Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 15

                10. План Очо.

     Де Немюр действительно собирался идти к Бланш. В конце концов, это он был инициатором их встречи. И, раз уж он пошел на это, то должен был если не удовлетворить желание своей кузины, то вести себя с ней достойно. Робер чувствовал , что должен извиниться перед королевой.
  …И вот здесь Очо с письмом Бланш. Что она пишет? Опять запрещает ему уезжать? Угрожает? Рвет и мечет?
    Розамонда тактично сказала:
- Я оставлю вас, господа. - И вышла. А Дом осталась сидеть за диваном. Ноги начали затекать, — но она боялась пошевелиться. У Очо тонкий слух. Да и де Немюр тоже не глухой.
    Герцог взял у карлика  пергамент. Очо настороженно следил за его движениями. На боку у де Немюра висел кинжал, который карлик ночью передал вместе с одеждой Робера графине де Руссильон. Не захочет ли герцог пустить его в ход, вспомнив об отравлении?
     Де Немюр поймал этот взгляд маленького уродца и, усмехнувшись, сказал :
- Сеньор Очо, не бойтесь меня. Я жив и здоров, и уверен, вы не хотели причинить мне вред. Более того — я вам благодарен. Сегодня ночью вы спасли мою честь.
    Лицо карлика расслабилось.
- Очень рад слышать это, монсеньор! Право, я и сам думаю, что вы должны сказать мне спасибо. Ибо этой ночью я сделал для вашего блага гораздо больше, чем вы можете даже себе представить... Но читайте же!
    Герцог повертел  свиток  в руках.
- Он не запечатан?
- Нет, ваша светлость. Ее величеству было не до таких мелочей. Признаюсь вам заранее и в том, что я читал письмо и знаю его содержание. Но в нем нет ничего таинственного, поверьте и не хмурьтесь!
    Де Немюр  развернул  пергамент и принялся читать. И, чем дальше он читал, тем изумленней становилось его лицо. Вот что писала ему по-испански королева:
    « Наш дорогой кузен! Вы, наверное, очень переживаете за то, что произошло сегодня ночью между нами. Вернее, за то, чего не произошло. Мы уверены, что ваша совесть, столь хорошо нам известная, не на месте, и вы захотите попросить свидания с нами, чтобы извиниться. Увы, мы вынуждены отказать вам в этом, поскольку будем весьма заняты в ближайшее время неотложными государственными делами.
   Посему сообщаем вам письменно наше решение — мы, в безмерной нашей милости, прощаем вас и разрешаем вам уехать в Кастилию, ко двору нашего венценосного брата Альфонса, и провести там некоторое время; однако, надеемся все же на ваше возвращение, ибо и мы, и наш сын Людовик по-родственному очень привязаны к вам. Нашему казначею приказано вам дать десять тысяч золотых — на дорогу и, конечно, на лечение вашей жуткой головной боли. И не только ее.
   Возвращайтесь к нам здоровым, кузен. Мы с нашим милым Этьеном желаем вам доброго пути и надеемся на встречу с вами.
     PS. О разводе и не мечтайте.»
- Я ничего не понимаю, - произнес Робер,  дочитав.
- Испанский язык очень сложный, и вы, вероятно, подзабыли его,- сказал карлик.—Давайте я вам переведу, монсеньор.
    Де Немюр снова усмехнулся.
- Сеньор Очо! Переводить не надо. А вот объяснить…Что все это значит? Бланш ночью выгнала меня, угрожая мне и запретив и думать об отъезде. А в письме она вполне снисходительна и благосклонна. Никаких угроз! Разрешает мне уехать и чуть ли не благословляет на путешествие. Что, черт побери, произошло? И кто этот Этьен, которого королева упоминает в конце письма?
- Ах, как мне хочется вас помучить неизвестностью, дорогой герцог! Но и я, как ее величество, буду к вам благосклонен. Бланш разрешила вам уехать и простила вас, потому что место в ее сердце вам больше не принадлежит.
- У королевы новый фаворит? Так быстро?
- Быстрее не бывает, - хмыкнул карлик. — Это произошло через десять минут после того, как вы столь бесславно покинули поле вашего боя с Бланш, герцог Черная Роза!
    Де Немюр удивленно слушал его, пропустив мимо ушей шутку Очо.
- И кто же он? Этот таинственный Этьен?
- А вы не догадываетесь?..Да ведь  это ваш  лучший друг, монсеньор! Ваш старинный и преданный друг, барон Этьен де Парди, нормандец!
- Черт побери,-пробормотал Робер — и вдруг от души расхохотался. — Этьен? Вот уж никогда бы не подумал! Этьен!..
    Карлик тоже смеялся.
- И ведь это я…Я привел его к Бланш! И, представьте, монсеньор, - его корабль оказался, по всей видимости, мощнее вашего. И из гавани он не вышел — вылетел стрелой! Бланш была в восторге! А Де Парди палил из пушек всю ночь, почти не переставая! Куда там Рауль, и все остальные смазливые мальчики нашей государыни!
- Так вы все слышали, Очо? — смеялся де Немюр. — Да, Бланш натура поэтическая!..
     Они хохотали вместе. Дом тихонько выглянула из-за дивана. Что их так смешит? При чем здесь корабль? Гавань? И пушки? Какой-то мужской тайный язык…Когда же, наконец, они успокоятся и уйдут? Ноги затекают…Она осторожно поменяла положение.
- Королева встала сегодня в прекрасном расположении духа, - рассказывал карлик. - Вернее, встала — это немного не то слово. Просто приказала подать в постель завтрак — ей и де Парди. А потом попросила чернила,  лист пергамента и перо — и написала вам это письмо. И они закрылись в спальне опять. Я слышал смех, — Бланш давно так не смеялась! Похоже, ваш друг возродил ее! Полагаю, они не один день проведут в постели.
- Так вот что значит эта фраза о неотложных государственных делах! Впрочем, я очень рад, - сказал де Немюр. — Уверен — де Парди не причинит боли ее величеству. Он честный, верный дворянин. И ему не нужны ни титулы, ни посты, ни награды. Кстати, я давно подозревал, что он неравнодушен к королеве. Он часто говорил,что Бланш напоминает ему его покойную жену, которую он обожал. Лишь бы королева не вздумала применять к Этьену свои штучки типа хлыста и цепей. Де Парди такого не потерпит!.. Но надо же, как странно сложились обстоятельства!
- Да, обстоятельства. Они сложились странно — и весьма благоприятно для вас, монсеньор! Вы можете спокойно уехать…
- Но не развестись, - опять помрачнел де Немюр.
- Кто знает? Быть может, Бланш все же сжалится над вами и поможет вам с разводом? Может, ваш друг де Парди сумеет убедить ее не мешать вам?
- Буду надеяться, сеньор Очо. Мне ничего больше не остается. Я связан этим странным браком по рукам и ногам. Видеть свою жену всего один раз в жизни. Ни разу даже не поцеловать ее! И ведь это длится уже больше четырех лет!
    Карлик сочувственно покачал головой:
- Да, ваша светлость! Вам не позавидуешь! Особенно если учесть, что пока вашим наследником является Рауль де Ноайль, этот гнусный выродок. И от него можно ждать любой пакости! Вам нужны семья, дети, жена.
   «Так и ты знаешь о Рауле! – возмущенно подумала Дом. — А мне ничего не говорил, хотя я и собиралась за него замуж. А еще друг!»
- Увы, - сказал Робер. — В моей жизни нет места семейным радостям. Бог знает, и что ждет меня в Кастилии...
- Перемена, я уверен, будет полезна для вас, монсеньор. Вы забудете Доминик де Руссильон.
    Де Немюр слегка вздрогнул.
- Ведь вы еще любите эту девушку… Сестру вашей жены?
- Да, - глухо произнес Робер. — Еще люблю. Прощайте, сеньор Очо. Пока у ее величества хорошее настроение, и никто не испортил ей его, мне надо уезжать.
- Вы отправитесь в дорогу сегодня же?
- Завтра на рассвете. Прощайте. — И герцог, поклонившись карлику, вышел из покоев Розамонды.
   …Едва де Немюр скрылся за дверью, как Доминик, морщась от боли в затекших ногах и скрюченной спине, выползла из-за дивана. Честно говоря, ей уже было все равно, что подумает о ней Очо. Злые слезы текли из ее глаз. Ее муж уезжал! Навсегда!.. Возможно, она больше не увидит его!
    Маленький горбун так и подскочил, увидев ее.
- Сеньорита! Откуда вы? Что вы там делали?..
