В день святого Валентина или А шарик летит

В день святого Валентина
 Или
А шарик летит.

 Воздушный  шарик  несло по улице, кружило вместе с бумажным сором  и пылью, а потом  он взметнулся вверх, и  ветер, как в баскетбольную  корзину забросил его на балкон, где  сидя в кресле, курила Маргарита Львовна. Та поймала шарик, а, рассмотрев его, хрипло засмеялась. Шарик был в форме сердца. Сегодня был день святого Валентина, день всех влюблённых. И в уличном кафе, расположенном невдалеке от её дома  влюблённым парочкам дарили такие шары-сердечки. Час назад,  гуляя с собакой, она  обратила внимание на эту розово-красную идиллию. Свечи на столиках, шарики в руках у воркующих парочек. Даже старенький Моня заинтересованно посмотрел на посетителей в переполненном кафе и тихонько гавкнул на кота, трущегося возле столиков.  А молодые люди в уличной кафешке сидели такие значимые и преисполненные гордости оттого, что называются влюблёнными.
…Любовь нечаянно нагрянет, - зачем-то вспомнила Маргарита Львовна.
 И ведь нельзя заставить себя  любить. И купить и украсть её нельзя. Она сама приходит, как в песне Дунаевского  на стихи Лебедева- Кумача  « когда её совсем не ждёшь». И приходит  только к молодым и глупым, которые и ценить-то её не умеют. А то, что влюблённость – это праздник, в юности даже не понимаешь. А когда научишься это понимать, то влюблённость больше тебя не посещает. Зрелый человек  основательно любит семью, детей, внуков. А вот то лёгкое, игристое как шампанское чувство  влюбленности, так и остаётся в молодости.
- Как быстро пролетела молодость, - вслух сказала женщина. Но чувствовала себя Маргарита всё ещё молодой и привлекательной, будто и не пол века прожила. В зеркале  же видела стареющие щёки, морщины на шее, припухшие  веки. Она тяжело вздыхала и говорила сама себе, что душа не в то тело залетела. Ей казалось, что тонкой её душе подошло бы  лёгкое длинноногое тело зеленоглазой блондинки. Впрочем, тридцать лет назад она такой и была. А сейчас заматерела, погрузнела.
-Изменились мои контуры, - промурлыкала  Маргарита.
Женщина  посмотрела вглубь квартиры. Экран компьютера освещал худенького, лысого человека с печальным лицом.   Он  пасьянс какой-то электронный раскладывал. Маргарита никогда не интересовалась, что её муж делает за компьютером. Зачем мешать человеку.
Он был болен одной из самых страшных болезней века.
Уже в 21 веке живём, но лекарство от рака так и не найдено. И никому ещё не поставлена золотая статуя, как спасителю человечества,- думала Маргарита, - а ведь самое страшное в этой болезни, знание того, что ты обречён. Бедный Женька, пережил это осознание неминуемости   смерти. Год назад ему сделали операцию по удалению желудка, потом химиотерапия. Лечение было тяжёлым. Муж очень похудел, облысел и теперь потихоньку восстанавливался.
- Как, однако, он похож на Вольтера, - подумала Маргарита Львовна.  Когда-то давно у них дома ещё в России, на купленной по блату стенке, стояла гипсовая башка этого философа-просветителя. Копия скульптора Гудона. Считалось это украшением интерьера, как что-то модное и  престижное, как библиотека мировой литературы в той же стенке, или собрание сочинений Набокова. Уезжая в  Израиль, Маргарита подарила Вольтера своей легкомысленной подруге Ольге. Ну а та превратила голову создателя Кандида в болванку под парик. И стояла голова Франсуа Мари Аруэ  в грешной Ольгиной спальне в парике со стрижкой каре и с бусами на шее.
Как ассоциативно работает память,- подумала Маргарита,- случайный образ рождает целый блок воспоминаний. А все, оттого что давно живу. А ведь есть в этом определённый кайф. Как там пел любимец женщин Кикабидзе. « Мои года – моё богатство».
Болезнь мужа повлияла на её характер. Из  лёгкой искромётной женщины, когда-то нравящейся мужчинам, превратилась Маргарита Львовна в мрачноватую тётку давно никем не любимую и забытую. Но, как и у жены троянского царя Приама, Гекубы, жизненный  девиз Маргариты был: «Терпи переменчивость рока, плыви по воле судьбы».
