Записывать или Сочинять? О сути творчества

              «Если у вас запор, то… не стоит мучить задницу!
               Лучше отдохните.
               Всё должно идти само и очень легко»

               (Wolfgang Amadeus Mozart (1756-1791))

               *
               «Лучше других на вопрос „Для кого вы пишете?” ответил Стравинский: - „Для себя и для гипотетического alter ego”»


***

Если «не идёт», то пытаться писать не нужно!
Ни пером, ни… под дерево.
Это аксиома.
Извините за каламбур, но творчество, прежде всего, не «духовно», как любят говорить многие, а очень даже физиологично.

«Позыв» записать что-либо на бумаге имеет вполне осязаемую основу – что-то где-то очень глубоко, глубже, чем в крови, «созрело» и «просится наружу».
Писатель – это тот, кто «записывает диктуемое».
Просто оформляет информацию в слова, а композитор – в нотные знаки.

Однако есть миллионы тех, кто эту аксиому или не понимает, или, скорее всего, специально «не помнит».
Есть люди, доказывающие, что стихи нужно «сочинять» и непременно добавляют – «над стихами нужно работать!».

Но если вернуться к естеству, то те же «сочинители» моментально согласятся с тем, что, к примеру, без голода они за стол не садятся,
а без переполненности, скажем, мочевого пузыря, в туалет отнюдь не торопятся!

Так почему же без внутреннего естественного позыва можно вдруг, просто так сесть за стол и что-то написать, да ещё и рифму подыскивать?

Однажды один пожилой довольно-таки человек с явным восторгом и облегчением рассказывал, как сегодня он «нашёл-таки», наконец,
рифму к своей незаконченной строчке, а «искал» он её аж несколько недель, и потому жутко страдал!
Этому эпизоду уже почти двадцать пять лет, но я вспоминаю его всегда, когда вижу или слышу рассказы про горячее сопение «тужащегося» писателя.

Как это может быть в принципе? – Как можно «писать тяжело», через силу?

Давайте представим на секунду Баха или Моцарта.
Вот сидит за столом мужик в камзоле и парике, тычет гусиным пёрышком в чернильницу, попутно ест ватрушку и запивает вином, но вдруг замирает…
и произносит с досадой: - «Ах, ты, чёрт возьми! До пятнадцатого такта была такая прелестная музыка, а вот шестнадцатый уже придётся сочинять!»

Вы же понимаете, что так быть не может!
И так никогда не было – ни у Баха, ни у Вивальди, ни у Чайковского… – ни у кого.
Сочинение либо уже полностью звучит в крови и в мозгу композитора, и его нужно только запечатлеть в нотах, либо… нигде ещё не звучит ничего.

Поэзия абсолютно идентична Музыке.
Основой появления строфы являются мелодия, гармония, ритм, контрапункт, полифония, генерал-бас, штрихи, акценты, мелизмы и так далее.
И всё это «является» пишущему одновременно и сразу в соответствующей тональности.
Автору нужно только «впасть в немое» и быстро-быстро протоколировать всё, что пришло.
Те, кто хорошо знаком с этим состоянием «выписывания», прекрасно знают, что нет ничего болезненнее (именно физически!), как прерваться в этот момент,
отвлёкшись на какой-то внезапный раздражитель.
Это невероятно больно!
Это буквально то же самое, как если бы женщина в конце девятого месяца получила известие, что содержимое её живота внезапно… умерло.

Состояние человека, записывающего «надиктованный текст», внешне похоже на очарованное забвение – автор явно куда-то «уходит»: в нирвану,
в инсайт, в у-вей… – не так важно, каким словом это назвать.
Важен результат.
Если текст уже весь на бумаге, и он «звучит» - значит, творение состоялось.
Значит – что-то родилось.
Автор был просто ретранслятором – «переводчиком» информационного содержимого в слова известного ему языка.

Итак - текст готов.
Это уже полностью «отделившийся от матери плод» – самостоятельный организм.

И вдруг!
Вдруг автор зачем-то начинает его… править!
Скажите, кто-нибудь видел хоть одну мать, сказавшую акушеру: – «Ой, а нельзя ли ребёночку чуть носик подправить? И ещё немножко шейку удлинить!».

