюра. Повязка на плече тоже была вся в крови. Доминик, сцепив зубы, как будто сама себе причиняла боль, разрезала и повязку и сняла ее. Слава Богу, кровь из глубокой раны уже не текла. А герцог по-прежнему был без сознания, — во всяком случае, лицо его ни разу не дрогнуло, и он ни разу не застонал.
Доминик разорвала его рубашку на полосы и связала их, наподобие бинта. Затем она нашла и нарвала листья подорожника и растерла их в руке в мелкую кашицу. Эту кашицу девушка завернула в кусок ткани, приложила к ране , а затем, сверху, крепко перебинтовала плечо де Немюра. Раненый никак не реагировал на ее манипуляции.    
    Очнется ли он когда-нибудь? Быть может, он уже при смерти?..Она приложила руку к его сердцу. Оно билось медленными сильными толчками. И вновь взгляд девушки приковали к себе выжженные на его груди буквы. Бедный!..Как ему, наверное, было больно! Этих знаков не стереть; они как клеймо беглого раба или каторжника.
Проклятая Бланш! Как она могла сделать с ним такое? Доминик вдруг захотелось дотронуться до этих ожогов. Она не удержалась—и провела рукой по его обнаженной груди. К ее изумлению, де Немюр вздрогнул, но глаз не открыл.
    Вдруг в двух шагах, послышалось негромкое ржание. Дом подняла голову. Гнедой де Немюра стоял рядом с телом хозяина. Он тоже вернулся! Какое верное, понятливое животное! Оно вернулось как раз вовремя. Надо отвезти раненого в замок.
    Но Доминик в любом случае не поднять герцога и не посадить в седло. Он слишком большой и тяжелый. Придется ударить его по лицу. Может, тогда он очнется ? Она размахнулась…И тут де Немюр открыл глаза и абсолютно нормальным голосом произнес:
-Не стоит бить меня, графиня. Я сегодня и так перенес от вас немало.
    Доминик так и подскочила. Значит, он просто притворялся, что находится в обмороке! А сам следил за ней…Наблюдал…Но какая выдержка! Ни разу не выдал, что он в сознании, пока она перевязывала его рану! Она была и зла на него….и, в то же время, восхищена его стойкостью.
- Почему вы вернулись?— спросил де Немюр.— Ведь ваш план удался. Вы бы уже могли быть на пути в Париж.
- Мне стало жаль вас. И, как я вижу теперь, напрасно. Вы себя, по-моему, неплохо чувствуете.
- Мне говорили когда-то, что я — сам дьявол. Сатана…И меня невозможно убить или ранить.— Он улыбнулся.— Меня боялись…А вы не боитесь?
     Что-то в этих его словах было смутно знакомое. Где-то она уже слышала подобное. Но где и когда?
- Нет. Вы — человек. И кровь у вас идет, как у всех. И я вас нисколько не боюсь.
- Даже теперь — когда я без маски? И вы знаете, кто я ?
- Да, монсеньор. И я давно знаю, что это вы, герцог де Немюр, скрывались под маской.
-Я не хотел пугать вас. Я же — чудовище! Насильник. Убийца. Похотливый развратный тип, пытавшийся обесчестить саму королеву Франции. Женщины боятся меня и избегают, как прокаженного. — Он говорил это спокойно, как будто речь шла не о нем самом, но девушка чувствовала, как тяжело ему дается каждое слово. Как он, наверное, несчастен! Горячая волна прихлынула к ее сердцу, ей страстно захотелось доказать ему, что она ему верит. Она улыбнулась и приложила палец к его губам, как бы прося его замолчать.
- Я знаю, что виновна была сама королева. Она заманила вас в ловушку в вашем замке. А потом оговорила вас перед Мадлен де Гризи. И с баронессой так ужасно поступили не вы. И свою невесту не вы обесчестили. А кто это сделал, я скоро выясню у Розамонды де Ноайль.
- Итак…Значит, я оправдан в ваших глазах? -  Он все еще лежал на спине, не пытаясь подняться, а девушка стояла рядом с ним на коленях.
- Почти, герцог де Немюр. Но вот Рауля я вам простить не могу. Вы наговорили о нем столько гадостей…А ведь вы ничего о нем не знаете! У вас какая-то страшная взаимная ненависть. Знайте — мой Рауль ни в чем не виновен! Он лучший, честнейший, добрейший из людей! Он достоин преклонения. Он столько перенес — вам и не снилось, герцог! Так что не оскорбляйте моего любимого гнусной бездоказательной ложью.
   « Мой Рауль! Мой любимый! Как она говорит о нем!..» - Робер почувствовал, как от ревности потемнело в глазах.
- Вы его не любите, - хриплым голосом сказал он.— Не можете любить. Если бы вы его любили, то не дали бы мне целовать вас.
- Вы тогда поцеловали меня неожиданно,-пробормотала она, потупившись и прелестно краснея. - И я растерялась…
- Настолько растерялись, что готовы были отдаться мне? Прямо на моей постели?
- Хватит! — крикнула Дом.— Я не хочу вспоминать об этом!
