История одной публикации. 2007-2008

В течение года, с февраля 2006-го я работал охранником на Коломяжском ТК. Работа была неприятная до отвращения. Снова пришлось наблюдать обратную сторону человеческой жизни во многих ее проявлениях. Но было в этой работе и нечто положительное. С 11 вечера до 4-х утра я оставался один в караульном помещении и все, что от меня требовалось - не спать и сообщать, куда следует, если что-то будет не так. Ночь, тишина, праздность и одиночество способствуют размышлениям, материализация которых при других условиях не получается. У меня накопилось немало тем, требующих спокойной и основательной проработки.

Одной из таких тем было обоснование моего основного занятия – реализации проекта "Информационная система", чем я занимался с 1994 года. Результата (финансового), в который я верил, и который по моим представлениям должен быть немалый, не было. По сути, я человек неверующий. Моя вера обязательно должна быть основана на знании. Но знание - величина относительная, подвижная, и с определенной регулярностью следует приводить это знание в порядок, раскладывая по полочкам вновь поступаюшие факты. Я готов был потерять свою веру, прекратить свои занятия, но для этого мне надо было доказать их абсолютную бесперспективность. И каждый раз, когда я добросовестно пытался получить такой результат, логика говорила мне совершенно обратное. Я не сомневался в логике, но в конце концов стал сомневаться в свей собственной психике, подозревая ее в шизофренических склонностях.

Тем не менее, я снова попытался осмыслить основания своей деятельности. На этот раз я стал копать глубже. Тема получилась такая. " Я занимаюсь информационной системой. Для того, чтобы понять, какая она должна быть, и зачем она нужна, надо понять - что такое информация, и какова ее роль в нашей жизни и вообще в мире, в котором мы живем". Мне хотелось получить логическое доказательство неизбежности этой темы, берущей свое начало в физическом мире. Все, что идет от природы, обоснований не требует. И я решил проследить физические основы информации, проанализировать информационные процессы, происходящие в физике, в неживой природе. И вот, в одну прекрасную ночь, я понял, что в неживой природе информационные  процессы не происходят, к информации причастно только живое и разумное. Для меня это было серьезным и важным открытием. Из того, что я смог осмыслить и из этого смог записать, получилась работа "Этюды об информации". Параллельно продолжал продвижение информационной системы. На Коломяжском ТК установил монитор общего пользования, который не приносил доход, но и не требовал больших вложений. Он был хорошим полигоном для отработки системы.

На каком-то этапе я столкнулся с задачей автоматической классификации текстов. Этим я занимался вручную, но такой способ не вписывался в концепцию, надо было непременно процесс автоматизировать. Почему-то была уверенность в том, что это возможно. Я попытался написать соответствующую программу. Понятия "ключевые слова", "частота употребления слова" общеизвестны, и мне показалось, что этого достаточно для составления алгоритма классификации. Но быстро обнаружил, что это не так, и стал думать, чего здесь не хватает. Достаточно случайно эти размышления совпали по времени с философским исследованием информации как таковой. Слово, текст были человеческими  носителями этой информации. Т.е. оказалось, что я занимаюсь одним и тем же в двух очень разных измерениях - отвлеченные философские построения и совершенно конкретная практика. Такой симбиоз не слишком совместимого оказался эффетивным, и через некоторое время я уже понимал, каким должен быть искомый алгоритм. Из "общего отвлеченного" следовало, что смысл каждого отдельного слова зависит от всей языковой среды. Появление здесь нового слова, нового текста в какой-то мере изменяет все эти элементарные смыслы, и это обстоятельство надо как-то учитывать. На передний план выступало понятие "относительная информация", из которого следовало произведение частот. Этого было достаточно для удовлетворительной классификации. Все лето 2007-го года я шлифовал алгоритм, надоедал всем (Сергею,  Ю.Ф., Березницкому) своими проблемами. Мне почему-то казалось, что это должно быть интересно всем, и очень удивляло ощущение, что это не так. К концу августа алгоритм устоялся окончательно, любые его изменения ухудшали результат. В итоге получилась довольно простая, логически оправданная формула, дававшая неплохой результат. Ее простая логика, ее прямая связь с формулой основоположника теории информации Шеннона, говорили о том, что она хорошо известна всем, кроме меня. Мне пришлось  самостоятельно выводить ее по причине своей неосведомленности в этой области, по причине некоторой природной тупости (понимание чего-либо известного дается с трудом) и (как следствие) врожденной ленивости что-либо искать и находить.