Маргарита повертела шарик в руках. Хорошо бы подарить его кому-то из влюблённых, пока ещё не кончился праздник и с днём святого Валентина поздравить.
Этажом ниже жила пара милых старичков  Ёна и Мордехай. Когда они вместе выходили гулять в парк, людям знакомым с древнегреческой литературой, они напоминали героев эпоса Овидия Назона  Бавкиду и Филемона, которым Зевс подарил долголетие и возможность умереть в один день. Трогательные старички в панамках тихонько ковыляли с палочками по аллеям парка или сидели на скамейке. Всю жизнь вместе. Окружающие думали – идеальная пара. Но Маргарита знала другое. Всю жизнь вместе, а вот не одно целое. Всю жизнь любила Ёна другого мужчину. Это ж умудриться надо всю жизнь любить одного, а жить с другим. И знал об этом Мордехай. И однажды поделился с Маргаритой своим секретом. Он купил места на кладбище для себя и для Ёны. Места рядышком, чтобы  хотя бы после смерти вместе.
-Да нет, не получится у вас «бабушка рядышком с дедушкой»,- думала Маргарита Львовна. Ёна тоже открыла ей свой секрет: после смерти она завещала свое тело в анатомический музей. Пусть весёлые студенты играют на её рёбрышках, как на ксилофоне,  шутливо надевают шляпу на череп. Всё веселей, чем лежать рядом с нелюбимым мужем. Хотя бы после смерти освободиться от него.
Маргарита Львовна оценила оригинальность Ёниных планов на будущее. Хотя сама она верила в то, что тело -  это как старое платье  для души, А после смерти сбросит его душа и полетит в пространстве и во времени, сливаясь с другими любимыми прежде при жизни душами. Или вольётся капелькой в мировой океан знаний. Сама Маргарита Львовна подключаться к мировому разуму не умела, умным человеком себя не считала. А вот к мировой душе, как ей казалось, она была причастна, ибо чувствовать она  умела тонко и многогранно. И неизвестно, что правильнее и точнее. Просто чувствовать мир и поступать по наитию, или рассчитывать и продумывать каждый шаг.
Маргарита Львовна отмахнулась от нахлынувших на неё размышлений. Что же с шариком делать? Почему-то ей расхотелось подарить его  Ёне и Мордехаю. Где же истинные настоящие влюблённые, прошедшие испытания судьбой? Где легендарные  Тристан и Изольда, Дафнис и Хлоя, Орфей и Эвридика, Амур и Психея, Ромео и Джульетта?
Вспомнив о последних, Маргарита усмехнулась.
В квартире напротив жила молодая пара Роман и Юлия. Ещё совсем недавно Юля служила в охране. Форма секьюрити аж трещала на  её роскошной груди,  кобура от пистолета постукивала по  крутому боку. Сам пистолет в сумочке, чтобы при ходьбе не мешал. Приходила красотка на работу, охраняла здание национального страхования и мечтала. Она мечтала, что Ромка наконец-то закончит учёбу, станет программистом, будет зарабатывать деньги, и они поедут путешествовать в Верону. В город, где жили Ромео и Джульетта. Но Ромка и не собирался прекращать учёбу. Был он вечным студентом. До репатриации в Израиль он три года оттрубил в Ленинградском корабельном институте. Но в студенческом общежитии, научившись нюхать кокаин, уплывал в такие  далёкие плаванья на виртуальном кораблике, что родители срочно вернули его в отчий дом. Лучшие наркологи  республики лечили сына первого секретаря комсомола Казахстана. Вылечили. Но в это время  в город «отца яблок» вернулась из литовского города  Лиепая местная шалава – рыжеволосая красавица Юлька. Еще в пионерское своё детство во дворце пионеров, куда ходил Рома в шахматную секцию, он встречал Юльку. Была она примой драмкружка. В роли Пэппи Юлька так звонко пела, крутила рыжей башкой с торчащими косичками,  нескромно сверкала крепкими ляжками и дырявыми чулками на стройных ногах, что Ромка влюбился. Но Юлька, своих сверстников считала мелюзгой, предпочитала покурить травку и потискаться в подъезде с ребятами постарше. Кое-как окончив школу, вымахала и превратилась в такую «козырную», что Казахстан ей стал тесен. Поступать в институт она отправилась к Крымской тётке. Легендарный Севастополь- гордость русских моряков Юлька, еврейка по отцу и наполовину немка по матери, покорила, как только ступила на приморскую набережную.
