Бронепоезд 2. Часть 3. Глава первая

Часть 3.  ГОЛОВАН

Время действия: весна 245 года от Чёрного Взрыва.
Место действия: подземное метро одного из бывших мегаполисов.

Глава первая

Голован приказал разжечь побольше коптилок. Он любил яркий свет и мог себе позволить это.  Удобно устроившись в кресле, позвонил в колокольчик.  Массивная металлическая дверь почти бесшумно откатилась, и в комнату вошел охранник. Чумазое, в потёках сажи лицо выражало слепое повиновение и желание выслужиться:
- Слушаю, вашеблагородие! – отрапортовал он, замерев в стойке: руки за спиной, подбородок высоко задран вверх.  Мускулистое, обнажённое до пояса тело, лоснилось от пота и дурно пахло чем-то гнилым. Форменные кожаные  штаны были засалены и покрыты пятнами.
«Вот ведь быдло, - подумал Голован: – Воды больше чем надо в последнее время сочится, а им лень лишний раз помыться! Привыкли в грязи жить… Скоты!».
 Сам же он, в последнее время,  очень любил  нежиться  в тазу с горячей водой и постоянно мазался дорогими  благовониями, что считалось недоступной роскошью.  Неожиданно вспомнилось детство...

*   *   *

Думал ли он, сын простой молочницы, что сможет стать первым среди всех подземных жителей? Голован, как и большинство детей, родился на молочной ферме. Мать его, крупная простодушная женщина с огромной грудью, тяжесть которой не выдерживали никакие лифчики, увидев новорожденного, удивлённо сказала:

- Тю,  надо же какой голован уродился!

Имя это так и  приклеилось к маленькому уродцу с непомерно большой яйцеобразной головой. Ног у младенца не было вообще, однако внизу туловища болтались мужские причиндалы.

- Придушила бы ты его, что ли, Оксана, -  советовали сердобольные повитухи, помогавшие при родах:  - Всё равно ведь не жилец! Без ножек-то...

- Ни, - ответила мать: – нехай живет, молока у меня на всех хватит!

Скорбно покачав головами, женщины отошли прочь. Маленький Голован, цепко ухватившись за материнскую титьку, жадно впился в большой коричневый сосок. Оксана рассмеялась:
- Ах ты Голованчик, мой Голованчик, может и вправду выживешь…

Последнее время уроды рождались всё чаще и чаще. Обычно, чтобы не тратить на них молоко, их душили сразу же при рождении. Растить детей не запрещалось – главное  ежедневно сдавать полную банку грудного молока. Однако  и здоровые дети не часто выживали – если женщина не выполняла норму по сдаче молока, её, после трёхкратного предупреждения, пускали в расход.  А чужого ребёнка, естественно, никто не кормил.

Мать Голована норму всегда выполняла. В её необъятной груди молока было достаточно для всех, вот только с детьми ей не везло – после каждого зачатия рождались мёртвые уроды, а иметь своего ребёночка ей очень хотелось.

Сколько лет пролежал Голован в неприметной нише одного из закутков молочной фермы, никто не знал. При свете тусклой коптилки, отбрасывающей  черные колеблющиеся тени  на бетонные стены убежища  дни и ночи отделялись друг от друга только приходом сборщиков молока.  Два раза в сутки, рослые парни с  пистолетами на поясах по списку вызывали женщин при ярком, слепящем свете электрических фонарей. Молочницы подходили и сливали своё молоко в большие бидоны. Сборщики внимательно следили за тем, чтобы специальные мерные банки были полны. Выборочно, у некоторых, пробовали молоко на вкус.  Если сборщикам казалось что молоко разбавлено водой  – провинившихся  тут же казнили на месте.  Окровавленный труп утаскивали в кухонные блоки и тогда на ужин, как правило, было жареное мясо.  Обычное же  питание женщин  состояло из жидкого  бульона с мясом крыс, сдобренного грибами и питательной плесенью.

Маленький Голован  внимательно наблюдал за всеми происходящим из своего угла и слушал все разговоры вокруг.  Вскоре он выучился ловко ходить на руках и вместе с другими детьми беззаботно играл посреди главного зала молочной фермы – единственного освещённого места.  Здесь было что-то вроде центральной площади,  куда женщины собирались посплетничать и пообщаться, а дети поиграть.

Стоя на руках, с огромным лысым  черепом и крошечным туловищем,  меленький уродец представлял забавное зрелище. На насмешки окружающих он, со временем, научился отвечать злобной руганью и коварными укусами.  Высоко подпрыгнув на своих мощных и длинных руках, вцеплялся зубами в лицо обидчика и наносил страшные, долго незаживающие раны.

