Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 14

Ну вот, первая часть восьмой главы очень мне нравится. По-моему, вышло неплохо и с юмором (сам себя не похвалишь...)

                8. Корабль остается в гавани.

    …Де Немюру показалось, что он шел за карликом не меньше получаса по то сужающемуся, то расширяющемуся бесконечно петляющему темному проходу,—это был настоящий критский лабиринт. И, в конце его, Робера ждала встреча с Минотавром,-правда, в женском обличье. По давно выработанной привычке не доверять незнакомым местам и всегда иметь путь к отступлению, герцог внимательно считал шаги и запоминал повороты. Сейчас он насчитал двести девять шагов, три поворота налево и пять направо. Один спуск и две лестницы вверх — каждая по восемь ступеней.
    Наконец, Очо остановился и нажал на очередной потайной рычаг,—справа, чуть выше своей головы, - стена начала отъезжать, и нестерпимо резкий свет ударил из образовавшегося отверстия.  Зажмурившийся герцог почувствовал, как этот свет словно пронзил его мозг. В висках вдруг заломило, -  неожиданно и сильно начала болеть голова.
    Он вслед за карликом шагнул из хода — и оказался в спальне королевы. Де Немюр открыл глаза. Бланш лежала, опираясь на локоть, на боку, лицом к нему, на роскошном ложе, на возвышении из трех ступенек, из белого, затканного золотом, шелка, облаченная в белый пеньюар, под которым, естественно, ничего больше не было.
     В опочивальне ее величества горело не меньше ста свечей . Огромная золотая люстра с пятьюдесятью подсвечниками свешивалась над необъятной кроватью французской королевы. Множество золотых и серебряных канделябров стояли на резных столиках из драгоценных пород деревьев , висели на стенах на резных подставках. Комната была освещена как днем.
  « А что ты хотел? — сам себя спросил Робер. — Чтобы здесь было темно? Чтобы никто, даже ты сам, не увидел своего позора? Чтобы она занималась с тобой любовью наощупь? Ну нет…Конечно, Бланш хочет видеть все!»
    От ароматических свечей шел густой тяжелый запах. Де Немюр вдруг почувствовал, как к его головной боли прибавляется еще легкая тошнота. « Как только Бланш терпит это! Не прикажет открыть окно…Здесь просто дышать нечем!»
   Королева сказала по-испански:
- Очо! Ты можешь идти.
    Карлик поклонился и исчез в потайном лазе. Панель бесшумно задвинулась. «Подожду минут пять. Им уже будет не до меня, - и я вылезу,» - решил Очо.
- Ну не стойте же там как статуя, кузен,-с улыбкой сказала королева. — Приблизьтесь. Я вас не съем…Какой вы красивый в этом костюме!
     Робер вдруг вспомнил слова мадам Аллегры в борделе, обращенные к Риголетте: «Что ты стоишь, как статуя Мадонны?» Да, сегодня он сам оказался в положении той несчастной девушки. Он пришел отдаться королеве. Но не за деньги — за свободу. Свободу от своего странного брака. Свободу от Франции и Парижа. Неужели эта свобода не стоит нескольких часов унижения? Но отвращение к самому себе при этих весьма логических рассуждениях меньше не стало.
    Он подошел к ложу Бланш. Она откинулась на подушки. Пеньюар был почти прозрачный. Герцог отчетливо видел сквозь него ее тело. Он было все еще прекрасно, несмотря на возраст и множество родов. Де Немюр слышал ее тяжелое хрипловатое дыхание. Темные соски ее грудей призывно приподнялись и затвердели, упираясь в мягкую ткань пеньюара. Она явно уже была готова принять своего кузена. Но в нем ничто не не откликнулось на этот соблазнительный призыв. Виски ломило все больше. И тошнота не проходила.
- Раздевайтесь, - в тоне Бланш послышались повелительные нотки. Что ж…Сегодня ночью она могла приказывать ему. И он не смел отказать ей.
    Де Немюр поднял руку и начал расстегивать пуговицы на своем черном колете. Они застревали в петлях. К черту!.. Он рванул воротник с такой силой, что драгоценные оправленные в золото аметисты заскакали в разные стороны по алым коврам. Герцог скинул колет и, стиснув зубы, принялся за камизу. Королева смотрела на него, не пропуская ни одного его движения, глазами голодной кошки. Наконец, и с рубашкой было покончено. Остались шоссы, золотая цепь на бедрах и туфли. Нагнувшись, чтобы снять обувь, де Немюр почувствовал, что тошнота подступила почти к самому горлу. В голове будто били в колокол. Да что это с ним?
    Теперь оставалась последняя деталь его одежды. Герцог видел, как Бланш облизнула пересохшие губы. Глаза ее сверкали. Получайте, ваше величество! Он вскинул голову и, глядя прямо в карие глаза своей кузины, расстегнул цепь и скинул шоссы. Теперь он был абсолютно нагим. И королева могла видеть, что он не хочет ее.
    В ее взгляде мелькнуло разочарование. Но она тут же справилась с собой и хищно улыбнулась.
- Как вы прекрасны, кузен! Адонис…Аполлон…Нет — ни один греческий или римский бог не сравнятся с вами!
    Краска невольно бросилась в лицо де Немюру. Он вспомнил ночь в замке Шинон, когда так же стоял перед Бланш без одежды. И она так же пожирала его глазами. Похоже, и она вспомнила эту сцену.
- Я мечтала об этом мгновении долгие, долгие годы, - хрипло прошептала она. — О Роберто! Только вы умеете так краснеть…как невинная девушка. И как это идет вам! Ну, не бойтесь же. Идите ко мне. Я все думала — как нам провести эту ночь? Приготовила и хлыст…и ошейник…и цепь. Но потом решила: пусть наша ночь будет ночью любви! Только любви — никакого насилия! Идите…ложитесь рядом.
    Она протянула герцогу руку и подвинулась, освобождая ему место около себя.
    Де Немюр подошел к краю постели. При мысли, что на ней совсем недавно Бланш занималась любовью с Раулем, его опять начало мутить. Однако деваться было некуда,-и он поднялся по ступенькам и лег на спину рядом с королевой.
    Бланш провела сверху вниз рукой по его груди.
 –А это что? — тихо спросила она, касаясь его левого плеча.— Вас ранили? Совсем свежий шрам…Откуда?
- Ерунда. Случайно задели на тренировке. — Ответил Робер. Бланш наклонилась и поцеловала его плечо. Он слегка вздрогнул.
– Расслабьтесь, Роберто, - шепнула королева. — Вы такой напряженный…Как девственник, впервые легший с женщиной. - Ее рука опять провела по его обнаженной груди и животу. Длинные, острые у ногтей, похожие на птичьи коготки, пальчики спустились ниже.
- Боже…- пробормотала она. — Неужели вы здесь? Со мной? И ОН тоже?..
    И со вздохом восхищения королева обхватила и приподняла, как бы взвешивая на ладони, то, чего она так жаждала все эти годы. И что сейчас было неподвижно и словно спало.
- Какая оснастка, - шептала она, жадно облизываясь и вся дрожа от возбуждения.— Да, мой Роберто! ОН напоминает мне корабль. Гордый, великолепный, прекрасно оснащенный корабль. Он стоит в гавани, мечтая выйти из нее. И совсем скоро его паруса надует попутный ветер…Они распустятся…Натянутся туго-туго…И этот корабль — ваш корабль — поплывет к новым землям.-Сладострастная улыбка замерцала на ее влажных ярких губах.— К новым, манящим, незнакомым землям! Не девственным, конечно…Но загадочным, прекрасным и таинственным. И, пристав к этим землям, ваш корабль уже не захочет покидать их. Никогда!