 - Прикорнула, знаете ли, - злобно огрызнулась она. — Вдруг потянуло в сон!
    Очо подошел к ней и приподнял ее подбородок, заглянув в глубину потемневших синих глаз.
- Да вы плачете? — воскликнул карлик.— Что случилось?
- А вы бы не заплакали, если бы вы были замужем….и ваш муж в двух шагах от вас обсуждал бы развод с вами? И собирался уехать Бог знает куда, оставив вас одну?
- Встаньте, - мягко сказал Очо. — Присядьте на диван, успокойтесь и все мне объясните. Подождите, я возьму вот с этого стола фрукты, - ведь можно? Я буду есть, а вы — рассказывать мне, что все-таки произошло. Поскольку в этой гостиной находилось только двое мужчин — я и герцог де Немюр, и о разводе говорил только он, я делаю вывод, что все сказанное вами относится все же к нему, а не ко мне. А больше я пока ничего не понимаю!
- Ах, сеньор Очо! — вздохнула девушка.— Все ужасно…И так запутанно! И рассказывать придется долго.
- Ничего, я не тороплюсь. В вазе четыре яблока, три персика и виноград. Этого хватит на тысячу сказок Шахерезады! — И он принялся за яблоко.
    Дом опять вздохнула. Но кому, как не карлику, она могла поведать всю неправдоподобную и запутанную историю своего замужества? И она начала свой рассказ.
   …Когда она закончила, ваза была пуста. Очо прикончил все, и даже несколько раз провел рукой по дну, словно там волшебным образом могло появиться еще что-то съедобное.
- Клянусь Святым Иаковом, что никогда не слышал ничего более сногсшибательного и невероятного! — воскликнул он. — Кто бы мог подумать, что в наш столь прозаический век еще происходит нечто подобное! Все эти маски, поединки, похищения, семейные тайны!.. Как интересно живут люди!
- Я бы предпочла скучную прозу, сеньор Очо, - грустно сказала Доминик. — Жениха, лицо которого не было бы скрыто маской. И который бы видел меня, а не завуалированную невесту, оказавшуюся совсем не той, кого выбрал ему мой отец. С этого все и началось…И, похоже, закончится весьма плачевно.
     Она шмыгнула носом. Карлик вскочил.
- Перестаньте! Вы мне не нравитесь такой, Мари-Доминик де Руссильон! Хотя нет, я ошибся—не де Руссильон, а де Немюр! Мадам де Немюр! Звучит великолепно! Не вешайте нос! Улыбнитесь! Ну, вот так. Так гораздо лучше! Не бывает, поверьте, безвыходных ситуаций. И я, Очоаньос, клянусь, что помогу вам!
- Ах, сеньор Очо! Я вам так благодарна хотя бы за ваше сочувствие! Но все же…Неужели есть выход? Ведь герцог поцеловал крест, дал слово, что не прикоснется ко мне! И завтра на рассвете он уезжает в Испанию!
- Это мы еще посмотрим, уедет ли он…До завтра далеко, у нас куча времени!
- Но что можно сделать? Де Немюр поклялся…Он не изменит данному слову!
- Вспомните, В ЧЕМ он поклялся? Как говорят судейские, нет закона, который нельзя бы было по-разному истолковать! Так же и с клятвами. Ваш муж сказал, что не прикоснется к Мари-Доминик де Руссильон…Ведь так?
- Так.
- Но вы больше не носите эту фамилию, прекрасная сеньора. Вы носите фамилию своего супруга — Немюр! Значит, к Мари-Доминик де Немюр он может прикоснуться!
- И правда… - прошептала Дом. Какой же Очо умница!
- Другое дело, что герцогу надо доказать, что вы на самом деле его жена.
- Да, Очо, да! Что я — его, только его жена! Что я никому не принадлежала, что я невинна!
- Итак, пробуем доказать,что вы — супруга де Немюра. Что имеется у вас для этого?
- Его кольцо, которое он надел мне собственноручно в капелле Руссильонского замка,-начала перечислять девушка.-Акты о браке, их два — в одном де Немюр расписался, другой был переписан отцом Игнасио после отъезда Черной Розы.
- Кольцо…Акты…- Почесал большой нос карлик. - Не так уж много! А свидетели?
- Свидетели? Отец Игнасио, который нас обвенчал, находится в Руссильоне. Мои младшие сестры — в Монсегюре. А здесь, в Париже — два моих пажа, Пьер и Филипп. Они тоже были тогда в капелле и могут подтвердить, что под вуалью пряталась я.
- Пьер и Филипп…Ваши слуги, так я понимаю?
- Да.
- Вряд ли де Немюр поверит на слово каким-то простолюдинам. Вы могли приказать им солгать, заставить их или подкупить. Раз герцог считает, что вы пылаете к нему низкой страстью, разлюбив Рауля, он легко отметет столь слабые доказательства. Кольцо вы могли украсть у сестры. Переписанный брачный контракт — подделать. Слуг запугать или купить. Не годится! Ничего не годится!
- И что же тогда, сеньор Очо? — голос Доминик опять задрожал. - Неужели надежды нет?..
- Конечно, есть, мадам! Ведь главное, неоспоримое доказательство — это вы, вы сами. Ваша чистота и невинность!
- Да, это так, - немного покраснела Доминик. — Но как же ПРЕДЪЯВИТЬ де Немюру это главное доказательство?
- Очень просто, - хихикнул карлик. — И к этому есть целых два пути. Первый — мы берем герцогиню де Луна, отправляемся втроем во дворец к де Немюру, и наша любезная Инес осматривает вас в присутствии герцога. И сообщает ему результат осмотра. Как вам это нравится?
- Вы смеетесь, Очо! — вскричала, вся покраснев, Дом. — Никогда я не пойду вновь на такое унижение!
- Я так и знал, мадам. Путь второй — и он мне тоже больше по душе — в вашей невинности убеждается лично де Немюр. Ну, скажем так, традиционным способом, в своей постели.
- Да, да! — с жаром сказала Доминик. — Вот этого я и хочу!
- Какой пыл! — улыбнулся Очо. — Он не к лицу девственнице! Шучу, шучу! Я понимаю…Вы ждали этого столько лет. В конце концов, и невинность может надоесть!
- Конечно, я хочу принадлежать ему!  Но как это осуществить? Ах, сеньор Очо, придумайте что-нибудь, умоляю!
    Карлик снова потер свой нос.
- Расскажите мне подробнее о своей сестре,Флоранс. Кажется, вы сказали, что она маленького роста. Толстая…Черноволосая?..
- Да нет же! Я говорила, что она высокая, стройная, с синими глазами и волосами такого же цвета, как и у меня. Мы очень похожи!
- Так в чем же затруднение? Раз герцог Черная Роза думает, что он женат на вашей сестре Мари-Флоранс, а вас и видеть не хочет,— станьте  своею сестрой!
- Стать Флоранс?.. Но как это?
- Ну, это же так просто! Вы придете к де Немюру в одежде монахини. Мы еще и маску на вас наденем, — ведь не один герцог Черная Роза так любит маскарады! И вы отдадитесь ему, назвавшись своей сестрой! Ручаюсь — он не устоит, несмотря на все свои клятвы, если даже не совсем поверит, что вы — не Доминик!
    Дом задрожала от возбуждения. Карлик был прав! Как она об этом сама не подумала? Ее сходство с Фло…Голос она изменит…И, если еще надеть маску — и не позволить де Немюру снять ее…
- Очо, Очо, спасибо вам! Вы вернули меня к жизни! Конечно! Я приду к нему ночью…и стану его женой!.. -  Но она вдруг опомнилась. - А где я возьму одежду картезианки? У кого можно купить ее?
- Раз уж Очоаньос взялся вам помогать, мадам, он не остановится на полпути! Я достану вам к вечеру монашеское одеяние и маску!
- Спасибо, спасибо, дорогой Очо! Но, - она снова помрачнела, — а как же я проникну во дворец де Немюра? Боже мой!..Ведь меня туда не пустят! Ни в одежде монахини…Ни в какой одежде! — Доминик вспомнила дворец Робера, благо он был очень похож на соседний — Рауля де Ноайля. Высокие кованые решетки вокруг всего здания. Массивные чугунные ворота. Ей ни за что не попасть во дворец! Она опять была готова разрыдаться. Все, все против нее! А рассвет следующего дня уже недалек!