- А я хочу, -  заявил де Немюр, - и хочу повторить это! - И он вдруг приподнялся , протянул руку и, обняв Доминик за шею, притянул к себе с силой, которой она у него не подозревала. Девушка попыталась упереться руками ему в грудь; но было поздно.
    Он вдруг оказался сверху, подмял ее под себя и прильнул к ее губам. На этот раз его рот был властным и требовательным. И у Доминик ненадолго хватило сил, чтобы противиться его натиску. Она сдалась — открыла рот, и его язык ворвался в него, как гордый своей победой захватчик. И снова девушка ощутила сладкую прелесть его поцелуя. Она ответила ему, — и губы их слились. А папоротники накрыли их своими широкими листьями, как зеленым прохладным шатром…
    Когда Робер, наконец, оторвался от ее губ, то увидел, что синие глаза ее полузакрыты, голова изнеможенно запрокинулась назад. Он начал целовать ее щеки, лоб, уши, шею, плечи. Одна его рука обвивала ее шею; другая же наощупь развязала шнуровку рубашки, проскользнула в вырез и добралась до полных высоких грудей. Доминик вздрогнула и изогнулась, когда пальцы герцога слегка сжали мгновенно затвердевший сосок одной…затем — другой…
    Все плыло в глазах Дом; она уже сама подставляла себя под его ласки, извиваясь под ним, требуя продолжения, крича про себя: «Только не останавливайся!» Тело ее горело, непроизвольные стоны срывались с губ. Аромат его волос, его полуобнаженного тела сводил ее с ума.
   Де Немюр тоже был почти на грани. Какая, к черту, потеря крови!.. Кровь бурлила в его жилах, как никогда. Текла по его телу раскаленной лавой. Ее было даже слишком много для него одного. Доминик!..Доминик!..Никогда еще он не испытывал подобного. Она любила его! Она ему отдавалась — и так страстно, так нетерпеливо!.. Барьеры между ним и ею рухнули. Он забыл обо всем. Еще мгновение, — и он бы распахнул ее рубашку и увидел на обнаженной груди девушки свое кольцо…
    Но он его не увидел. Потому что вдруг все вспомнил — и где он, и кто с ним. Сестра его жены! Невинная девушка! И он собирается овладеть ею!.. Прямо в лесу! Среди папоротников, как какой-то дикарь!
   Де Немюр глухо застонал и скатился с ее обольстительно податливого тела. Чтобы погасить в себе желание, он вцепился пальцами правой руки в свое левое плечо. В глазах у него потемнело от боли. И все же…все же — какой пыткой было знать, что эта девушка лежит рядом на этой напоенной ароматом трав и пением птиц лесной поляне. Что желание Доминик не уступает его, что она готова отдаться ему. Какой мукой было вспоминать ее стоны, мысленно ощущать под пальцами нежность и округлость ее девственно–высокой груди!
    Дом села. Что с ней?.. Где она…и где он?..Почему он вдруг оставил ее?..Ей было так хорошо…Хорошо?!! С ним…с де Немюром?!!
    Она вздрогнула — и очнулась. О Боже всемогущий, он опять добился своего! Гнусный развратник! Соблазнитель чужой невесты…да нет же — замужней женщины! Вот он, рядом, лежит, крепко зажмурившись. Конечно, ему стыдно смотреть ей в глаза…Негодяй! Подлый, низкий негодяй!
    Она дрожащими руками стянула шнуровку рубашки. Как, как она могла позволить ему вновь сделать с ней такое! Не надавала ему пощечин! Не сопротивлялась, не кусалась, не царапалась!
- Вы — подлец, монсеньор, - сказала она.
    Он открыл глаза и взглянул на нее — столько боли и страдания было в его взоре!
- Да. Вы правы, — прошептал он. — Я — подлец и ничтожество. Мне нет прощения. То, что я хотел сейчас сделать с вами, навсегда бы покрыло позором и вас, и меня. Если бы я овладел вами, я бы никогда себе этого не простил. У меня нет прав на вас.
- И никогда не будет! На меня имеет право только один человек — мой муж! – крикнула она.
- Вы имеете в виду вашего жениха? Рауля де Ноайля?
- Да, его! Но он мне не жених — вот тут вы ошибаетесь…Он — мой муж! Уже несколько лет!
     Де Немюр приподнялся на локте и недоумевающее посмотрел в ее пылающее лицо.
- Что вы говорите? — резко спросил он.— Ведь вы знаете де Ноайля чуть больше месяца!
- Нет, монсеньор! Я знаю его очень давно…И он — мой муж! Перед Богом и людьми — мой супруг!
- Вы лжете! — Он побледнел, вскочил на ноги и рывком поднял ее с земли.—Доминик! Скажите, что вы солгали!
- Нет! Это правда! Клянусь всеми святыми! Богородицей клянусь — правда! Я принадлежу ему!
- Нет! — он схватил ее за плечи и начал яростно трясти.— Это не может быть правдой!.. Вы были в монастыре! Розамонда говорила мне!