    В другое время такое поэтическое сравнение с кораблем рассмешило бы де Немюра. Но сейчас ему было не до смеха. Ему казалось, что вся постель королевы, простыни, подушки и одеяла пропитаны каким-то отвратительным тошнотворным запахом. Голова его раскалывалась от боли. Боже! И как же здесь невыносимо душно!
    Бланш, не замечая его состояния, села и потянула атласные ленточки своего пеньюара. Развязав их, она плавным движением полных плеч сбросила его с себя.
- Взгляните на меня, мой Роберто. Скажите мне — разве я не прекрасна?
- Да, мадам, - послушно, как ученик в школе, повторяющий урок за учителем, сказал де Немюр.— Вы прекрасны.
- Не мадам…Бланка!
- Бланка, - покорно выдавил герцог. Ему было все равно в данный момент, что она прикажет ему говорить. Лишь бы справиться с подступавшей тошнотой, недостатком воздуха в спальне и безумной головной болью. Теперь еще ко всему этому прибавились слабые рези в желудке. «Похоже на отравление…Но я сегодня ничего не ел!»
     Королева, наконец, заметила ,что с ним что-то не так.
- Роберто! У вас лицо просто зеленое! Что с вами?
    Ну не говорить же ей, что его тошнит! Она может подумать, что его тошнит от нее. Хотя, может, и не без этого. Ее чересчур надушенное тело тоже вызывало у него спазмы в желудке.
-У меня жутко болит голова.
     Бланш нехорошо улыбнулась:
- Голова?..Боже мой, герцог! Что за женские отговорки? Никогда не слышала, чтобы мужчина прибегал к подобным уверткам. Вы меня просто смешите!
      Ну вот. Она ему не верит…К черту!
- Так вы думаете, что я вас обманываю, мадам? — Серые глаза его злобно сощурились.
- Конечно! — воскликнула она, тоже разгорячась.— Вы пришли ко мне сами, добровольно. И что же? У вас якобы болит голова…Вы ни на что не способны…Ну хорошо, - вдруг сказала она, пытаясь успокоиться. — Не будем ссориться, дорогой. Я вам верю. И помогу.
    И она, так же как совсем недавно Риголетта, легла между его ног. Однако, прошло пять, и десять минут…Все ее попытки не увенчались успехом.
     Де Немюру становилось все хуже. Перед глазами плавали разноцветные круги. Рези в желудке стали интенсивнее и болезненнее. Он вдруг вспомнил, как лет в восемь они с Раулем объелись незрелой малины в замке доньи Санчи в Провансе. Через несколько часов Робер покрылся сыпью , а в желудке резало так, что он просто катался по полу, страшно испугав свою мать. А Раулю было хоть бы что!
     Бланш вдруг резко села на постели.
- Ну хватит! — вскричала она. — Говорите — что вы с собой сделали? Вы что-то приняли…что-то, чтобы разочаровать меня, так ведь? Вы решили поиздеваться надо мной?!!
- Клянусь вам, мадам, что я ничего не принимал. Я вообще сегодня не ел…Выпил лишь один кубок вина.
    Вдруг де Немюр понял. Этот кубок. Очо что-то туда подсыпал. Это карлик отравил его! Впрочем, какая теперь разница — Очо или нет? Лишь бы его не вырвало прямо на постель королевы. Что позорнее в данной ситуации — оказаться несостоятельным,-или стошнить на роскошное ложе Бланш де Кастиль?
     Королева соскочила с кровати, метнулась к панели и нажала на пружину, открыв проход, по которому де Немюр пришел к ней.
- Вон! — крикнула она, сверкая глазами. Лицо ее исказилось от бешенства.— Убирайтесь отсюда! Вы придете ко мне, когда будете здоровы!
- Я не приду к вам больше…Таков был наш уговор.
- Вы не выполнили свою часть обязательств! И не получите развода со своей монашкой…Дорогой герцог Черная Роза!
- К чертям развод! — воскликнул герцог, пошатываясь вставая с постели и не без труда натягивая шоссы. — Я обойдусь без него! Завтра я буду далеко отсюда…И вы меня больше никогда не увидите, милая кузина!
- Я запрещаю вам покидать Париж!..
- Мне плевать на ваши запреты! - Про себя Робер подумал: « Ну просто семейная сцена! Скандал в благородном семействе!»  Он надел рубашку и втиснул ноги в туфли.
- Я велю страже не выпускать вас из дворца! Запереть все городские ворота…Вы не сможете выбраться из столицы!
- Это мы посмотрим, мадам. Вам меня не остановить, и вы это прекрасно знаете…Вашу стражу я изрублю на куски. Вспомните — ведь я сомнамбула! И могу делать все, что мне заблагорассудится.
- Я прикажу арестовать вас! Брошу вас в тюрьму! Посажу на цепь! — бушевала она.
- Попробуйте, дорогая кузина. И через три дня король, ваш сын, получит бумагу, которую вы в свое время подписали…В которой вы признаетесь в том, что сделали в замке Немюр-сюр-Сен. Человеку, у которого находится этот документ, я дал распоряжение вручить ее его величеству ровно через три дня после моего ареста, исчезновения или неожиданной подозрительной смерти.
     Она в ярости затопала ногами.
- Убирайтесь, негодяй! Ненавижу! Ненавижу!
      Де Немюр поднял свой колет и, шатаясь, подошел к отверстию в стене.
- Я ухожу, мадам, - сказал он. И, не удержавшись, добавил с кривой улыбкой: - Боюсь, мой корабль никогда не выйдет к вам из своей гавани…
     Герцогу показалось в этот миг, что за портьерой на окне кто-то тихо хихикнул.
- Вон!!! — завизжала Бланш, хватая с пола свою туфельку и швыряя в него. Робер был не в состоянии увернуться, и туфля пребольно шлепнула его прямо по щеке.
 – Благодарю вас, мадам, за этот знак внимания к моей скромной персоне…Прощайте.
    Он поклонился ей, взял шандал со свечами и исчез в проходе.
   
     Когда панель за де Немюром задвинулась, королева в неистовстве заметалась по спальне, скрежеща зубами и раздувая ноздри. Лицо ее побагровело.
- Мерзавец! Подлец! Скотина!..— Бормотала она по-испански. Затем не выдержала — и разразилась такой площадной бранью, что,услышь ее кто-нибудь — ни за что бы не поверил, что ее величество знает такие слова.
      Появления Очо в комнате Бланш сначала даже не заметила. Он, покачивая большой безобразной головой, грустно смотрел на свою государыню.
- Ваше величество,-наконец, сказал он.— Успокойтесь, умоляю вас.
- Очо!..— Она, наконец, увидела его, но даже не удивилась.— Помоги мне! Мне нужен мужчина! Немедленно…
- Кто именно, мадам?
- Ты что, не понимаешь? Все равно, кто! Молодой…Старый…Урод…Красавец…Но только сейчас же, Очо!
    Карлик поклонился и направился к двери из опочивальни. «Надо помочь ей. Она в невменяемом состоянии. Де Немюр подождет…Я догоню его! Кого бы привести к Бланш — вот вопрос?»
     Он открыл дверь. За нею на страже стояли двое рыцарей: граф де Бофор, юноша лет восемнадцати, красивый и высокий, и барон де Парди — коренастый и плотный, мужчина около тридцати пяти.
