В грязном подвале отрывок

В грязном подвале
- Сексу, секс! Члену - член! - пьяный Андрей бежал защищать белый дом, - я имел ваших матерей в жо-о-пы! - закричал он заметив ОМОНовцев, - ваших матерей имел всех в жо-опы, - выкрикнув фразу вторично он прибавил громкости и скособочил рожу.
Именно этот миг его боевой славы был запечатлен каким-то ловким фотографом, и в качестве вставки между репортажами долго висел в телевизоре в то смутное время.
ОМОНовцы - люди без фантазии, не сумев найти подходящих слов в ответ, отпинали Андрея молча, так, что последний не смог появиться на работе в течение двух недель. Не смог - так не смог, ведь работал Андрей в фирме своей матушки. Бухгалтером. Он был таким дурацким бухгалтером, что кроме как у матушки, конечно же, работать нигде не мог.
Попытавшись обрисовать его облик, вы вдруг понимаете, что это весьма нелегко, потому что описывать особо нечего. Роста невысокого, довольно щуплый, лицо сероватое, нуждающееся в косметологической чистке, впрочем как и волосы в расческе, глаза небольшие,  болотные, нос средний, славянский, зубы желтоваты, впрочем, все эти мелкие погрешности сразу в глаза и не бросаются; одет неопрятно, как-то тоже по-серому, всегда немного не по размеру.
«Я бы срать с ним не села» - так обычно говорила мать Алены, девушки Андрея, когда видела их вместе. «Большое ей за это человеческое спасибо», - так обычно реагировал на это Андрей.
Итак, его звали Андрей, а ее Алена. Оба провинциалы, средней внешности и способностей. Волей случая они жили в одном доме и имели собак. Не знаю, была ли это любовь, но Алене становилось тоже немного больно, когда избивали Андрея. А били его часто. Людям надо на ком-то вымещать накопившуюся злобу. Их понять можно.
Им обоим было неудобно друг за друга, за их неадекватное поведение в обществе. Наутро по двору разносился слух, что Андрей не может выйти из квартиры - залечивает раны. Алена очень веселилась в такие моменты, когда чувствовала, что большего дебила, чем Андрей найти нельзя.
Первый раз Алена увидела Андрея, когда только заселялись в новый дом. Невысокого роста, прыщавый и неаккуратный паренек, держа щенка эрделя на руках, подошел к ней и заикаясь громко представился: «Здравствуйте, девушка, меня Андрей зовут».
- А кого это интересует, - как входить в контакт с мужчинами Алена еще не знала. Сконфузившись, тогда Андрей отошел быстро.
В другой раз, проголосовав за коммунистов, как велел ей папа-полковник, Алена шла домой, из подъезда выбежал Андрей и как старую знакомую схватил ее за рукав, указывая на долговязого паренька с заклеенным глазом, сидящего на скамейке.
- Сссмотри, Коля Баранов даже сделал операцию на глаза, чтобы увидеть коммунизм! Мы победим! Оле! Оле! - и убежал опять.
Но когда вечером она вышла прогуляться со своим псом, то Андрей уже поджидал ее с двумя бутылками шампанского, которые открыл одновременно. Одну из горла стал пить сам, а к другой пыталась приспособиться Алена. Очень неудобно в одной руке держать поводок с рвущейся на волю собакой, а в другой тяжеленную бутылку. Тогда они два раза обошли огромный Лефортофский парк и стало понятно, что в общем-то имеют немало общего. Ее новый знакомый так расчувствовался, что даже поведал о своей самой сокровенной мечте — отрезать голову американскому солдату и отправить его матери. Алена вспомнила, что не раз всерьез помышляла насыпать какой-нибудь отравы своей матери - толстожопой безмозглой блондинке, но, видимо, слишком жалостливой уродилась.
 -  Нннеобходимо ннесколько ппревентивных ядерных уударов п-по Америке! - Андрей захлебывался шампанским, но не унимался, хотел успеть изложить все той, которая не убежала сразу.