- Не кривите губы, мадам герцогиня, - весело сказал карлик. — Я же поклялся помочь вам! А мое слово не менее крепкое, чем слово вашего новообретенного супруга! Знайте же — у меня есть ключи ото всех решеток и дверей дворца де Немюра. Мы проникнем туда вместе сегодня ночью, и никто не сможет помешать нам!
- Ключи?..Откуда у вас они?
- Ах, мадам…Ведь это еще одна государственная тайна. Впрочем — вы их уже знаете предостаточно, одной больше, одной меньше — не все ли равно, не правда ли?
- Ну, говорите же!
 - Это старая история, - начал карлик. — Видите ли, когда наша государыня влюбилась в своего кузена де Немюра, и начала преследовать его и писать ему некие весьма откровенные письма, все это не на шутку испугало его. Да, полагаю, что он был испуган,—потому что в результате он перестал ночевать в королевском дворце и переселился в замок Немюр-сюр-Сен, но бывало и так, что он ночевал в своем дворце в Париже. И вот тогда нашей любвеобильной Бланш пришла в голову некая идея. Фантастическая и безумная…Как и сама наша королева. Она захотела ночью проникнуть в спальню во дворце де Немюра.
- Боже мой! — воскликнула Доминик. — Она с ума сошла!
- Ну, ее величество всегда тянуло к любовным приключениям. А де Немюр был неприступен, как скала, и это безумно разжигало желание королевы. В общем, мне был отдан приказ — узнать точный план дворца герцога и – главное — дорогу к его спальне, и сделать дубликаты ключей от ворот и дверей. Что я и выполнил без особых усилий, подкупив — чрезвычайно щедро - одного из слуг Робера.
- И что же было дальше?
- Ну, в общем, я и тогда защитил честь вашего будущего мужа. Сочинив для Бланш сказку о том, что в сад дворца де Немюра ночью выпускаются злые собаки, а на кровати самого герцога спит каждую ночь огромный бордоский дог. Самое смешное — что королева не только поверила во все это и отказалась от своей сумасшедшей затеи, но и приказала мне срочно выяснить об этом мифическом бордосце — кобель это или сука! Пришлось потом поклясться Бланш, что дог — несомненно кобель, и спит в ногах кровати. А, быть может, надо было сказать, что герцог спит с сукой?.. — Задумчиво добавил карлик. - Ее величество бы точно потеряла к кузену интерес!
    Доминик не совсем поняла, что имеет в виду Очо. При чем здесь суки и кобели?.. Впрочем, что бы ни придумал карлик для королевы — все было на благо ее мужа.
- Так никаких собак во дворце де Немюра нет?
- Нет, дорогая сеньора. И мы можем смело пуститься ночью в путь. Обещаю — мы достигнем спальни вашего супруга безо всяких происшествий!
    («Главное, - подумал про себя карлик. - Чтобы герцог в эту ночь спал один.  Вдруг он захочет привести  к себе во дворец женщину? Но вряд ли. Он уезжает на рассвете…И ему захочется выспаться как следует, а не предаваться любовным утехам!»)
- Мы?.. — Вдруг замялась Доминик. - Видите ли, сеньор Очо…Я знаю, что вам нравится подглядывать. И вы столько для меня сделали и готовы сделать! Но пощадите меня, умоляю! Ведь это будет моя первая брачная ночь!
- Ах, мадам! — Галантно сказал Очо. — Неужели вы думаете, что я столь груб и нахален, и не понимаю вашу девичью стыдливость? Первая брачная ночь принадлежит лишь вам и де Немюру! Я клянусь вам всеми святыми, что не переступлю в вашу первую ночь порог спальни герцога и не буду подглядывать. Хотя, конечно, мне этого очень хочется, - не удержался от признания уродец. — Но я надеюсь, что когда-нибудь это мне все же удастся! — Ухмыльнулся он.
- Очо!..— Доминик вся пылала. — Прекратите!
- Тс-с! — Карлик приложил палец к губам. — По-моему, сюда идет герцогиня де Ноайль! Сеньора…Давайте договоримся, где мы встретимся?
- Я сегодня скажу Розамонде, что хочу переночевать в особняке отца. Встречайте меня там около входных дверей. Но не знаю, во сколько?
- Давайте в два ночи . Не забудьте надеть кольцо Черной Розы и взять оба брачных контракта! Мы будем около спальни де Немюра около трех. А в это время обычно наваливается самый крепкий сон…И, возможно, проснувшись и увидев вас, герцог подумает, что это все ему просто снится?

…Доминик собиралась не просто сказать Розамонде, что хочет переночевать на улице Амбуаз в доме отца. Теперь, когда Дом все знала и о своем муже, и о де Ноайле, ей не было смысла оставаться в покоях сестры Рауля. Ибо - удастся ли план Очо, и сможет ли Доминик ночью осуществить задуманное, или нет, - Рауль больше не был ее женихом. Более того — девушке открылась вся истинная сущность этого зверя в человеческом обличье. Она уже смертельно ненавидела его. И он вызывал в ней и страх. Потому что с подобными монстрами встречаться ей еще не приходилось.
   Доминик понимала, что вся игра Рауля с нею была направлена против де Немюра — ее, жену Черной Розы, хотели опозорить, обесчестить, чтобы унизить его и заставить страдать. Какой низкой и подлой душой должен обладать тот, кто придумал и чуть не воплотил в жизнь подобное!
    « Рауль ненавидит де Немюра. И готов на все, чтобы уничтожить его. К чему, к чему все это может привести? - думала девушка, внутренне содрогаясь. — Какое счастье , что Рауля нет сейчас в Париже!»
    Дом должна была поговорить с Розамондой. Но девушке сложно было сказать той, что называла ее своею сестрой, о том, что ей все известно о де Ноайле. Однако, сделать это было необходимо.
  …Но Розамонда начала разговор первая. Около восьми вечера в комнаты герцогини принесли письмо для нее из дворца де Немюра. Робер извинялся, что так холодно попрощался накануне со своей кузиной. Он писал ей, что, по его распоряжению своим управляющим, доходы ото всех принадлежащих ему поместий и замков во Франции отныне будут поступать в полное распоряжение герцогини де Ноайль. Де Немюр был уверен, что, как командор военного рыцарского ордена, он примет участие в очередном Крестовом походе, затевавшемся в скором времени Кастилией и Арагоном.
   «Как любому рыцарю, принимающему участие в военной кампании, мне нужны будут конь, доспехи и оружие — а это все у меня есть - и ничего больше. Поэтому я уверен, что вы ,дорогая кузина, найдете истинно богоугодное применение тем деньгам, которые будут доставляться вам из моих владений. Единственная моя просьба — ежегодно выделять пять тысяч золотых ливров на картезианский женский монастырь в Лангедоке, где находится моя жена. Молитесь за нее, милая Розамонда, ибо я знаю, что ваша чистая и ангельски невинная молитва достигнет престола Господа нашего быстрее, чем моя.»
    В конце письма была приписка — она касалась Доминик.
    «Заклинаю вас всеми святыми, Розамонда, не позволяйте графине де Руссильон выйти замуж за вашего брата! Поведайте ей все, даже если это разобьет ей сердце. Если эта женщина ждет ребенка от Рауля, будет лучше, если она родит вне брака . Не давайте своему брату возможности воспитывать это дитя, - ибо чему такой отец может научить сына или дочь? Повторяю — откройте все преступления своего брата графине, это будет и справедливо, и истинно милосердно.»
    Розамонда залилась слезами, читая эти строки. И решилась. Она позвала Доминик в гостиную и сказала, кусая от волнения губы,что ей надо открыть девушке нечто очень важное.
- Если это касается вашего брата, Розамонда, то мне уже все известно, - грустно отвечала Дом. — Я понимаю, как вам тяжело сейчас. Но я, уж простите меня, слышала ваш разговор с кузеном. И все знаю.
     И Дом, в свою очередь, рассказала герцогине о том, что она замужем, и за кем, и как все это случилось.
- Я покидаю королевский дворец, Розамонда. Знайте, что вы всегда останетесь для меня образцом добродетели и веры. Понимаю, почему вы молчали о своем брате, и от всего сердца извиняю вас. Вы хотели блага и ему, и мне. Но благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. И в этот ад я едва не попала. Слава Богу, меня спас мой муж! Передайте Раулю, когда он вернется, что я не хочу больше никогда в жизни видеть его. Единственная моя просьба к нему….нет, требование - пусть он вернет мне кольцо и записку, принадлежавшие моему отцу. - Дом не стала говорить, что их сняли разбойники, нанятые Раулем, с мертвого тела графа де Брие. Похоже, Розамонда не знала об этом. Это был бы слишком страшный удар для нее.