    « Выбрать графа? Опять мальчик! Сколько их перебывало в постели нашей любвеобильной Бланки? Ничем хорошим это не заканчивалось. Они становились жадными…Им хотелось все больше почестей, титулов, богатств…Они кичились своим положением любовников королевы Франции. Нет, никаких смазливых юнцов! А де Парди? Он вдовец, бездетен. Мужчина в летах. С брюшком и лысиной — но это ему даже идет. И весельчак, к тому же,-я не раз слышал, как он от души хохочет. Из тех, у которых душа нараспашку…Попробуем!»
    И карлик подошел к барону де Парди и сказал ему:
- Господин барон! Ее величество требует вас к себе! Следуйте за мной!
    Де Парди изумленно вскинул густые брови; снял шлем с круглой лысоватой головы, отстегнул меч и отдал их графу де Бофору. И, гремя доспехами, отправился за Очо в опочивальню Бланш.
…Де Немюр между тем шел по потайному ходу. Несмотря на свое все ухудшающееся состояние, он ни разу не ошибся в поворотах и шагах, хотя и потерял по дороге свой колет и одну туфлю, и, в конце концов, достиг двери в Розовую комнату. Рычаг находился , как герцог и ожидал, тоже справа и, нажав на него, Робер открыл дверь и выбрался из лаза.
Де Немюра колотила дрожь, колени подкашивались, голова раскалывалась, и перед глазами плясали разноцветные круги, по внутренностям как будто почти без остановки пилили ржавой пилой, тошнота становилась невыносимой. Похоже, конец был уже недалек. «Очо! Неужели ты не мог дать мне быстродействующий яд? Долго ли я еще буду мучиться?..»
    Тем не менее, Робер вовсе не был зол на карлика. Ведь тот спас его от бесчестия, которое ждало бы герцога, стань он любовником королевы. « По крайней мере, я умру неопозоренным этой связью», -  думал де Немюр. Однако, он чувствовал, что до своих покоев уже не доберется. Тут он вспомнил о Розамонде де Ноайль. Ее комнаты были недалеко. И она могла, по крайней мере, облегчить последние часы его жизни, дав ему что-нибудь усыпляющее. «Да, уснуть…уснуть навсегда!» И Робер, шатаясь,как пьяный, направился к покоям Розамонды.
    
     Розамонда и Доминик сидели весь этот вечер в гостиной на диванчике за вышиванием. Наступила полночь. Но ни герцогиня, мучившаяся всегдашней бессонницей, ни Доминик ложиться не собирались. Дом ждала известий от Очо. Карлик обещал сообщить ей, как пройдет свидание королевы и де Немюра. Девушка была вся как натянутая струна, вздрагивала при малейшем шорохе и настолько погрузилась в свои переживания, что несколько раз даже ответила подруге невпопад, удивив Розамонду,-ведь разговор шел о Рауле. А что могло быть важнее, по мнению герцогини, для Доминик, чем ее жених?
Розамонда очень переживала. Брат уехал пять дней назад. И ни одной весточки! Не произошло ли с ним что-нибудь? Конечно, он уехал не один,-в окно его сестра видела пять вооруженных до зубов людей…И все-таки сердце ее было не на месте.
- А ваше, дорогая Доминик?— спросила она девушку. Дом с готовностью подтвердила, что и она страшно переживает. И это была правда. Только переживала она не за своего жениха…А за его кузена. Интересно, думала Доминик,-что придумал Очо? И удастся ли карлику выполнить ее просьбу и помешать де Немюру? « Если герцог станет любовником Бланш…Нет-нет! Я даже думать об этом не хочу! Я умру…Тут же, сразу! Он не может так поступить! Ведь он не любит королеву…Он любит меня!»
    Руки ее вдруг задрожали. Она укололась иглой, и быстро , пока не заметила склонившаяся над своим шитьем Розамонда, засунула палец с капелькой крови в рот.
К чему обманывать себя? Те три дня, что Доминик провела в замке Немюр-сюр-Сен, полностью изменили ее. Она больше не любит Рауля. Все меньше думает о нем. Он стал как бледный далекий призрак, ее жених,недавно столь любимый ею. Теперь в мыслях Дом безраздельно властвовал де Немюр.
    « Как это могло произойти? И разве такое вообще возможно?..Рауль — мой супруг. Разве Господь мог допустить, чтобы я вдруг разлюбила мужа,-и полюбила другого? Да, подобное иногда, конечно, случается… Таких женщин называют прелюбодейками. Их сажают в колодки, бьют плетьми и выставляют на городских площадях в назидание всем. Значит, и я заслуживаю такого наказания? Я тоже изменила супругу. Правда, пока лишь в мыслях,—но могла бы и по-настоящему. Стоило только де Немюру захотеть - и не остановиться…И я бы не устояла. Да, я бы не устояла перед ним!»
   Эта мысль была кощунственна - и, одновременно, столь сладостна! Его поцелуи…его губы на ее теле…Его руки на ее груди… «Да, я совершаю страшный грех, даже вспоминая об этом! Но я не могу не вспоминать, Боже мой, не могу! Я –падшая женщина…Я пала…Рауль! Ты вернешься, — и как я смогу посмотреть тебе в глаза? Сказать, что я люблю тебя? Стать твоей женой? Когда я думаю лишь о твоем кузене!..»
   …Между тем, Розамонда тихо говорила:
- Почему же Робер тебя похитил? Я хотела сегодня поговорить с ним в зале для приемов. Но он прошел мимо и не заметил меня…Что он тебе сказал — за что он так поступил с моим братом?
   Дом молчала. Рассказывать о том бреде, который нес де Немюр в своем замке? О том, что Черная Роза — не Рауль? Тогда придется посвятить Розамонду во всю историю ее, Доминик, свадьбы. Это долго рассказывать, а сейчас не до этого. Когда же появится Очо с известиями?..
- Он мне ничего не говорил, - наконец, сказала Доминик.— Просто — что хочет меня спасти от герцога де Ноайля. Я так поняла, что они давно не в ладах друг с другом?
-Увы, да, - горестно вздохнула Розамонда.
- А почему? С чего все началось?
    Розамонда покраснела.
-У них слишком разные характеры, сестричка, - поколебавшись немного, начала она. – Робер — излишне прямой и щепетильный в вопросах чести. Для него она — главное в жизни. Он презирает тех, кто чуть слабее его, кто способен уступить своим желаниям, кто не держит данного слова. Мой кузен-рыцарь без страха и упрека. Помню, как он любил два таких четверостишия — и читал мне их,когда я была еще маленькая, не один раз:
« О честь, будь спутница моя,
Презрев и время и пространство,
До гроба верность мне храня
И после смерти—постоянство.
Я ж за тебя пойти готов
На пытки, муки, смерти, казни,
В пасть зверя иль в огонь костров
Шагнуть с улыбкой, без боязни.»
- Да. Я знаю эти строчки, - сказала Дом.— Так, значит, твой кузен очень их любил?
- О да.Он говорил, что с радостью сделал бы их своим девизом.
- Ах, Розамонда… - прошептала, бледнея, Доминик. Сомнения опять затеснились в ее голове. Ведь и она сама нашла в замке де Немюра книгу с этими стихами! Но разве Рауль не мог слышать этих строк, если слышала его сестра? Нет,нет, надо отбросить эти мысли! У Рауля ее кольцо. Он — Черная Роза, и сомнений в этом быть не может!
- Да, - не заметив ее состояния, продолжала герцогиня.— А мой брат …Мой брат, особенно в молодости, - прости, Доминик, но ты же должна понять его! — был юношей пылким, увлекающимся, невоздержанным. Он даже пил…И, конечно, Робер не мог принять и понять его образа жизни. И тогда они и разошлись. Теперь Рауль другой,— он так тебя любит! И ради тебя готов полностью исправиться. К тому же, прошлое не вернешь, и нужно, мне кажется, простить. А Робер не хочет . Понятия о чести мешают ему. А ведь надо принимать людей такими, какие они есть…И разве сам Господь не завещал нам прощать?