Что родилось, то уже… родилось!
И это – именно ваше.
Это было внутри, а теперь оно лежит тут – на столе (только в отличие от младенца, не кричит и к груди не ползёт).
Как можно «это» переделывать или «доделывать»?
Зачем?
Для кого?

У вас что – «горит генплан»? Вам нужно сдать к сроку объект?
Или вашей писульки ждут сотни важных заказчиков, и вы боитесь «сорвать график поставок»?
Кто вас гонит в шею и мешает спокойно дождаться того момента, когда ваш отдохнувший организм снова «родит какой-либо продукт самым естественным путём»?
Ведь никого, кроме вас нет.
Вообще.
Продукт нужен только вам и никому более! (Если только речь не о странах, где до сих пор - один грамотный человек на десять сёл).

В общем, суть всем понятна.

Сформулируем заключение:

Сочинительством называется занятие по написанию заказного текста (например – в СМИ – в газету, в журнал мод, кулинарную книгу…),
или составление фирменного письма, предполагающего наличие установленной между адресатами деловой формы (как правило, предлагаемой
программой компьютера, куда секретарша только впечатывает подписи).

Во всех прочих случаях, каждый пишущий заказные, «прикладные» тексты (стихи к праздникам, к юбилеям, критические статьи на заказ и т. д.) неминуемо пишет фальшь!
Иначе и быть не может, потому что под «заказчиком» подразумевается некое конкретное лицо, чьи «интересы» или запросы эго требуется обязательно удовлетворить (иначе сочинитель не получит гонорара или иных благ).
Графоманы, подбирающие рифмы с помощью компьютерных программ или коллективно – с «собратьями по перу», обнаруживают себя моментально
трафаретными штампами и поголовной тематикой про «трепетную душу» и «несчастную любовь».
Ибо каждый графоман обязательно «рассчитывает на похвалу», на прочтение, на оценку (!), и поэтому неминуемо подразумевает «своего читателя»,
постоянно «дорабатывая», вымучивая, «адаптируя» текст до удобочитаемого, делая его абсолютно безжизненным и бессмысленным.
То есть «сочинитель» - это производитель мертвечины.
Вместо сочного яблока – раскрашенный пластик, который, тем не менее, очень хочется «продать подороже!».

Что же касается всей остальной – художественной литературы - то здесь всё очень просто: автору либо «дано», либо нет.
Это действительно очень просто: что-то либо «пришло» и «требует выхода», либо всё пусто и замечательно, и можно спать спокойно.

Конечно же, далеко не каждый, «слышащий глубинный шум» и странные «пульсации в крови», напишет что-то гениальное!
Есть масса людей с отклонениями в психике, которые днём и ночью «слышат голоса», ничего при этом не продуцируя, либо наоборот - «выдавая на гора»
тонны бреда про «контакты», или сведения «из прошлых жизней».

Но это, наверное, и хорошо, что… не каждый.

Был только один Бах, один Моцарт, один Чайковский…
Как и Рублёв, Микеланджело, Веласкес, Рембрандт, Брейгель, Шарден – по одному, по два человека в столетие!
Один Рильке, одна Цветаева, один Оден и один Платонов.
Совсем один Бродский…

А нужно ли, чтобы каждый человек «рожал» что-то уникальное, истинно оригинальное – то есть только сугубо своё, внутриутробное, неподдельное?
Нужно ли, чтобы откровение посещало поголовно каждого? Пусть очень редко – всего несколько раз в жизни – но из глубин крови!

В идеале – да!
                «Литература, и в частности, поэзия, будучи высшей формой словесности, представляет собою, грубо говоря, нашу видовую цель»
                (Joseph Brodsky (1940-1996) – «The Nobel Lecture», October 1987)

Но тогда всем графоманам-ремесленникам – то есть «сочинителям» макулатуры пришлось бы моментально признать себя таковыми, и заняться
чем-нибудь более полезным, нежели круглосуточно переводить время и бумагу, нанося на неё тонны нечитабельной ерунды.


*

5 января 2011

***