Было любопытно разыскать эту формулу в теории информации, и я стал копать. Довольно быстро обнаружил, что такая формула неизвестна и не используется. Это меня немало удивило, с удвоенным вниманием я продолжал раскопки, но так и не нашел. Но если такая простая и важная формула неизвестна, то непременно следует объявить о ее существовании, т.е. опубликовать статью или оформить этот материал как изобретение, патент. Я не исключал ни тот, ни другой вариант. С патентом все немного сложнее - это долго, стоит денег и результат не предопределен.

Статью написал быстро, стал искать журнал. Интернет дал мне список существующих журналов. Выбирал по признакам: не Москва, журнал научный, но не специализированный. Я не специалист и, возможно, что-нибудь важное не знаю. С другой стороны, неспециалисту читающему легче понять неспециалиста пишущего. В конце концов я обнаружил, что выбора нет. Есть только один журнал, который удовлетворяет всем этим признакам. Это журнал "Инновации", редакция которого располагается на территории ЛЭТИ. Попытка - не пытка. Поехал в редакцию, отдал рукопись. (Это было 20.09.07)

Тем временем...

В процессе работы у меня получился довольно тонкий инструмент, позволявший оценить результат. И все-таки, эта оценка не была надежной. Он была основана на субъективных ощущениях "похоже-непохоже". Я стал подозревать себя в предвзятости, в утрате "чувства реальности". Тем более, что я такое уже достаточно подробно наблюдал со стороны (Рудик и еще несколько подобных "сумасшедших"). По моим же наблюдениям, такой человек сам ничего не замечает, а критику не воспринимает. К тому же, мало кто говорит правду, "как есть", дабы не обидеть человека, во всех других отношениях совершенно нормального.

По этому поводу, очень осторожно, я попросил Сергея непредвзято оценить результаты моей работы. Он (вероятно) не понял истинный смысл моей просьбы, обстоятельного ответа я не услышал. Тогда я сделал сайт с результатами своей работы и 29.08.07 отправил Сергею эл. письмо, где (как мне кажется) более четко обозначил свои (психические!) проблемы. В нем были такие слова: "К примерам и их комментариям прошу отнестись серьезно Нет у меня уверенности в справедливости утверждений - тени Рудика, "экономиста", писателя - космолога (список можно продолжить) бродят где-то рядом..."

Сергей посмотрел сайт, прислал письмо с обстоятельной и уничтожающей критикой. Писмо начиналось словами "Ну, держись...".  Но в конце было сказано: "Призраков Рудика и (прочих) я не увидел". Таким образом, я получил достаточно четкий ответ на не очень четко заданный вопрос. Если бы Сергей действительно увидел психическую аномалию, то я бы не получил такой "разнос" своего сайта. Слова и темы были бы совсем другие. Меня это порадовало, сомнения были заглушены, и я принял решение статью пытаться публиковать.

В октябре 2008 года статья "Вычисление информации, содержащейся в текстах" была опубликована в журнале "Инновации" N8. Но, прежде чем...

Статья была принята, но далее начались какие-то проблемы. В декабре направил редактору раздела "технологии и контакты"  Нешитову Юрию письмо, в котором были слова: "В статье просматривается некоторый дилетантизм автора. Это можно подправить, но мне кажется, не нужно. Я вошел в тему "с другой стороны", и пусть будет так. Возможно, для  неспециализированного журнала это лучше".

В начале января 2008-го получил ответ:

"Несомненно, у вас есть вкус к этой теме. Вы ее чувствуете, и, скорее всего, что-то свое уже в ней нашли. Но все-таки это явная самодеятельность. Давайте договоримся так. Посмотрите, чем занимался  Сергей Брин (из Google). У него есть научные работы по поисковым системам (в Интернете попадались их названия). Посмотрите книгу Василия Васильевича Налимова (был в МГУ) "Вероятностная модель языка" Была тартусско-московская семиотическая школа Юрия Михайловича Лотмана.