— Прощайте, милая сестричка…- добавила она под конец, - если вы позволите и дальше называть мне вас так.
   Розамонда со слезами обняла Доминик.
- Конечно!..Мы остались сестрами! Ведь ты — жена моего кузена Робера. И, значит, хоть и не родная — но двоюродная моя сестра!
- Да, я жена вашего кузена. - А про себя Дом подумала: «И, надеюсь, сегодня ночью наконец-то стану ею по-настоящему!»


                11. Воспоминания. Немюр-сюр-Сен.

      …Де Немюр в тот день собирался пораньше лечь спать. Он покончил с делами около девяти вечера—отправил распоряжения управляющим своими поместьями и замками на юге и севере Франции, сам сходил на конюшню и удостоверился, что его гнедой в прекрасной форме и готов к дальней дороге, проверил седло и сбрую.
   Вернувшись в свои комнаты, герцог написал еще одно письмо — Исмаилу и Гастону в замок Немюр-сюр-Сен, с приказом на рассвете ждать его около южных ворот Парижа. Поскольку оба его верных слуги знали испанский, де Немюр намеревался взять их с собой. К тому же они были прекрасными телохранителями — бесстрашными, сильными и неутомимыми. А дорога предстояла длинная и небезопасная.
    Герцог отдал письмо своему верному личному слуге Франсуа и приказал немедленно отправить послание с гонцом в Немюр-сюр-Сен. Франсуа был безмерно расстроен отъездом своего господина и даже просился поехать в Кастилию вместе с Робером; но де Немюр отказал слуге, потому что тот не знал испанского.
- Ты останешься здесь, в Париже, и будешь присматривать за моим дворцом,-сказал герцог. И прибавил: - В шесть утра принесешь мне завтрак — что-нибудь не очень тяжелое. И бутылку вина.
    Франсуа поклонился и удалился.
    В десять вечера де Немюр поужинал, принял ванну и лег в постель. Он хотел спать, глаза его слипались. Но, как это часто бывает в таких случаях, стоило ему опустить голову на подушку, как целый рой мыслей и воспоминаний закружился перед его внутренним взором. И главная, неотступная мысль была — о Доминик де Руссильон, с которой Робер никогда больше не увидится. Которая исчезнет, растворится в дымке прошлого, как исчезла и его первая любовь—Эстефания.
    Он знал, что забудет Доминик. Но как скоро? Ведь это было не юношеское увлечение. Не просто плотская низменная любовь. Де Немюр чувствовал, что к этой женщине его не только неудержимо тянет физически, но его еще привязывают к ней гораздо более крепкие духовные узы. Рана, нанесенная рыжеволосой красавицей-графиней его сердцу, была глубока. И оно истекало кровью.
    Робер ворочался на постели час. И полтора. Сон не шел. Герцог встал, распахнул все окна и подставил обнаженное тело холодному сквозняку. Ночь была непроглядна, безлунна и беззвездна. Низкие тучи затянули парижское небо, предвещая дождь.
    Де Немюр задумчиво смотрел на небо. Он вдруг вспомнил точно такую же безлунную , с тяжелыми , наполненными влагой тучами, ночь,-в своем замке Немюр-сюр-Сен, несколько лет назад. Ночь, когда Бланш обманом завлекла его в свою спальню. Если бы эту ночь можно было бы вернуть — его, Робера, жизнь пошла бы совсем по-другому. Не было бы замка Шинон. Не было бы ужасного подземелья, где он провел двадцать мучительных дней. Не было бы соглашения с королем и безрадостных лет, проведенных в маске под именем герцога Черной Розы.
   «И не было бы свадьбы с Мари-Флоранс де Руссильон, - мрачно добавил де Немюр. — Я был бы женат на Эжени.»
    Да, всему виною была Бланш! Ее безумная испепеляющая страсть к нему. С чего все это началось? Ведь они дружили детьми, Робер знал ее с двенадцати лет, когда ему самому было шесть. Они играли, шалили, резвились вместе. Она была принцессой, супругой наследного принца Людовика, сына короля Франции, но она не была тогда ни гордой, ни надменной, ни заносчивой, ни коварной, - обычная веселая и добрая девочка, Бланка, как он ее называл.
   Робер вспомнил, как однажды ночью они втроем — Людовик, Бланка и он, - в спальне принца начали кидаться подушками. Перья полетели во все стороны, а они смеялись, кричали и молотили друг друга по головам. Пока на пороге не появился сам король, Филипп-Август. Какой же он был разъяренный!
   Робер невольно рассмеялся — вид у них троих был, наверное, весьма непрезентабельный! Облепленные пухом, красные, возбужденные. Попало больше всех, конечно, юному герцогу,-его величество счел именно де Немюра зачинщиком этой неприличной потасовки.
   Лишь намного позже Робер понял гнев короля, — ведь Бланш довольно долго не могла зачать, и Филипп-Август начал сомневаться, что выбрал сыну достойную супругу. А принц и принцесса, вместо того, чтобы приложить все силы к исполнению супружеского долга и появлению на свет наследника французского престола, играли посреди ночи и били друг друга подушками!
  …Когда Роберу исполнилось семнадцать, его мать, донья Санча, стала настойчиво просить сына отправиться в Кастилию , ко двору племянника Бланки Кастильской, короля Фердинанда. Донья Санча не бе основания считала, что французский двор слишком развращенный для молодого и пылкого юноши, а в Испании гораздо строже соблюдался этикет, все было подчинено жестким нормам морали и религии.
    И де Немюр отправился в Кастилию. Откуда вернулся в двадцать один год — с командорским крестом, верным слугой мавром Исмаилом и главным своим трофеем —прекрасной испанкой Эстефанией де Варгас.
   …После гибели Эстефании и смерти матери Робер прибыл в Париж. В тот период своей жизни герцог почти не видел принцессу Бланку. Молодой Людовик как раз собирал лучших дворян Франции для очередного Крестового похода. Де Немюру, после всего им пережитого, необходимо было отвлечься. А что могло отвлечь мужчину его возраста от мыслей о потерянных дорогих его сердцу женщинах быстрее и незаметнее, чем война?
Так и случилось. Сражения с сельджуками, война за английские земли, — два года пролетели, как одно мгновение. Когда, наконец, французские войска вернулись в Париж, Роберу уже было двадцать три, и принц Людовик как раз стал , после смерти отца, королем.
   Людовик очень ценил и уважал своего кузена — за решительность, ум и отвагу, а, после того, как де Немюр дважды спасал его высочеству жизнь, их связала уже настоящая преданная мужская дружба.
    Робер вернулся в Париж не в лучшей форме, — в бою с турками его тяжело ранили в бедро. Рана постоянно воспалялась и не заживала, поскольку герцог, превозмогая боль, целые дни проводил в седле. Кончилось тем, что он вообще не мог сесть на коня, и, когда Людовик, проведя десять дней в столице, заговорил опять об отъезде в Англию, де Немюру было приказано, самым категоричным тоном, остаться в Париже до полного выздоровления,—« и присматривать за ее величеством», - как полушутя выразился король.
    Можно считать, что именно с того момента и началось знакомство Робера с ее величеством Бланш де Кастиль — не принцессой, а уже королевой, матерью пятерых детей. И эта новая Бланка была совсем другой, не такой, которую он помнил.
    Эта женщина была, безусловно, прекрасна. Но надменна, горда, высокомерна и своенравна. И весьма любвеобильна.
   Де Немюр не был слепым — и видел, что, не успел Людовик, простившись с супругой, выехать из столицы, как королева уже передала со своим карликом записку юному красавцу-графу д‘Ожерону. Еще через двадцать дней ее величество писала уже смазливому барону де Леви. Как ни старался Робер убедить себя, что это всего лишь невинная переписка, и в одном, и в другом случае он абсолютно уверенно мог сказать, в какую ночь адресаты этих писем оказывались в постели Бланки, — слишком ярко наутро у королевы блестели глаза, слишком выразительна была ее улыбка.
    Мог ли де Немюр, на правах старого приятеля королевы, ее кузена и, наконец, верного друга Людовика, вмешаться? Робер считал это своим долгом -и необходимостью. И он, попросив аудиенции у ее величества, высказал Бланке в лицо все, что он думает о ней и ее поведении.
    Ярость королевы невозможно было описать. Она швырнула в него вазу с фруктами, а, когда не попала, разразилась бранью на испанском, да такой, от которой покраснел бы и последний лавочник на городской площади в Севилье. Герцог был поражен – откуда она могла узнать такие непотребные слова? Если только от своего карлика.
