Лекарство и болезнь в одном флаконе

Статья, написанная в 2003 году с использованием только открытых источников, не была опубликована по ряду причин.  Вскоре Госдума собралась проводить слушания по данному вопросу. И они, наконец, состоялись. Электронную регистрацию доноров ввели.  А недавно появился вступивший в силу 21 января 2013 года закон «О донорстве крови и её компонентов», в соответствии с которым  донорство становится в основном безвозмездным – за обед или продуктовый паек:
http://podari-zhizn.ru/main/node/12394
Комментировать этот закон я не буду. Но советую посмотреть комментарии врачей и доноров к статье Евгения Супера:
http://www.odnako.org/blogs/show_23535/



                ЛЕКАРСТВО И БОЛЕЗНЬ В ОДНОМ ФЛАКОНЕ


По Москве и другим городам России бродит сейчас не “призрак коммунизма”, а весьма реальная эпидемия гриппа, от которого уже умерло семнадцать человек. Для профилактики и лечения, в первую очередь, детей, пожилых и ослабленных людей врачи советуют применять вакцины и интерферон. Эти препараты могут быть как синтетическими, так и приготовленными из человеческой крови. Из донорской крови и ее плазмы получают также сыворотки против кори, столбняка, клещевого энцефалита, иммуноглобулины и другие препараты, которые могут оказаться единственным спасением для любого из нас, попади он в соответствующую ситуацию. А скольким людям требуется донорская кровь! Но все мы, живущие в Москве и ее окрестностях, оказывается, находимся в группе риска, поскольку вероятность получить вместе с препаратом сифилис, гепатит “В” или “С” и даже СПИД здесь чрезвы­чайно высока.

Елена Пчеленкова, статистик по образованию и дочь врача, с которой я вместе училась в Московском государственном университете, уже много лет занимается проблемой информационного обеспечения служб крови Московского региона. От материалов, с которыми она меня познакомила, просто волосы встают дыбом. А суть вопроса такова.

Если человек болеет или когда-нибудь болел любым гепатитом, сифилисом, а тем более СПИДом, то он не может быть донором и несет уголовную ответственность за сокрытие информации, которое может привести к заражению других людей. Но если анализ его крови ничего не покажет, то, при отсутствии других данных о болезни, работники службы крови ни о чем не догадаются. По этой причине в странах ЕС, например, сдавать кровь можно не далее, чем в 15 км от места жительства.

В Советском Союзе, где всё было централизованно, больших проблем с донорской кровью не возникало. Система здравоохранения была единой, государственной, донорство — бесплатным. Кровь брали в основном на предприятиях, где о каждом работнике было достаточно много известно. Случаи заболевания сифилисом были сведены к единичным (10 человек в год в Московской области) и все регистри­ровались, а эпидемия СПИДа считалась “не нашей проблемой”.

Но с начала 90-х годов ситуация стала резко и катастрофически ухудшаться. Заболеваемость сифилисом увеличилась в 60 раз (среди детей и подростков до 18 лет - в 77 раз). А поскольку появилась возможность лечиться у частных врачей и самостоятельно, то реаль­ные цифры могут превышать зарегистрированные в 2-3 раза. За сифи­лисом последовал бурный рост заболеваемости гепатитом “В” и “С”, а затем и СПИДом. По данным Станции переливания крови Комитета здравоохранения Москвы, во время пика эпидемии сифилиса в 1996 г. в Москве и Московской области было зарегистрировано 45449 больных, из которых 4.8% составляли доноры; в 1998 г. больных было 25779, а доноров среди них уже 10.6%, при том, что еще 1500 человек явились сдавать кровь после перенесенного сифилиса (реально таких могло быть гораздо больше).

Почему же так много больных людей стремятся сдать кровь? Причин несколько.

Во-первых, донорство стало платным, а предприятия перестали пускать своих работников сдавать кровь в рабочее время. Поэтому делают это в основном безработные и социально неустроенные люди.

Во-вторых, Москва, как известно, самый богатый город в России, жители Подмосковья значительно беднее. За кровь донору в Москве платят 600 руб., за плазму — 1000 руб., что дороже, чем в области. А сдавать кровь дозволено раз в два месяца, плазму — раз в две недели. На такие деньги вне столицы можно существовать. Поэтому 80% доноров, сдающих кровь в Москве — это жители городов и сел 53-х районов Московской области, в основном — наиболее неблагополучных в социальном и эпидемиологическом плане южных и юго-восточных территорий, где сифилисом, по данным Пчеленковой, заражены до 40% доноров.

В-третьих, единые в прошлом служба крови и кожно-венерологическая служба распались на территориальные и ведомственные, которые слабо взаимодействуют друг с другом. Если человек, стоящий на учете в кожно-венерологическом диспансере своего района, захочет сдать кровь в Москве или другом районе области, то там, скорее всего, не будет упреждающей информации о его болезни. Многие вообще живут не по месту регистрации. Известен  случай, когда больная сифилисом женщина 40 раз сдавала кровь и о том, что она состоит на учете в диспансере, стало известно только тогда, когда она пришла получать звание “Почетный донор”.

Данные о больных сифилисом передаются из инстанции в инстанцию большей частью по телефону или по почте. Средний срок доставки экстренного извещения о заболевшем доноре из Московского областного кожно-венерологического диспансера на Станцию переливания крови Комитета здравоохранения Москвы равен 60 (!) суткам, а заболевший сифилисом донор является сдавать кровь в Москве в среднем через 20 суток с момента установления диагноза. С 2000 г. информация о впервые заболевших сифилисом вообще перестала поступать из Подмосковья в Московскую станцию переливания крови. В области не ведется учет доноров, перенесших сифилис, и лиц, переболевших какой-либо формой гепатита.