Мне кажется, проще всего вам встретиться с Сергеем Васильевичем Чебановым,  который занимается семиотикой и ориентируется в затронутой теме. У него несколько ипостасей, сейчас он преподает в "Военмехе". Пересылаю ему вашу статью. Можете позвонить ему на следующей неделе".
Далее был указан домашний телефон.

Прочитав ответ, я понял определенно, что это отказ. Можно ничего не смотреть, никуда не звонить - бесполезно. Но все-таки прошелся по фамилиям. Сергей Брин - основатель Google. Набираю в том же Google "Брин", получаю ссылки. Прочитал статью об его успехе - о том, как он осуществил "американскую мечту", стал миллиардером. Было интересно, но никак не полезно. И вообще, какое все это имеет отношение ко мне?

Набираю в поисковике следующую фамилию "Чебанов". Известный ученый, доктор наук, почетный профессор Гамбургского университета (и еще ряда других), автор 140 научных работ, сколько-то монографий...
  - Я должен этому человеку позвонить?
Таких больших претензий у меня не было. Мне показалось, что перечисление этих имен дано лишь с целью показать уровень, которому надо соответствовать, чтобы быть опубликованным здесь. Пишу, "прощальное" письмо. Поскольку я, быть может, сам спровоцировал тему "самодеятельности", иначе - "дилетантизма", употребил это слово еще раз -   "...я не считаю дилетантизм тяжелой неизлечимой болезнью. Иногда он бывает даже полезен - как способ логического преодоления невидимых эмоциональных границ".

Письмо отправил, после чего, на всякий случай, сверил имя и отчество, указанные в письме редактора и на сайте.
  - Удача! Отчество другое. В письме - Васильевич, на сайте - Викторович. Это разные люди. В Интернете никакой информации о "Васильевиче" не нашел, можно позвонить. Я не люблю говорить по телефону, но все-таки набираю номер. Отвечает молодой женский голос. Прошу Сергея Васильевича Чебанова.
  - Викторовича, поправляют меня. Его сейчас нет дома, позвоните вечером, после 21-го часа.

Если бы не ошибка редактора с отчеством, я бы не стал «шевелиться», но теперь уже  надо звонить. Чебанов действительно получил статью и даже посмотрел мой сайт. По содержанию - "Здесь все прозрачно, претензий нет. Можно внести изменения в преамбулу". Спросил о коэффициенте "15", входящем в формулу. Я сказал, что он получился исключительно опытным путем. Больше - хуже, меньше - тоже хуже. Я спросил, существует ли коллектив, который прорабатывает такую тему. Он пытался такой коллектив создать, но не получилось. - " Я Вас направлю туда, где вам будут рады". Порылся в своих записях, дает телефон. Виктор Павлович Захаров, Институт аналитической лингвистики. В заключение пригласил на научные семинары, которые он начнет проводить через  месяц в Военмехе. Я поблагодарил, разговор закончился.

Несомненно, это был успех. Но, в целом, разговор мне показался немного странным. Может быть, это было вызвано тем, что у Чебанова плохая дикция, я понимал слова с большим напряжением.

В то время я часто приезжал в торговый центр на ул. Ильюшина - там был установлен мой монитор, который тогда еще работал. Там же работала знакомая по прежним делам Татьяна Зинина, к которой я часто заходил. Ее сын Максим учился в Вонмехе. После телефонного разговора я решил спросить, не знакома ли ей случайно такая фамилия. Я только начал говорить о человеке с плохой дикцией, как она сразу узнала - Чебанов. Знаю, очень хорошо знаю. Когда Максим говорит что-нибудь об институте, это один из самых популярных персонажей. Очень умный, и, как полагается - странный. Совершенно непредсказуемый человек, студенты от него "плачут".