  Позже Голован научился висеть под потолком, уцепившись за ржавые балки, и  в темноте подземных переходов терпеливо подкарауливать свои  жертвы.  Свалившись на голову  несчастной женщины,  вырывал зубами из тела кусок мяса и, со злобным хохотом, подпрыгивая на руконогах,  стремительно скрывался во мраке катакомб.  Со временем маленькое чудовище  стало наводить ужас на всех обитателей молочной фермы, живших в одном из самых отдалённых тоннелей.

 Бедная мать не знала куда бежать от него, когда Голован, невзирая ни на какие уговоры, требовал себе молока, жестоко кусая и щипая свою кормилицу. В конце концов, надои у неё уменьшились настолько, что она  окончила свою жизнь,  как и все  те, у кого не  хватало молока –  в пищевом баке. 

Слух о необычайном  безногом существе дошёл до Верховного Шейха, и он приказал фермерам изловить его. Здоровенные мужики, чертыхаясь,  пытались поймать вёрткого  уродца. Он убегал в темноту от своих преследователей, прятался под потолком, и отсиживался в тайниках, известных только одному ему. После нескольких дней неудачной охоты, Шейх, рассердившись,  лично расстрелял незадачливых ловцов и послал за Голованом собственную охрану.  С огромным трудом, расставив по переходам специально сплетённые для такого дела сети,  наконец-то удалось связать и засунуть в мешок  визжащее и бешено сопротивляющееся существо. 

Головану навсегда запомнился тот день, когда его впервые показали Верховному Шейху. С того момента жизнь круто изменилась.

 Вытряхнутый из мешка маленький уродец на какое-то время растерялся. Он лежал посреди огромного зала,  ярко освещенного сотнями невиданных светильников. За столами, стоящими вдоль стен, сидело множество чистых, весёлых и  здоровых людей. Воздух был наполнен упоительным запахом жареного мяса  и ещё чего-то очень вкусного и ароматного. Незнакомые звуки, отдалённо  напоминающие песни фермерских женщин, с волнующим и непонятным ритмом наполняли пространство.

Привстав на  связанные руки, Голован с изумлением оглядывался по сторонам. Его внимание привлекли несколько удивительных женщин, плавно двигающихся  в такт ритмам мелодии.
Эти женщины разительно отличались от грязных, с обвисшими синими грудями обитательниц молочной фермы. В прозрачных одеждах, стройные, с маленькой аккуратной грудью  они казались совсем другими созданиями из фантастического мира грёз. Кожаный мешок, прикрывающий пах Голована, вздыбился, и он ощутил жгучее желание терзать этих женщин и обладать ими…

*   *   *

Робкий кашель прервал его воспоминания. Охранник смущённо стоял у порога.

-  Чо-нибудь прикажете вашеблагородь?
-  Зондеркомандера на доклад позови, – распорядился Голован.
 
Через порог неуклюже вкатилась тележка его Первого помощника носящего высокое звание зондеркомандера. Совсем недавно он подвергся ритуальному обрезанию ног, поэтому  его руки,   тонкие и неразвитые, с трудом передвигали  массивное, привыкшее к сытой жизни тело. Плохо поджившие раны на месте бывших конечностей мерзко воняли гноем и сочились сукровицей через кожаный мешок, туго завязанный шнуром под мышками.  Лишение ног автоматически переводило его в ранг Высших, хотя он всё равно оставались существом второго сорта, в отличии от истинных безногов,  рождавшихся от Голована.

Доклад не содержал ничего нового.  Постоянное падение надоев  грудного молока не могли остановить показательные казни фермерш. Это напрямую сказывалось на торговых делах. Сыры, творог  и, самое главное, хмельной кумыс, были основой  товарного обмена с соседними кланами. Вполуха слушая его, Голован  встрепенулся, когда Первый перешёл к рассказу о новостях:

- Вчера вечером  наши соседи ходили наверх в вылазку и захватили парнишку. Молоденького! Он упал в каком-то алюминиевом яйце прямо с неба. Его отдали нам в обмен на бутыль кумыса настоянного на грибной плесени. Я лично рассматривал его член – он вполне подойдёт для оплодотворения на ферме. Для удовольствия его пока никто не успел использовать – я подумал, что, может, вы лично захотите его попробовать.
Ещё вчерашний день был богат на улов.  Ваши детишки-голованчики, во время наземного дежурства, захватила мужика и бабу. Правда, оба староватые. Баба мелкая и сиськи маленькие: на ферму не годится – молока с неё не будет. Поэтому они всем  хором  её отодрали, может и не живая уже, а мужик раненый валяется. Живучий и быстро в себя пришёл. Что с ними прикажете делать?
Голован оживился:
- Это хорошо! Давай их ко мне. Сам буду разбираться!

