Жди меня

Хохотала я одна. Ни Андрей, сидевший напротив меня, ни официант, из рук которого я так ловко и умело выбила поднос, мое веселье не разделяли. Более того, недоумение, плескавшееся в глазах Андрея, постепенно трансформировалось в испуг. А я, вся с ног до головы в кофейной гуще и шоколадном креме, продолжала смеяться, уже изнемогая, попискивая и похрюкивая. Меня просто корчило от смеха!

Хотя с Андреем я была согласна. Слезы в данной ситуации были бы уместнее. Но слезы свои я давно уже все выплакала. А смеяться еще могла. И я смеялась.

Не знаю, тот, кто писал программу моей жизни так пошутил или просто поленился придумать что-то более разнообразное, но мне повторы давно надоели.

Начать с того, что все мужчины в моей жизни, в жизни женщины с отчеством Андреевна, носили и носят имя Андрей. Я так к этому привыкла, так смирилась с этим, что если бы мне суждено было родить сына, я бы безропотно назвала и его Андреем.

Да ладно бы только Андреи. Красивое, в конце концов, имя. Но дело в том, что все мои мужчины рано или поздно произносили одинаковые слова, те, что сказал несколько минут назад мой последний Андрей. Он сказал: «Ты только меня жди».

Я была к этому готова. Как ни смешно это звучит — я их ждала! Я держала себя в руках, хотя видит Бог, чего мне это стоило. Но он начал с пафосом декламировать известное стихотворение Симонова. Так же, как это делали все Андреи до него. Я не выдержала. Я резко откинулась на спинку кресла, взмахнула рукой, пытаясь этим жестом остановить Андрея. И остановила, предварительно устроив весь этот тарарам. Какого черта этот неумеха-официант подлез ко мне так близко?!

Первым «жди» сказал отец. Зашел ко мне, одиннадцатилетней, в комнату и сказал:

- Дочь, мы с мамой решили немного отдохнуть друг от друга, пожить врозь. Ты уже большая, должна понимать, что в жизни не все просто. Я уеду в другой город. Но я вернусь. Обязательно вернусь. Ты меня жди.

Я тоже до этого разговора думала, что я большая. Оказалось, маленькая. Я ревела в голос, не пряча слез, как делала это последний раз в средней группе детского сада. Отец суетился, гладил меня по голове, неумело вытирал слезы с моего лица. Когда я немного успокоилась, стал рассказывать про девочек, которые четыре года ждали с войны своих отцов, читал те самые стихи...

Он уехал, а я в библиотеке взяла томик стихов Симонова, выучила «Жди меня» наизусть и стала ждать.

Отец вначале звонил каждую неделю, потом реже, еще реже, через два года он забыл поздравить меня с днем рождения.

С первым Андреем я познакомилась в семнадцать лет на дискотеке. Он был моим ровесником. Через год его призвали в армию. Он тоже сказал «жди» и тоже прочитал стихотворение. Я ждала. Ни разу за эти два года не сходила на дискотеку или студенческую вечеринку, прослыв нелюдимой дикаркой. Дом, институт, библиотека, изредка кино или театр с подругой. И письма. Все.

Андрей отслужил два года в Афганистане без единой царапины. Позвонил мне из Термеза уже счастливым дембелем. Вечером его убили в драке.

На похоронах ко мне подошел его друг и сослуживец, отдал пачку моих писем, перевязанных тесьмой, и попросил разрешения оставить мои фотографии себе.

Через год мы поженились. С этим Андреем я прожила двенадцать счастливейших лет. От него родила двух своих дочерей.

Андрей с тремя друзьями зарабатывал на жизнь, продавая подержанные японские машины. Вначале они каждый месяц мотались во Владивосток сами, потом раскрутились, стали нанимать водителей, через несколько лет открыли свой салон, несколько магазинов со всякими автожелезками.

Мы жили очень дружно, мужем и отцом Андрей был хорошим, добрым, заботливым. После рождения второй дочери я больше не работала, занималась домом, детьми.

Закончилась идиллия арестом Андрея. Ему предъявили обвинение по экономической статье. С налогами они на самом деле мутили. Но так делали все, как утверждал Андрей. По его мнению, их кто-то заказал. Судя по тому, что бизнес растворился, как его и не было — в его словах была доля правды.

Я продала квартиру, продала наши обе машины. Научилась давать взятки. Андрею присудили четыре года вместо грозивших семи.

Эти четыре года я носила ему передачи, ездила на свидания, стараясь отрешиться, не обращать внимание на унизительность ситуации. Он часто говорил мне это слово - «жди». Разумеется, я ждала. Андрей не уставал повторять, что верность моя дает ему силы выдержать все.

В день освобождения встречать его из тюрьмы приехала кроме меня молодая женщина модельной внешности с маленьким мальчиком. Она решительно подошла к Андрею, ткнула в меня пальцем и приказала: «Скажи ей все сейчас!» Андрей опустил голову и прошептал: «Прости».

Пять лет я была одна. Да иначе и быть не могло. Я не умела, как моя подруга, сновать в поисках пары по курортам, ресторанам, вечеринкам, пикникам. Я не умела кокетничать. Не умела поддерживать игривые беседы. Не умела ничего, что должна уметь каждая женщина. За свою жизнь я научилась только ждать. Но ждать было некого.

Мое знакомство с последним Андреем подруга откомментировала фразой: «Дуракам всегда везет». Мы познакомились с ним в супермаркете у полки с сырами. Он заговорил со мной, мы вместе вышли из магазина... Когда у нас все уже случилось, он объяснил мне, что привлекло его во мне. Я была похожа на его умершую маму. И в тот же вечер сказал, что через месяц уезжает на год в командировку в ЮАР.

Мы сидели в кафе аэропорта и ждали его самолет. Дочитать Андрею стихотворение Симонова я не дала, выбив из рук официанта поднос с нашим заказом.

В громкоговорителе тилибомкнули серебряные колокольчики и дикторша сообщила, что посадка на рейс, которым должен был лететь Андрей, заканчивается. Он чертыхнулся, засуетился, дал официанту, все еще ошалело стоявшему над моей головой деньги и попросил «помочь девушке привести себя в порядок». Я всхлипывала, пытаясь проглотить остатки истерики. Не дождавшись от меня никаких приличествующих случаю слов, Андрей чмокнул меня в макушку и, пробормотав «я позвоню» убежал.

А я осталась.

Ждать.