- Да, конечно, - рассеянно согласилась Доминик. « Если де Немюр столь щепетилен в вопросах чести, - думала в это время она, - почему же он пошел к Бланш? Чтобы получить развод? Зачем для этого нужно согласие королевы? И кто же, наконец, его жена?..»
    ...И тут в дверь постучали — вернее, заколотили, да так, что обе рукодельницы так и подскочили на диванчике и быстро переглянулись.
- Кто бы это мог быть? — с тревогой спросила Розамонда.— Уже два часа ночи! — Слуг герцогиня обычно отпускала спать пораньше. Ей пришлось встать и самой подойти к двери. Доминик судорожно сжала руки. Неужели это Очо? Но карлик не стал бы так бешено стучаться. «Если только не произошло несчастье. Вдруг де Немюр убил королеву?..Или она — его?..» Девушка похолодела от ужаса.
- Кто там? — спросила герцогиня. В ответ по двери забарабанили еще яростней. Из комнаты для прислуги выскочил на шум слуга Розамонды Поль.
- Ах, Поль! — вздохнула с облегчением герцогиня.— Кто-то стучится. Право, не знаю, открывать или нет?..Уже ведь глубокая ночь!
- А вдруг, ваша светлость, там ваш брат, герцог де Ноайль? — спросил Поль.
- Я об этом не подумала! О Боже!..Открывайте скорее!
    Но это был не Рауль. В открытую дверь ввалился де Немюр и упал прямо на руки ошеломленному, но все же успевшему подхватить его слуге.
- Робер! — в ужасе вскрикнула Розамонда. Доминик вскочила, вышивание ее полетело на пол. Вид у герцога был плачевный, — рубашка полурасстегнута, одна нога в туфле, другая разута, лицо зеленое, глаза безумные. Не замечая Дом, он пробормотал явно через силу:
- Розамонда…Помогите…Меня отравили…
- Когда? Чем? Что вы ели и пили?
- Два часа назад…Это Очо. Он дал мне кубок с вином…- С трудом ворочая языком, произнес де Немюр.
- Поль! В ванную комнату его! — Герцогиня взяла себя в руки. Когда Поль с герцогом дотащились до ванной, она обернулась к Доминик.— Чем мог отравить его Очо? И зачем?..Я приготовлю питье. Но не знаю, поможет ли оно.
— Он умрет, Розамонда? — стуча зубами, спросила Дом.
– Боже, Доминик! Ты вся белая!..Подожди. Я взгляну, как он…- И она побежала в ванную комнату. Вернулась через минуту и сказала:
- Его рвет…Только желчью. Что дал ему проклятый карлик? Нужен врач! Доминик, скорее за да Сильвой! Спросишь у стражи, где его комнаты. -  И герцогиня опять побежала в ванную.
    А Дом бросилась к дверям, распахнула их…И чуть не сбила с ног отравителя де Немюра. Карлик стоял на пороге и спокойно смотрел на девушку.
- Очо! — воскликнула Дом, выталкивая его в наружный полутемный коридор .— Что вы сделали с герцогом де Немюром?
- А, - невозмутимо отвечал маленький урод.— Так, значит, я был прав, когда решил, что он направился сюда. И он здесь?
- Здесь. И он умирает! Отвечайте — что вы ему дали?
- Успокойтесь, сеньорита! Это просто порошок рвотного корня. Абсолютно безвредное средство!
- Безвредное?—задыхаясь от негодования, крикнула девушка.— Да он же при смерти, понимаете вы это?
- Ну, так уж и при смерти…Потошнит немножко — и все. Похоже, ваш герцог просто вечером ничего не ел, отсюда такая острая реакция. На полный желудок от одного кубка моего средства ему бы вообще почти ничего не было. Просто бы помутило.
- Зачем, зачем вы это с ним сделали? — Ломала руки Доминик.
- А кто хотел, чтобы свидание де Немюра с Бланш расстроилось? Не вы ли умоляли меня чуть ли не на коленях об этом?
- Я хотела…Но не ТАК же!
- А как? Я не волшебник, сеньорита. Попробуйте заставьте молодого здорового мужчину не захотеть красивую женщину. Особенно если она изо всех сил старается ему помочь. А я посмотрю, как это у вас получится! Наша медицина, абсолютно не прогрессирующая благодаря неустанным заботам отцов-инквизиторов, еще не додумалась до изобретения подобного лекарства. У меня было два способа — дать де Немюру рвотного-или слабительного. Я выбрал, можно сказать, щадящее средство! Клянусь вам—его светлости станет через полчаса гораздо лучше. Пусть герцогиня де Ноайль только даст ему побольше воды. А к утру у него откроется такой аппетит, что он съест и не заметит целого кабана!
    Дом слегка успокоилась и перевела дух. Очо явно не лгал. Да и к чему ему смерть де Немюра?
 - Вот его колет, туфля и кинжал, - говорил карлик, доставая все эти предметы из-за пазухи. — Право, не вам меня упрекать в бессердечии, сеньорита, - добавил он вдруг обиженно. — А вы сами? Не вы ли не так давно ранили его в плечо?
- Да, это была я…Очо! Простите меня. Я была к вам несправедлива. Я слшком изнервничалась! Вы действовали как могли. Но это правда — и у герцога с королевой…ничего не было? Правда?
– Да, - весело улыбнулся карлик.И добавил: — Корабль остался в гавани.
 – Что вы сказали? — не поняла его девушка.
- Так, ничего. Что касается де Немюра – честь его осталась незапятнана. Клянусь вам в этом Святым Иаковом — покровителем Кастилии!
    Доминик облегченно вздохнула.
- А у меня есть для вас еще новости, - произнес маленький горбун. - Теперь я знаю, кто жена де Немюра.
- Кто? Ах, сеньор Очо!.. Говорите скорее!
- Ну нет, - заупрямился карлик. — Завтра. Сейчас мне некогда. У Бланш новый любовник, и я не хочу пропустить это зрелище.
- Очо! Я вас умоляю — всеми святыми! — Дом вцепилась в его руку. — Хотите — я на колени перед вами встану?
- Ах, сеньорита! Что за нетерпение! Ну что ж…Открою вам тайну. Герцог де Немюр — ваш родственник. И довольно близкий!
- Не понимаю вас…Какой родственник?
- Кажется, это называется свояк. В общем, он — муж вашей сестры.
- Сестры?!! Очо!..Какой сестры? — так и ахнула изумленная девушка.
- А что, у вас их много? — спокойно полюбопытствовал карлик.
- Четыре…Ради Бога! Говорите же дальше! Как ее зовут?
- Я забыл ее имя. Мари…Мари…
- Да мы все—Мари! — воскликнула, дрожа, Доминик.— Ну же! Ну как же вы не помните!..
- А, вспомнил! — Уродец поднял кверху указательный палец и , понизив голос, таинственно провозгласил:-Ее зовут Мари-Флоранс. Она находится в монастыре картезианок. Поэтому герцог не может получить развода с ней!
     Рот у Доминик сам собою широко раскрылся. Сердце бешено застучало. Что Очо сказал?..Кто жена де Немюра?..Кажется, ей все это просто снится!
     А карлик продолжал, не замечая, что с ней что-то неладное:
- И еще одно. Когда королева выгоняла своего кузена из спальни, — она назвала его герцогом Черная Роза! Представляете — де Немюр — Черная Роза!
