Выстрел в упор

1. Выстрел.
Оглушительный выстрел в квартире номер 3 по ул. Пограничников 24, что была на первом этаже,  раздался 16 сентября как гром среди ясного дня.  С подоконника кухонного окна слетела стайка сизарей, которая привыкла там кормиться. Рыжий кот по кличке Клотц предпочел со скамейки, где он принимал солнечные ванны, убраться в кусты.  Екатерина Ярцева, что жила в этом же подъезде на пятом этаже, в этот момент успела дойти только до третьего. От  грохота,такого, что зазвенели окна в подъезде, а у нее заложило в ушах, она вздрогнула  и уронила помойное ведро, которое с грохотом катилось вниз до следующего пролета. 

Пока Ярцева собирала в ведро  то,  что вывалилось из него в ходе  падения, запах, от сгоревшего порохового заряда, достиг ее чутких ноздрей.
-Вот сорванцы,- подумала она,- ну не Новый год же сейчас. Опять Витька из 10 квартиры с друзьями самодельную петарду взорвали.
Спустившись вниз, она остановилась возле третьей квартиры, дверь которой была настежь открыта. Запах пороха сквозняком вытягивало оттуда, а потом поднимался вверх по подъезду.  Услышав какие-то неясные звуки, Екатерина осторожно шагнула в квартиру
- Эй, есть здесь кто-нибудь?- громко спросила  она, но никто не ответил. Потом она услышала опять что-то не ясное. Звуки не были ни на что похожи. Сделав на цыпочках два шага по коридору, она заглянула в открытую дверь, что была справа от нее и вела на кухню. Увиденное настолько потрясло ее, что она сначала, громко охнув, потеряла дар речи.

На полу кухни, рядом со столом, на правом боку лежал хозяин квартиры Виктор Протасов.На левой руке у него лежали концы стволов двуствольного ружья, лежавшего рядом, а в центре груди, посреди египетских пирамид, нарисованных на белой футболке, была страшная дыра, из которой толчками,  с хлюпающим звуком, вытекала кровь.

Крови было много. Красная лужа потихоньку расползалась по линолеуму и уже почти достигла стоптанных туфель Ярцевой. Вдруг Протасов открыл глаза, пытаясь сосредоточить взгляд на стоявшей у порога кухни Екатерине.
- Витя, что случилось, кто тебя так? – испуганно спросила она лежавшего в крови соседа, боясь шагнуть в кухню
Зрачки синих глаз его были расширены от боли так, что казались черными. Губы начали дрожать и он, очевидно не в состоянии уже делать какие-либо движения начал открывать рот, силясь издать какие-то звуки. Видно было,  какие мучения это ему доставляет. Он что-то начал говорить с трудом шевеля губами. Боясь не понять его, соседка перебила его,
-Что Витя? Что?

 - За что?... потом через долгую паузу, …я любил их,- с трудом удалось уловить Ярцевой хоть какие-то слова сквозь хрип и хлюпанье, мешавшие говорить раненому.
    Он закрыл глаза и больше на ее окрики не реагировал. Сообразив, наконец, что нужно что-то делать, Ярцева с ведром в руке, которое она вообще-то собиралась опорожнить в мусорный бак, выскочила на улицу. Подъездная дверь была открыта и даже подперта камушком. Так часто делали и она сама и другие пенсионерки в хорошую погоду для лучшего проветривания подъезда.    В этот раз на скамейке рядом с подъездом никто не сидел. Обычно же среди дня, частенько на ней сидя, свободные от дел старушки, а порой и соседки помоложе, сообщали здесь друг другу семейные новости и делились сплетнями.  Не зная толком, что же делать, она побежала, насколько позволял ей семидесятидвухлетний возраст и стоптанные, надетые на босу ногу туфли.  Она бежала колыхаясь всем телом, с ведром в руке, вдоль дома,  в сторону улицы и бессмысленно кричала, - А-а-а!

-А ну, стой, чего орешь?- дохнул на нее перегаром  Яша по кличке Голливуд, выйдя из-за куста. Ярцева сначала шарахнулась от неожиданности как лошадь от трамвая, а потом, вцепившись в замусоленный пиджак алкоголика, запричитала скороговоркой.
- Там Витя Протасов у себя дома застрелённый лежит. Яшенька, бежи скорее, позови кого-нибудь, пока он не умер.
- В натуре что ли? Ты в скорую звонила? Что с ним?
- У него дыра в груди, а кровища по полу течет. Он ведь помереть может, а у меня телефона нет.
- Деньги давай, щас позвоню. Тут телефон-автомат за углом.
- Так в скорую же бесплатно.
- Ага. Я щас всё брошу и побегу. Ты заплати сначала, а то сама беги.

- Яшенька, побойся Бога. Откуда деньги-то у меня? Я, вон, ведро выносить пошла, а тут такое дело…
- Ай, принесла тебя нелегкая, рупь должна будешь. Какая у него квартира?
-Вроде третья.
Яша, покачиваясь и быстро перебирая ногами, удалился из вида, а Екатерина, вздохнув с облегчением, что эта тяжелая обязанность, связанная с происшествием, теперь как бы с нее перешла на этого алкоголика.
Она,  уже не торопясь, наконец, дошла, до мусорных баков и освободила ведро от своей пахнущей ноши. Потом, Ярцева, не торопясь направилась к своему подъезду.
 Противоречивые чувства раздирали ее. С одной стороны она была обладателем такой новости, о которой во всем городе никто еще не знал. А с другой стороны ее хитрый старушечий ум, умудренный жизненным опытом, подсказывал, что ничего хорошего от этой новости ей не отломится.   Лучше  уж ей держать язык за зубами, а то по милициям и судам затаскают. В этот момент мимо нее с воем включенной сирены проехала белая машина с красной надписью Ambulance на капоте. Это реанимационная бригада спешила в третью квартиру ее дома. Остановившись у подъезда передохнуть, она могла наблюдать, как люди в белых халатах вбежали в квартиру, волоча с собой сумки с красными крестами и какие-то приборы.  Потом, через несколько минут, так же скоро все выскочили обратно к машине, выдернули носилки, а потом  эти носилки уже с  Виктором Протасовым на них,  шустро задвинули в заднюю дверь фургончика, и под вой сирены, и блеск маячков,  покинули двор.

   Садясь в машину, водитель кареты скорой помощи заметил Ярцеву у подъезда и сказал,
- В квартиру не заходите, и до приезда милиции ничего не трогайте.
Теперь была уже другая ситуация. Ярцева почувствовала себя лицом облеченным полномочиями и заняла пост у двери квартиру Протасовых. Всем входящим в подъезд и выходящим из него она, выпятив подбородок, сообщала, что Витю Протасова «увезли застрелённого на скорой», а ей велели квартиру охранять. Во дворе потихоньку начала собираться толпа жильцов и зевак.

Звонок в дежурную часть горотдела раздался после обеда в половине третьего. Звонили со станции скорой помощи. Бесстрастный голос диспетчера диктовал текст сводки: «Сегодня, в четырнадцать часов семнадцать  минут, реанимационной бригадой скорой помощи в городскую больницу, с огнестрельным дробовым ранением в область груди доставлен гражданин Протасов Виктор Фёдорович, 36 полных лет, проживающий в квартире 3, дома 24 по улице Пограничников. Протасов скончался от потери крови на операционном столе, не приходя в сознание до начала операции».

-Ни хрена себе,- подумал дежурный по горотделу капитан Хлебников,- вот не было печали, а день был такой хороший.  Погоди, не вешай трубку,- попросил он диспетчера, - что за огнестрел, из какого оружия, кто стрелял? Кто вызывал, кто выезжал на вызов? Давай по порядку.
-Выезжала бригада Зелимханова, сейчас они снова на выезде.
-А еще, что случилось?
-Поражение рабочего электротоком на стройке.
-Ладно, давай по огнестрелу.
-Водитель,Коппалин Василий сказал, что выстрел из охотничьего ружья был сделан в упор. Положение тела он очертил мелом. Потерпевший был без сознания и ничего сказать не мог. Коппалин сказал, похоже, что самострел.

- Понял. Отключаюсь. Еще что-то будет, звони сразу.
Немного подправив текст, капитан снял трубку прямого телефона к начальнику горотдела,
- Товарищ майор, у нас огнестрел в городе, разрешите доложить лично?
- Давай сюда.
Дежурный побежал к начальнику горотдела с докладом, на ходу застегивая пуговицы на мундире.