 В ожидании пленников он снова погрузился в воспоминания…

*  *   *

Первое время Голована держали в металлической клетке,  стоящей возле перехода в Главной зал.  От сытной пищи и яркого света он подобрел, с равнодушием воспринимая смех и удивлённые возгласы окружающих.   Мимо него в свете факелов проходило много всякого народа: тащили на казнь преступников,   степенной поступью проходили гладиаторы, желающие испытать себя в боях без правил,   в сопровождении многочисленной свиты дожидались приёма послы с других станций метро. Частенько возле клетки останавливались наложницы из гарема, хихикая и дразня его. В такие минуты нестерпимое желание иметь этих сучек охватывало Голована. Хотелось мять, терзать и обладать ими. Схватившись  двумя руками за  пах, он, рыча, катался по полу.  По ночам в его воспалённом мозгу рождались самые безумные фантазии. Именно тогда ему в голову впервые пришла мысль о том, чтобы неплохо было бы сделать всех безногими. Если все будут без ног, то тогда в мире должна наступить красота и гармония…

Эта мысль всецело овладела им.   Долгими бессонными ночами вынашивался план совершенства…

*   *   *

Улыбаясь своим мыслям,  Голован  взял со стола увесистую книгу, переплетённую в  человеческую кожу на которой был вытатуировал священный символ: катящееся колесо,  состоящее из  изображений четырёх стилизованных ног.   Заголовок, прихотливо украшенный писарскими вензелями и завитушками гласил:
         «Священные заповеди Безногов»
 Открыв первую страницу он стал читать давно знакомые, выстраданные им слова, написанные огромными буквами:
«Только раса Безногов достойна жить и править всем миром.
Только Безногов любит Божественное проведение и заботится о них!
 Ноги -  есть скверна порожденная тьмой. Тайное желание любого живого существа -  есть стремление жить без ног.
Только избранные достойны счастья безногой жизни.
 Только они могут  и имеют право познать настоящие радости и любовь гаремных женщин призванных плодить истинных Безногов.
Только избранные должны царствовать на всём пространстве подземного мира.»

На глазах Голована выступили слёзы. Сколько ему пришлось вытерпеть,
прежде чем перекроить мир на свой лад.  И  он сделал это!

*   *   *

… тогда в клетке он понял, что на самом деле миром правят женщины. Вслушиваясь в  случайно услышанные разговоры и обрывки фраз, жадно впитывал информацию. Своё отношение  к окружающим пришлось переменить. Чтобы добиться чего-либо, надо быть послушным и ласковым. Лишь при этом условии  появится возможность в решающий момент нанести смертельный укус и сделать всё по-своему!

 Он стал улыбаться девушкам и, откликаясь на их просьбы, доставал из кожаного мешка на всеобщее обозрение свой длинный член. Научился ловко плясать на руках  и петь скабрезные частушки, вызывая восторг людей, толпившихся возле решётки. Вскоре Голован добился своего!

 Как-то вечером две девушки из гарема открыли замок решётки  и,   со смехом,  утянули в одну из своих жилых комнат. Такой роскоши он не видел никогда. Пушистые ковры на полу и на стенах, яркий свет, множество каких-то незнакомых вещей поразили его.

Большие куски жареного мяса и перебродившее грудное молоко стояли на низком столике. Сглотнув слюну, голодный Голован уставился на еду.

«Потом, потом будем кушать…» -  щебетали девицы и,  хохоча, повалили его на пол. Он мог бы одним движением пальцев передавить их  тонкие шейки,  однако что-то подсказывало, что надо подчиниться и принять эту игру.

Между тем пронырливые пальчики развязали ремешок вокруг пояса и  стянули с безногого туловища кожаный мешок.  Не стесняясь, девушки  разделись сами.  Открывшиеся стоячие холмики грудей и аккуратные треугольники волос между ног привели в состояние похожее на безумство…

 Конечно, он знал, отчего рождаются дети и почему  появляется грудное молоко у женщин, но никогда не думал, что этот процесс может быть таким! На ферме он видел, как  возвращались после случки недовольные женщины, проклиная  фермеров-оплодотворителей, и был уверен в том, что  ничего приятного в этом действе нет. Однако он чувствовал непонятное томление, когда видел огромные, в синих прожилках груди фермерских женщин и их мохнатый, заросший клочковатым мехом пах.  Позднее он стал специально караулить женщин в укромных уголках, подсматривая как они испражняются.  В эти минуты его огромный член наливался кровью и вырастал до таких размеров, что мешал двигаться.  Голован, прячась в темноте, скидывал свой  мешок, прижимался  к гладкой поверхности кабелей,  в изобилии подвешенных под потолком и яростно начинал тереться о холодный, покрытый влажной плесенью пластик. Через насколько минут наступало чувство блаженства и, расслабившись,  он умиротворённо висел на руках,  удивляясь  обилию вытекшей из него странной тягучей белой жидкости,  похожей на смачные плевки.