    Тут у Дом зазвенело в ушах — словно где-то далеко забили в колокола. Все поплыло перед глазами, — и она поползла по стене вниз…Это был первый в ее жизни обморок.

                9. О цветах, и не только о них.

     Обморок длился не более нескольких минут. Очнувшись и открыв глаза, Дом увидела склонившееся к ней и почему-то расплывающееся уродливое лицо Очо. Карлик тряс ее за плечи и звал странно далеким голосом : « Сеньорита! Графиня!..»
- Ах, сеньор Очо…Кажется, я потеряла сознание?..
- Слава Богу!—сказал Очо.— Что случилось, милая графиня?
- Не знаю…Голова вдруг закружилась…-Доминик села. Постепенно лицо карлика перестало расплываться, звуки стали слышаться нормально.
    Что с ней случилось, спросил он. Как ему все рассказать? Как объяснить, какой непроходимой дурой она была все это время? Да, дурой! К чему щадить себя? Дурой, не замечающей ничего. Не способной отделить правду от вымысла. Узнать друзей среди врагов. А не он ли, не Очо, говорил ей о друзьях и врагах, советовал ей думать головой и не делать слишком поспешных выводов?
    И что в результате? Она влюбилась в человека, который никогда не был ее мужем. Чуть не вышла за него замуж,-второй раз, при живом супруге! « Это Господь…Он спас меня от этого брака! Боже, прости меня, я чуть не совершила страшный грех!» Самое нелепое,—что истина лежала на поверхности. Она бросалась в глаза. Она чуть ли не хватала Доминик за руку, чуть не кричала во весь голос: «Что ты делаешь, несчастная?..Остановись!» Да, в день свадьбы Дом ее спас Всевышний рукою ее собственного мужа. Мужа, который, по какой-то прихоти судьбы, до сих пор считает себя ее, Доминик, свояком. Какое ужасное слово—свояк!..Кто только его выдумал?
   А теперь надо все обдумать. И не при карлике. Надо побыть наедине с собой, привести мысли и чувства в порядок…
- Простите меня, сеньор Очо, - с кривой улыбкой сказала Доминик.— Я просто перенервничала. Теперь со мной все хорошо. Я вернусь в покои Розамонды, а вы идите к ее величеству. Вам нельзя сейчас показываться у герцогини де Ноайль. Вдруг вас увидит де Немюр?
- Да,с его светлостью я бы не хотел сегодня встретиться, - согласился карлик.— С меня хватило его приступа, когда он чуть не убил вашего жениха. Я не такой быстрый, как Рауль, и ноги у меня коротковаты , чтобы убежать от разъяренного кузена Бланш. Но я боюсь оставлять вас в таком состоянии…
- Не беспокойтесь,прошу вас. Идите…
- Хорошо. Передайте герцогине, что де Немюр скоро придет в себя. Скажите еще, что у него болела голова. Вот от этого ему и стало плохо.А вовсе не от моего вина. Полагаю, он не откажется подтвердить мои слова.
    Очо ушел. Дом вернулась в комнаты подруги. Едва она закрыла изнутри двери, как из ванной комнаты появилась Розамонда.На лице ее было написано явное облегчение.
- Ах, сестричка! Роберу гораздо лучше…Ты позвала да Сильву?
- Нет, -  соврала Дом.— Его вызвали к кому-то из принцев. Как там герцог?
- Он уже спит. Боли прекратились. Поль прямо в ванной комнате расстелил на полу медвежью шкуру, Робер выпил не меньше пинты воды—и уснул на этой шкуре.
- Слава Всевышнему! — Доминик перекрестилась.
- А что это у тебя в руке? — спросила Розамонда.
- Ах…Я встретила Очо в коридоре. Он передал мне вещи герцога. А карлик ни в чем не виноват! Просто у твоего кузена боледа голова, и поэтому ему стало нехорошо. А Очо дал ему только чуть-чуть вина…
- Болела голова? Да, возможно, что это и вызвало такую реакцию… Доминик, я очень рада, что Очо не при чем. Давай, я отнесу вещи Роберу. Поль там убирается и приглядывает пока за герцогом, но, по-моему, кузен будет спать до самого утра. Сестричка! Ты такая бледная! Иди ложись спать…
- Да, пожалуй, - слабо улыбнулась Дом. На самом деле больше всего на свете ей хотелось пойти к де Немюру. К своему мужу, - мысленно поправилась она. Посидеть с ним, подержать его за руку. Она бы просто смотрела на него. Охраняла бы его сон. «Любая жена на моем месте поступила бы так…А я не могу! И никто не виноват — только я, я сама! Я воздвигнула стену между нами. Хватит ли у меня сил теперь разрушить ее?..»
И , тяжело вздохнув, Доминик отправилась спать.
   …Конечно, она все равно почти не спала. Думала, вспоминала. Где, когда она совершила роковую ошибку? Приняла Рауля де Ноайля за Черную Розу? Ведь с самого начала…с того момента, как она встретила у реки виллана Мишеля, сердце подсказывало ей, что это он, ее муж! И ведь она почти убедила себя в этом, когда он и де Парди догнали ее по дороге в Париж. Выводы Дом были абсолютно правильными.
   Но ОН вел себя неправильно - напомнила себе она. Теперь она понимала, почему. Де Немюр считал себя мужем ее сестры. Отсюда эта отчужденность, которая тогда так задела ее, его совет ей не ездить в столицу. «Как он сказал тогда? — Я даю вам этот совет, как дал бы его любящий брат любимой сестре.»
   А потом — слова де Немюра, которые тоже сбили Доминик: « Мы ездили к моей даме сердца.» И фраза де Парди: « Возможно, было бы лучше, если б она умерла.»
   Де Немюр ездил тогда к Мари-Флоранс. И он до сих пор уверен, что его жена — Фло! Он ни о чем не узнал! И у него нет ни кольца…ни записки отца…А все это находится у Рауля. Но как же так?
    Наверное, надо еще раз вспомнить, что, по словам де Немюра, графа Анри де Брие, который вез перстень и записку, и мальчиков-пажей, которые тоже были свидетелями, что именно Дом вышла за их господина, убили на холме недалеко от замка Руссильон. И убили их всех по приказу Рауля. « Разбойники обыскали тело несчастного графа…И нашли кольцо и записку. И отдали все это тому, кто их нанял…А это был Рауль! Рауль — убийца жениха Розамонды!..» - Девушку прошиб холодный пот. Какой ужас!..
    Теперь Доминик уже не сомневалась в правдивости рассказа де Немюра. Рауль прочитал письмо отца — и понял, кто жена его кузена. Но не сказал ничего де Немюру. А вот королеве, своей любовнице — наверняка! Отсюда — вся интрига с нею, с графиней де Руссильон. Внезапное приглашение ко двору. Интерес к новой даме со стороны Бланш, ее слова по-испански…Королева прекрасно знала, с самого начала, что Доминик — жена де Немюра! И, взяв в сообщники Рауля, решила подшутить над своим кузеном.
    Нет, для шутки все придуманное ими было чересчур злым…подлым…недостойным! Это была месть — страшная, изощренная месть. Ведь и ее величество, и де Ноайль знали, что Доминик и де Немюр — муж и жена. И это не остановило их! Рауль предложил Дом руку и сердце…Вот мерзавец! Дом в ярости комкала края простыни. Окажись он только здесь…Она бы его не пощадила!
    Перстень находится у де Ноайля. Но он знает, и как выглядит ее кольцо, то , которое ей подарил де Немюр…Откуда? А, все ведь очень просто! Это Рауль следил за ней обнаженной из-за кресла. И разглядел печатку …Жаль, как жаль, что она не попала ему в глаз своим стилетом! Ходил бы сейчас красавец герцог де Ноайль с повязкой через один глаз!