- Я и в монастыре принадлежала ему. И даже раньше… - тихо промолвила девушка. Его внезапная ярость испугала ее. Конечно, она считала себя принадлежащей Черной Розе, — с того момента, как они дали друг другу обеты в капелле Руссильонского замка. Но де Немюр понял ее слова по-другому…
    Значит, Доминик и Рауль были все-таки знакомы! И уже давно! И она ЖЕНА Рауля! Это означало — что она давно не невинная девушка. Что его кузен соблазнил ее, - неважно когда — в монастыре…до монастыря…Рауль был с ней…на ней…в ней…Он обладал ею — и не один раз! Вот почему Доминик так страстно сейчас отдавалась де Немюру, — Рауль давно разбудил ее чувственность, лаская и целуя ее прекрасное тело…А Робер-то, глупец, спасал ее от де Ноайля! Считал ее девственницей!
    Вот уж воистину — ирония судьбы! Он спасал ее от того, кто давным-давно завладел и ее душой, и ее телом! Доминик нечего опасаться, — если Рауль до сих пор оставил ее в живых - и даже собрался жениться на ней, на своей любовнице—значит, этот зверь уже не причинит ей зла. Быть может, даже в его извращенном и гнусном сознании вспыхнула любовь.
   А Робер вмешался…Зачем? Что ему до этой женщины? Она — лишь сестра его жены. Действительно, практически никто! А теперь, когда он знает, что она принадлежала Раулю, - тем более! Герцогу надо вычеркнуть ее из своей жизни. Только представить ее под Раулем — и все, и любви, желания как ни бывало! Только мрак…беспроглядный мрак!
     Робер оглянулся вокруг себя. Да, солнечный день потускнел…Или это стало темно в его глазах? Вот она, Доминик де Руссильон, стоит и удивленно смотрит на него. Еще час назад он готов был молиться на нее как на богиню. Целовать следы ее ног. Стать ее рабом.    
   А теперь…теперь богиня повержена. Рухнул пьедестал. Стоящая перед ним женщина — жалкое омерзительное существо, сродни тем , которые живут под кровлей дома мадам Аллегры. Любовница Рауля…Его подстилка…
    Его затрясло. Он задыхался. В глазах почернело.
    Доминик с тревогой и недоумением смотрела на де Немюра. Боже, какой он бледный! Как платок! Вдруг он сейчас упадет в обморок?.. Она протянула руку и , коснувшись его плеча, спросила:
- Что с вами, монсеньор?
    Он отшатнулся от нее. Выражение омерзения и гадливости на его лице потрясло девушку. Да что случилось?..
    Де Немюр вдруг, явно пересилив себя, ибо даже прикасаться к этой женщине было ему противно, схватил ее в охапку и посадил на рыжего андалузца.
-Убирайтесь!—крикнул он. –Убирайтесь к дьяволу!
    Лицо его так исказилось, что Доминик не на шутку испугалась. А вдруг у него опять будет приступ? Можно ли оставить его здесь в таком состоянии? Она колебалась.
- Вы слышите меня, графиня? — заорал он. —Убирайтесь к вашему Раулю!...Или в саму преисподнюю! Я не хочу больше видеть вас! Слышать о вас! Вы для меня больше не существуете! Париж там! — он ткнул пальцем на юго-восток. — Будете там через три часа! Прочь с моих глаз!..— И он поднял с земли свой хлыст и изо всех сил ударил по крупу ее жеребца. Конь взвился на дыбы, едва не сбросив не ожидавшую этого Доминик, и поскакал бешеным галопом. Через минуту поляна была уже далеко…
    Когда затих стук копыт, Робер упал лицом в папоротники. Он катался по ним, сминая перистые темно-зеленые листья, в отчаянии и безмерной тоске повторяя ее имя. А птицы пели и щебетали, своими веселыми голосами воспевая солнечный день и как бы подтверждая вечную истину — жизнь продолжается , несмотря ни на что!


В продолжении:

...-Ах, сеньор Очо… Как бы узнать, что де Немюр пишет королеве?—прошептала, дрожа от возбуждения, Доминик.
- Как вы любопытны, сеньора! К чему вам этим интересоваться? Хотя… мне и самому не терпится это выяснить. Подождите. Я сейчас вернусь. Бланш прячет записки в рукав. Но вытащить их оттуда — пара пустяков.
   Карлик исчез. Вскоре он уже стоял около королевы и, смеясь, показывал ей на кого-то в толпе. Еще через минуту он уже снова был рядом с Доминик. Уродец незаметно отвел девушку в соседнюю залу, где никого не было и, когда они присели на подоконник в оконной нише , вытащил из-за пазухи листок бумаги.
- Ну, откроем завесу тайны.
В записке было лишь несколько слов — на испанском: «Estoy de acuerdo. Unа vez.»...

...-Ну ладно. Я вижу, вам неприятна эта тема. Давайте тогда вы расскажете мне о своей супруге, таинственной герцогине де Немюр. Где вы ее прячете? И почему хотите развестись с ней? — Карлик говорил это небрежным тоном, но не спускал с Робера глаз.
   Герцог вскочил с кресла. Рука его судорожно сжала рукоять выхваченного кинжала.
- Что вы сказали? — вскричал он. — Негодяй! Вы читали мою записку!..