Редактору я отправил еще одно письмо, в котором сообщил о разговоре с Чебановым. Закончил словами: "Возможно, статья не вписывается в тематический диапазон журнала "Инновации". Если это так, то я вопрос закрою. Для определенности прошу Вас сообщить об этом". Сообщение было, но другое - "Тема важная. Надеюсь, что напечатаем. Срок - месяца через три-четыре".

Разговор с Чебановым спровоцировал меня еще раз обратить внимание на константу "15". Когда я проводил исследование, эта константа сильно мешала. Я понимал, что такие константы возникают по причине несоответствия единиц измерения или приближенности формулы. Иногда они отражают какое-то глобальное внутреннее содержание. Констант известно не так много. Появление и утверждение новой константы означает прорыв в соответствующей области. Я не видел повода для "прорыва" и потратил немало времени, чтобы константу убить - превратить ее в единицу или вывести из других параметров. Но ничего не получилось, оставил все "как есть". И вот теперь я вдруг увидел, что это значение мне знакомо. В лингвистике известна константа Ципфа, которая для русского языка лежит в пределах 0.06 - 0.07. Обратное значение хорошо укладывается в цифру 15. Были и другие мотивы для того, чтобы ее интерпретировать именно так. Но чтобы предположение подтвердить и включить константу Ципфа в формулу, надо было провести такое же исследование для текстов любого другого языка, у которого эта константа другая. Все было бы просто, но я знаю только русский. У меня было все необходимое для исследования, кроме знания языка. Чтобы решить эту проблему, я воспользовался предоставленными Чебановым координатами Института аналитической лингвистики. Встретился с Захаровым В.П., объяснил ему суть проблемы. Он сказал, что готов   мне помочь, это ему интересно, но катастрофически не хватает ни на что времени. Попросил меня регулярно беспокоить его по этому поводу, пока он что-нибудь не сделает. Пригласил меня на научные семинары по лингвисти4ке, которые он вместе с профессором Рубашкиным организует в своем институте. В течение полугода я беспокоил Захарова несколько раз по E-mail и лично. Но потом занялся другими делами, и эта тема отодвинулась на второй план.

На начало марта был запланирован первый после перерыва научный семинар в Военмехе, проводимый Чебановым. Я решил посмотреть, что это такое. Связался с Военмехом, и в нужное время приехал. В аудитории было несколько человек. Чебанов начал с того, что меня представил и попросил рассказать о своих занятиях. Это было неожиданно. Я никогда не готов к экспромтам. Я вообще плохо говорю, мне надо серьезно готовиться, чтобы что-нибудь сказать. Но делать нечего, встаю и начинаю говорить. Чувствую, что собравшимся это не интересно. Они пришли не меня слушать, а на семинар по заранее обозначенной теме. Самому Чебанову это тоже не должно быть интересно, поскольку он уже знаком с моими занятиями. В таких условиях говорить почти невозможно, но я продолжал. Когда дошел до того места, где надо бы перейти к математике, я все-таки остановился и спросил: "где я нахожусь". Вопрос, конечно, был задан другими словами, но смысл был именно такой. Мне надо было понять, в каком ракурсе подать материал, чтобы хотя бы как-то соответствовать тематике. Чебанов сказал, что это семинар по семиотике. В таком ключе я тогда не был готов говорить, и сказал, что мне следовало бы подготовиться, прежде чем выступать. Чебанов спросил, не буду ли я возражать, если он запланирует мое выступление на октябрь 2008-го. Я согласился. Все время своего  выступления я чувствовал себя одним из тех студентов,  которые от непредсказуемого, вредного профессора "плачут". Вспомнил также известный фильм, эпизод с гранатой – «посмотрим, что это за Сухов».

Потом выступал Чебанов по обозначенной заранее теме. Слушатели включили диктофоны. К сожалению, я не помню тему первого семинара, но это действительно было интересно. По окончании лекции он обратился ко мне, спросил, нет ли у меня ощущения, что я присутствую на встрече инопланетян. Нет, нет - соврал я.