- Это бы неплохо..., - Алена немного комплексовала под словесным напором своего
собеседника, и даже не пыталась ровняться с ним в красноречии.
- Мир скучает без войны, дура, ****ь...
Их прогулки вскоре приняли постоянный характер. Однажды, проходя через двор, Алена толкнула Андрея плечом - на скамейке сидел тот долговязый паренек, Коля Баранов, он был в черных очках.
- Тты че, не знала, Коля выколол себе глаза, когда понял, что не увидит коммунизм. Вот это чувство юмора! - сказал Андрей и смачно отхлебнул какого-то говна из бутылки.
Алена даже не поняла, хорошо это или плохо, что Коля теперь нуждается в поводыре, но это был поступок, безусловно, поступок.
П
День рождения Димочки - наш любимый праздник, потому что на нем собирается много различной творческой молодежи, это из-за того, что Димочка - сын художника, впрочем, он и сам выглядит как художник, рассуждает как художник, и, главное, обладает, по словам его папы Федора, «великолепным чувством цвета», но вот только не рисует.
Стол был в салатах и оставалось место еще для других салатов - это на кухне старалась Потапова, бывшая любовь Димочки. Все ее салаты были как будто мелко-¬мелко нажеваны, так что пропадал аппетит их есть. А если ко всему этому прибавить, то, что Потапова была космически жадной и в оливье «нажевала» самой дешевой вареной колбасы, так как ее любимый мужчина -Жу был страшно прожорлив, и если бы ему во все «варева» приходилось бы добавлять более или менеее качественные продукты, то они бы давно разорились. А так как под майонезом Жу съел бы и говно, то в эту стряпню и мешалось «говно». Потапова щедро сдабривала священный ритуал приготовления пищи "последними сплетнями" - рассказами о своей лучшей подруге, косящей под хиппушку, Марии Льян-Копель, которой как-то раз удалось  пососать фиолетовый член и,как-то два, путешествуя автостопом, расплатиться своим квадратным мужским телом с дальнобойщиками, а как-то три  - уколоться наркотой, изображая из себя "свою в доску" среди всякого помойного отребья, и подхватить на всю жизнь заразный гепатит.  А также о своей троюродной сестре - чудовищной тупице Юлии Волк-Ждановой, отдавшей свою девственную плеву первому встречному гастарбайтеру, и сюда же история про Таньку Позер, налившей кетчуп на простыню в первую брачную ночь, не забыла Потапова и упомянуть своего братца, который "столько срет, что не хватает унитаза" - сотни, сотни таких мусорных случаев - их Потапова помнила назубок, они занимали все возможное пространство в ее мозгах, не оставляя свободного места больше ни для чего (ну разве что только для одной давнишней мечты - она ждала, когда передохнут некие ее родственники, чтобы с Жуком въехать в большую квартиру в центре).    
Но в любом случае, кроме Потаповой готовить было некому. Алена только могла приготовить себе чай, а так лучше с голоду помереть. Приготовление пищи навевало на нее тоску.
Вечноскучающий Димочка наприглашал богемных друзей вкупе с Андреем, чтобы развеселиться. Андрей уже был пьян когда пришел в гости, а сейчас еще добрал. Он танцевал возле рояля, в его руке была балалайка, и на всю катушку гремел Рамштайн. «Ты имеешь меня» - звучала композиция. Андрея трясло и ломало. Рядом к нему пристроился хозяйский пес Трезор и имел Андрея в ногу (Дело все в том, что у Андреевой сучки-собачки проходила как раз течка и пес, видимо, учаял).
Между тем подходили гости.