    Затем ее величество принялась угрожать кузену самыми страшными карами, включая смертную казнь. Робер выслушал все это спокойно и хладнокровно, скрестив на груди руки, с надменной улыбкой на смуглом лице. Светло-серые холодные глаза его встретились с пылающими карими глазами королевы…и участь его была решена. Ибо Бланка вдруг затихла и присмирела, и совсем другим, миролюбивым и даже робким голосом сказала, что отныне герцогу де Немюру нечего опасаться за ее честь. Что она поняла его тревогу и не осуждает его за его вмешательство в ее жизнь. И что она не даст ему больше поводов беспокоиться за нее.
   И действительно — смазливые юноши куда-то исчезли. А королева стала все больше времени проводить в обществе своего кузена, чему поначалу он был даже рад. Особенно после того, как Бланка сообщила всему двору, что вновь ждет ребенка.
   Это было идиллическое время, – Робер приходил с утра в покои королевы, и они либо отправлялись на прогулку, либо играли в карты, либо занимались музыкой и пением. Но оно длилось недолго. В Сен-Клу намечался большой рыцарский турнир, и, поскольку де Немюр чувствовал себя гораздо лучше, он решил принять в нем участие. Бланка попросила дорогого кузена надеть ее цвета — цвета Кастилии. Робер победил…И был награжден золотым венком, который возложила ему, коленопреклоненному перед троном, на голову сама королева. При этом она тихо шепнула ему два слова — по-испански: « Te quiero!»
    Эти слова можно было истолковать по-разному. Они могли означать родственную любовь. Могли — любовь женщины к мужчине. И, наконец, — откровенное признание: «Я тебя хочу!»
    Де Немюр, хоть и не был чересчур наивен, предпочел все же отнестись к этим словам как к выражению родственной спокойной любви…Конечно, он ошибся.
    На следующий день, придя в покои королевы, герцог увидел, что ее величество сидит вдвоем с герцогиней де Луна и держит на руках своего младшего сына , принца Альфонса. Грудь королевы была обнажена, и де Немюр смущенно отвел глаза в сторону.    
    Странно…Он прекрасно знал, что Бланка сама не кормит своих детей молоком, как и все знатные дамы, предпочитая возлагать подобные обязанности на кормилицу. Королева мило улыбнулась ему и тут же передала мальчика Инес, приказав той отнести его кормилице. Де Луна взяла ребенка и вышла. Королева начала оправлять платье; но почему-то это у нее получалось крайне неловко, и оно, наоборот, сползло вниз еще больше, почти до талии.
- Ну что вы стоите, кузен? — наконец, обратилась Бланка к де Немюру с самым невинным видом. — Подойдите же…Помогите мне!
    Робер приблизился и, наклонившись, начал натягивать платье на плечи королевы, стараясь не смотреть на ее открыто выставленную полную грудь с темно-коричневыми чуть сморщенными сосками. Но королева вдруг взяла его за руки и положила их себе на свои обнаженные груди. Он остолбенел от неожиданности.
- Не правда ли, они красивы, Роберто? — тихо сказала она ему. — Ну, не отнимайте руки…не бойтесь! Сюда никто не войдет. Сожмите пальцы…Почувствуйте полноту и упругость…У меня грудь как у молодой девушки, хоть я и рожала! Проведите по соскам…Ну же! Они так любят эту ласку!
   Она удерживала его руки, и ему пришлось вырвать их чуть не силой.
- Что вы делаете?..Вы с ума сошли, ваше величество? — выдохнул, наконец, Робер.
- Да…я сошла с ума! Я схожу с ума по вас, дорогой кузен! А вы, вы разве не испытываете то же самое? Уверена, что да! Взгляните, как затвердели соски. И внизу я вся влажная и горячая. И вы, Роберто, тоже горячий и твердый внизу, я знаю. Я хочу вас! Если вы не поняли по-испански - я повторю по-французски! Я вас люблю! Боже, как я вас люблю!
- Прекратите! Опомнитесь, мадам! Ведь вы – королева Франции…Супруга Людовика, мать его детей. И в своем чреве вы носите еще одного ребенка!
- Ну и что? — Бесстыдно улыбнулась она де Немюру. — Да, я ношу под сердцем ребенка. Но король сейчас далеко, а я не могу жить без мужчины! Мне надоели хорошенькие юнцы. Вы — не такой, как они, мой Роберто! Вы — мужчина. Настоящий, красивый, гордый! Отбросьте в сторону ваши смешные представления о чести и совести! Обещаю — никто не узнает о нашей любви. Я — ваша, так насладитесь мной! Клянусь, вы забудете в моих объятиях весь мир!
- Хватит, Бланка! — Вскричал герцог. — Я не хочу больше этого слышать! Уверен — завтра вам самой будет стыдно за все то, что вы мне сейчас наговорили! А теперь — прощайте!
    И он ушел…можно даже сказать, убежал. И в тот же вечер рассказал все Анри де Брие, своему самому надежному и верному другу.
     Анри стал серьезен и даже озабочен.
- Похоже, ее величество настроена весьма решительно, - сказал он де Немюру. — Ты долго отсутствовал при дворе, и не знаешь, что Бланш не привыкла к отказам и проволочкам. Ей подавай все сразу, и целиком—иначе ждать беды. Одного излишне щепетильного молодого человека она, поговаривают, просто-напросто захватила врасплох в его собственной постели — и, конечно, он не устоял. На твоем месте я бы просто-напросто уехал из Парижа. Бланш не оставит тебя в покое. Или женись! — добавил граф, засмеявшись. — Жена будет охранять двери твоей спальни лучше всякой Сциллы или Харибды!
    Де Немюр решил воспользоваться обоими советами друга. Первое - он переехал в свой замок Немюр-сюр-Сен; и второе — он решил жениться. Впрочем, мысль о браке и без подсказки Анри зрела в голове герцога. Робер был уже взрослый зрелый мужчина — пора было подумать и о жене, и о наследнике.
    И, пока королева писала ему любовные письма, из которых герцог прочитал всего одно, поразившее его своей откровенностью и полным отсутствием стыда, Робер начал внимательно присматриваться к юным аристократкам на выданье. И вскоре сделал выбор.      
   Это была дочь сенешаля Франции герцога де Монморанси — красавица-блондинка Эжени. Де Немюр не был влюблен в нее; но она была из рода, не менее древнего и знатного, чем род Робера; очень богата; отец ее занимал один из самых почетных и высоких постов в королевстве. Наконец, Эжени была красива, и руки ее добивались очень многие. А Роберу нравилось соперничество.
    Герцог начал, правда, весьма осторожно, ухаживать за Эжени. И очень скоро почувствовал, что победил. Девушка была к нему более чем благосклонна; и старый сенешаль Монморанси явно отдавал предпочтение де Немюру перед другими поклонниками дочери.
    Бланка недолго оставалась в неведении относительно матримониальных планов своего кузена. Она была в бешенстве. Но молодой человек все же полагал, что она не переступит определенных границ поведения….В этом была его очередная ошибка.
    В голове королевы уже созрел план взятия крепости по имени Робер де Немюр. И бал, который герцог давал в один прекрасный вечер в Немюр-сюр-Сен , и на который был приглашен весь цвет французского двора, включая, конечно, и ее величество, превосходно вписывался в этот коварный и хитроумный план.
    Весь тот знаменательный вечер де Немюр собирался провести в обществе Эжени де Монморанси — танцевать с нею, сидеть рядом с ней, наслаждаться ее улыбками и легкой непринужденной беседой, в которой так нетрудно было обмениваться понимающими жестами, взглядами, намеками. Период ни на что не претендующих ухаживаний подходил, чувствовал Робер, к концу,-пора было делать девушке предложение.
    Но Бланка не дала де Немюру провести вечер так, как ему хотелось. Королеве был необходим кузен — каждую минуту, каждое мгновение! Она вцепилась в него мертвой хваткой, как когда-то, много лет назад, когда ступила на нормандский берег испуганной и застенчивой невестой принца Людовика, не знающей ни слова по-французски, она вцепилась в маленького шестилетнего мальчика Робера.
    Де Немюр, сцепив зубы от бессильной злобы, был вынужден танцевать только с королевой, приносить ей прохладительные напитки и терпеть ее пустую, почти бессмысленную, болтовню,-ибо Бланка даже не старалась вести содержательный разговор. Ей важно было одно — чтобы кузен находился рядом с нею! Бросая изредка взгляды в сторону Эжени, герцог видел, как девушка сначала густо покраснела, затем — побледнела…И, наконец, высокомерно вскинув голову, отправилась танцевать со всеми подряд, не обращая больше никакого внимания на Робера.
