Кое-что о хантах. Похищение

   
 Мы квартировали у Алексея Савельевича ровно год. Для студии ТВ никто и не думал выделять новое помещение, и я ходила в "свою" квартиру на работу. Несмотря на лояльность нашего хозяина и почти полное его отсутствие, все же хотелось собственное жилье, и я заныла. И я пошла к нефтяному генералу просить помощи.

 -  Строить пока ничего не будем, - заявил он. И тут же утешил:- Ищите квартиру. Купим.

 - А чего искать? - удивился Леха. - Покупай мою. Север до чертиков надоел, хочу на родину, на Алтай. Только я с бумагами возиться не стану, приватизация там и все такое, сама побегай.

  Вариант меня устраивал. Лехе только пришлось съездить к хантам за разрешением от Анки на продажу квартиры, остальное я оформила сама.

  Выйдя от нотариуса, Леха загадочно улыбнулся:

  -Ну, что, хозяйка, поздравляю ! Сколько ты жила у меня? Год? Ну и я год у тебя поживу. Можно?

  Такого сюрприза я не ожидала. Но прожитый год был так насыщен событиями и впечатлениями, в центре которых был он, Леха, что отказать я никак не могла.

  Наутро он исчез. Таежное снаряжение валялось в его комнате, значит,ушел не в тайгу. Куда же?

  Недели через две среди ночи мощный свет четырех фар осветил наши окна. Два гусеничных вездехода заглушили под окном двигатели, и Леха, как всегда, без стука и звонка ввалился в прихожую.

  - Видала? - радостно закричал он. - Из Нижнего Новгорода пригнал, прямо с завода. Теперь все озера наши!

  Три с половиной миллиона, полученные за квартиру, он потратил на эти машины. Получил финансовую независимость, сдав одну в аренду НГДУ, полную свободу передвижения по тайге и болотам, оставив вторую себе.Алтай накрылся медным тазом.

  Ровно через год Леха от нас съехал, но оба моих сына, дочь и зять  еще долго путешествовали на его "газушке" по бескрайним просторам Севера. Ну и я, конечно.

  В один из его отъездов явился из стойбища Егор. Сел в прихожей на пуфик, уронил на пол мои порядком заношенные варежки и печально сказал:

 - Анка, однако, умерла. Рожала-рожала и умерла. Мальчишка не умер, нет...

 Я села рядом, и мы с Егором заплакали.

  Совсем недавно Анка со своим новым мужем Иоськой были у меня в гостях. Она, уже на сносях, выпила немного, все подтрунивала над косоглазым Иоськой и пела "На маленьком плоту". Она была счастлива. И от того, что ее новый муж удачливый охотник, и от того, что к их шестерым сводным детям скоро прибавится еще один, общий, и от того, что я подарила ей красивые варежки с пуховыми снежинками.

  Поверить, что Анки больше нет, было трудно. Но еще трудней представить,как эту новость воспримет мой напарник.

  Он приехал из тайги дней через десять. Спокойно выслушал сообщение и ушел,молча. Вернувшись, сказал:

 - Собирайся. Поедешь со мной в Старый Аган. Мне ханты Наташку не отдадут. Тебе отдадут.

 - Леша, у меня монтаж передачи, эфир... Мороз за 50. Туда километров триста. На чем мы поедем?

 - Ну, не на "Волге" же? На "Татре", с комфортом. Договорился уже...

 Выехали в пять утра. Миновали Самотлор и... заблудились. Водитель настаивал ехать по трассе, Леха - по зимнику, так короче. Ни тот, ни другой дороги не знали. Угораздило же хантов переехать из Варьегана в такую даль!

 Описывать дорогу нет смысла, сама с трудом верю, что вынесла ее. Но по сравнению с тем, что ожидало нас в национальном поселке, это цветочки.

 В школе-интернате, куда успели сдать Наташку, на мое счастье оказалась русская директриса. Мое журналистское удостоверение произвело на нее магическое действие, она вмиг собрала все документы, напутствоваладобрым словом, однако принять участие в изымании ребенка у родственников отказалась. Предвидела сражение.

 Если бы не каникулы, наша группа захвата обошлась малой кровью.

 - Может быть, ты зря  так решил? - пыталась я урезонить Леху, когда мы, отыскав нужный дом, под оглушительный лай окрестных собак распахнули двери  и очутились под прицелом множества узких недоброжелательных глаз.- Может быть, ей с родней лучше будет?

 - Я ее родня! - рявкнул Леха. - В городе будет жить, не со зверями.

 И тут загалдели аборигены. Их было много. Напрасно я трясла бумагами, напрасно пыталась объяснить, что родной отец имеет право воспитывать свою дочь. Никто меня не слушал.

 - Не рассусоливай! - прикрикнул на меня Леха. - Сейчас Ивана позову.

  Утомленный дорогой водитель-молдаван дремал за рулем. Узнав, что обожаемому им Лехе нужна физическая помощь, он ворвался в дом и так решительно стал хватать детей, что ханты остолбенели. Видимо, решили, что лучше отдать этому великану Наташку, чем лишиться всех детей разом. Человек пять полезли под кровать, где, прижимая к себе кошку, пряталась
десятилетняя Наташка.

  Так, вместе с кошкой завернув девочку  свой тулуп, Иван ушел в машину. Леха мужественно сдерживал натиск воинственной толпы, прикрывая мой отход, и,  вскочив на подножку, еще пытался пнуть лохматого ханта, цеплявшегося за унты.

 Наташка плакала у меня на руках, пока не уснула. Я вытирала ее мокрые,грязные щечки, гладила слипшиеся волосики, мое сердце сжималось от жалости к этому существу, только что потерявшему мать  и давно забывшему отца. Я тогда и предположить не могла, что пройдет восемь лет, и эта самая Наташка будет судиться со мной из-за родительской квартиры.

  Поистине пути Господни неисповедимы.