Потом каждые 2 недели до конца учебного года я непременно посещал эти семинары. Тема последнего семинара - "Об изящной политической словесности". В Москве некая организация занимается подготовкой нормативного толкового словаря русского языка. Я недоумевал, как вообще можно нормировать смысл слова и требовать соответствия этой норме. Как можно фиксировать все нюансы смысла, который определяется разнообразием непредсказуемого контекста. Оказалось, что не только можно, но такая необходимость давно назрела. Это касается высказываний политических деятелей, те или иные слова которых могут иметь серьезные последствия. Одно только существование такого словаря устранит возможность непонимания. Нельзя будет сказать "Вы меня неправильно поняли, я имел в виду совсем другое". Я спросил, каким образом формируется такой словарь. - Его готовят несколько экспертов на основе сопоставления собственных субъективных ощущений.

Военмех – «режимное предприятие», вход туда возможен только по пропускам. Большинство гостей семинара Чебанова были «со стороны», пропусков не имели. Обычно он сам спускался вниз, и своей властью, своим авторитетом  проводил всех через турникет – «это ко мне». Но однажды это не сработало. Боец охраны встала грудью на защиту доверенного ей объекта. Чебанов куда-то звонил, кого-то просил. И только минут через 10 с каких-то высот спустилось сообщение бойцу – пропустить.

В тот учебный год я посещал и семинары Захарова по лингвистике. Это было тоже интересно, но не настолько, как у Чебанова. Здесь была более узкая специализация. В мае 2008 года в университете прошел международный симпозиум "50 лет математической лингвистики в России". Я никогда не бывал на подобных собраниях, мне было интересно посмотреть, что это такое.

После вступительного слова было несколько докладов "столпов" этого направления. Из тех, кто выступал, я обратил внимание только на доклад член-корреспондента АН Пиотровского Раймонда Генриховича. Его темы более всего перекликались с моими занятиями. Интересно было также услышать, что лингвисты математического и традиционного направления друг друга "в упор не видят", и считают, что другая сторона в лингвистике ничего не понимает и занимается совсем не тем, чем следовало бы. Ранее, я это сам прочувствовал при общении с филологом Скворцовой И.В., моей невесткой.

В перерыве я подошел к Пиотровскому, чтобы немного поговорить, познакомиться. У меня были темы, которые было бы интересно с ним впоследствии подробно обсудить. Насколько понимаю, на таких сборах темы и содержание разговоров не имеют значения. Нужен только факт, чтобы потом на него сослаться – «мы с Вами встречались там-то и там-то», и далее – по существу. Часть его доклада была посвящена румынскому языку, с этого я и начал.

- Насколько я знаю, румынский близок к латыни, но это вульгаризированная латынь. Более того,  в силу сложившихся обстоятельств, в этот язык вошло много ненормативной латинской лексики.
- Да, это так, но это относится ко всем без исключения европейским языкам. А Вы какой группой языков занимаетесь?
- Нет, нет, к традиционной лингвистики я не имею никакого отношения. Я пришел сюда из математики, и меня самого удивляет, как много можно получить, используя чисто формальные методы..

В этот момент у него что-то упало, я помог найти. Тут же прозвенел звонок, приглашающий в зал на второе отделения. Я сказал, что не могу его больше задерживать. Попрощались со словами, что при следующей встрече разговор продолжим, и разошлись.

После перерыва я обратил внимание на то, что известных значимых фигур, кроме Захарова В.П., принявшим управление действием, в зале нет. И уже после первого выступления понял, почему. Здесь были выпускники ЛГУ, многие из которых вместе учились, а потом разъехались по разным городам и странам. Симпозиум был поводом для встреч и воспоминаний. Такими воспоминаниями были пропитаны доклады второго отделения. Я потерял интерес и тоже ушел.

Следующий учебный год я пропустил. По причинам, которые мне представляются уважительными. Хочется надеяться, что еще удастся вернуться в лингвистику или в семиотику. В общем-то, все равно, куда. Некогда я был где-то в районе математики. (Уверенно не могу даже назвать - где). Любая наука, когда начинаешь в нее погружаться, наполняет жизнь особым интересом, не сравнимым ни с чем. И смыслом.

10.08.2009