   « Ну, погоди, милая кузина! - подумал де Немюр. Он прекрасно понял замысел королевы—поссорить его с Эжени. — По-твоему все равно не будет!»
    Наконец, бал был закончен, и гости разошлись по отведенным для них комнатам . Наступала ночь. За окнами заунывно выл ветер, низкие тучи стремительно проносились по темному небу.
  …Юная герцогиня де Монморанси тоже ночевала в замке де Немюра. И Робер отправился к ней, чтобы объясниться и покончить со всей неопределенностью между нею и им. Естественно, ему пришлось извиняться и даже встать на колени. Но, в результате, вышел он из комнаты Эжени прощенный, осчастливленный ее согласием на брак с ним и даже робким девичьим поцелуем в дверях, сопровождающимся шепотом: « До свидания, мой любимый жених!» На следующий день, по возвращении в Париж, Робер собирался отправиться к старому сенешалю просить уже вполне официально руки его дочери.
    Де Немюр еще не знал, как густо сплетены его кузиной сети. Не знал, что следят за каждым его шагом, и что о его посещении комнаты герцогини де Монморанси, поцелуе и прощальных словах Эжени королева узнает уже через пять минут. И узнает от злейшего врага де Немюра — Рауля де Ноайля.
   В заговоре принимали участие трое — Бланка, герцогиня де Луна и Рауль, которого королева выбрала просто по случайному стечению обстоятельств, еще не желая Роберу зла. А де Ноайль, посвященный в планы ее величества, сразу углядел в них возможность отомстить своему кузену…А, быть может, и покончить с ним раз и навсегда.
   Роль де Ноайля была незатейлива — шпионить весь вечер за Робером, не сводя с него глаз; затем, встав на страже у опочивальни королевы, по первому знаку герцогини де Луна исчезнуть из коридора вместе со всей остальной охраной; наконец, когда де Немюр войдет в спальню королевы—встать на карауле за дверями.
    Это на всякий случай, - было сказано Раулю. Впрочем, Бланка была уверена, что этого случая не будет, и победа будет за нею. А вот Рауль считал как раз наоборот. Он давно догадался о том, что королева вожделеет Робера. И прекрасно знал, что Робер не уступит. Значит, найдет коса на камень! И наверняка не обойдется без крови…Крови де Немюра, конечно!

    Наступила ночь. Ветер выл и стонал за окнами, как волк, попавший в капкан. Робер разделся и лег в постель, думая об Эжени. Девушка была обворожительна. Герцог чувствовал, что полюбит ее, и очень скоро. Во всяком случае, он хотел ее. Очень хотел. И совсем скоро она будет принадлежать ему!
   Он уже начал погружаться в сон с этими приятными мыслями…И вдруг в дверь громко постучали.
- Кто там? — крикнул он.
- Откройте, монсеньор! Это Инес де Луна! — услышал он в ответ взволнованный голос.
Робер вскочил, натянул шоссы, накинул халат, взял свечу и открыл дверь.
- Что случилось?
    Герцогиня тяжело дышала, лицо ее было испуганным и бледным.
- Ее величеству плохо. Она зовет вас к себе…Скорее!
- Плохо?..Ребенок?.. Нужен врач! Я схожу за ним! — Он почувствовал, как тревожно сжалось сердце.
    Но женщина схватила его за рукав:
- Я сама! А вы идите к ней! Вы нужны ей! Где комната врача?
- На третьем этаже, справа, первая от лестницы…Его зовут Леклер. Скорее, Инес!
    Де Немюр бросился по коридору и бегом спустился на первый этаж, не заметив, что нигде нет охраны. Впрочем, на углу первого этажа, у лестницы, стоял закованный в доспехи рыцарь. Забрало его шлема было поднято, и герцог узнал своего кузена.
- Рауль! Отправьте немедленно верхового в Париж за королевским врачом! Возможно, он понадобится! Ее величеству нехорошо!
    Де Ноайль кивнул головой и сделал вид, что бросился выполнять поручение Робера, который подбежал к спальне королевы и, даже не постучавшись, открыл дверь и вошел.
    В комнате было темно и тихо; герцог позвал: «Ваше величество?»,  но никто не откликнулся. Полог на постели был задернут; когда де Немюр приблизился и отдернул его, то увидел, к своему удивлению, что на кровати никого нет. Однако, недоумение его длилось недолго, — он почувствовал, что со спины кто-то подкрадывается к нему…
   И понял, даже не оборачиваясь, что это королева. Она подошла к нему сзади вплотную; и, не успел герцог даже слова произнести или оглянуться, как руки ее проворно сняли с него халат, и правая с необыкновенной ловкостью и быстротой оказалась у него в штанах.
    Все сразу стало понятно де Немюру. Как же он сглупил, поверив герцогине де Луна! И как был прав Анри де Брие, когда предупреждал друга, что королева способна на все,лишь бы добиться своего!
    Бланка стояла теперь, тесно прижавшись к нему своим обнаженным телом. Робер чувствовал, как она трется об его голую спину горячими полными грудями, слышал ее тяжелое хрипловатое дыхание. Левая рука ее принялась пощипывать его соски.
    И, помимо воли, желание начало возникать в молодом человеке. Пальцы Бланки были куда искуснее, чем у иной высокооплачиваемой шлюхи. Где только и у кого она этому научилась? Черт возьми! Неужели он позволит себе сдаться? Нет, ни за что!
- Я вижу, вам уже лучше, ваше величество, - пробормотал Робер. — Позвольте мне удалиться.
    Она рассмеялась низким грудным смехом:
- Куда же вы пойдете, Роберто? Не к вашей же невесте, этой невинной крошке Эжени! Она не пустит вас к себе в кровать до свадьбы…А вам хочется этого сейчас, сию минуту! Я знаю это. Я чувствую!
- Перестаньте, Бланка. Сюда в любое мгновение может войти врач! — Он понимал, что никто не придет. Но, может, эти слова все же остановят ее?
    Королева опять засмеялась.
– Никто не придет. Инес обманула вас. Неужели вы такой наивный? Уверена — вы играете со мной! Вы знали, зачем и почему я вас сюда позвала!.. Ах, Роберто! Как он хорош, могуч и красив! Как мне нравится чувствовать его! Даже если эта девчонка и ляжет с вами сегодня ночью…Она поймет еще очень не скоро, какое сокровище ей досталось! Эти девственницы холодны, как льдышки. А я, Роберто, я — вся уже горячая, я вся наполнена влагой! Ему будет хорошо со мной, как ни с кем другим! Ну же, Роберто, ляжем!
    И она слегка подтолкнула его к постели. Тут де Немюр сцепил зубы, вытащил ее правую руку из своих штанов и повернулся к ней лицом. Она тут же прижалась уже слегка располневшим животом к его бедрам, обвив герцога руками за шею, и потянулась губами к его губам. Робер увидел, как блестят странным фосфорическим светом ее карие большие глаза. Похоже, ее возбуждение было неестественным…Неужели она выпила? Не может быть, она же беременна!
    Де Немюру пришлось взять ее за волосы и слегка оттянуть ей голову назад, чтобы избежать прикосновений ее губ. Бланка, судя по всему, не ощутила боли, - она улыбнулась и шепнула:
- Вам тоже так нравится? Дергайте сильнее! Не бойтесь! Я люблю, когда мне делают больно. И люблю сама причинять боль... Когда они соединяются вместе — желание и страдание, это делает акт любви еще ярче, удовольствие — еще больше!
- Бланка, я ухожу, - сказал ей герцог.— Вам не удастся соблазнить меня. Вы и так зашли слишком далеко…Мне стыдно за вас, за мою королеву. Вы ведете себя, как развратная женщина!
- Что? — зашипела она. — Вы никуда не уйдете! Я вас не пущу! — И она ловко подставила ему ножку. Робер не удержал равновесия — и упал на спину на кровать, а Бланка в ту же секунду оказалась сверху.
    Она тут же начала покрывать быстрыми влажными поцелуями его грудь и живот; но, то ли от ее постели шел какой-то тяжелый душный запах, то ли эти мокрые поцелуи были ему неприятны, но герцог почувствовал с невыразимым облегчением, что то, низменное, желание покинуло его. А новое желание было одно — немедленно скинуть с себя это горячее ненасытное тело, и от всего сердца надавать Бланке по щекам полновесных затрещин!