    Рауль тоже делал ошибки — не узнал Снежинку перед охотой. И о кольце задумался, хоть и ненадолго, когда Доминик его спросила. Но она слепо верила ему. А от собственного мужа шарахалась, как от зачумленного.
    А де Немюр был само благородство! «Он мог овладеть мною в своем замке. И я бы не сопротивлялась. Но он удержался, сказал, что у него нет прав на меня. Ведь я, как он думал, являюсь сестрой его жены….»
    «Да, я была слепа! Де Немюр пытался защитить меня от Рауля и королевы. Он не знал , что заговор был направлен не только против меня, но и против него. Но уже в первую мою ночь в королевском дворце он пришел и ходил у моих дверей, охраняя меня. Он пытался защищать меня все время! Тогда на охоте он даже мою вуаль уберег…Это ли не доказывает, как я ему дорога? И похитил он меня тоже не просто так. Что-то случилось. Наверное, Рауль сделал что-то…И де Немюр не выдержал—и приказал украсть меня. А я его чуть не убила за это!»
   Столько ошибок! Нелепых, глупых...Возможно, даже непоправимых. Она вспомнила, как де Немюр прогнал ее с поляны. Крикнул, что не хочет больше никогда видеть Доминик. Что она для него не существует. Какой болью было искажено тогда его лицо! «Да, он так крикнул, потому что я призналась ему, что принадлежу Раулю. А де Немюр подумал…Он подумал, что я — любовница Рауля. И ведь я сказала, что это началось еще в монастыре…до монастыря…Поэтому у герцога так изменилось лицо. Он и к Бланш сегодня ночью пошел, потому что хотел отомстить мне! Потому что ревновал. И как мне теперь исправить это? Как доказать своему мужу, что я , как последняя дура, перепутала его с его кузеном? Что я невинна и никогда никому не принадлежала?»
    «Но ОН меня любит. Любит, я знаю! То утро, когда я пришла к нему, раненому мною…И он целовал меня на своей постели…А папоротники! Это было незабываемо…Волшебно…Чудесно…» - Она задрожала с ног до головы. - «И ЭТО больше не повторится? И не будет продолжения? И я не узнаю, что будет в конце, после ТАКОГО начала? Нет! Быть того не может!.. Де Немюр будет моим! Мы будем принадлежать друг другу! Наш союз вечен…Перед Богом и людьми!»

    Де Немюр проснулся в семь утра от божественного запаха, витавшего вокруг его постели. Нет, это была не постель — а разостланная прямо на полу медвежья шкура. Где он?..Ах да, у Розамонды. Но что это так вкусно пахнет?
    Около его ложа, тоже на полу, стоял серебряный поднос, на котором лежали большой горячий хлеб с сыром, олений окорок и стояли бутыль с вином и золотой кубок.
Робер набросился на еду. Боже, как вкусно! Казалось, он не был таким голодным с тех пор, как много лет назад отказался от пищи в темнице замка Шинон и двадцать дней ничего не ел, пока в замок не приехал король Людовик.
    Как хорошо быть живым и здоровым! С каждым проглоченным куском и глотком вина герцог чувствовал, как вливаются в него силы и поднимается настроение. «Розамонда! Спасибо тебе! Ты вернула меня к жизни!»
    И вдруг — дверь в комнату открылась, и на пороге появилась Доминик де Руссильон. Робер вздрогнул и закашлялся, поперхнувшись куском оленины. Черт возьми! Что эта женщина здесь делает?
    Доминик стояла и смотрела на него. Де Немюр подумал, что вид у него не слишком приличный. Сидит на шкуре. Руки и губы жирные. Одна нога в туфле, другая нет…Впрочем — вон и вторая туфля, но надевать ее уже поздно.
    Девушка приблизилась к нему. Он откашлялся, злобно сощурил серые глаза, но молчал, глядя на нее.
- Как вы себя чувствуете, ваша светлость? — кротко спросила Дом.
- Где Розамонда? — Он грубо проигнорировал ее вопрос.
- Герцогиня де Ноайль отправилась на раннюю службу, монсеньор. Сегодня воскресенье. — Так же кротко сказала Доминик.
     Да, действительно, его кузина никогда не пропускала воскресное богослужение. Так, значит, всем этим роскошным завтраком он обязан любовнице Рауля? Этой шлюхе с лицом ангела?.. О, как же Робер ее ненавидит! Его светлые глаза превратились в две узкие щели. Они резали Доминик, как два стилета. Но она терпеливо сносила его злобу. Она заслужила это! И все же…Все же лучше эта злость и ненависть, чем холодное равнодушие. Это значит, есть еще надежда все исправить. Прийти к взаимопониманию. Найти слова, которые вновь пробудят в нем чувство к ней.
- Вы не хотите, чтобы я присела к вам на постель, монсеньор? Помните — как в вашем замке? Когда вы поцеловали меня.
    Он опять закашлялся. Какая развращенность! И ведь смотрит на него абсолютно невинным взором!
    Доминик не стала дожидаться приглашения — и села на край шкуры. Де Немюр моментально отодвинулся. Встать и уйти? Нет…Он, пожалуй, посмотрит, как она поведет себя дальше.
    И все же…Как она хороша! Волосы ее сегодня распущены. Как красиво они вьются по плечам и высокой груди! Какой необыкновенный цвет! И платье очень идет ей. Этот оттенок морской волны…Ее кожа кажется еще белее, еще прозрачнее. Глаза опущены…Какие длинные изогнутые ресницы! Глаза одалиски. Нет….Не поднимай их…Не смотри на меня…Я могу не выдержать!
  …Но неужели его все еще тянет к ней? Да сколько можно! Она — женщина Рауля. Она принадлежала ему. Его руки гладили ее белую кожу. Губы целовали везде, всюду…Нет, наверное, места, которого бы не касался на этом теле его проклятый кузен!
- Где ваш муж? — хрипло спросил де Немюр.
    Она вскинула соболиные темные, по контрасту с волосами, брови.
- Муж?
- Рауль де Ноайль.
- Он не мой муж, монсеньор. И никогда не будет им.
     Что такое она говорит?
- А…Вы поссорились? — наконец, начал догадываться герцог.
- Можно и так сказать, - чуть улыбнулась она.
- Почему?
- Видите ли, ваша светлость…У нас вышел спор из-за цветов.
     Он хмуро воззрился на нее.
- Из-за каких цветов?
- Тех, что растут в садах... В полях.
- Вот как? - недоумевающе спросил Робер. Она издевается? Какие, к черту, цветы? — И вы поссорились …из-за этого?
- Ну да. Нам с Раулем нравятся разные цветы. И мы так поссорились, что пути к примирению отрезаны.— Она произнесла это твердо, гордо вскинув голову. Де Немюр изумленно смотрел ей в лицо.
- Я вижу, вы все-таки не понимаете, монсеньор, - снова  улыбнулась Роберу девушка и слегка придвинулась к нему. — Вот вы…Какие цветы вы любите?
- Васильки, наверное, - он не отрывал взгляда от ее синих глаз.
     Дом одобрительно кивнула:
- У вас хороший вкус. Я тоже люблю васильки. А садовые цветы? Какие вам нравятся?
     Робер помолчал. Цветы! Он никогда особенно не задумывался над тем, какие ему нравятся. Лишь бы запах был не очень сильным. Не удушающим. И все же…что за игру она ведет?
- Я люблю розы, - наконец, произнес он.
