Жизнь первая. Государственная премия

Я очень везучий с раннего детства. Моя мама объясняла этот факт моим рождением в «рубашке». Может поэтому  ношение рубашек меня раздражает.

Одно из моих великих везений в жизни – мой первый босс. Первый босс определяет отношение к работе и к начальству на всю жизнь. «Босса не любишь – карьеру погубишь» - Дао Бо.

Моего первого звали Моисей Рахмеилович Гарбер. Его исключительности перечислить нелегко, но вот некоторые: беспартийный еврей, провоевал всю войну рядовым, свободно говорил и писал на шести языках, родной язык – идиш. Писал статьи для Большой Советской Энциклопедии и редактировал для нее. Родился польским гражданином в еврейском местечке. Изысканно матерился, но только при крайней необходимости. Вся индустрия его знала и уважала.

Сам министр Новоселов вызывал к себе Моисея, чтоб приобщиться к вековой мудрости (он был из выдвиженцев, в молодости слесарь-лекальщик).

И вот однажды, когда Моисей сидел на краешке стула напротив Министра, у того зазвонил телефон, и он, поморщившись (Екатерина Егоровна пропустила к нему звонок, хотя он не велел «пока с Моисеем»), поднял трубку и несколько раздраженно произнес ответственное «Новоселов!» После этого он съежился и отвечал жалобным голосом, оправдываясь. Звонили из ЦК КПСС.

Повесив трубку, Новоселов вернулся в первоначальные размеры, и соответствующим тоном потребовал у Моисея: «Ты почему не подаешь на Государственную Премию? А? В ЦК уже беспокоятся. Вон уже и Горбатко, и Карманов, и даже Непросушко подавали, а мы – нет. А? Ты, Моисей, давай!»

Гарбер вернулся в пенаты на такси для убыстрения. Нас, приближенных, тут же собрали на тайную вечерю, завесив окно в офисе старыми чертежами. Никто не должен знать. В заговоре участвовали четверо, я, будучи самым молодым, с места был назначен главным исполнителем пока неизвестно чего. А проблема стояла остро: за что мы должны получить Государственную Премию.

Только Моисей с его полиглотством и библейской мудростью мог ответить на этот вопрос. Он закурил очередной Беломор, привычным движением почесал голый череп (вы думаете там воши? Какие воши! – нервное), и сформулировал наш подвиг. Мы, ломая карандаши, быстро записывали.

«Никто не должен знать, - предупредил нас Моисей, - все захотят!»

В то время получить Государственную означало сделать собственную жизнь. К ней негласно полагалась квартира и гласно такая сумма денег, которую сейчас зарабатывают мелкие чиновники отделов жилищного строительства, серьезные контрактные убийцы, мизинцы на ногах Романа Абрамовича и немногие другие. Но тогда – только Государственная делала тебя настоящим человеком.

Проект жизни начался. Мы сделали папки с кодовым названием, я, как самый молодой и энергичный, был практически освобожден от трудовой повинности и работал только на будущее. Когда ко мне кто-то приближался, мой босс издавал предупредительное «Э-э-э!!!» с помахиванием пальцем, отпугивая потенциальных отвлекателей.

Меня распирала гордость. Мне хотелось хвастаться - такая у меня слабость. Но! Я дал обет молчания Моисею и братьям по заговору. Секретность необходима. А то все налетят, как пятнистые гиены на фургон мясокомбината.

Тем не менее поползли слухи. Кто-то болтанул. Я чувствовал себя жутко виноватым, мне казалось, что это я растрепался. Я смутно помню мое хвастовство секретарше отдела Информации. В процессе регулярной разнузданности нравов она расслабила меня до такой степени, что язык стал болтаться, право, сам по себе. Я переживал и боялся моисеевой выволочки на ковер. Рыжая стерва Людмила клялась, что даже не поняла, что я ей рассказал, это было за пределами ее сферы мышления в процессе.

Вскоре Моисей раскрыл болтуна – сам Новоселов, идиот и засранец, позвонил еще в несколько отделов нашего института.

