Аппендицит

    Мальчику, которого я любила со всем пылом своего14-летнего сердца, сделали
операцию аппендицита. Сидя на краю  больничной койки, я мечтала оказаться на его месте. Чтобы он  смотрел  на меня с жалостью и нежностью. И чтобы на тумбочке  лежали апельсины и шоколад.

   Желание попасть в больницу  с каждым днем все крепло, но поводов не было. И вот, наконец...

   Бориса Алексеевича, моего любимого учителя физкультуры, назначили директором  спортивной школы. На его место пришла строгая Галина Александровна и сразу потребовала,чтобы девочки ходили на уроки в трусиках. Мы покупали сатиновые мужские трусы и перешивали их по себе. После привычного трико в этих трусах оказалось очень некомфортно.

  Но для меня дело было даже не в этом. Борис Алексеевич разрешал мне не прыгать через козла, на лыжне тащил  за палку, если я значительно отставала , и вообще закрывал глаза на мою полную неспособность к физкультуре.

   В благодарность за эти поблажки я однажды совершила для него настоящий подвиг: на открытом уроке вскарабкалась по канату до самого потолка. Больно стукнувшись макушкой,  посмотрела вниз и чуть не свалилась от страха. Но Борис Алексеевич поймал меня и велел сунуть обожженные пенькой ладони под кран. Ни до, ни после мне не удавалось подняться по канату даже на метр...

   Итак, время настало. Я забыла положить в портфель физкультурные трусы. И, даже если бы я сбегала за ними на переменке, на уроке мне предстояло  висеть мешком на брусьях под насмешки новой учительницы.

 Схватившись за живот, я отправилась в медпункт. Юная медичка, не ведая  о моих артистических способностях, тут же вызвала "скорую", и на виду у  всей школы меня торжественно вынесли на носилках.
 
   Однако, в  больнице диагностировали " здорова" и отправили домой.

   Решив играть роль  до конца, я нашла брошюру доктора Созонова "Острый аппендицит" и к утру выучила ее наизусть.

  - Идите в третий кабинет, - сказали мне в регистратуре поликлиники,- там сегодня Созонов принимает.

  - Сам Созонов? - удивилась я, а в голове мелькнуло : опять попалась.

   - Да нет, сын его, - успокоила регистраторша. И я,  смело шагнув через порог,
пересказала брошюру, как на экзамене,  здоровенному рыжему парню. И про вчерашнюю "скорую" помянула. Он, почти не глядя на меня, выписал направление в хирургию.

 
   И вот я на операционном столе. Эйфория! Вокруг суетятся люди в белых халатах. Столько внимания мне одной! Укол, еще укол... Справа по боку потекло что-то теплое... Кровь!  Пытаясь рассмотреть, что  со мной делают, уставилась в огромный светильник над столом.
 
   - Ну, как дела? - спросил внезапно вошедший  высокий доктор.

   - Хорошо, - кривясь от неприятных тянущих ощущений, ответила я.

   - Ничего хорошего ! - с досадой произнес молодой хирург и с лязгом бросил
 инструмент в металлический лоток. - Не могу я его найти.

   Высокий сам встал к столу.

   - Терпи, - прошептала сестричка, - тебя будет оперировать сам Дубяга. Знаешь, кто это? Лучший хирург в городе.

    Мне было уже все равно. Местный наркоз заканчивал свое действие. Губы искусаны в кровь, за ушами мокро от слез.

    - Почему экстренная операция? Кто выписывал направление? - грозно вопрошал Дубяга, перебирая мои внутренности.

    - Созонов не виноват, я сама, - промычала я и потеряла сознание.

   Очнувшись, увидела над собой лицо Дубяги, глаза были добрые, как у Бориса Алексеевича.

     - Потерпи, дурашка, сейчас тебя зашьют. Нашли твой аппендикс. Пустой совершенно. Всю бы жизнь с ним прожила без горя. Что, плохо тебе? Давай песни петь! Какую знаешь?

    - По долинам и по взгорьям...
 
  Я отлежала две недели. Мальчик, которого я любила, так и не пришел.Зато у меня было освобождение от физкультуры до конца четверти. Да и потом никто не заставлял скакать через козла.
 
  А с Борисом Алексеевичем мы дружим до сих пор. Ему 85 лет.Встречаемся на пленумах Союза журналистов России. Он спортивный комментатор международного класса. Весь мир объехал.