В кабинете, в который вбежал дежурный, сидело двое. За столом начальника, как и положено, был майор милиции Кудамов,  в кресле справа от него, начальник уголовного розыска Олтусович. Оба были мрачнее тучи.
Их можно было понять только тому, кто когда-нибудь отвечал в милиции за раскрываемость. Районный прокурор Гудрюков из девяти отказных материалов, возбудил пять дел, а два отправил на доработку. Взаимоотношения двух ведомств, а точнее их двух начальников, как-то не заладились, что не могло не сказаться на взаимодействии служб. Однако верх тут был прокурорский, поскольку проверять законность действий милиции входило в их обязанность, а вот наоборот – нет.
 Когда прокурор  с ехидной улыбкой объявил о результатах своей проверки, то Олтусович, аж зубами от злости скрипнул.
- Николай Михайлович, зачем Вы это сделали? Вы же через две недели опять эти возбужденные дела в отказники переведете. Не надоело в Вашем возрасте в бирюльки играть? Лучше бы рыбалкой, что ли занялись.
- Жене своей советовать будешь. Если и переведу, так имею на то право. Вот  когда тебя, послезавтра, за низкую раскрываемость взгреют у вас на совещании, тогда научишься прокуроров любить и вежливо с ними разговаривать, а я их в отказные  обратно переведу.
 Гудрюков вышел, а Олтусович, плюнул на пол от досады,
-Вот  про таких как он воистину говорят: «не к ночи будь помянут».
- Да уж,- мрачно согласился с ним Кудамов, прикидывая, что за низкую раскрываемость теперь взгреют не только начальника уголовного розыска, но и начальника горотдела, стало быть, его самого. Похоже, что очередное звание, которое должны были присвоить с полгода назад,  в очередной раз ему отложат, пока выговор не снимут. 

Выслушав короткий доклад дежурного, майор бросил ему, поднимаясь со стула и надевая фуражку,
- Найди и отправь по этому адресу участкового Богдановича, это его поляна, а еще  пару оперов, какие под рукой есть. Олтусович, со мной в машину, за руль. Хлебников закинь в машину следственную сумку, я к следователям на секунду загляну.
Зайдя в кабинет следователей, который, собственно, представлял собой три кабинета: одна комната проходная и из нее две двери вели  в два отдельных небольших помещения, где трудились следователи.   В данный момент на месте был одна - старший следователь Елена Власюк. Она что-то печатала на машинке и подняла свой взгляд внимательных, красиво подведенных, серых глаз на начальника.

- Что случилось, Владимир Иванович?
- Труп тут рядом образовался по причине огнестрельного ранения. Не желаете со мной на место происшествия прокатиться?
- Это по какой же такой надобности?- спокойно, скрестив руки на груди и откинувшись в кресле,  спросила она.
- Так ведь труп.
- Эка невидаль, что я трупов не видала?
- Послушайте, Елена Ивановна, помилуй Бог, но вы следователь или кто?
- Хороший вопрос. Отвечаю, я следователь, старший лейтенант милиции Власюк Елена Ивановна.
- Теперь мой вопрос. Что вы от меня хотите?
- Я хочу, чтобы вы выехали со мной на место происшествия, там огнестрел все-таки, а не синяк под глазом.
- Позвольте полюбопытствовать и кто же его так?
- Похоже, что сам себя.
- Отвечаю, на место происшествие я с Вами не поеду.
- Как это не поеду?
- Да очень просто. Дел в производстве много. Как вы помните, я в этом месяце три дела в суд направила, да три еще на выходе. Так что не мешайте работать.
- А кто же на труп поедет?
- Вы, Владимир Иванович, извините, но процессуалист вы аховый.  Если там самострел - значит, участковый справится, а если убийство, так это дело прокурорское, они должны поляну отрабатывать. Что-то надоело мне для них   жареные каштаны из углей вытаскивать. Есть такое понятие - подследственность.
-Мало Вас Гудрюков Николай Михайлович уму-разуму учит,- пробормотала она уже вслед начальнику, хлопнувшему за собой дверью.

Заметив мрачный вид начальника, который проходил мимо дежурной части, капитан Хлебников спросил,
- Что еще, Владимир Иванович? 
- Прокурорским позвони, пусть дежурный следователь подойдет на место происшествия.
Он, выйдя во двор, сел в машину и Олтусович газанул с места так, что щебенка вылетела из-под колес. На заднем сиденье, не привлекая к себе внимание,  сидел корреспондент районной газеты Кирсанов.

2. В квартире №3.
Машина подлетела к дому через четыре минуты, вряд ли больше. Возле подъезда уже стояла разношерстная толпа человек  в пятнадцать, состоящая в основном из пенсионерок и домохозяек.   В подъезде, у самой двери в третью квартиру, стояла подбоченившись Ярцева, а рядом толклись два каких-то БОМЖа и соседка из первой квартиры-  Галина Турлова. Рядом с ними стоял участковый, лейтенант милиции Василий Богданович.
- Ну что здесь?- спросил Кудамов.
- Усё у порядке, - с акцентом, выдававшем в нем уроженца Белоруссии, сказал участковый, приложив руку к козырьку фуражки,- так что обстановка не нарушена, осмотр можно проводить.   
- Значит так, Богданович, выясни кто, что видел или слышал, запиши данные,  а остальных отсюда убери. А то торчат тут личности непонятные, работать мешают.
- Вы что здесь делаете?- желая показать свою исполнительность, строго спросил участковый, стоявших в коридоре людей. – А ну, давайте отсюда.
- Я тут дверь, между прочим, охраняла,- обиженно сказала Ярцева.
- Спасибо Вам, а теперь по домам.

Поджав губу и поглядывая на участкового, Екатерина  медленно начала подниматься по лестнице, а остальные предпочли убраться из подъезда самостоятельно.
Начальник горотдела и Олтусович вошли в квартиру, сзади них, заглядывая через плечо, пристроился Богданович.
- Сколько человек в квартире проживает и где они сейчас?- спросил Кудамов участкового. В это время в дверях появился невысокий молодой человек с фотоаппаратом на груди. Это был недавно прибывший в прокуратуру и назначенный помощником следователя, Валерий Дондуков. Он решительно раздвинул плечом сотрудников милиции и прошел вперед.
- Что здесь происходит?- строго спросил он.
- Здравствуйте, Валерий Павлович. Сами видите пока, только собираемся осматривать место происшествия.

- Кто это собирается?- спросил прокурорский работник, медленно краснея. Он был очень невысокого роста и, как большинство коротышек, болезненно самолюбив.
- Вообще-то мы собирались, - начиная хмуриться и не понимая причины недовольства представителя правоохранительной структуры, буркнул Кудамов.
В этот момент подошли два молодых опера из уголовки горотдела. Кудамов, заметив их, обратился к Олтусовичу.
-Аркадий Петрович,  ребятам задачу поставьте. Чтоб зря не стояли.
Тут Дондукова прорвало.
-Как вы смеете,- срывающимся голосом на повышенных нотах, обратился он к майору. – Вы, что, не знаете, кто является главным процессуальным лицом на месте происшествия? Здесь только я могу отдавать указания по делу. Чувствовалась в его словах школа прокурора  Гудрюкова, который никогда не упускал случая поставить ментов на место.

У Кудамова бешенство начало зарождаться где-то в мозжечке и постепенно овладевать всем существом. Он знал у себя это состояние и даже сам боялся его.
-Спокойно, только спокойно, - начал он себя, молча уговаривать, чтобы не сорваться на оскорбления. После небольшой паузы он выдавил,- да никто на Вашу процессуальную самостоятельность не посягает. Вы мне лучше ответьте, я и мои люди Вам здесь  не нужны?
- Не мешайте мне работать!- В прежнем тоне отозвался Валерий Павлович, щелкнув фотоаппаратом, нацеленным внутрь кухни.
- Я понял Вас. Честь имею.
Откозыряв и повернувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, Кудамов вышел из квартиры на улицу.
- Шеф, я послал ребят пробить этого Протасова по учетам и по низам информацию снять.

- Аркадий, прокурорский нас  послал. Так что давай-ка отсюда и своим скажи, чтобы на пушечный выстрел к этой квартире не подходили.
- Вот мудак. Мы бы на него сейчас пахали как негры в Мозамбике, а так ему же самому все придется делать.
- Молодой еще. Пообтешется, научится на нашей шее ездить. Зачем по низам надумал проверять Протасова?
- Я место происшествия успел разглядеть, благо света в кухне было много. Не похоже это на самоубийство.
- Честно говоря и я того же мнения. Ты почему так решил?