Но к тому времени мы были далеко впереди. Я научился чертить прекрасные схемы и раскрашивать их. Я стал мастером показухи. Без компьютеров и программ я делал презентации, иногда понятные даже непосвященным.  Моисей магически генерировал текст. Читая его, мы наполнялись гордостью за собственные успехи, ранее незаметные.

Первым в наш список влез сам Новоселов. Именно первым в списке. Моисей опять приземлился на краешек стула, объясняя бывшему лекальщику глубокие тайны строительства дорог. А именно за это отвечал Новоселов и мы должны были получить Государственную. Новоселов возглавил и (настоятельно) рекоммендовал еще двоих – министра строительства дорог Казахстана, Николаева (большой друг Хрущева) и какого-то Плошкина – ответственного за что-то в ЦК. Так нас стало семь.

Неожиданно к Гарберу прибежал Ильюшка – директор института и фронтовой товарищ Моисея. Из-за закрытой двери моисеева стакана мы могли расслышать только «Ты что совсем ох..ел, Моисей?» и «Не забудь Лёню!».

Когда могучее Ильюшкино тело неспеша ушло наверх – управлять, Гарбер, вытирая потную лысину, жалостливо доложил нам, что Илюшка включил в список себя и Леонид Леонидовича Афанасьева – ректора МАДИ и их фронтового командира. Без него не выжили бы под Киевом, оправдывался Гарбер.

Завод-изготовитель в Кременчуге изумился нашей наглости, и еще три человека оттуда вошли во главу списка – пролетариат в списке был обязателен во главе с директором Палием.

Всё. Список был под завязку. 12 человек максимум, так грозила инструкция Комитета по Государственным и Ленинским Премиям. Куда я незамедлительно и отправился показывать почти готовый документ в красивых папках под кожу. И искать у них намеков, указаний, руководства и прочего для успеха дела. Я готов был льстить , подлизываться, говорить комплименты и обещать жениться.

Я бережно нес папку в моем венгерском портфеле на Неглинную, где находился Комитет. У меня был адрес. Я долго бродил по старой Москве, очарованный двухэтажными развалинами незабвенных памятников архитектуры. Найти Комитет мне не удавалось. Переборов врожденную мужественность, я спрашивал у прохожих. Мрачные москвичи таращились.

Наконец старушка из местных археологических ценнностей указала мне на траурный одноэтажный домик явно под снос. Я на него натыкался, но презрительно обходил. Потенциальное счастье в непривлекательной упаковке.

Поднявшись на крыльцо к рассохшейся двери, я увидел кладбищенского вида доску, гласившую старушкину правду. Цель найдена. Сильно проскрипев я вошел внутрь. Там было темно. Некоторое время я стоял в сенях, привыкая к темноте. Очертания несгораемых шкафов в коридоре стали проявляться смутными черными фигурами снов. Вытянув вперед руку я двинулся.

В темном длинном коридоре было столько несгораемых шкафов, что через некоторое время я плюнул на синяки, и ускорил поиск. Тишина, темнота и пыль. Мечта о счастьи вела меня факелом в пещере. И конечно же я увидал свет!

Свет виден был под дверью. Пинг-понговым мячиком я позигзагил на свет. Перед дверью поправил галстук (праздничный-импортный) и скромно постучал. Сердце заглушало стук. Я подождал и постучал еще раз. Кто-то слабо писнул за дверью, и я, приняв это за приглашение, открыл дверь, зажмурившись от света вошел в маленькую комнату и остановился.

Когда глаза привыкли, я понял, что попал в бухгалтерию в годовой отчет. Передо мной был конторский стол, заваленый бесчислеными папками и просто бумагами. Маленькая седая голова едва выглядывала из-за свалки.  Я вежливо спросил куда сдавать документы на Государственную.

Старый еврей, едва видный по ту сторону, поднял голову и вперился в меня через толстые стекла: «А чего там у вас?»
Я гордо ответил, что из Дорожного ВНИИ и претендую. Еврей подумал некоторое время, разглядывая меня: «А что у нас есть дороги?» Увлеченный деланьем судьбы, я совершенно забыл, что в СССР не было дорог. Моисей совершенно заморочил.