В-четвертых, больного и голодного человека трудно запугать уголовной ответственностью, тем более, если он знает, что законы в  России не работают. Чиновники от медицины тоже это знают. А значительная часть жертв, зараженных через донорскую кровь и приготов­ленные из нее препараты, о своем заражении даже не подозревает. Некоторые умирают до того, как их удается отыскать. Другим — тяжело больным людям — вряд ли по плечу пройти судебную процедуру и выиграть процесс, если это в редких случаях удается даже здоровым.

Получение, хранение и переработка крови — производство, причем весьма прибыльное. Каждое ведомство, которое теперь им зани­мается, дорожит своими донорами в значительно большей степени, чем потребителями. К тому же, плазма собирается в пулы до 1 тонны весом. В условиях фактической безнаказанности бывает выгоднее закрыть глаза на попадание туда крови инфицированного донора, чем нести огромные убытки. Например, только за 6 месяцев 1997 г. в Москве и Московской области, по данным Е. Пчеленковой, из-за запоздалого обнаружения инфекции было уничтожено 3000 литров крови, предназначенной для изготовления лекарственных препаратов, убытки  достигали сотен тысяч долларов.

Но самое страшное — это доноры, которые сдают кровь, находясь в инкубационном, или серонегативном, периоде заболевания. Сифилис у доноров, как правило, диагностируется на поздней стадии болезни — через 3-8 месяцев после кроводачи. При гепатите ситуация еще хуже: антитела к возбудителям болезни, по которым производится диагности­ка, могут то появляться, то исчезать. ВИЧ-инфекция, как известно, также может не проявлять себя достаточно долго. Применение более сложных и дорогих методов лабораторной диагностики сужает серонегативное окно, но не ликвидирует его полностью, и России повсеместно подобные траты сейчас не по карману.

Статистический анализ, проведенный Пчеленковой, показывает: если в Подмосковье заболевает сифилисом более 3000 человек в год, то в Москве появляются доноры, сдающие кровь в серонегативном периоде. Аналогичная ситуация ожидается и по СПИДУ, а уже в 1999 г. было выявлено 4800 ВИЧ-инфицированных. Гепатит “В” и “С” вообще коррелирует с заболеваемостью сифилисом: в тех районах, где много больных сифилисом, отмечается и высокий уровень заболеваемости гепатитом. Последние несколько лет в Московской области каждый год заболевает сифилисом около 10 тыс. человек, т.е. критический барьер превышен в 3 раза.

Это приводит к следующим последствиям:

1. По данным Московского областного кожно-венерологического диспан­сера и Станции переливания крови Комитета здравоохранения Москвы, с 1994 по 1999 гг. сдали кровь до 400 доноров, находящихся в сероне­гативном периоде сифилиса. Число недопустимых переливаний крови составляет в Москве до 100 случаев в год.
 
2. Большой проблемой является обнаружение пострадавших.

3. Гепатит становится профессиональным заболеванием работников служб крови.

Что же может изменить к лучшему эту чудовищную ситуацию? Решить проблему кардинально не может пока никто в мире. Но улучшить положение можно и нужно.

Елена Пчеленкова считает, что первый шаг в этом направлении — создание, сначала хотя бы в пределах Московского региона, единой компьютерной информационной системы, которая позволила бы оперативно собирать, обрабатывать и передавать всем заинтересованным сторонам информацию о зараженных донорах, отслеживать пути распространения препаратов, приготовленных из донорской крови, и проводить статисти­ческий анализ эпидемиологической обстановки на местах. Если на основании полученных данных еще и закрывать для донорства районы, в которых превышен критический уровень заболеваемости, то вероятность получить зараженную кровь и препараты из нее уменьшится в несколько раз.

Стоимость проекта, включающая затраты на приобретение компьюте­ров, программ и обучение персонала, оценивается в 0.5 млн. долл. США. И тормозит его реализацию не столько отсутствие денег у медицинских начальников, сколько их нежелание делиться к кем-либо властью и брать на себя дополнительные обязанности. Один из таких местных чинуш, занятый исключительно строительством собствен­ной дачи, не постыдился даже прямо заявить о своем отношении к жертвам трансфузионных заражений: “Пусть дохнут!”

Когда во Франции больные гемофилией начали умирать от получен­ного ими вместе с кровью СПИДа, разразился большой скандал и высшее медицинское начальство лишилось своих кресел. Российские чиновники тоже должны нести ответственность за все безобразия, творящиеся в медицинской сфере. Как и все те, кто причастен к заражению людей. Необходимо создать социально-юридическую службу, которая защищала бы интересы пострадавших от медицины, доводя их претензии до суда, выигрывая процессы и не подвергая при этом больных людей дополни­тельным физическим и моральным страданиям.

Но главное - борьба с тотальной коррупцией и бедностью. Это единственный путь к цивилизованному государству, в котором больному человеку, чтобы выжить, не надо становиться донором, подвергая опасности других людей, или идти на неоправданный смертельный риск, применяя для лечения сомнительные препараты.



21 февраля 2003 г.

P.S. В начале ноября 2011 увидела в одной из телевизионных программ мальчика одиннадцати лет, более десяти из которых он страдает гепатитом "С". Ребенка, которому не было еще и года, заразили при переливании крови в больнице, куда он был доставлен после того, как опрокинул на себя чайник с кипятком. Хотелось бы верить в изменения к лучшему и в то, что подобное сейчас невозможно. Но верится, почему-то, с трудом.