- На столе кухонном шомпол  ружейный, свинченный лежит и масло открыто. С ёршика капля масла оставила след на газете. Стал бы ты ружьё чистить  или приготавливать к чистке за одну минуту до самоубийства? На том свете  убитых и из нечищеного ружья принимают без задержки. А ты что думаешь?
- Молодец «Граф», не знал я, что ты охотник. Я на ружьё обратил внимание, которое лежало на полу. Это модель Иж-58М магнум. У этого ружья стволы длинные, пальцами руки на курок не нажать, чтобы выстрел в себя произвести. Значит, он должен был это сделать пальцем ноги, что вряд ли, так как из сводки ясно, что у Протасова ранение груди, а не нижней челюсти. Мог он, конечно, придумать какую-нибудь приспособу типа палки с рогаткой на конце или петли, привязанной за курок. Однако, обстановка не тронута, все вещи остались на местах, поскольку врачи скорой аккуратно положили его на носилки и вынесли, предварительно очертив мелом, но ничего похожего на такой специальный предмет для производства выстрела мы не наблюдали.

- Шеф, ты прям,  как на занятиях по криминалистике всё по полкам раскладываешь.
- Кончай зубоскалить, лучше съезди, на всякий случай, в морг выясни предварительные результаты осмотра тела, если вскрытия еще не было. Отдельно уточни:  был он обут, во что то или ноги были босыми. Следственную сумку оставь.
- Богданович, сюда подойди.
- Слухаю, товарищ майор,- придвинулся лейтенант, поднося руку к козырьку.
- Что удалось выяснить?
- Виктор Протасов. Работал шофёром на почтовой машине, сутки через трое, увлекался охотой. На охоту ездил со своим товарищем Борисом Судаковым, машинистом паровой котельной. Он живет недалеко, через три дома отсюда. У Протасова осталась жена Алевтина, на которой он женился семь лет назад. Работает буфетчицей в столовой и сын,  Виталик, которого Виктор признал своим. Когда они поженились, пацану было два года.  Отношения в семье были хорошие, хотя Виктор бывало ее, и ревновал, однако дальше весьма редких словесных разборок у них не заходило.
- За    женой послали?
- Я позвонил в столовую директору, велел Алевтину сюда послать. Скоро придет, наверное. Сын в школе должен быть. Тоже, думаю, скоро появится.   

В это время,   торопясь, переходя иногда с шага на бег, размахивая сумкой,  к подъезду приближалась молодая женщина лет тридцати. Она была эффектно хороша и за собой следила. Модная кремовая блузка с кокетливо расстегнутыми верхними пуговицами давал возможность оценить округлую грудь ее владелицы, но без излишних подробностей. Вишневая юбка была чуть выше коленок стройных ног, обутых в босоножки с ремешками вокруг ноги. Красиво уложенные пшеничные волосы, макияж на лице им золотой браслет на изящной руке дополняли приятное впечатление. Сейчас, правда, это лицо было искажено тревогой, о тушь на лазах слегка поплыла от слёз.

Завидев людей в милицейской форме, она подбежала к ним и встревожено воскликнула,
- Где Витя? Что с ним?
- Увезли на скорой,- отозвался участковый,- но состояние крайне тяжелое, может не выжить.
- Как это случилось?
- Никто не видел. Выстрел из ружья.
К дому в это время подбежал мужчина в спортивном костюме и, протягивая руки к женщине, умоляющим голосом произнес,
-Аля,  Виктора больше нет. Я звонил в больницу. Он скончался. Возьми себя в руки, тебе сына воспитывать надо.
Неожиданно лицо женщины исказилось в гневе, она вцепилась ногтями в лицо мужчины, крича,
- Что, дождался? Сволочь, дождался?  Да ты мизинца его не стоишь. А может это ты его на тот свет отправил.

Мужчина с трудом оторвал ее от себя, схватив за руки, и закричал ей в лицо,
- Аля, опомнись, что ты несешь, как я мог пойти на это, мы же друзья!
- Ага, друг с девяти до двух, молчи уже. Видеть тебя не могу, ненавижу.
Участковый Богданович встал между ними.
- Алевтина Федоровна, лучше идите домой приведите себя в порядок,  да найдите сына.
Та горестно махнула рукой и пошла в свою квартиру.
- А вы, любезный, что здесь забыли? Сами- то кто будете?- обратился Кудамов к гражданину, которого отбили от Алевтины.
- Я Борис Судаков, друг Протасова. Шёл к нему ружье почистить, да по стопке выпить, а тут вон какое дело.
- Он что сам вычистить не мог, чего ему помогать?
- Нет. Я дома ремонт затеял и так ногу поставить негде, всё в известке, дал ему свое ружье, а сам домой переодеться.… А потом к нему.… А тут вон что…
- Так значит, ваше ружье у Протасова осталось?
- Ага, и патроны тоже. Можно забрать гражданин начальник?- явно проявляя беспокойство, произнес Судаков.

Кудамов махнул рукой оперу, очень кстати, подъехавшему в этот момент к дому на красном жигуленке.
- Бахметьев, с гражданином Судаковым, быстро к нему домой. Берете: паспорт, документы на оружие, еще оружие изымаешь, если есть в доме, и в горотдел. Пусть посидит напишет объяснение, почему он доверил оружие постороннему. А ружьишко мы в отдел сами привезем. Они уехали.
- Значит так, Богданович, фотоаппаратом пользоваться умеешь?
- Конечно. Нам на курсах преподавали.
- Берешь из сумки фотик и в квартиру. Там прокурорский работает. Глянь одним глазом, что он в одиночку творит. Как закончит, спроси, нужно ли квартиру опечатывать и где тогда семья Протасова будет жить.
- Так точно.
Участковый извлек из сумки фотоаппарат, оставив сумку под вешалкой в коридоре,  и скрылся в квартире.
Вся эта сцена не осталась без внимания со стороны Турловой Галины, открывшей окно свое на первом этаже по случаю чудесной погоды  как раз за спиной у тех, кто сидел на скамейке.
Подъехал Олтусович.
- Ну что там выяснил?
- Вскрывали его, заключение завтра дадут. Я тут в блокнот набросал.

Выстрел произведен из огнестрельного оружия с расстояния не более 40 сантиметров, свинцовой дробью номер1. Дробовой заряд вошел в центр груди, разрушив центр кости грудины в верхней трети, дробью были размозжены мышцы, пробиты аорта и другие кровеносные сосуды. В ране обнаружены несгоревшие частицы пороха и ткани от нательного белья, которые вошли в тело вместе с дробью. Выстрел произведен менее чем за полчаса до прибытия врачей. Нанесенные повреждения несовместимы с жизнью. Потерпевший скончался от потери крови.      
Он еще взяли кровь на анализ, но предварительное заключение, что Протасов алкоголя в этот день не употреблял.      
Да. Еще. На потерпевшем надеты брюки из хлопчатобумажной ткани защитного цвета, трусы синие сатиновые, носки черные из смесовой ткани, футболка белая с рисунком.
- Я так и думал. Носки все-таки были одеты.
- Что будем делать, шеф?

 Кудамов закурил и задумался.
- Пожалуй, будем действовать исходя из прокурорских решений.- Он усмехнулся,- они же у нас кругом главные.
Вскоре из дверей показался Дондуков. Воззрившись на сидящих на скамейке Кудамова и Олтусовича, он произнёс,
- А вы тут что караулите? Я же сказал, что вы свободны.
- Позвольте нам еще посидеть, господин прокурорский следователь, а то устали очень,- согнулся в насмешливом поклоне перед ним Олтусович.
- Ёрничаете, Олтусович, не советую. Как бы плакать не пришлось.
- Я верю. Вы нам слёзы вытрете,- вслед уходящему Дондукову сквозь зубы процедил начальник городской уголовки. 

Из дверей выглянул участковый Богданович,
- Владимир Иванович, Аркадий Петрович, идите сюда.
Они вдвоем вошли в дверь, не мешкая.
- Докладывай.
- Дондуков велел Алевтине всё прибрать и пол вымыть. Я ей велел  с этим повременить, пока вы не посмотрите.
- Правильно сделал. Что он тут творил?
- Не поверите, что-то чиркал в блокноте, сделал пару снимков своим ФЭДом, потом поднял ружье, переломил его и стреляную гильзу сунул в карман.
- Он, что с ума сошел?
- Я тоже так подумал было,  но поинтересовался,  зачем она ему. Он ответил, что приобщит ее к отказнику.

Кудамов с Олтусовичем переглянулись и захохотали.
- Он всё-таки решил уголовного дела не возбуждать, а уйти на отказник. Вот придурок!
- Поэтому он и понятых не вызывал и протокол осмотра не составлял. Решил наш умник, что и так сойдёт.
- А мы,  что теперь делаем?
- Ты в отдел и везешь сюда следователя.
- Елену Ивановну? Так она не поедет.
- Поедет, а нет, так сам в машину ее посадишь и сюда. Уголовное дело будем возбуждать по нарушению правил хранения огнестрельного оружия, приведшее к тяжким последствиям. Да, еще отправь кого-нибудь из оперов в морг пальчики с трупа Протасова откатать.
- Шеф, ну ты голова. Сделаем все в лучшем виде, - восхищенно промолвил Олтусович и укатил в горотдел.
- Богданович, двух понятых организуй быстренько.