    Останавливало Робера то, что она была королевой, и что она ждала ребенка.
- Прекратите! — Злобно сказал он, удерживая ее руки, которые вновь попытались проникнуть к нему в штаны. – Я вас не хочу! Остановитесь, Бланка! Дайте мне уйти!
    Но она и сама почувствовала, что он ее больше не хочет. И ярость ее была безгранична.
- Негодяй! Подонок! — Задыхаясь, крикнула она. — Ты не уйдешь, пока не станешь моим!
- Никогда в жизни! Вы — сумасшедшая, кузина, вы об этом знаете? Слезайте с меня….Иначе я применю силу!
- Нет! Ты не посмеешь! Я — женщина и твоя королева!
- Еще как посмею! — И де Немюр принялся, правда, довольно осторожно, спихивать ее с себя.
    Бланка поняла, что проиграла. Что ей не удастся удовлетворить свою страсть. Дикая ненависть к Роберу охватила эту чувственную неистовую женщину. И она вдруг закричала во весь голос:
- Помогите! На помощь королеве!
   У де Немюра кровь застыла в жилах. Да она совсем спятила! Если кто-нибудь войдет…Ведь пострадает прежде всего репутация ее, королевы Франции! Он сделал резкое движение, перекатился по кровати — и оказался на Бланке сверху. Теперь ему оставалось только встать. Но сделать это было не так-то просто. Королева обвила его своими сильными ногами, как удав обвивает кольцами несчастную жертву, пойманную им в джунглях; пальцы ее,еще совсем недавно столь мягкие и нежные, скрючились и превратились в когти гарпии,-она вцепилась ему в плечи и стала царапаться, как дикая кошка. А зубы Бланки вонзились ему в шею, да так глубоко, что он даже вскрикнул от неожиданности и боли.
    Если б она не была беременна!..Ему удалось бы, конечно, справиться с ней. Но он вынужден был сдерживать силу и быть крайне осторожным. Де Немюр поймал обе ее руки своей правой и закинул их вверх, а на левую намотал черные длинные волосы королевы и прижал ее голову к подушке. Она шипела и плевалась бранью. Но вдруг развела под ним ноги, и он попытался подняться; и тут она неожиданно ударила его коленом в пах, да так удачно, что у герцога в глазах потемнело. Забывшись, Робер размахнулся и влепил ей пощечину.
  …И в этот момент двери распахнулись и, бряцая доспехами, в спальню с обнаженным мечом в одной руке и канделябром в другой ворвался Рауль де Ноайль. Де Немюр увидел кузена боковым зрением и крикнул ему:
- Рауль! Освободите меня от этой сумасшедшей!
    Бланка, рыча, вновь обвила его ногами и руками. А Рауль подбежал — и, прежде чем Робер понял, что тот собирается делать, размахнулся и ударил де Немюра со всей силы в висок тяжелой рукоятью меча. Даже не вскрикнув, герцог потерял сознание и уткнулся лицом в обнаженную грудь королевы.
    Она, рыдая злыми слезами, расцепила свои змеиные объятия ; левая щека ее стала пунцовой от пощечины де Немюра. Де Ноайль ногой столкнул тело кузена вниз, на темно-красный ковер. Робер застонал и пошевелился. Рауль понял, что медлить нельзя. Он наклонился над де Немюром и, схватив его за волосы и откинув его голову назад, приставил острие меча к его горлу, крикнув:
- Подлец! Смерть злодею!
    Робера спасла королева, одним прыжком соскочившая – все еще нагая - с кровати и вцепившаяся в руку де Ноайля.
- Герцог! — Закричала она.— Не смейте! Де Немюр — наш кузен!
- Тем более, ваше величество, он заслужил это возмездие!
- Остановитесь! Король вам этого не простит! Робер — его друг…Я вам запрещаю!
    Рауль заскрежетал зубами. Но, похоже, действовать надо было быстрей. Он упустил подходящее мгновение. Он отбросил меч и взглянул на королеву.
- Что тогда делать?
    Она кусала губы, обдумывая сложившуюся ситуацию. Выпустить де Немюра из спальни — означало признать свое поражение. А Бланка ненавидела проигрывать. Между тем, веки Робера затрепетали, и затуманенные глаза начали открываться.
- Свяжите его, - сказала она. — Да быстрее…Он уже приходит в себя!
    Де Ноайль сорвал длинный витой золотой шнур с балдахина и связал им кузена по рукам и ногам. Королева в это время накинула на себя халат Робера.
- Что дальше?
- Надо завязать ему рот. Надеть что-нибудь на голову, чтобы никто не узнал его. И пусть ваши стражники — самые надежные — отвезут его в мой замок Шинон.
- Я сам отвезу его, ваше величество! — Не в силах сдержать дрожь нетерпения в голосе, сказал де Ноайль. Убить кузена по дороге в Шинон — прекрасная идея!
- Нет, нет. Вы так геройски вели себя сейчас, герцог! Я хочу, чтобы вы остались здесь, со мной. С вами мне ничего не страшно! — Она призывно улыбнулась Раулю. Он облизнул пересохшие губы. Предложение было более чем заманчивым! Его злосчастный кузен никуда, похоже, не денется.
    Рауль быстро разорвал простыню и завязал Роберу рот куском ткани
     Де Немюр уже полностью пришел в себя и теперь с бессильным бешенством слушал разговор кузена и королевы. Ярость клокотала в нем. Но де Ноайль скрутил его накрепко, со знанием дела.
-  Ну что, мой дорогой Роберто? — обратилась к нему королева. — Вы еще не поняли, что вас ждет? Так вот—я завтра же утром отправлю гонца в Англию, к своему супругу! Пускай он узнает, как вы в его отсутствие чуть не обесчестили меня, королеву Франции! Смертная казнь — вот будет, я уверена, приговор за ваше мерзкое преступление.
- И я – свидетель, ваше величество! — с торжествующей злобной улыбкой подхватил Рауль. — Я видел, как он лежал на вас!
- Ах, герцог! — притворно всхлипнула Бланка.— Это было так ужасно! Так неожиданно! Он набросился на меня, как дикий зверь! Я сопротивлялась как могла! А мое бедное дитя! Не знаю, выношу ли я его теперь!
     Вот негодяи! Бланке де Немюр готов был простить…Но его презренный кузен Рауль!..
- И я видел, как он безжалостно бил вас по лицу, государыня! — продолжал де Ноайль.
- Да, герцог, да! Такое зверство…И, наверное, у меня будет синяк! Взгляните, прошу вас…
     Рауль поднес шандал к ее лицу.
- Нет, ваше величество. Не бойтесь, синяка не будет. О, как вы прекрасны! Ваше лицо…Оно безупречно! Только такой мерзавец, как де Немюр, мог ударить вас! — И де Ноайль провел пальцами по щеке Бланки. Она задрожала и придвинулась к нему. Руки Рауля скользнули под халат и сжали грудь королевы.
- Да, да, вот так…- промурлыкала она. — О герцог де Ноайль! Я  знала, что вы — настоящий мужчина! Не то что ваш кузен. Дайте-ка я скажу ему еще кое-что на прощание…
    Она подошла к лежащему на ковре де Немюру и сказала ему по-испански:
- Вы видите, Роберто? Вы сами избрали свою судьбу! Вы могли провести эту ночь в моих объятиях, наслаждаясь свободой и любовью. А вместо этого вас отвезут в Шинон, бросят в темницу и закуют в цепи! О, клянусь, вы еще взмолитесь о пощаде…Но будет поздно! Ну, что вы на меня так смотрите? Вы виноваты сами! Ваши неуступчивость и упрямство погубили вас!
      Де Ноайль между тем снял с одной из подушек наволочку.
- А вот и мешок на голову преступнику! — злорадно улыбаясь, воскликнул он.
- Да, надевайте. Только смотрите, чтобы он не задохнулся. Он не простудится в одних шоссах, как вы думаете? Смотрите, если ваши люди не довезут его в Шинон живым, — я их всех прикажу колесовать!
- Вы слишком заботитесь о нем, ваше величество, - недобро усмехнулся Рауль.
- Он не нужен мне мертвым, герцог де Ноайль. Позовите стражников, а я пока напишу в Шинон письмо с распоряжениями касательно нашего кузена.
   …Через десять минут в спальню королевы вошли, вместе с Раулем, четверо стражников.