    Доминик опять кивнула, явно довольная его ответом:
- Браво, ваша светлость! И я люблю розы. Я их обожаю! А вот Рауль — нет. И поэтому я решила расстаться с ним. Навсегда!
- Прекрасный повод для разрыва помолвки, - съязвил де Немюр.— Вы, конечно, шутите.
- Нисколько, - Дом опять чуть-чуть подвинулась к герцогу.— Рауль ненавидит розы. Разве я могу выйти замуж за ТАКОГО человека? Впрочем, я бы еще могла ему простить его нелюбовь к розам. Но мы еще не сошлись во мнениях и по другому вопросу…Вот вы, ваша светлость, какой цвет более всего предпочитаете?
    Де Немюр все больше недоумевал.
- Цвет, графиня? Ну…Только не белый. ( Он подумал о Бланш (по фр.blanch).
     И  снова Доминик одобрительно кивнула головой и улыбнулась ему.
- Вам, мне кажется, нравится черный. Ведь вы всегда одеваетесь в черное.
- Да, я люблю черный цвет, - сказал он, — и вдруг понял, на что она намекает.
- А Рауль любит белый. И это тоже повлияло на мое решение не выходить за него. Сказать, какой мой любимый цветок?
- Скажите.
- Мой любимый цветок, монсеньор — черная роза. А Рауль ненавидит этот цветок. И поэтому я никогда не выйду за него замуж!
    Они сидели на медвежьей шкуре и пристально смотрели в глаза друг другу. Ее взгляд молил: ну, ответь же мне хоть что-нибудь…Покажи, что ты меня понял!
    Но де Немюр молча отвел глаза. Что за странное признание! Ну, допустим, она знает, что это он — Черная Роза. И что из этого? При чем здесь Рауль и ее разрыв с женихом? Да и был ли этот разрыв? Так, поссорились…С кем не бывает! Милые бранятся — только тешатся.
    Доминик еще пододвинулась к нему. Теперь тела их почти соприкасались. Неужели он ничего не чувствует к ней? Нет, нет, не может быть!
- Монсеньор! — прошептала Дом.— Я здесь. Я рядом с вами…Взгляните на меня. Я клянусь — между мною и Раулем ничего не было. Обнимите меня. Поцелуйте. Возьмите…Я — ваша…Только ваша…- Она  с мольбой протянула к нему руки. Неужели он не откликнется на ее призыв?
     Да, она была в этот миг прекрасна! Обольстительна…Но он подавил в себе вспышку желания и отшатнулся от нее.
- Да как вы смеете? — воскликнул он.— Я презираю вас! Ваша похоть мне отвратительна! Убирайтесь к дьяволу! Я не хочу вас больше видеть!
     Доминик почувствовала, как глаза ее наполнились слезами. За что он так с нею? С нею, своей женой?
- Монсеньор! Вы же ничего не знаете! Я вам сейчас все объясню…
    Он вскочил со шкуры.
– Мне не нужны ваши объяснения! Я все вижу своими глазами! Ваш Рауль развратил вас…Но меня в свои сети вы не заманите! — Он сорвал со своей груди золотой крест и поцеловал его. - Клянусь этим крестом…И целую его в знак своей клятвы. Что никогда не прикоснусь к вам, графиня Мари-Доминик де Руссиьон!
     Дом в ужасе смотрела на него. « Остановитесь!» - хотела крикнуть она. Но было слишком поздно. И в этот момент в дверь постучали, и де Немюр крикнул: «Войдите!». Дом едва успела вскочить со шкуры, — на пороге появилась Розамонда.
     Доминик, вся покрасневшая и в слезах, бросилась на грудь герцогини.
- Я не могу, - всхлипывая, бормотала Дом.— Я этого не вынесу!
- Что здесь произошло? — Розамонда удивленно гладила ее по распущенным пышным волосам. — Кузен…Это вы что-то сказали Доминик? Почему она плачет? Вы сказали ей…ЧТО-НИБУДЬ О РАУЛЕ?..— Голос ее дрогнул.
     Де Немюр покачал головой:
- Я ничего ей не говорил, Розамонда. Не представляю, что могло расстроить графиню.
- Доминик, сестричка! Перестань. Я знаю, что ты переживаешь, что Рауля нет так долго…Но он вернется, и очень скоро!
     Только такого утешения Дом и не хватало! Она зарыдала еще горше.
- Дорогая…Не плачь, умоляю! Иди умойся. Смотри, какое опухшее у тебя личико! Мы скоро пойдем гулять, и ты мне все расскажешь. А пока оставь меня вдвоем с кузеном. Мне надо задать ему несколько вопросов.
    Дом вышла. Неужели все кончено? Де Немюр поклялся…Как она не успела остановить его! Зажать ему рот. Он дал клятву — и, конечно, не изменит ей, с его понятиями о чести. Она потеряла его! Как, как ей теперь жить?
    Войдя к себе в комнату, Доминик велела Адели дать ей холодной воды. Камеристка с тревогой посмотрела на красное опухшее от слез лицо своей госпожи. А ведь утро так хорошо началось! Графиня пела как птичка. Они вместе ходили на королевскую кухню за горячим хлебом, дичью и вином. С какой любовью и заботой госпожа все это расставляла на подносе! Адель решила, что вернулся жених графини, герцог де Ноайль. А, оказалось, хозяйка отнесла эти вкусности герцогу де Немюру, неизвестно почему спавшему в ванной комнате. Вот чудеса!
    А сейчас госпожа вся заплаканная. Камеристка лила воду из серебряного кувшина, а Доминик ополаскивала лицо над серебряным же тазиком. Дом было все равно, что Адель видит ее в таком состоянии. Ее горе было слишком глубоким, слишком безмерным. Кто, кто сможет ей помочь?
    « Мне надо было все сказать ему прямо. Что я — его жена. Показать его кольцо. А я начала о цветах! Глупо вышло…Да, я покажу ему кольцо. Но не подумает ли он, что я взяла кольцо у сестры, у Мари-Флоранс? Как же все запуталось! Кто теперь сможет разрубить этот гордиев узел непонимания между нами?»
     Однако, о чем говорят Розамонда и де Немюр? Быть может, о чем-то важном? Касающемся ее, Доминик. Пойти подслушать? Некрасиво…Но очень хочется!
     Велев Адели прибраться в комнате, девушка вышла в гостиную и подкралась на цыпочках к двери в ванную комнату. То, что она услышала, заставило ее похолодеть от ужаса…
     Розамонда, похоже, стояла прямо за дверью и загораживала де Немюру дорогу, потому что первая фраза, услышанная Доминик, была герцогини, — решительным и твердым голосом она говорила:
- Нет, кузен! Вы не выйдете отсюда, пока не скажете мне, почему вы похитили невесту моего брата!
    Теперь Дом услышала шаги де Немюра — было такое чувство, что он мечется как зверь в клетке, из угла в угол. Потом он сказал — незнакомым, сдавленным голосом:
- Розамонда, перестаньте. Не мучайте меня, и не мучайтесь сами! Я забочусь о вас…о вашем спокойствии.
- Заботитесь? Скрывая от меня правду? Нет, кузен. Я мучаюсь гораздо больше, не зная ее! Говорите. Говорите, во имя неба! И вы увидите, как стойко я все перенесу!
- Хорошо, я скажу вам. Я похитил графиню из-за Рауля. Потому что ваш брат опять совершил ЭТО…
- О нет, Робер!..— вскричала Розамонда.
    « Что там сделал Рауль?» - Доминик вся обратилась в слух.