Через три минуты две шустрые старушки, сверкая глазами от возбужденного любопытства, были в квартире Протасовых. Вскоре подоспел Олтусович с крайне не довольной Еленой Ивановной, и работа закипела, управились за час.  Богданович сделал десяток снимков. Сняли отпечатки, обработав магнитной кисточкой ружьё от затыльника приклада и до цевья.  Так же  обработали второй не отстрелянный патрон, оставшийся в стволе ружья. Всё упаковали. Обнаружили в углу за рюкзаком,  в котором лежало две отстрелянных утки, еще одно ружье в чехле.  Заклеили, опечатали, дали протоколы осмотра и изъятия подписать понятым и те удалились, чуть не лопаясь от важности и предвкушая зависть соседок.

Вскоре сотрудники милиции удалились из квартиры, а к Алевтине пришла соседка со второго этажа помочь навести порядок, а главное, чтобы отмыть то жуткое кровавое пятно на полу, которое осталось вместо убитого Виктора Протасова. К ночи домой пришел Виталик.
- Где ты был?- спросила его мать. – Я и так вся на нервах едва живая, так тебя еще разыскивать нужно. Ты знаешь, что отец умер?
- Знаю. Я не хотел, чтобы он умирал. Ты веришь мне?
- Конечно,- прижала к себе его голову Алевтина,- кто же хочет, чтобы родной отец, хороший человек умер?
-Пойду я, пожалуй, поздно уже, прибрала, как могла, - сказав это, соседка тихо удалилась из квартиры.



3. Пока свободен.
В горотделе, не зная, куда себя деть и нервничая, Кудамова дожидался  Судаков. Что-то он чиркал на листе бумаги, благо стопка стандартных листов лежала на столе.
Наконец, его пригласили в кабинет начальника ГОВД.
- Ну, что написал объяснение?
- Да, гражданин начальник, - протянул тот исписанные листы.
Кудамов просмотрел их, потом отложил в сторону.
-Значит так. То, что ты написал это для «пионерской зорьки». Слушай меня внимательно. Убит человек. Сейчас идешь домой и вспоминаешь поминутно, как вы были на охоте с Протасовым, как приехали, как и почему ружье оказалось в его квартире и какие соображения у тебя по поводу того, почему оно выстрелило. Полагаю, что завтра мы вернемся вновь к этому разговору. Документы твои где?
- Я же оперу отдал, как вы велели.
- Из дома ни ногой, чтобы мы тебя не искали. Когда на смену заступаешь?
- Завтра на сутки в восемь утра и заступаю.
- Ну, вот и заступай.

Кудамов нажал кнопку прямой связи с дежурной частью.
- Капитан Хлебников, попросите Елену Ивановну оформить срочно
Судакову подписку о невыезде, пусть распишется и идет домой, после того как вы у него пальчики откатаете.
- Кстати, ты случайно по малолетке в колонии не побывал?
- Было дело, а как Вы догадались?
-А это уж, моё дело,- усмехнулся Кудамов, - Иди. Пока свободен. Рюкзак с утками с собой захвати, а то протухнут.
 Через час в горотделе появился Олтусович.   
- Что думаешь про это. Аркадий?
- А что тут думать? Уголовное дело возбудили, остальное пойдёт своим чередом. Есть вещдоки, есть сроки, есть подозреваемый, есть потерпевший, отпечатки в кримлабораторию МВД отправили, завтра обещали ответ прислать и остальное отработаем в лучшем виде.
- Я еще раз убедился, что самоубийством тут и не пахнет.
- Я тоже так думаю. А у вас что, появились новые соображения?
- Скорее дополнительные сомнения. Сам подумай: пожелай ты застрелиться, тебе что, одного патрона было бы мало? Или что за фантазия непременно  себя из ружья чужого хлопнуть?   Потом, нет мотива самоубийства. Вот только вопрос остается открытым, кто же тогда стрелял? То, что это дело рук Судакова, я что-то не очень верю. Ведет он себя не как убийца. Да и мотива опять же нет.

- Ну, шеф, это вы чересчур. Был бы человек, а мотив всегда раскопать можно. Кстати, Алевтина, похоже, на Судакова конкретно думает.
 - А завтра, может, раздумает. Вот что, ты не умничай, а напрягай-ка своих оперов на розыск виновного лица, если мы уверены, что это не он.
- Это зачем?
- Затем, чтобы убийство нераскрытым не осталось. Мало нам Гудрюков из своего пальца «висяков» навысасывал, так еще реальное убийство на нашей шее будет нераскрытым.
- Ну не только же на нашей. Прокурорская шея в этом случае тоже свое получит. Чего дергаться? Возбудят они уголовное дело, получим мы отдельное поручение, вот тогда и в бой, а так я что должен делать? Буду оперов нацеливать на поиски злого духа, в отношении которого они стряпают отказной материал? Это же их подследственность, ну куда мы лезем?  Есть нам без этого, чем заняться, а стрелявшего я найду, - он усмехнулся, -  слово офицера. Разрешите идти?

4.  В суматохе дел.
На другой день начали поступать необходимые справки и другие документы.
Заключение по результатам вскрытия только подтвердило уже ранее известное, а том числе, что алкоголь не употреблялся. Характеристики на Протасова и Судакова пришли положительные. Пока Кудамов ломал себе голову,  кому понадобилось убивать шофёра почтовой машины, во двор милиции вошел мужчина, ведя рядом с собой за ручки новенький мотоцикл «Минск». В открытое окно было слышно, как   он довольно громко что-то бубнил, причем речь его  густо была пересыпана нецензурными словами, которые вписывались в суть излагаемого вполне естественно. Потом он поставил мотоцикл на подножку и зашел в дежурную часть.

 В дежурную часть, вошел Олтусович,
- Что за шум, а драки нет.
- Приехал, понимаешь, к тёще щей похлебать, да брусницы ей завез, - начал жестикулируя,  говорить бородатый мужик с красным шлемом в руке,- часу не прошло, выхожу, а у мотоцикла карбюратора нет. Это что же в городе у вас делается, люди дорогие? Это же что я теперь делать буду? Мне же в деревню 17 километров ехать. А на чем? Что ж вы тут за бандитизм развели, среди бела дня воруют. 
- Людмила Ивановна,- с усмешкой начал говорить Олтусович, обращаясь,  к вошедшей в этот момент,  инспектору ИДН,- ответьте гражданину, что за бандитизм Вы тут развели?
- Кто? – вскричала очнувшаяся от задумчивости инспектриса,- Я бандитизм развела? А ну-ка идите сюда. Теперь мне скажите: это я ваших детей рожала? Я их воспитывала, я их уму-разуму в школе учила? Нет, это Вы делали. Так не вы ли, милейший сами и виноваты в том, что с вами случилось.


Мужик смутился, даже вспотел, но через минуту нашелся вновь,-
-Ну, вот что, дамочка, вы тоже, много на себя не берите. Мы, Лашковы, в таких делах замечены не были. Мой сын в погранвойсках служит, а не детали с мотоциклов ворует.
-Тогда будем считать, что мы оба погорячились. А вы-то, что хотели?
- Хотел,  чтоб помогли карбюратор найти.
- То, что искать будем – не сомневайтесь. А вот то, что найдем непременно, гарантировать не могу. Номер  на нём есть?
- Откуда номер? На нем только модификация обозначена К17.
- Ну, гражданин,  это даже если мы и найдем его, так еще доказывать надо будет, что он именно с вашего мотоцикла.
- Что делать будем?- Вмешался Олтусович
- Так я заявление хочу написать.
-  Ну, ты упёртый. И на какой ляд? Сказали же, искать итак будем.
- А так оно надежнее.

Вошел Кудамов.
- Олтусович. Ну что ты упираешься? Пусть пишет, да зарегистрировать не забудь. Нам уже с тобой все равно процентом больше или процентом меньше.
-Понял вас. Пошли со мной, милейший. Эх, жисть, хочет наш начальник постоянно жить праведно, а оно не всегда правильно.
Когда заявление было написано и, как положено, зарегистрировано, Олтусович с Лашковым вышли во двор.
-Ну что я с ним теперь буду делать. Неделю назад купил. Нарадоваться не мог. И рыбалка, и сенокос, и ягоды – всё моё, кругом поспевал, а тут вон какая беда. Может, на хранение моего конька возьмёте? Мне же его 17 километров на руках не докатить.