Будучи находчивым, я парировал с некотрым замедлением, что мы их научились строить так, что... Не дождавшись моего контрвыпада, госпремитель задал следующий вопрос: «А что, ОНИ не умеют так?» Тут я смешался, вспомнив, что мы старались скопировать, понимаете...

Госпремитель задал мне следующий вопрос: «А вы еврей?» Я с ним согласился. Тогда он быстро заговорил с сильным еврейским акцентом: «Что вы понапрасну тратите время? Вы с виду неглупый человек. Зачем вам это нужно? Вы же все равно не получите Госпремию. У меня здесь лежит заявка с Минского автозавода – вот это да, все понимают - грузовик. Да они еще продали почти сто штук в Уганду. А ваши штучки кто-нибудь покупает? А вот у меня тут красивая папка от физиков – синхофазотрон, шмазотрон, кто его знает – но как звучит! И потом, сколько у вас в списке евреев?» Я быстро подсчитал в уме – «Пять».
«Вы с ума сошли! Больше четырех нельзя и должен быть какой-нибудь нацмен, ну эфиоп, удмуртец, цыган какой-нибудь, что вы не знаете? А сколько партийцев?»

Моя наивность и незнание жизни разогрели одинокого госпремителя. Он не на шутку разговорился, честно пытаясь вывести меня на путь истинный: «Вы думаете академики решают кому дать премии? Они чуть живые, эти академики, и не хотят ехать со своих дач. Я принимаю решение кому давать, вы не представляете сколько нервов мне стоит потом собрать старых хрычей, чтобы они подписались. Половина из них выжила из ума, и думает, что это им очередная премия. Так что идите молодой человек, скажите вашим, чтоб они не беспокоились. Вы женаты?»

Мое сердце упало и запуталось в кишках, как красиво выразился когда-то Лев Кассиль. Не видать мне квартиры и большой суммы денег, чтобы купить импортные полбатинки.
*******
Вернувшись в штаб, я грустно доложил ситуацию. Моисей, как всегда, оказался на высоте положения. Затянувшись Беломором, он задумчиво произнес: «Я пойду и поговорю с ним на идиш. Я знаю, что сказать!»

Премию мы не получили.


Рецензии
Моя мама обожает еврейскую манеру говорить по-русски. и мне привила симпатию. "зачем вам это нужно? вы же всё равно не получите премию!"

Мария Дубровина Гончаренко   21.01.2012 03:19     Заявить о нарушении
Перечитал историю. Мне кажется, она смешная, хотя истинная правда. Меня из списка выкинули вскоре. Секретарь парторганизации занял мое место на базе того, что я молодой и еще успею. Вся эта вакханалия базировалась на моих авторских свидетельствах.
Я обиделся и ушел в Академию Наук СССР. Там и платили больше, и работали меньше.

Игорь Телок   21.01.2012 03:31   Заявить о нарушении
Я, наверное не так выразилась. я не переадресовывала вам вашу же цитату, а просто представила себе, как распределитель премий это произносил. а вы премию обязательно получите, и по литературе тоже. редкое сочетание грамотной речи, интересного слога и невероятных (хоть и из жизни взятых) сюжетов.

Мария Дубровина Гончаренко   21.01.2012 03:59   Заявить о нарушении
В Америке нет подобных премий, а есть по отраслям промышленности. В 87-м я получил высшую премию нефтяной промышленности. Она заключалась в настенном украшении, которое у меня забрала фирма на благо которой я трудился. Но об этом знали в индустрии, и меня называли "этот сумасшедший русский"

Игорь Телок   21.01.2012 04:06   Заявить о нарушении
на сей раз я имела ввиду премию "по жизни". до встречи, иду спать.

Мария Дубровина Гончаренко   21.01.2012 04:19   Заявить о нарушении
На это произведение написано 12 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.