Записка из прошлого

Галина была вне себя от ярости. Она в очередной раз отчитывала свою единственную дочь:
 — Ну и что, что поругались, с кем не бывает? Поженились всего полгода назад, а жаловаться бегаешь через день. Разве ты не помнишь, чему я тебя учила? Получается, все труды моего воспитания — зря…
 — Хватит тебе, мама, думаешь, мне легко? Данилы никогда нет дома, приходит поздно. Иногда, даже не ужиная, падает на кровать и прямо в одежде засыпает, даже не поговорив со мной. Вот мне интересно…
 — Дочь! Твой Данила заслуживает лучшего отзыва. Он работает на двух работах, и все ради тебя, ради такой неблагодарной особы. А ты не пробовала как-то заняться делом? Глядишь, ума бы прибавилось и времени на всякие глупости не оставалось.
 — Ну я же занимаюсь…
 — Конечно, занимаешься, так занимаешься, что хочется взять ремень и отхлестать тебя по первое число. До полудня спишь, потом бродишь по квартире, словно потерянная, потом у тебя спортзал, потом подружки… А о Даниле ты подумала? Выбрось все свои «финтифлюшные» выходки и займись домом.
 — А что же ещё, по-твоему, я должна сделать?
 — Меня сейчас удар хватит, похоже, тебя заново надо воспитывать. Для начала до блеска вымой всю квартиру, а затем… — сказав это, Галина достала из комода кожаную записную книжку и, для чего-то погладив её и поцеловав, подала дочери, — а затем, милая моя, откроешь эту записную книжку и, взяв понравившийся рецепт, приготовишь для своего мужа вкусный ужин.
 — И как ты это представляешь? У меня всё равно не получится.
 — Получится, ещё как получится, ведь не боги обжигают горшки. И впредь предупреждаю: я в последний раз слушала твои жалобы, больше этого не будет. А то ты ко мне тропинку уже протоптала. Вот что я тебе скажу, дочь моя. Лучше чем Данила, еще на свет не родился. Береги свое счастье, а твоей сообщницей никогда не была и не буду. В семейной жизни третий лишний. Поэтому научись не выносить сор из избы. Это золотое правило и секрет семейного счастья. А будешь без конца бегать — я просто тебя не пущу. Сейчас ты этого не поймёшь, но пройдут годы, и ты вспомнишь об этом с благодарностью. А теперь иди. Вот твои оставшиеся вещи, чтобы не было соблазна бегать сюда, и возьми мою записную книжку, только очень тебя прошу: береги её.
Дочь засобиралась. Слава богу, не обиделась. Галина с грустью смотрела на записную книжку, мысленно прощаясь и отпуская от себя что-то ценное и дорогое, понятное только ей. А дочь и не подозревала, что, унося с собой мамину книжку, она уносит те недолгие мгновения счастья, которые Галина бережно хранила в укромном уголке сердца. Ни за какие сокровища мира она бы не рассталась с ней, но ради счастья дочери Галина была готова на многое…

 …Моросил мелкий осенний дождь. Галина с Андреем прибыли в военный городок по распределению, где Андрей должен был приступить к своим военным обязанностям. Серые казённые дома и всякого рода военные сооружения навевали на Галину страх и тоску. Но рядом был любимый и родной человек, который крепко держал в своей огромной ладони её маленькую ручку, сжимая её всё крепче и крепче. Всем своим сердцем она понимала, что с ним она хоть на край света. Он никогда её не бросит и не предаст. Мужественный и при этом очень добрый, он оберегал Галину как какой-то редчайший цветок, всматриваясь в её испуганные глаза:
 — Всё будет хорошо, ты, главное, не бойся, ведь я рядом. Мы с тобой со всем справимся, ведь это только начало, — говорил он, прижимая её к себе.