- Слушай, мужик,- осенило вдруг Олтусовича, - а если мы тебе другой карбюратор дадим, у тебя ведь претензий к нам не будет?
- Отцы родные, да неужто,  выручите?
- Сейчас попробуем твоему горю помочь.
Он заглянул в дежурную часть и вернулся с ключом от загона,  который был сооружен во дворе. Высотой больше пяти метров. Чтобы пацаны не перелезли, он был набит всякой техникой. Были тут и мопеды, и велосипеды, мотоциклы и мотороллеры, почти новые и наполовину разобранные. Это всё была изъятая, подобранная, бесхозная,  брошенная  и не востребованная техника, которая сосредотачивалась в горотделе уже несколько лет и, большей частью, не имела законного владельца. Вот в этот Клондайк запчастей и запустил Олтусович потерпевшего.   

Минут двадцать покопавшись в железках, Лашков вышел из загона с карбюратором в руках. Еще через десять минут, он завёл мотоцикл. Потом они с Олтусовичем настроили его в оптимальный режим. Одевая шлем, улыбающийся мотоциклист спросил,
- Зовут Вас как, за кого мне теперь Богу молить?
- Аркадий Петрович Олтусович, капитан милиции,- щелкнул деланно каблуками и по-гусарски мотнул головой начальник уголовки.
- Я запомню.
Он газанул, и красный мотоцикл с рёвом вылетел из двора горотдела.

Кудамов в конце дня заглянул к следователям. Елена Ивановна, как и положено, строчила на машинке, поглядывая в свои бумаги.
- Пожалуй, пора дело возбуждать по Судакову.
Старший следователь прекратила печатать,
- А не рано, Владимир Иванович?
-чует моё сердце, что в самый раз. Материала  и оснований у вас для этого достаточно. Да не забудьте с постановлением о возбуждении, прокурору  отправить документы о выемке и назначении экспертизы.    

4. Чтоб карась не дремал
Наутро, после планёрки, уже в одиннадцатом часу, к Кудамову пожаловал гость, подтянутый мужчина лет сорока, в светлом плаще и коричневой шляпе.
- Прокурор по надзору за органами дознания Карелии Алмазов Александр Николаевич, представился он начальнику горотдела, махнув у него перед носом удостоверением.
- Очень приятно, Кудамов,- представился тот в ответ.
- Ну что ж, скажите еще, что очень рады, - ехидно усмехнулся тот.
- Так, смотря,  зачем пожаловали.
- С проверкой, майор. На то и щука в море, чтоб карась не дремал.
- И что проверять будем?
- Проверять я буду, а вы мне документы подтаскивать.
- Господь с Вами. Как скажете. Предписание на руках конечно имеете?
- Конечно, - достал     тот из портфеля заполненный бланк с печатями. 
- Что за проверку вы затеяли?
- Охотничий сезон начался. Анализ происшествий, который мы провели, показал, что многовато в республике нарушений, связанных с огнестрельным оружием.   А ваш город один из худших.
- Это в чем же выражается?
- За месяц охоты, выявлено в районе восемь нарушений правил охоты, все нарушители при этом, были с оружием. В других районах за это время одно-два. Не работаете с потенциально опасной категорией. Где профилактика?
- Вы, что там, в столице, белены объелись? Да если бы мы рейд с охотинспекцией не провели, так и у нас бы было вдвое меньше.
Кудамов, незаметно для себя начал заводиться.
 -А вы выражения выбирайте, Владимир Иванович, а то,  как бы сожалеть не пришлось, поднял тон разговора Алмазов.
В кабинет постучали, заглянул Олтусович,-
- Можно? Заходи Аркадий Петрович, послушай, как нас дерут за то, что многовато нарушителей выявили.
Начальник розыска кинул быстрый взгляд на сидевшего за столом и мгновенно прикинул, что к чему.
-Владимир Иванович, там Елена Ивановна с Вами проконсультироваться хочет. Я Судакова доставил. Помогли бы вы ей, а я тут пока побуду, на вопросы поотвечаю. Вы не против?
- Действительно пойду, пожалуй. Думаю, что на все Ваши вопросы Олтусович ответит.
 Прокурорский работник из республиканского аппарата еще около часа мурыжил Олтусовича, давая ему понять, что не зря он сюда в провинцию приехал и что, уж без представления прокурора республики на имя министра, он точно отсюда не уедет.
Между тем допросили Судакова. Он свою причастность к выстрелу отрицал напрочь. Он только твердил: да, ружьё отдал, да виноват, но только в этом, а на курок не нажимал и товарища не убивал. В последней части ему, правда, вопросов особенно и не задавали, так, для формальности. Дело то возбуждено по нарушению правил хранения оружия, вот это и отрабатывалось.
Кудамов, удостоверился, что копия постановления о возбуждении уголовного дела по Судакову и копия протокола о выемке вещественных доказательств отправлены прокурору, выпил с Еленой Ивановной по чашке чаю,  взял  себя в руки и вошел в собственный кабинет, где прокурорскому до хрипоты доказывал правильность действий своего ведомства капитан милиции Олтусович.   
-Ну, что, уважаемый Александр Николаевич, выводы уже сделали?
- Будут и выводы, не сомневайтесь. А  как вы хотели? Вот, к примеру, ранение осколком снаряда подростка Матикайнена, кто за это должен отвечать?
- Так вы же знаете, что он снаряд нашел в лесу и сунул его в костер, ранение и произошло от разрыва снаряда.
- Так вы считаете, что милиция не причём? Вместо того чтобы своевременно изъять снаряд у подростка, оправдания ищите?
- Тут скорее претензии к финскому правительству, которое некачественный снаряд изготовило, и он не разорвался в 1944 году. Как мы могли снаряд изъять, если он сунул его в костер, не вынося из леса?
- Вы бы не умничали, а лучше сами определили меру ответственности своим сотрудникам. Или вот еще, выписка из сводки: покончил жизнь самоубийством путем выстрела себе в грудь из охотничьего ружья гражданин Протасов.
- Так что я опять виноват, что он ружьё предпочёл, а не петлю с мылом?
-Вот опять вы за своё. Вместо того, чтобы усилить контроль за использованием оружия пытаетесь уйти в сторону от ответственности.  Кстати отказной материал по данному факту можно посмотреть, я полагаю,  двух дней для этого было достаточно?
- Я думаю даже более чем.
- Тогда распорядитесь, чтобы мне его принесли сюда сейчас.
- Не могу.
- Что значит, не могу?
- Думаю, что выдадут его только по письменному запросу и то дней в течение десяти. Раньше еще прокуратура ни один наш запрос еще не выполняла.
-Хватит дурочку валять. Причём тут прокуратура? Вы выезжали на место поданному факту?
- Каюсь, выезжали. Только на место происшествия прибыл представитель прокуратуры Дондуков, моих сотрудников разогнал, меня послал,  сказал, что он самый главный на месте происшествия, так что с него и спрос.
- Ничего не понимаю. Что тут у вас происходит?
- Я сам плохо понимаю, может вам в  нашей прокуратуре объяснят. Кстати попросите Дондукова вернуть стреляную гильзу от ружья, а то она нам для уголовного дела нужна.
- Что еще за гильза?
- От ружейного патрона, выстрелом из которого был убит Протасов, а то он её с собой уволок.
- Что значит, уволок?- начал вскипать Алмазов.
- А как вы назовете непроцессуальную выемку вещдока с места преступления?
- Не понял, вы о чём?
- Я о действиях работников прокуратуры на месте преступления.
- Что вы всё загадками разговариваете?  По- человечески сказать нельзя?
- Так я же пытался по-человечески, а вы мне всё своими представлениями как дубиной грозите. Это что, нормальный разговор? Уточняю. Мы работаем по уголовному делу, возбужденному в отношении гражданина Судакова, проявившего преступную халатность при хранении оружия, передав его другому лицу.
- Я утром был в городской прокуратуре, там нет таких сведений,  по учетам такое дело не проходит.
- Ну, не знаю, - развел руками Кудамов, - у вас может, и не проходят, а у нас есть. Желаете книгу движения уголовных дел взглянуть?
Алмазов в бешенстве швырнул бумаги к себе в портфель, щелкнул замками, и, выйдя из горотдела, энергично зашагал в прокуратуру. 