Пришел Федя, которого мало кто заметил, с расфуфыренной красивой Сашей. Она была художником по костюмам, любила себя, сама ходила по театрам и предлагала свои услуги, всегда с тем или иным успехом. Одевалась всегда в свои же костюмы, всегда носила какой-нибудь головной убор в русско-народном стиле. В этот раз Алену удивил ее венок на голове из сухоцветов и многослойный наряд: сначала Саша была в белом гипюровом платье, а потом как стало жарче, она его скинула и оказалась в синем шелковом, а из-под него торчало еще что-то.
-  Между прочим, в этом платье Саша была на своей свадьбе,- это Димочка рассказывал на кухне любопытной Потаповой. Надо было поддержать ее морально, пока она «дожевывала» салат, Потаповой ведь помочь было некому, несмотря на то, что Алена сидела рядом и молча хлопала своими глазами и ушами. Руки у Алены, как говорят, росли не из того места. Ну а Саша, разумеется, никогда бы не стала что-то там готовить.
- Жуткое говно. Да и сама Саша такое говнище. Ты заметил, как у нее глаза близко к носу расположены, и нос - орлиный. Фу! Сразу видно - жуткая ****ь.- Потапова так всегда отзывалась о женщинах.
- Мне тоже не нравится. Но вот Феде, видно понравилась, раз женился. Его родители ее терпеть не могут. Но жить им негде, раньше снимали. - Димочке нравились экспрессивные суждения Потаповой, потому что он космически скучал. Хотя сам никогда не ругался. Мог только сказать, что-то вроде: «Ну, она, как вы там говорите, жуткая ****ь.»
Пришла театральный критик-очкарик Настя, которая, по словам Димочки, работала, но ей ничего не платили, гордилась знакомством с Ч-швили, который, как ей казалось, ее выделял, как театрального критика. Она пришла не одна, а привела вкусно поесть младшую сестру и своего двоюродного брата.
Страшилище-Настя, как-то закомплексовала при виде сидящей и вяло наблюдающей за танцующими Андреем и Трезором Саши, на всякий случай прикрыла глаза, виновато улыбнулась и села к столу спиной к этому безобразию. Все ее «братья и сестры» в точности повторили за ней.
Федя сидел тут же за столом напротив Саши и ласковым, немного строгим взглядом смотрел на нее. Саша иногда отвечала ему взглядом, чуть улыбаясь. С Настей им разговаривать не хотелось.
Ситуация чуть изменилась, когда пришел общий друг Андрея и Димочки писатель Владимир Богомолов. Он был всегда предельно засален, вонюч, беден, но остроумен. Он говорил, что в будущей жизни будет принцем Уэльским, а в этой уже успел все сделать, не смотра на свои двадцать шесть. Володя, присев за стол, стал горячо реагировать на Андрея, хлопать и орать: «И это все, ну Алексеюшка!» - почему-то он так всегда называл Андрея.
Андрей, подбадриваемый другом и к великой радости Трезора, начал раздеваться, снял трусы и швырнул их в салаты, а свой член пытался засунуть в дырку мандолины. Не раз, видимо, кончивший Трезор, визжал от усталости, но дело свое грязное не бросал. «Рамштайн» все ревел.
Федя расстроился - что-то Саша стала одобрительно поглядывать на все это развратное действо, а про него забыла.
Внезапно появился муж Потаповой Жу, по идее он пришел уже давно, но где был никто не знал. Он, размахивал рукой с модной тогда «козой», огромными шажищами настиг Андрея схватил его и в экстазе повесил на торчавший в стене гвоздь. Но Андрей не провисел и секунды. Слетел, но танцевал не взирая на кровь. Жу рядом также принялся жадно танцевать, как будто боялся оставить хотя бы одну ноту, без своего танца.
Пришли и другие гости, но это были какие-то незаметные прыщавые мужчины-программисты - друзья Димочки по МИРЭА. Они, что называется не вписались, поэтому скучно потолкались и свалили. Никто о них и не вспоминал.
Алена знала, что Андрея приглашают на вечеринки, потому что он «любит играть на контрастах». Как только гости расселись и Потапова донесла последнее блюдо....