Рассудите нас, люди

 
          Перед закрытой дверью с табличкой «Заведующий» стояла женщина. Лет 40-45, невысокого росточка, бедновато, но довольно чистенько одетая. Из-под платочка выбивались упрямые кудряшки, которые  она заправляла назад привычным движением. И только сапоги, не по размеру большие и разбитые,  выдавали ее довольно бедственное положение.
          – Вы, ко мне? – Раздался над ее головой голос довольно высокого тембра.
          – Ой, извиняюсь. Задумалась и не заметила, как вы вошли.  А Вы, начальник? Значит, я до Вас.
          – По какому вопросу?
          – Вот, работу ищу. Я умею все делать в хозяйстве, и согласна на любую работу. У меня ж двое детей, а у Вас, мне сказали, и комнату дают своим рабочим?!
         – Скотницей пойдешь? – Раскрывая ее паспорт, спросил заведующий.
         – Пойду, пойду. – Скороговоркой ответила женщина и добавила. – У меня тут нет отметки в паспорте, что я имею право в приграничной зоне работать, так я съезжу. Поставлю печать, если вы меня возьмете на работу и отпустите на день в райцентр?!
          – Хорошо, выходите завтра скотницей на ферму. С паспортом я сам улажу все формальности. А Вы сегодня заселяйтесь в общежитие, вот Вам записка к коменданту.
          Счастливая, что так быстро разрешились ее бытовые вопросы и ее оформление на работу,  Зоя побежала к подруге забрать детей, свой небогатый скарб и,  успеть до темноты, вселиться, в выделенную ей комнатушку в семейном бараке.
           На следующий день заведующий съездил в райцентр, уладил дела с паспортом обретенной  скотницы, кстати, очень нужной в хозяйстве. Никто, даже молодые сильные мужики не соглашались на эту работу. Одновременно молодой хозяйственник узнал, что Зоя сидела, муж, бросив детей на тещу, скрылся в неизвестном направлении, и она  после тюрьмы вынуждена была с малыми детьми мыкаться  по  частникам, выполняя поденную работу за ночлег и еду. Для Зои было большой удачей найти  постоянную работу, да еще с квартирой и садиком для детей.
          Вечером, как водится, было отмечено вселение новой соседки. Пили. Ели. Пели песни. Звонкий чистый голосок завораживал соседей. Раскрасневшаяся, улыбчивая, она попала под раздевающий взгляд полупьяных мужиков и поняла, что не осталась без внимания с их стороны. Больно екнуло сердечко: – «Что принесет ей их внимание?» 
          И оно принесло!  Мужики с ума сошли. Что ни ночь, то гулянка. Прогулы на работе, по причине головной боли после усиленного принятия всего, что течет и горит.
          В семьях начались скандалы. То одна, то другая жена с синяком  на лице, приходили на прием к начальнику и просили остепенить гулену: – Ведь семьи-то рушит, окаянная. Нет ей угомону. - Пытались бабы и сами разобраться. Да на все их увещевания у Зойки один ответ: – Я их не зову, сами прибегают. Что ж мне их гнать, раз у мужиков есть потребность?
          В один прекрасный день группа женщин собралась в приемной заведующего и поставила вопрос ребром: – Или он увольняет эту гулену, или  они с семьями переезжают в соседнее хозяйство, подальше от Зойки с ее гулящими замашками.
           В тот злополучный день Зойки не оказалось на работе.  Заведующий приказом за прогул уволил ее с работы и одновременно выселил из общежития. Повеселевшие женщины  помогли с выселением. Быстренько упаковали нехитрый скарб и снесли на склад. Детей, по распоряжению заведующего, комендант общежития   передал  кому-то в селе.
          В один день, Зойка была лишена работы, комнаты в общежитии и детей, отданных неизвестно куда и кому. Заплаканная женщина, прибежала к заведующему: – Пожалей, начальник! Дети же у меня. Куда я, на зиму глядя, пойду с ними. Да и не виновна я. Мужики-то сами приходят, хоть и гнала я их попервоначалу. А они прут и прут кобели бесстыжие.
          Ответ начальника был суров: – Мне проститутки в хозяйстве не нужны! Не хочу терять группу работников, если ты не умеешь себя вести. И еще, ты нарушаешь трудовое законодательство. У тебя уже несколько прогулов. За прогулы и гулянки, тебя и посадить могут.  А я тебя  просто увольняю. Свой скарб получи на складе. Я проследил, чтобы ничего не пропало из вещей. Детей поищи  у знакомых. Я не знаю, кому их передал комендант.
           Рыдая в голос, Зойка ушла из кабинета. Зная, что прав, не стал ломать голову над ее судьбой молодой «начальник».  Больше Зойку в селе не видели. Куда она делась с детьми, неизвестно. Может, и замерзла  вместе с детьми, где-то в стогу. Зимы в том краю стоят суровые.

          Рассказав этот случай из своей практики Игорь Ростиславович ушел домой, а я крутилась всю ночь в постели, искала и не могла с точки  зрения закона найти оправдание в чем-то симпатичной мне Зойки. И уже под утро я нашла ей оправдание. Еле дождалась семи часов утра и позвонила Игорю Ростиславовичу.
         – Доброе утро, Игорь Ростиславович! Извините, что рано звоню, но не могу дождаться более позднего времени. И прошу, пожалуйста, выслушайте меня.
          – Я слушаю, Валечка!
          – Игорь Ростиславович! А кто Вам позволил клеить этой женщине ярлык, проститутка? Почему Вы не собрали этих кобелей, что бегали к ней и не поговорили с ними по-мужски.
         В трубке долго молчали, а затем прозвучало: – А знаете, Валечка? Я ведь с этой точки зрения и не думал до сих пор. Молодой, наверное, был, а потом забылось. А проститутка, есть проститутка и от нее надо было освободить общество. Но, я тогда был прав, я должен был выполнять Закон Государства о трудовой дисциплине.  И я считаю, что поступил правильно.

          Я так и не знаю, была ли я в этом споре права или нет? Неужели нельзя было поступить человечнее, даже в то суровое время? А может закон нельзя нарушать?  И я не права в нашем споре? Рассудите нас, люди!