5. Новые обстоятельства
Через полчаса в кабинет Кудамова влетел, вытирая пот со лба, Дондуков. Трясущимися губами, едва выдавливая слова, он плаксиво спросил у него,
- Владимир Иванович, Вы же должны были отказник сделать, почему же Вы его не сделали? То есть не лично Вы, а сотрудники ваши,- путая речь, пытался услышать хоть какие-нибудь спасительные для него слова прокурорский сотрудник.
- Так, как же они могли отказник оформить, коли Вы их выгнали с места происшествия?
- А мне Гудрюков сказал, что прокуратура отказников не оформляет, это нонсенс. Это дело милицейских сотрудников. Что же мне делать?
- Гильзу отдайте.
- Да, конечно, вот она,- засуетился Валерий Павлович и трясущимися руками протянул нечто, завернутое в обрывок газеты.
- Это что?
- Гильза, Вы же сами просили.
-На стол положите. Как прикажете мне теперь ее оформлять? С места мы ее не изымали, откуда она тогда взялась?
Видя, что от страха мозг Дондукова работает, не смотря на крайнее напряжение не важно, Кудамов нашел выход.
- Напишем, что Вы ее предоставили, как вещдок по нашему устному запросу.
- Так что мне делать теперь? Алмазов сказал, что если я до конца дня все в порядок не приведу, то он меня загонит «туда, куда Макар телят не гонял». Это же конец. Я же только работать начал, жениться собирался.
Кудамов только развел руками. Когда сгорбленная маленькая фигура Дондукова скрылась за поворотом, в дверь постучали и Кудамов оторвался от окна.
- Да, Владимир Иванович, - пробурчал Алмазов, входя в кабинет,- наломали вы тут дров.
- Ну, вот опять, «в огороде бузина, а в Киеве дядька». Что опять мы наломали? 
- Вы, милиция, совместно с прокуратурой города.
- Уже лучше. Всё-таки уточните что именно.
- Слабоватое у вас взаимодействие.
- И как прикажете взаимодействовать, коли моих сотрудников согнали прямо с места происшествия?
- Дондуков своё за это получит, да и его лепший друг и наставник Николай Михайлович.
-Ладно, а для чего Гудрюков отказной мусор повозбуждал? Знает ведь, что уголовных дел все равно не будет, даже там, где есть фигуранты никакой судебной перспективы нет, а уж возбудить дело по краже при отсутствии кражи это вообще случай уникальный, хоть в журнал «Следственная практика» в раздел «Курьёзы» посылай.
- Хорошо я посмотрю, хоть не за этим я приехал.
- Помогите сформулировать возможную причину самоубийства Протасова, пока там Дондуков сочиняет «отказник», а то он немного не в себе,  боюсь, наворотит, так что вся прокуратура республики смеяться будет. Как Вы думаете, может это ревность или неизлечимая болезнь?
- Здоров был Протасов, и вскрытие это показало. Только в том вся закавыка и есть, что это не самоубийство.
- Как это?- Изменился в лице Алмазов, -что вы имеете ввиду?
- А вы спросите у Дондукова, какой модели было ружьё, из которого был произведен выстрел, и какая у него длина стволов, и как Протасов сумел нажать на курок, и под каким углом было направлено ружьё в момент выстрела.  Вам многое станет ясно, когда он ответит на эти вопросы.
- Можно от Вас позвонить?
-Пожалуйста,- пододвинул ему аппарат майор.
- Дондуков это ты? Ответь, любезный, какой марки было ружье покойного Протасова?
- Иж-54,-услышал ответ Кудамов, стоя рядом с Алмазовым вплотную.
- Правильно,- прошептал он, - а из какого ружья был убит Протасов?
Алмазов повторил его слова в трубку. Возникла пауза. Слышно было сопение Валерия Петровича,
-Так наверно из своего и застрелился.
Алмазов вопросительно посмотрел на начальника милиции, прикрывая трубку рукой,
-Что, не так?
- Посмотрите лучше материалы уголовного дела по этому факту у нашего следователя. Ружьё было Иж-58М со стволами 760 мм.
- Ну, блин, недоумок,- заскрипел зубами от злости и бессилия Алмазов и заорал в трубку,- Уволю к едреной матери!    Николай Михайлович на месте?  Передай ему - пусть пишет рапорт на увольнение! Работнички!      
Потом Кудамов проводил его в кабинет следователей и тот остался изучать материалы.

          Вскоре в дежурную часть по телетайпу поступила выписка из протокола результатов дактилоскопической экспертизы.
« Отпечатки, представленные на экспертизу, снятые с ружья модели ИЖ58М, № 132466,  изъятом 16 сентября следователем Власюк Е.И., идентичны представленным отпечаткам,  снятым с гражданина Судакова Б.С., отпечатков Протасова В.Л. среди снятых с этого же ружья не имеется. Обнаружены отпечатки, образцов которых, среди представленных нет и в картотеке не имеется. Ввиду их небольшого размера,  возможно, принадлежат женщине. Отпечатки, снятые с патрона, который был вставлен в ствол ружья,принадлежат Судакову Б.С.». 
   - Этого еще не хватало. Кажется, может быть, новый поворот в деле.
Он нажал на кнопку прямой связи.
-Капитан Самылин, слушаю вас,- отозвался дежурный.
- Самылин, найди кого-нибудь из оперов, пусть срочно сгоняют на дежурной машине и откатают пальчики у Алевтины Протасовой и у Дондукова. Он должен быть сейчас в прокуратуре.
Появился Олтусович.
- Ну, что Судаков говорит?
- Ничего нового.
Вошел Алмазов.
-Почитал я материалы дела. Вы правы, кто-то помог Протасову на тот свет перебраться. Вы жилой массив тщательно отработали? Виновного лица ведь у нас с Вами до сих пор нет.
-  Мы его вообще не отрабатывали. Да и на каком основании?
- Вы же сами мне намекнули, что, по всей видимости,  имеет место убийство, а не суицид, вот нужно было проводить поисковые мероприятия.
- А что уголовное дело по убийству было возбуждено? По нашему уголовному делу все фигуранты на месте.
- Может, хватит уже друг перед другом выёживаться? Преступник ведь на свободе ходит. Почему Судаков не арестован?
- Флаг Вам в руки, возбуждайте дело по убийству и арестовывайте.
- Ладно, пусть пока у вас посидит. Пойду в прокуратуру, нужно кое-что с прокурором обсудить, а потом и решим, может и арестуем.
Разрешите Вас проводить, - встрял Олтусович,- по дороге поговорим, если конечно не возражаете.

Вскоре, вдвоем они отправились в прокуратуру. Когда уже была пройдена  большая часть полукилометрового пути, возле них притормозил вплотную красный «Минск» с бородатым седоком на нем.
- Аркадий Петрович, какая встреча. А я вот снова в город приехал. Ягод насобирал. Брусницы не  хотите? Я отсыплю.
- Нет спасибо.
- Да вы не стесняйтесь. Спасибо вам. Карбюратор как часики работает, даром что старый. Это ведь тот самый, что вы мне свинтить дали с разбитого «Минска». Так на нем и езжу. Гайки пришлось вот без граней поставить. Теперь только газовым ключом отвернуть можно, а откуда он у пацанов?  Больше не отвинтят.
Алмазов, с интересом прислушавшись к его тираде,  глянул на номер мотоцикла. Поняв, что он, возможно, перебил важный разговор, Лашков извинился и укатил в сторону бульвара.
- Аркадий Петрович, я полагаю, Вы не откажете предоставить мне сотрудников для отработки версий по уголовному делу, которое, кажется, мне придётся возбуждать?
- Всё для Вас и торжества Закона.

