Не сказка о детстве фрагмент 14

                Для сестры папа был, вероятно, и вовсе сказочным персонажем. А мать не зря опасалась, что я выйду на него рано или поздно и узнаю о ней  нечто такое, что пыталась она скрыть.
           В «Эстонию», то есть разводиться он тогда собрался после того, как моя мать довела его до попытки суицида. Он отравился снотворными таблетками, но успел немного одуматься и сказать об этом моей бабушке. Она стала отпаивать его кофе и не давала ему уснуть, заставляла и заставляла ходить, все водила его, вызвала Скорую, позже пришел следователь.
              Как старый опытный суицидник, я понимаю это. Ты хочешь умереть, но продолжаешь цепляться за жизнь и тешишь себя  странной мыслью, будто если ты перейдешь порог смерти, а затем вернешься, то к тебе будет совсем другое отношение. Да и страшно немного все же делать такой шаг – лишать себя жизни. Я знаю.  Ты хочешь удрать из тюрьмы под названием Жизнь.
А радоваться надо тому, что тебе "ослабили режим" и не издеваются. Если это - так. Иначе - надбавка срока за побег. Вот вам и грех самоубийства!
            Нет, когда люди после твоего возвращение будут те же, то ничего не изменится к лучшему. Убегай, пока жив. Так он и сделал. И был обвинен, что предал семью. Да и  не только в этом.
        Мать, смакуя подробности, внушала мне, что папа мой  имел педофильские наклонности и обожал купать меня, когда мне было два года, тогда и был пойман за ощупыванием моих интимных мест. Я думаю, моей матери тогда что-то взбрело в голову, и она начала бить отца по физиономии, а про меня, оставленную в ванне, забыли напрочь. Не зря я всю жизнь панически боялась воды, текущей по лицу.( Уже давно спокойно купаюсь, и нет больше никакой смерть-воды).
 Бабушка, купая меня, поливала из душа сверху, а я умирала от страха перед смерть-водой, но молчала, а то еще накажут за то, что боюсь.
                Зато бабушка не обвиняла никого в педофилии, ей и без того хватало проблем, она рассказывала, что отец и мать играли моей сестрой «в мячик», перебрасывая ее друг другу и крича:»забирай свое отродье»!
- «Сама забирай»!
 
                Из слов бабушки не следовало прямо, уронили  они мою сестру головенкой об пол или нет. Из  этого можно сделать вывод, что такой она и  родилась.Но, как знать?   
         Отца вдруг не стало разом, что я тогда могла понимать? Но я плакала, и  дедушка спросил ( он тогда еще был не *опальным* и за  общение с дедушкой я не ждала расправы ): «что такая грустная, почему вдруг тихие слезки»?
- «Так ведь папа ушел»!
- «Ушел,  и ладно, туда ему и дорога».
- «Но я же его люблю»!
    Это тронуло моего дедушку настолько, что он напомнил  мне об этом через двадцать лет. Я смущалась и посмеивалась. Вполне взрослая, года двадцать два, на тот момент уже года три как замужняя, да и ,к тому же, все-таки, пережила злокачественную опухоль. Молодой я себя не ощущала.
                Интересно, почему так запомнилась дедушке моя любовь к отцу? Не потому ли, что «ребенок, свой ребенок» моей  бабушки Ирэны Печерской, то есть моя мать, не способен был  любить вообще никого?