В тот самый раз  все было совсем иначе. У него закружилась голова от восторга, когда его член, направляемый умелой рукой, проник во влажную и горячую щель между ног девушки.
Сжав огромными ладонями  широко раздвинутые бёдра, он выпрямился на напряжённых руках и  с силой начал движения всем туловищем, стараясь проникнуть как можно глубже. Странные гортанные стоны возбуждали всё больше и он с яростью  начал двигаться ещё сильнее.

Это безумство, казалось, никогда не кончится. Девушка,  кричала и, выгибаясь дугой, билась на ковре. Голован, открыв рот истекающий слюной,  с выкатившимися глазами,  продолжал неистово двигать  навстречу её конвульсиям.  Чувствуя приближение сладкого мига, он дико зарычал и  в тот же миг обильно разрядился своими соками. По инерции он ещё продолжал задвигаться в чавкающее мокрое лоно, но амплитуда его движений становилась всё слабее. Член постепенно уменьшался в размерах и стал терять твёрдость.

Вспомнив про пищу,  Голован привстал на руках и посмотрел на столик с яствами…
«Э, нет, нет!» - проговорила вторая девушка:
«Сначала отработай ещё и  со мной, а потом жрать будешь!»
Её рука потянулась к низу головановского живота…
Это безумство продолжалось снова и снова, пока усталые наложницы сами не  попросили прекратить оргию.

*   *   *

С тех пор  жизнь Голована круто изменилась. Вскоре он переселился в женские покои гарема. На  правах  шута и невинной игрушки стал накоротко общаться с Верховным Шейхом. В это же время подметил он в себе одну особенность – стоило ему что-либо сильно захотеть и  подумать о чём-то, как окружающие, словно по приказу, начинали выполнять это. Сначала  Голован  просто забавлялся, заставляя женщин выполнять нелепые прихоти, пока не понял какие выгоды можно извлечь из своих способностей. Возможность стать самым главным в подземном мире стала реальностью!

План созрел быстро и был необычайно прост.
В одну из ночей две наложницы, повинуясь воле Голована, крепко связали ничего не понимающего Шейха и тайком позвали его. Вдоволь поиздевавшись, он задушил поверженного властителя, забив в глотку его же  отрезанные гениталии и крепко зажав нос. Глядя в выпученные от ужаса глаза, ощущая бьющееся под ним в судорогах тело, он ощутил ни с чем не сравнимое удовольствие от убийства и  власти над беспомощным человеком. Это оказалось намного приятнее секса!

Наутро Голован уже сидел в кресле Верховного правителя и принимал доклады от подчинённых его воле помощников. Каждый входящий плевал в отрезанную голову Шейха, стоящую на большом блюде.

Однако радоваться было рано. Читая мысли своей свиты, он видел, как стоило ему только расслабиться и уменьшить мысленные усилия, то сразу же возникало недовольство тем, что безногий урод правит ими. Приходилось постоянно быть в напряжении. Вечерами голова раскалывалась от боли. Успокоится можно было  только если медленно убивать кого-нибудь и наслаждаться сладкими волнами страха, исходящими от жертвы. Лишь  это помогало снять боль и усталость. Глядя на растерзанные тела, он размышлял о том, как удержать зыбкую власть, и понять чего людям не хватает? Одним только страхом беспрекословного подчинения не добиться.  Им нужна была вера во всесильное божество. И этим богом-диктатором должен стать он!

Это оказалось нетрудно сделать. Несколько трюков во время публичных казней, когда он убивал преступников одним только взглядом и  тщательно разработанный ритуал чинопочитания сделали своё дело. Ещё в Головане открылся новый талант – он мог часами выступать перед толпой и все слушали его затаив дыхание, слепо доверяя каждому слову. Темный и забитый подземный люд уверовал в исключительности своего великого диктатора. Началась Великая эра царствования расы безногов.

Вера в исключительность безногой расы постоянно внушалась с помощью специально подобранных глашатаев и  на публичных выступлениях.  Тогда же были написаны «Заповеди Безногов»  ставшие программой жизни безногого общества. Прошло некоторое время и для женщин стало считаться счастьем родить безногого младенца от Голована. В очередь на оплодотворение к нему записывались за  несколько месяцев вперёд. Некоторые приближённые, с высочайшего позволения, добровольно подвергали себя ритуальному обрезанию ног.

Многочисленные дети Голована стали его личной гвардией и помогали поддерживать культ безногости. Многие из них тоже обладали способностью мысленно управлять людьми. Стремительно носясь по переходам на тележках, они наводили ужас на всё население своей жестокостью и вседозволенностью. Им завидовали, их боялись и почитали…

Вскоре выяснилась ещё одна особенность безногой расы – они могли достаточно долго находиться на поверхности без особого вреда для здоровья. От этого только начинали лучше видеть в темноте.

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/01/09/172