 Обшарпанная серая комнатушка была их первым совместным жилищем. Их радости не было предела. Подумать только — он и она. Галина не верила…
 — Разве может быть так много счастья? — говорила она.
Андрей с головой окунулся в службу, проводя там всё свое время. А Галина в это время, включив старенький магнитофон, целыми днями и вечерами обустраивала их с Андреем семейный быт. Счастье переполняло её всю —душа пела и плясала. Через месяц их маленькую комнату было не узнать. Единственное серое окно заблестело от чистоты и счастья в этом доме. Красивые занавески, сшитые Галиной на старенькой бабушкиной машинке, преобразили комнату до неузнаваемости, вселив в неё тепло и уют. На подоконнике выстроились горшочки с цветами, радуя глаз молодых и восхищая соседей.
Галину полюбили все. Добрая и непосредственная, она внесла в их жизнь столько света, что оставалось только диву даваться, откуда у неё столько неуёмной энергии и задора. В этой хрупкой и маленькой женщине было столько мудрости и ума, что позавидовали бы сами мудрецы.
Всё было очень даже несложно. Галина поняла, что быть счастливой проще простого. Достаточно любить, а все остальное придёт само. Единственным её огорчением было то, что она не умела готовить. Чем больше она старалась, тем хуже получалось, доводя её до слез. Андрей мило улыбался и всегда всё съедал, нахваливая Галину. Всё это было настолько неважно, и придавать этому какое-либо значение он и не собирался, лишь бы она была рядом. Соседки-домохозяйки успокаивали её:
 — Все молодые хозяйки так начинают, придёт время, ты ещё нас всех удивишь.
 У Галины появилась цель. Она старательно переписывала в старенькую школьную тетрадь рецепты, которыми делились соседки. Листала старые, потрепанные, видавшие виды журналы и газеты, представляя себе, какой она ужин приготовит своему любимому. И что тут началось… Прилипшие к сковороде блины, сгоревший пирог — казалось, этому не будет ни конца, ни края.
 — Ничего, — успокаивали соседки, — тут свои секреты. Сковородку нужно было сначала раскалить, тогда бы твои блины не прилипли. А если бы ты пирог поставила в разогретую духовку и на умеренный огонь, то мы бы сейчас все весело пили чай…
Даже эти советы Галина аккуратно, как школьница, записывала в свою тетрадь. В этом нелёгком деле все было ценно.
 — Видно, мне не дано, — грустно вздыхала она.
Наконец-то её старания принесли свои плоды. Всё шипело и кипело. Галина светилась от счастья, и, глядя на неё, соседки по-доброму переглядывались между собой и хвалили её напористый характер.
 — Терпенье и труд всё перетрут. Это как раз к тебе относится, милочка моя, — говорила тетя Лиза, самая старшая из них, прошедшая со своим мужем-генералом не один военный гарнизон. Она была здесь самой уважаемой, и её похвала дорогого стоила.

Наступил Новый год. Стол ломился изобильными «творчествами» женщин. Нарядные и счастливые, они ждали своих мужей со службы, то и дело поправляя платья и приглаживая прически. Потом началось празднование. Галина сидела среди них — таких красивых и счастливых — и не верила тому, что она тоже частичка этой жизни, и к этому счастью она тоже имеет самое прямое отношение. Простое женское счастье переполняло её. Она любила всё, что было связано с Андреем, и даже не подозревала, что своей непосредственностью она сама является украшением этого круглого стола.
 — Это тебе. С Новым годом, моя хорошая! — Андрей протянул Галине подарочную коробочку, завязанную голубой ленточной. Это была толстая записная книжка в кожаной обложке. — Для твоих рецептов. Они заслуживают лучшей участи, чем твоя старенькая, видавшая виды тетрадь…
 — Спасибо, милый, я всё перепишу.
 — И сохранишь для наших внуков, — смеясь, добавил Андрей.

 ...Галина всем сердцем не хотела его отпускать. Какая-то внутренняя тревога не давала покоя, сжимая ей сердце. Что за ученья в ноябре месяце, да еще на полях, где до сих пор слышны отзвуки войны.
 — Я боюсь, — плакала она.
 Андрей пытался шутить, успокаивая Галину. Она была на последнем месяце беременности, и утешить её в таком капризном состоянии было совсем не шуточным делом. Три дня велись ученья. Боевые жены, привыкшие ко всему, ждали их с нетерпением. В комнату Галины то ли дело прибегали её подруги, искренне переживая за её состояние.
 — Только бы вернулись, — плакала Галина, еще не научившаяся ждать.
 — Да куда они денутся, милочка. В твоей жизни это первые ученья, а сколько еще их будет… о-го-го, не сосчитать, — говорила тётя Лиза. – Ты на меня посмотри, что стало бы со мной, если бы я за каждое ученье так переживала. От моей красоты, милочка, ничего бы не осталось. Я уже привыкла.
Конечно же, она кривила душой. Галина по её глазам читала волнение… Ведь это были не простые ученья, но почему все об этом молчали и никто об этом вслух не говорил. Что за тайна, неужели военная, как в фильмах?