- Клянусь вам в этом именем Господа нашего! Вы, естественно, хотите знать — где, когда и как? Так вот, в ночь накануне свадьбы Рауля и графини де Руссильон я был в борделе…
     Доминик за дверью побледнела и чуть не до крови прикусила губы.
- Умоляю, без подробностей, кузен!
- Не беспокойтесь, вы их не услышите, поскольку ничего ТАКОГО не было. Так вот, оказалось, что ваш брат посетил это заведение за несколько дней до меня. Он приходил туда в маске. Взял девушку, похожую на его невесту — белокожую, синеглазую, с рыжими волосами. И зарезал ее. Нанес ей двадцать ударов кинжалом…Как и вашей несчастной камеристке Люси.
     Волосы на голове у Дом встали дыбом. Рауль!..Не может этого быть!...
- О Господи!... — вскрикнула герцогиня.
- Да. И ваш брат называл ее Доминик, когда убивал ее. Когда я узнал об этом , то подумал — что ждет графиню де Руссильон после свадьбы? Поэтому я и приказал моим людям похитить девушку и отвезти в Немюр-сюр-Сен. Я хотел спасти ее от вашего безумного брата, Розамонда! Но я опоздал.
- Опоздали? О чем вы, кузен?
- О том, что графиня давно принадлежит Раулю. Что она отдалась ему. И, раз он не убил ее и даже решил жениться на ней, — полагаю, ей ничто не угрожает. Возможно даже, что ваш брат женится на графине, потому что она ждет от него ребенка…
- Кузен…Все это не так. Я уверена — Рауль и Доминик никогда не были любовниками!
- Какая разница? — тусклым голосом сказал де Немюр. — Важно другое — Рауль опять совершил злодейство. Сколько жертв!..И нам , наверняка, известны не все имена. Моя невеста Эстефания. Люси. Эта девушка из борделя. Мадлен де Гризи…- У Дом так застучали зубы, что странно, что за дверью этого не услышали. Впрочем, Розамонда, похоже, была в глубоком шоке.
- Как?!! И баронесса де Гризи?..— наконец, пролепетала герцогиня.
- Увы! Рауль прокрался к ней в маске. И она приняла его за меня. Я узнал об этом — вот тогда со мной и был тот приступ. Помните?
- Робер, Робер…Боже мой! Что же делать? — Застонала Розамонда.
- Объявить во всеуслышание о преступлениях вашего брата. Пусть закон накажет преступника.
- Кузен!..Что ждет Рауля? Или позорная казнь. Или вечное заточение. Вы знаете, что такое тюрьма…Вы не один год провели в ней. А мучиться там всю оставшуюся жизнь — о, нет! Ведь Рауль так молод! А казнь!..Наше доброе имя, имя Ноайлей, будет втоптано в грязь! И уже не удастся смыть позорное пятно этих гнусных преступлений с нашего рода…О Робер! Неужели нет возможности спасти брата? Пусть не тело — но хотя бы его душу?
- Он — монстр, Розамонда. Вы надеялись, я знаю, что любовь к графине де Руссильон возродит и исправит его. Но он сгнил изнутри. Я бы мог остановить его. Но я дал вам когда-то слово, что не трону его, что пощажу…Эта моя клятва мучит меня. Освободите меня от нее, я вас умоляю!
- И вы убьете Рауля?..
- Я не вижу иного выхода, - мрачно сказал де Немюр.
- Нет, Робер, нет! Я не освобожу вас от вашей клятвы! Я люблю брата, люблю, несмотря ни на что! И вы не нарушите своего слова. Я спасла вам жизнь…честь…Вы обязаны мне всем!
- Кузина, он не остановится! Он будет убивать и насиловать и дальше! За скольких жертв вашего брата вы должны будете молиться?
- Если Господь сочтет его грехи столь тяжкими, Он сам накажет Рауля! Но не вы, Робер, не вы! Я вам запрещаю, слышите?.. Я не освобождаю вас от вашей клятвы!
- Розамонда, когда-нибудь вы сами пожалеете, что сказали это. Вы поймете, какой зверь сидит в вашем брате. Но меня уже не будет рядом, чтобы помочь вам и защитить вас.
- Вы уезжаете, Робер?
- Да, в Испанию.
- Когда?..И надолго ли?
- Вероятно, завтра…И навсегда.
- Навсегда? Я в это не верю!
- Увы. Я бегу, Розамонда, - печально сказал де Немюр.— Это бегство, постыдное и позорное. Но я не могу так больше.
- И уже завтра я вас не увижу?
- Да. Сейчас я иду к себе. Приведу себя в порядок…И пойду к королеве. Мне надо извиниться перед ней. Я был с ней непростительно груб. Потом поеду к себе во дворец. И начну собираться в дорогу.
- Вы нагрубили ее величеству? Когда же вы успели ?
- Неважно. Я ухожу. Прощайте. Думаю, мы с вами больше не увидимся, кузина…Да хранит вас Господь Бог.
    Доминик услышала его шаги, направляющиеся к двери. Она заметалась — и спряталась за диван, присев на корточки. Сердце ее бешено колотилось. Сколько всего она услышала! И как это все ужасно! Но самым кошмарным была не новость о Рауле… а то, что де Немюр уезжал. Завтра. Он сам сказал это!
    Герцог вышел из ванной комнаты и направился к входным дверям. Он был уже полностью одет. Розамонда с бледным и напряженным лицом провожала его.
    Но вдруг в дверь громко постучали. Де Немюр распахнул ее, — на пороге стоял карлик Очо. В руке его был свернутый трубкой кусок пергамента. Карлик важно поклонился де Немюру и Розамонде и провозгласил торжественным тоном:
- Письмо от ее величества королевы-регентши монсеньору герцогу де Немюру!


В продолжении:

...- И что же тогда, сеньор Очо?—голос Доминик задрожал.- Неужели надежды нет?..
- Конечно, есть, мадам! Ведь главное, неоспоримое доказательство — это вы, вы сами. Ваша чистота и невинность!
- Да, это так, - немного покраснела Доминик.— Но как же ПРЕДЪЯВИТЬ де Немюру это главное доказательство?
- Очень просто, - хихикнул карлик. — И к этому есть целых два пути. Первый — мы берем герцогиню де Луна, отправляемся втроем во дворец к де Немюру, и наша любезная Инес осматривает вас в присутствии герцога. И сообщает ему результат осмотра. Как вам это нравится?
- Вы смеетесь, Очо! — вскричала, вся покраснев, Дом. — Никогда я не пойду вновь на такое унижение!
- Я так и знал, мадам. Путь второй — и он мне тоже больше по душе — в вашей невинности убеждается лично де Немюр. Ну, скажем так, традиционным способом, в своей постели.
- Да, да! — с жаром сказала Доминик. — Вот этого я и хочу!..

...Бланка стояла теперь, тесно прижавшись к нему своим обнаженным телом. Робер чувствовал, как она трется об его голую спину горячими полными грудями, слышал ее тяжелое хрипловатое дыхание. Левая рука ее принялась пощипывать его соски.
И, помимо воли, желание начало возникать в молодом человеке. Пальцы Бланки были куда искуснее, чем у иной высокооплачиваемой шлюхи. Где только и у кого она этому научилась? Черт возьми! Неужели он позволит себе сдаться? Нет, ни за что!
- Я вижу, вам уже лучше, ваше величество, - пробормотал Робер. — Позвольте мне удалиться.
   Она рассмеялась низким грудным смехом:
- Куда же вы пойдете, Роберто? Не к вашей же невесте, этой невинной крошке Эжени! Она не пустит вас к себе в кровать до свадьбы…А вам хочется этого сейчас, сию минуту! Я знаю это. Я чувствую!..