6. Расследование Алмазова
Алмазов оказался в роли следователя прокуратуры весьма деятельным. Он выписывал отдельные поручения, которые горотдел тут же отрабатывал. По его устным указаниям опера «пахали поляну» не за страх, а за совесть. Вечером, часов около десяти он вместе с Дондуковым явился в горотдел. Судаков давно уже изнывал от скуки, сидя на стуле в дежурной части. Его поили чаем, купили по его просьбе колбасы и булочек, но это всё порядком ему уже надоело. Дежурный тоже устал ему объяснять, что он тут по распоряжению прокуратуры, а милиция к нему претензий не имеет.
- Слава Богу,- сказал он, когда дежурный жестом дал ему понять, что именно от этих двух зависит причина его долгого пребывания в милиции. – Нельзя ли побыстрее, спать хочется.
- От тебя зависит, скоро ли ты спать пойдёшь,- посмотрел на него внимательно Алмазов.
- Валерий Павлович, пойдем, поучишься допросы вести, в жизни пригодиться. Дежурный, камеру для допросов нам в ИВС откройте, мы там с гражданином побеседуем.
- Извините, товарищи прокуроры, прежде чем, в ИВС гражданина помещать, нужно провести личный досмотр на предмет наличия запрещенного.
- Не возражаю, буркнул Алмазов.
Сержант Пенкин дело свое знал и через пять минут Судаков был весь обтроган, общупан, карманы вывернуты. На подносе оказались авторучка, огрызок карандаша, два рубля купюрами и сорок две копейки мелочью, зажигалка и сигареты «Прима» в начатой пачке. А еще сложенный в несколько раз листок стандартной бумаги для машинки.
- Изъятое оформлять будем?
- Погоди, решим по результатам беседы.
Беседовали они больше часа. Двойные двери обеспечивали ее конфиденциальность. По звонку дверь из ИВС открыли и прокурорские вышли.
-Где тут у вас туалет?- спросил Алмазов.
- Через две двери по коридору,- ответил дежурный, вглядываясь  в бледно-зеленое лицо Дондукова.
- Что с Вами, Валерий Павлович?
- Душно там очень, поплохело молодому сотруднику, ничего придёт в себя.
- А с Судаковым что?
- В камеру его поместите.
- В качестве кого? Арестовку бы надо.
- В качестве подозреваемого в убийстве. Протокол о задержании я сейчас оформлю.
Они удалились в туалет, а сержант пошел водворять Судакова в камеру.
- Товарищ капитан, - услышал Самылин его голос из ИВС, - подойдите сюда.
Самылин заглянул в комнату для допросов. На табуретке сидел, покачиваясь Судаков.  Мутный взгляд его не мог сосредоточиться, пока он пытался определить, кто вошел.  Из разбитого носа текла струйка крови, а оба глаза уже начали заплывать синяками с фиолетовым оттенком.
- Вот, ёкарный бабай. Этого нам только не хватало. Позови прокурорских.
В ИВС зашел Алмазов.
-Что случилось, панове?
- Так вы гражданина целого с собой для допроса забрали, а тут вон что. А утром Николай Михайлович придет и меня в другую камеру определит?
- Не придёт. Я приду, - сказал Алмазов. – Кстати у вас в протоколе значится, что он не имеет видимых повреждений?
- Я не составлял протокола.
- Что ж вы так? Нехорошо нарушать Закон.
- Так вы же сами…
- Стоп,- прервал дежурного Алмазов,- а вот прокуратуру виноватить не надо, коли сам нарушаешь. Вот, стоило нам выйти из ИВС, как Судаков себе лицо расквасил нам назло. Судаков, это ведь ты сам сделал?
Задержанный утвердительно мотнул головой.
- Вот видите. Я же говорил. Давайте понятых потолковее и закончим с этим. Ему до утра отдохнуть надо, завтра продолжим.
Дежурный позвал уборщицу бабу Шуру и суточника Верховского, которые и подписались в нужных местах в протоколе.
Алмазов заметил смятый лист бумаги и развернул его. Он прочитал его внимательно, присвистнул и сказал,
- А это ценный вещдок, я его изымаю и приобщу к делу.
По этому поводу понятые тоже расписались.
      
Утром, как Кудамов и ожидал, Алмазов заявился с самого утра.
- Как расследование продвигается? - спросил его начальник Олтусович
-Вашими молитвами и стараньем Ваших сотрудников. Подозреваемый задержан, думаю, сегодня развалим его и получим обвиняемого.
- И кто же это?- почти хором спросили начальник горотдела  с начальником уголовного розыска.
- Судаков, конечно. Всё на него сходится. Ружьё его? Его! Пальчики на ружье его? Тоже его! Причина убрать друга у него была веская. Он состоял в интимной близости с женой Протасова Алевтиной и уговаривал её уйти от мужа. Алевтина, кстати, уверена, что это дело его рук. Вот, кстати, образец его душевных переживаний, он даже не смог удержаться, чтобы не выплеснуть эмоции стихами.
 Алмазов достал из папки ту, самую бумагу, которую изъял у Судакова, только слегка разглаженную. Кудамов и Олтусович из любопытства заглянули в нее.

Забыть бы всё. Глаза твои и голос
И жар ночей, и шепот губ
Как был мне дорог каждый волос
И как в любви бывал я груб.

Забыть бы всё… Но разве  позабудешь
Как бились  птицами сердца.
Моей ты обещала, будешь,
Пойдешь со мною до конца.

Забыть бы всё… Я слово не нарушил,
Но ненависть в глазах твоих.
Я за любовь отдал бы душу,
А есть она, у нас двоих?

Забыть бы всё,  как в жизни повернулось.
Глаза сверкнули мне твои,
Но страсть со счастьем разминулись
И лучший друг лежит в крови.

-Ни хрена себе,- сказал Олтусович, - сильно. Он еще и поэт оказывается, кто бы мог подумать…
- Жалко мужика, - задумчиво почесал затылок Кудамов,- а я, признаться, не верил, что это он.  Он сам-то,  что говорит?
- Стоит на своём. Ружьё отдал, но в Протасова не стрелял. Кто же хочет за умышленное убийство на зону пойти?
- Не пойму, для чего он, если сумел незаметно после выстрела скрыться, опять пришел в квартиру Протасова.
- А вы никогда не слышали, как преступников часто тянет на место преступления? Опять же на реакцию Алевтины хотел, видимо, взглянуть, похвастаться: вот, мол, какой я крутой парень, мне человека убить - раз плюнуть.   
- В том-то и дело, что он абсолютно удручен  был на месте происшествия и переживал очень.
- Игра на публику, чтобы отвести от себя подозрения.         
-Чёрт возьми, кажется, заигрались,- с этими словами Олтусович,  вошел в дежурную часть и приказал дежурному.
- Судакова мне, быстро. В комнату для допросов.
- Он за прокуратурой числится. Вывод из камеры только с их разрешения.
- Капитан Самылин, Вам служба не в тягость? А то годы подошли, может пора на пенсию?
- Что, блин, за служба пошла? Прокурорские сулят уволить, свои готовы просто выгнать, как ни служи, тут хорошим не будешь.
Через три минуты Судаков был в комнате допросов.
- Ого, крепко тебя,- сочувствующе произнес начальник уголовки, оценив его внешний вид.
- Пожалел волк кобылу. Зачем вызвали? Тоже хук слева, хук справа, апперкот отрабатывать будете? Вы же друг перед другом свою крутизну показать хотите. Попадало мне, бывало, от ментов, особенно по малолетке, но матерый следователь прокуратуры вам десять очков вперед даст. Молодой - вот, тот пока хлипкий. Ну, ничего, сердце шерстью обрастет – тоже себя покажет, гонору хоть отбавляй. 
- Господь с тобой. Ты только ответь: неужели пообещал прокурорским  взять вину на себя? Они же сгноят тебя в зоне.
- Нет, не обещал. Только всё равно, если не забьют, значит сгноят. А еще Алмазов пообещал на меня изнасилование повесить, чтобы меня отпетушили в зоне, если не сознаюсь.
- Ладно, хрен с ним с Алмазовым. Ты только скажи, как ты ружьё Протасову отдал, собранное или в чехле?
- В чехле, конечно.  Мы же в город въехали.  Оружие должно было быть разобрано. Что я, правил не знаю?
-Почему же патроны с твоими отпечатками в стволах оказались? Это железно, что твои патроны и нет на них других отпечатков.
- Не знаю.  А вы того, кто стрелял, найдете?
- Считай,  уже нашел, вот только, кое-что проверить надо.
- Удачи Вам.
Выйдя из ИВС,  Олтусович обернулся к дежурному,
- А вывод Судакова из камеры, собственно, можно и не фиксировать. Мало ли уборка была?   
Дежурный крякнул, покачал головой и закрыл дверь в ИВС.

