How do you do, mister Stenson?

HOW DO YOU DO, MISTER STENSON?
 
                - Спик инглиш-постаканишь?
                - Йес, пойду!


     Миша Щукин учился на МЭСе. Это - факультет такой в нашем институте был. Я сам на АЭСе учился, но специальности наши были сильно рoдственные. Поэтому практику после первого курса мы проходили в одном и том же месте: на междугородке, которая находилась на Старом Арбате. Год тогда шёл 1980-й, олимпийский. И не только - год. Сама олимпиада тоже шла.
     Телефонные провода в эти дни раскалялись до красна. Мобилок у народа еще не было, интернета - соответственно тоже. Единственной возможностью у людей общаться и делиться впечатлениями оперативно являлась телефонная связь. А уж делиться во время грандиозного спортивного праздника было чем.
     Конечно, иностранцы во всю пользовались международными звонками через операторов, так как это было в то время вполне современной услугой для нашей развитой страны. Кстати у них там, в уже попахивающих странах, о такой связи давно забыли. Но в Москве им пришлось вспомнить, куда деваться-то?
     Языковая квалификация столичных телефонисток была не вполне на уровне. А у студентов, брошенных им на подмогу, и того хуже. Но кого это волновало? Ах, звонивших иностранцев? Ха-ха-ха!
     Если в наушнике вдруг слышалась иностранная речь, у нас, принимающих заказы, всегда была возможность перекинуть линию телефонистке, которая могла бы объясниться с абонентом. Как правило, мы все так и делали. Делал это и Миша Щукин, прозванный кем-то ''мистером Стенсоном''. Совершенно неизвестно, за что он получил эту кликуху. Но она к нему прилипла намертво. Не был он похож на известного киногероя ничуть. Кругленький, в очках, с тягучим, слегка скрипучим голосом, очень хорошим юмором и ироничным взглядом Миша этому прозвищу не противился, а похоже даже был ему рад.
     Далее рассказываю со слов очевидца и заодно нашего друга Виталика Глизера.

     В школе Щукин учил то ли французский, то ли немецкий, но как-то так вышло, что совсем в этом не преуспел. Английским же он не владел вовсе и даже на дисках прочитать название группы не мог.
     Поэтому легко можно представить моё удивление, когда я вдруг услыхал, от сидяшего рядом Миши, четко произнесённое слово ''йес''. Я повернулся к нему и прислушался. ''Йес'' прозвучало снова, и я увидал, как Стенсон ещё и кивнул утвердительно. Его лицо, обрамлённое телефонной гарнитурой и усугублённое круглыми очками, выражало спокойствие и одновременно некоторую лёгкую работу мысли. С  некоторыми паузами он продолжал произносить ''да'' по-английски, при этом не отвлекаясь от внимательного выслушивания неведомого мне абоннета. Теперь даже Миша немного менял интонацию, и у него слышались в голосе весьма специфические нотки, эмоционально украшающие его однообразные ответы: ''й-йес...  йес... йе-ес... о'йес!..''
     Я фигел всё больше и больше, пока наконец не догадался подключиться к линии, по которой Миша проводил беседу.
     В наушнике моей гарнитуры я услыхал женский голос, судя по всему, принадлежавший пожилой даме, которая тараторила на англиском. Говорила она нервно, скорее всего жаловалась. Мишины реплики её не смущали, или смущали не сильно: она его не слушала. Это продолжалось уже пару минут, но конца явно не намечалось.
     Окинув взглядом сидящих поблизости друзей и приятелей, я знаками пригласил их подключится и послушать кое-что интересное. Следующие несколько минут этот телефонный спектакль кроме меня слушали ещё три-четыре человека...
     Ржать хотелось всем, но мы сдерживались. Стенсон уже заметил, что добился того, чего хотел: внимание окружающих привлечено по-полной, но он пока продолжал в том же духе. Произнеся это ''йес'' еще раз десять, он вдруг изменился в лице, сердито поджал губы, поморщился и, качая головой из стороны в сторону, громко и возмущённо проговорил ''ноу!'', после чего сразу же выдернул шнур из гнезда подключения.

                20.11.2010. Хайфа.