- Возьмите этого человека, - приказала им Бланка, показывая на де Немюра, лежащего с мешком на голове.— И отвезите его в замок Шинон. Это письмо отдадите в руки тамошнему коменданту. Вы должны действовать осторожно и незаметно. Следить, чтобы он не освободился, но и не задохнулся. Довезти его живым и невредимым и не снимать с его головы мешка. И, конечно, молчать обо всем, — под страхом смертной казни, господа! Вам все понятно?
     Стражники, низко поклонившись, взяли связанного герцога и вынесли его из комнаты. Бланка осталась наедине с Раулем. Она скинула халат и, обнаженная, приблизилась к молодому человеку. Он был очень похож на Робера, подумала она про себя. Такие же светлые глаза… Прекрасная фигура…И — слава Богу! -  никакого упрямства!
- Ночь еще не кончилась, герцог. Она началась для меня не слишком приятно. Но, надеюсь, вы сумеете заставить меня забыть обо всех огорчениях и невзгодах… не правда ли?
- Мадам! Я клянусь вам, что так и будет! — воскликнул он с жаром, снимая латы и расстегивая колет…


  …Через полчаса после всего вышеизложенного карлик королевы Очо стучался в дверь комнат графа де Брие, который тоже ночевал в Немюр-сюр-Сен. Было около четырех утра. Граф спал сном младенца и открыл дверь лишь через десять минут, с недоумением воззрившись на ночного посетителя.
— Господин Очоаньос! — Воскликнул  удивлённо Анри. — Что случилось?
- Ваш друг де Немюр в большой беде, - бесцеремонно вталкивая молодого дворянина внутрь и закрывая дверь, без предисловий начал карлик.— Слушайте, что произошло…
    После рассказа Очо де Брие побледнел и закусил губу.
- Черт меня побери! Говорил я Роберу, чтобы он был поосторожнее с ее величеством! Знаете, он еще мог бы пойти ей навстречу, если бы она действовала лаской и любовью. Но, когда к нему применяют силу — он звереет  и становится упрям, как бык! Я вам очень благодарен, месье. Право, только не понимаю, почему вы решили помочь де Немюру…
- Честно говоря, я бы предпочел, чтобы он уступил королеве, - ответил карлик.— Наконец-то она выбрала достойного мужчину. Но, что делать — Робер, похоже, не для нее! Хотя и его новоиспеченная невеста, Эжени, тоже не слишком хорошая для вашего друга пара. Она прикидывается овечкой, но на самом деле лживая, корыстолюбивая и завистливая.
- Что же делать? — спрашивал, скорее сам себя, граф.
- Ехать в Англию к королю. Бланш собирается отправить туда гонца с известием о преступлении своего кузена. Вы должны опередить посланника королевы, и рассказать всю правду его величеству!
- Да, вы правы! Еду сейчас же! Лишь бы с Робером ничего не случилось! Ведь до Англии путь не близкий. — Лицо де Брие омрачилось.
- Не думаю, что Бланш хочет его смерти, - утешил его уродец. - Ей нужно совсем другое. Но в выборе средств для достижения своей цели она стесняться не станет. Прошу вас об одном, граф, — никому, даже де Немюру, если, Бог даст, вы его спасете, не рассказывайте, что это я принес вам весть о происшедшем в спальне королевы.
- Клянусь, что буду молчать, господин Очо! Черт! Дождь хлещет как из ведра! — Одеваясь, Анри поглядел в окно.— Вы говорите, де Немюр был почти раздет…
-Не беспокойтесь. Я видел, как на него накинули толстый плащ.
– Как вы думаете, что придумает завтра королева об исчезновении хозяина замка?.. - Спросил де Брие.
- Придумает какую-нибудь сказку. На это она мастерица! Да, граф. Вы знаете слуг здесь, в замке вашего друга. Передайте кому-нибудь из них, чтобы не убирались после отъезда королевы в ее спальне. Я не знаю точно, но, возможно, там найдутся какие-нибудь доказательства невиновности де Немюра. Если, все же, королем будет назначено расследование.
- Еще один прекрасный совет. Как я вам благодарен, господин Очо! А теперь—прощайте!
- В добрый путь,-сказал карлик.
  …Действительно, на следующий день Бланш сообщила всем, что срочное дело вызвало герцога де Немюра посреди ночи на юг Франции. Этому поверили почти все гости…Но не Эжени де Монморанси.
    А не поверила девушка потому, что сам Рауль де Ноайль рассказал ей кое-что о ночном происшествии. И не только о нем.
- Поверьте, герцогиня, мне тяжело говорить вам это. Но герцог де Немюр сегодня ночью пытался обесчестить нашу королеву, прямо в ее спальне. Да, да, клянусь вам, это правда! Ее величество пока пощадила де Немюра…До возвращения короля, чтобы он лично осудил преступника. И знайте, что это не первое злодеяние де Немюра. Несколько лет назад его невеста погибла при весьма странных обстоятельствах. Дело замяли, но я знаю из первых рук, что мой кузен изнасиловал Эстефанию де Варгас перед самой свадьбой. И я пришел к вам, как честный вельможа и верный друг ваш и вашего отца, чтобы предупредить и дать вам добрый совет — не соглашайтесь на брак с де Немюром, а, если уже дали ему слово,—разорвите помолвку!
- Я так вам благодарна, герцог де Ноайль! - воскликнула Эжени.— Вы раскрыли мне глаза! Впрочем, я никогда особенно не заблуждалась на счет вашего кузена. Все эти его разговоры о чести и достоинстве…Он ведь, представьте, и меня вчера вечером силой поцеловал! Я не хотела…вырывалась…Вот негодяй! А у меня было столько поклонников…Из-за него я всех потеряла! Право, такое несчастье! А вы, дорогой герцог…- Она дотронулась тонкими белыми пальчиками до его руки.—Вы столь благородны и добры. Если бы вы утешили меня в моем горе…Как я была бы счастлива!
   Рауль взглянул в ее большие зеленые глаза. Намек был слишком понятен. Дочь сенешаля, богатая и красивая девушка! Но нет. Сейчас он принадлежит королеве. Она осталась им очень довольна; и вряд ли теперь скоро выпустит его из своих острых коготков.
    И де Ноайль сдержанно откланялся, сделав вид, что не понял Эжени.
      Но, конечно, рассказал Рауль все красавице Эжени отнюдь не чтобы она не заблуждалась о местонахождении Робера. А чтобы разнесла новости по всему Парижу. Так и случилось. И через три дня все уже судачили, что де Немюр чуть не обесчестил королеву. Опять всплыла на поверхность загадочная история смерти Эстефании де Варгас. Де Ноайль торжествовал—Робер был измазан в грязи с головы до ног! Даже если кузена не казнят, и когда-нибудь де Немюр выйдет на свободу, честь его навсегда останется запятнанной зловещим преступлением в замке Немюр-сюр-Сен!


В продолжении:

...-Скотина!—Взвизгнула Бланка. — Да как ты смеешь! Тебе мало пяти дней, проведенных в темнице в цепях? Так ты останешься там до конца своих дней! Тебя не будут кормить… Ты подохнешь голодной смертью, в собственных нечистотах!
   Он смеялся ей в лицо.
- Пусть так! А кушать с тобой, милая развратная кузина, я и не собирался! Я вообще больше не буду есть…Пока не приедет король — слышишь, ты, шлюха? И где же твой Рауль? Пусть эта свинья жрет все то, что ты мне здесь приготовила! — И де Немюр вдруг, изловчившись, ударил ногой по столешнице снизу так, что тарелки и кушанья, лежавшие на них, полетели в разные стороны, а кубок с кипрским вином опрокинулся прямо на колени королевы...

...- Это неправда, - слабым голосом сказала она. — Ваше величество… Неужели вы поверили гнусным наветам на меня? Свою жену…. Королеву Франции? Если у вас есть свидетели, — я хочу очной ставки с ними. Пусть они мне в лицо скажут все то, что наговорили вам!
- Вы встретитесь с ними, - тяжело роняя слова, сказал Людовик. — А сейчас сюда приведут главного свидетеля. И вы не отопретесь!
   Сзади послышались странные, как будто неуверенные шаги. Бланш обернулась… В дверях стоял герцог де Немюр. Его поддерживал Анри де Брие. Королева взглянула на своего кузена, — и дрожь ужаса пробежала по ее спине. Ибо этот худой как скелет человек, с огромными глубоко ввалившимися глазами на изможденном бледном до синевы лице, с сединой на висках — а совсем недавно его волосы были черными как вороново крыло! - был призраком того де Немюра, которого она оставила в Шиноне пятнадцать дней назад...