7. Кто стрелял в Протасова?
Войдя в кабинет начальника,  Олтусович попросил,-
- Владимир Иванович, пошлите кого-нибудь, лучше Людмилу Ивановну,  за Виталиком Протасовым, он уже по времени должен быть дома.
- Он тебе на какой ляд понадобился?
-  Пальчики откатать и кое-какие вопросы задать.
- Что за вопросы ты ему задавать думаешь? Кстати, ты не забыл, что детей допрашивают или опрашивают по делу, только в присутствии родителей или педагогов?
- Помню я всё. Кстати, у старшего лейтенанта Калибиной высшее педагогическое образование, а моя жена стала лучшим учителем города в прошлом году. Сейчас ей позвоню. А вот мать как раз лучше в известность не ставить, завтра похороны не до этого ей сейчас.
- Да что за надобность Виталика сюда дёргать? Парень итак отца потерял, а тут ты еще со своими вопросами.
- Шеф, помните, я за Еленой Ивановной поехал, по вашему приказанию?
Так вот, когда группа уже работала в квартире,  вышел я из дома покурить и прогуливаюсь невдалеке. Слышу какие-то всхлипы за сараем. Я его обогнул - там пацаненок стоит, совсем разнюнился, слёзы по щекам размазывает. Я к нему. У меня, знаете, первая заповедь: увидишь плачущего ребенка дай ему конфетку и успокой, вдруг это твой. Я примерно так и сделал. Спрашиваю, обидел тебя кто? Он головой помотал, сопит молча. После карамельки, он слёзы вытер и разговорчивее стал.  Спрашиваю,-
 -Как зовут тебя?
- Виталик.
У меня аж сердце захолонуло,
- А фамилия?
- Протасов.
- Что  же ты домой не идёшь?   
- Боюсь,- говорит.
- Кого же ты боишься, папу?
- Нет. Папа добрый, его скорая помощь увезла. Я видел из-за сарая.
- Тогда что?
- Что попадёт мне.
Ладно, думаю хрен с ним, мало ли что за проказы могут быть у пацана.
- Про выстрел, стало быть, слышал?
Он опять помотал головой утвердительно.
- А где же ты был, когда он произошел, на улице?
- Нет, дома.
Я даже оглянулся, не слышит ли нас кто. Ведь это же главный свидетель получается.
- А в какой комнате ты в это время был?
- Я не в комнате, я на кухне.
- Вместе с папой?- переспросил я.
- Ага, - подтвердил он.
У меня аж во рту пересохло. Порылся в карманах,  нашел еще карамельку, дал ему.
- Виталик, - говорю, - ты не мог бы показать, как папа  ружьё держал, когда оно выстрелило?
- А папа его не держал.
- Как это не держал? -  я даже холодным потом покрылся. – А кто же его держал, ты видел?
- Я его в руках держал.
- А ты зачем его в руки взял?
- Папа попросил подать.
- И ты подал?
- Да, а оно выстрелило, папа упал, а я ружьё выронил. Он глаза только открыл, говорит: «За что?»- паренек начал всхлипывать,- значит, он подумал, что я специально, а я не ожидал, что оно выстрелит. Я же не хотел, - и он разрыдался.
Я его успокоил, как мог. Пришлось соврать, что папа жив, ему операцию сделают, и он выздоровеет, хотя я знал, что отец его уже покойник. 
- Так, - глубокомысленно заметил Кудамов, - значит, ты, зная кто, отправил на тот свет Протасова, предпочитаешь молчать?  А в это время невинный человек парится в камере? – грозно произнес он последние слова.
- Шеф, только не нужно нагревать ситуацию.  «Место встречи изменить нельзя» видел, небось? Там что Жеглов говорит,  по поводу ареста профессора? «Наказания без вины не бывает!» так я с ним согласен. Не прояви  Судаков  преступную халатность,  сейчас бы жареных уток ел с другом,  запивая холодной водочкой, а не в камере нары пролёживал. Кстати не я его арестовывал.  У нас он на воле гулял. Так что не с нас и спрос. Еще бы мог посидеть, да жалко мне его стало, когда увидел,  как его прокурорские отделали. Ничего не боятся ухари, сами следствие ведут, сами надзирают.   
Вскоре привезли Виталика Протасова. Он шел за руку с инспектрисой ИДН и испуганно озирался, поскольку не ожидал от поездки в милицию для себя ничего хорошего. Потом подъехала жен Олтусовича, симпатичная, хорошо одетая женщина с усталостью во взгляде. Позвонили и в  прокуратуру Алмазову, чтобы подошел.

Поскольку дело было в его производстве, предложили ему возглавить проведение следственного эксперимента.   
 Виталик сначала ответил на вопросы, потом из оружейки принесли то самое ружьё, Олтусович вставил в стволы гильзы, снаряженные только капсюлями без пороха.  Когда Олтусович попросил его подать ружье, которое лежало на столе,  Виталик взял его за шейку приклада и палец его сам лег на спусковой крючок. Он протянул ружьё вперед, подавая его капитану милиции в протянутую руку, но ружье было слишком тяжелое, чтобы он мог удержать его одной рукой. Пальцы его правой руки непроизвольно сжались. Когда хлопнул выстрел от пробитого бойком капсюля,  все поневоле вздрогнули, представив себе картину неумышленного убийства малолетним сыном своего отца.  Мальчик уронил ружьё и расплакался, повторяя: «Я не хотел, я не хотел».  Его успокоили,  как могли и отправили на машине домой. Всё это было снято на киноплёнку.
Остался фактически невыясненным один вопрос: кто же вложил заряженные крупной дробью патроны в ружьё?  Виталик утверждал, что ружье собирал он сам, но патроны в него не вставлял, поскольку папа настрого запретил это делать. Алмазов на этот момент внимания не обратил, точнее, пренебрег, т.к. было ясно, что деяние совершил не субъект, а, стало быть, решение будет принято однозначно, не смотря на то, что стрелявший не помнит, кто вложил в ружье патроны. 

Уголовное дело в отношении убийства Протасова было прекращено, Альбине не сказали, что ее сын был виновен в смерти мужа. Судакова, естественно,  после эксперимента тут же освободили. Не стали привлекать его к уголовной ответственности и за нарушение правил хранения оружия, ограничились штрафом. Отношения его с Алевтиной прекратились как-то сами собой. Алмазов написал представление в МВД о грубом нарушении законности в горотделе. В основу легли показания Лашкова, которого он вызвал и отобрал объяснение по поводу свинченного с другого мотоцикла карбюратора, взамен краденого и обстоятельств этого события. Поскольку тогда претензий Лишков больше не имел,  Олтусович дал команду оперу из угрозыска на этом основании оформить отказной материал.  С начальником горотдела они оба получили по выговору, а Олтусович заставил Лашкова, приехать на мотоцикле в горотдел, отвинтить злосчастный карбюратор и поставить его на прежнее место. «Благодари прокуратуру» - пояснил он вконец ошарашенному деревенскому жителю.
  В конце сентября к Кудамову зашел охотинспектор. Разговорились. Тот похвастался, что результативность задержания браконьеров у него резко поднялась, т.к. из Питера к нему приехал поохотиться племянник и придумал новый способ выявления нарушителей. Сразу за знаком, обозначающим въезд в город, на раскидистой сосне они установили чучела двух тетеревов. Сами с общественниками хоронились в кустах. Естественно, что многие принимали их за настоящих, поскольку сделаны чучела были мастерски. Поэтому ряд охотников, желая добыть легкую дичь, стреляли по ним из машин. Тут же составлялся протокол, и изымалось оружие. Было изъято шесть ружей и даже две незаконных мелкашки.  Потом жители города, прослышав об этой шутке, перестали охотиться на эти чучела. Охотинспекция  их сняла, но дело уже было сделано. У Кудамова в голове зародилась мысль, которая требовала своего подтверждения.
-Какого числа вы эти чучела повесили?
- 16 сентября. А с бежевого УАЗа по ним не стреляли?
- Нет. Он было остановился. Ну, думаем, сейчас браконьеров сцапаем. А он стоит и стоит. Подошли ближе один стоит возле машины и мочится на колесо, а за рулем Боря Судаков сидит. Поговорили за охоту и они в город поехали.
Вечером Кудамов поделился своими мыслями с Олтусовичем. Тот снял трубку, позвонил в котельную и спросил,
-Борис, дело прошлое, но попробуй вспомнить: перед тем как въехать в город вы тетеревов на сосне не видели?
- Было дело.
- А охотиться на них желания не возникло?
- Конечно. Я остановился, Витёк мне ружьё протянул, я в него патроны вставил, но далековато было. Хотел уже подъехать поближе. А друган говорит,
- Боря, это засада, вон мужик с биноклем в кустах сидит нас разглядывает. Я скорее ружьё разобрал. В чехол сунул и сижу, а Витя облегчиться вышел, типа мы для этого и остановились. Охотинспекторы подошли, но все нормально кончилось, разъехались мы.   
- А ты патроны из стволов не забыл снять?
- Блин, разве сейчас вспомнишь? Мог и оставить, инспектор уже ко мне шел, некогда было.
Олтусович набрал еще номер.
- Это кто? Виталик ты это? Это дядя Аркадий из милиции. Вспомни, пожалуйста, что ты делал, когда папа попросил тебя ружье собрать?
- На кухне телевизор смотрел. Там «Ну, погоди" показывали.
- Ты смотрел телик и собирал ружьё, я правильно понял?
- Да.
- Спасибо, больше я тебя беспокоить не буду.
-Всё ясно шеф. Патроны были в стволах ружья, находившегося в чехле. Парень одним  смотрел  телевизор и собирал ружье чисто механически, как это уже делал не раз. Только с ружьем отца подобный случай не могло произойти, оно автоматически ставилось на предохранитель. А у ИЖ-58М предохранитель нужно сдвинуть пальцем, чтобы заклинить курки. Парень не знал об этом. Поэтому и произошло все, то, что произошло.
 Трагическое стечение обстоятельств.
Дондукова перевели в дальний район, где кроме лесорубов и медведей никого не было. Гудрюков подал в отставку, прокурорской выслуги в сорок пять лет  ему хватало. Вскоре прислали нового прокурора, с которым как-то так сразу отношения сложились почти дружеские. Алмазов был поощрен и получил очередной классный чин досрочно.