 Предчувствия не обманули Галину. Пришел военный генерал. Собравшись с духом, что-то говорил, долго извинялся и, смахнув с мужественного лица слезу, быстро ушел. Потом были люди, много людей… В бредовом состоянии Галина поняла одно: Андрея больше нет. Ничего нет… Женщины рыдали, боясь показаться Галине на глаза. А потом, собрав все силы в кулак, стали её выхаживать, не оставляя её ни на секунду. Надо было спасать и её, и будущего малыша. Благодаря поддержке и усилиям подруг, ребёнок родился в срок. Девочку назвали Машей, как того хотел Андрей.
 Маленькая комната готовилась встречать своих девочек. Женщины с любовью стирали и отглаживали детские вещички, пришедшие на помощь мужчины переставляли имеющуюся мебель, бережно пристраивая купленную общими усилиями детскую кровать. Каждый из них хотел и старался, чтобы они чувствовали себя уютно и тепло, наполняя эти стены заботой.
 Галину с Машей выписали. Их встречали всем дружным домом. Они бережно несли малышку, попутно что-то говоря и отвлекая Галину от печальных мыслей. Она улыбалась, изо всех сил стараясь не огорчать этих безумно родных её сердцу людей. Сколько же добра и света они дарили Галине… Дома их ждал накрытый стол — старания её любимых боевых подруг.
 Невидимая внутренняя сила духа держала Галину в ежовых рукавицах, не разрешая ей расслабляться. Она полностью растворилась в дочери. На радость и удивление своих подруг она больше не плакала, заслуживая к себе все большее восхищение и уважение. Только изредка ночью, когда она пела колыбельную, по её щекам текли слезы, слезы воспоминаний…

 На пороге стояла статная красивая женщина средних лет. Тётя Лиза изучала её с ног до головы, находя в ней какие-то скрытые общие черты с собой. Это была мама Андрея — жена генерала. Женщина пристально смотрела на свою невестку, а потом, протянув к ней обе руки, крепко прижала к себе:
 — Родная моя, я за вами. Будем собираться…
Галина и не подозревала, что в этой строгой и на вид неприступной женщине может быть столько добра и света.
 – Тебе не о чем беспокоиться, теперь мы твоя семья, — говорила она, вытирая слёзы.
 Женщин собирали в дальний путь всем миром. Заботливо складывали скромные пожитки, готовили всякие вкусности в дорогу и всё причитали, не желая отпускать Галину:
 — Не забывай нас. Как же мы теперь без тебя, без нашего солнышка?
 Мама Андрея растворилась в хлопотах, на время позабыв о своем горе.
 — Великая женщина, — говорила тётя Лиза. – Посмотрите, как она держится! А ведь мы генеральские жены, все такие, — повторяла она, не упуская возможности похвалить себя.

 …Женщины покидали военный гарнизон. До боли родные казённые дома и всякого рода военные сооружения остались позади. Галина смотрела на них через стекло увозящего их к станции автомобиля и навсегда прощалась со своим счастливым прошлым. Она оставляла здесь частичку себя и частичку Андрея, а в награду забирала огромную жизнь и маленькую долю счастья, подаренную ей самой судьбой. Галина впервые за последние дни дала волю слезам.
 …Теперь же военный городок вмещался в размер автомобильного окошка, а позже вовсе превратился в маленькую точку, бесповоротно и больно оборвав связь с той жизнью, где жило огромное человеческое, и, в конце концов, женское счастье. Ведь оно было…

 Пришла дочь.
 — Мама, ты почему сидишь без света? — и как-то загадочно села рядом и подала ей записную книжку. — Возьми, мама, она твоя, там под обложкой записка…
От неожиданных слов дочери Галина вздрогнула:
 — Какая записка?
 — Наверное, от папы…
 Галина судорожно развернула пожелтевший от времени тетрадный лист. Эта была записка из прошлого… Из той жизни, что Галина бережно хранила в сердце все эти годы своей вдовьей жизни. Она видела её впервые.
 «Родная моя, любимая! С Новым годом тебя! Спасибо тебе за то, что ты есть. Извини за столь скромный подарок. Я знаю: ты заслуживаешь большего. Я тебя очень люблю и всегда-всегда буду рядом. Твой Андрей».
Галина не плакала. Ведь она сильная. Вот почему все эти годы она не была одинока. Это любовь Андрея согревала и давала силы жить. Подумать только, через столько лет он дал о себе знать.
 — Я тебя тоже очень люблю. Спасибо тебе за те мгновения счастья, которые мне подарил. Ты мой ангел–хранитель, — шептала Галина, прижимая к груди пожелтевший от времени тетрадный лист, весточку из прошлого…
 Дочь нежно обняла маму. Ей показалось, что она коснулась чего-то такого светлого и святого, о чём мама ей никогда не рассказывала, видно, слишком хрупким и нежным было то счастье.
 — Мамочка! Всё будет хорошо, ведь я и бабушка рядом. Мы вместе со всем справимся, — говорила она, прижимая к себе самого дорогого и родного человека…

 А с портрета со стены им улыбался молоденький парень в военной форме — счастье и радость Галины.