 Старлей балтийского крейсера «Грозный» Тарас Горбенко имел склонность к нетрадиционным сексуальным отношениям. И на отдыхе в черноморском городе он тайно надеялся на знойный, но ни к чему не обязывающий роман с молоденьким морячком, но  встретился взглядом с зелёными  наглыми Юлькиными глазами, да и пропал. Таких девушек он ещё не встречал. А Юлька из любопытства поехала в прибалтийский военный городок, где служил  старлей. Из любопытства стала его женой, из любопытства она забеременела и родила мальчика Сашку, тоже из любопытства. А потом вдруг ей всё стало неинтересно и скучно, особенно скучен был её муж, которого полюбить было не за что. Был он скуп и скучен и занудлив, как старик.  В маленьком городке, где все про всех всё знали, постоянно муссировалась тема нетрадиционной ориентации Юлькиного мужа. И однажды Юлька, забрала крошку сына и вернулась к родителям в Алма-Ату.
Ромка в это время, весь очищенный от героиновой зависимости, так квасил  с многочисленными старыми и новыми друзьями, что родители засомневались, что хуже алкоголь или наркотики. Разведёнка Юлька, вернувшись  в родные пенаты, пустилась во все тяжкие. Ещё бы, три года скучала в роли офицерской жены. Ну и столкнула их судьба на одной из тусовок. И такой сексуальный пожар меж ними вдруг разгорелся, что  находящиеся рядом люди, видя тяготение их тел, от неловкости замолкали и отворачивались. А у Ромки и Юльки крыши так посносило, что они ушли из дома. Юлька оставила маленького сына родителям и жила с Ромкой в квартире его дяди. Когда то дядя  пытался заняться бизнесом, но не вписался и прогорел. И оставив племяннику, остатки товаров в своей  красивой квартире, спешно сбежал  в Америку, пока её не закрыли для въезда. Влюблённые попытались распродать оставшиеся шампуни и гель для тела, но быстро охладели к бизнесу. А на вырученные от продажи товаров деньги, купили несколько пакетиков горьковатого порошка, который  при попадании в кровь через вену уносил в такие запределы, что  даже секс не шёл ни в какие сравнения с острым наслаждением  и полётами. Неизвестно сколько были герои на героине, но оба заболели гепатитом. Родители Ромки срочно репатриировались в Израиль,  увозя ослабевшего и пожелтевшего от болезни Романа от наркотической зависимости, и от большей, чем героиновая зависимость – зависимости от Юльки.
  А Юлькина мать решила очистить дочь от пагубной страсти через церковь. Притащила Юльку в храм. Та сначала ходила, ухмылялась, глядя на иконы. Потом увидела  седенького старичка, как выяснилось икону Николая Чудотворца, и поразилась сходству его с дедом Васей, русской половиной по материнской линии. И так ей этот старичок в душу запал, таким доверием она к нему прониклась: он, как и покойный дед, её не осуждал, не серчал, бровей не хмурил, а просто смотрел на Юльку ясными глазами. Жалел. И так вдруг Юльке стало жаль себя, и стыдно за себя стало. Села она на пол в божьем храме и заревела белугой. Говорят, что кто попробовал  слёзы мака, будет плакать всю жизнь.
Но Юлька плакала первый  и последний раз. Святой, так похожий на дедушку Васю, сотворил чудо. Больше Юлька к наркотикам никогда не возвращалась. Вспомнила, что есть у неё маленький сын, и что нужно работать, а не сидеть на шее у родителей. И стала Юлька челноком. Летала в Поднебесную с огромными клетчатыми сумками. Привозила из Китая дерматиновые  кроссовки и кожаные куртки, обретала экономическую независимость. И очень скучала по Ромке, от которого не было ни слуху, ни духу.
А Ромка тосковал по Юльке. И ни славный город Тель-Авив, ни учёба в одном из лучших университетов мира, и ни новые друзья-студенты - ничто не могло его отвлечь от тоски по Юльке. Но  на письма его она не отвечала, а номер телефона у неё поменялся. И не догадывались влюблённые, что Ромкины письма перехватывали родичи несчастной Капулетти.
 Но уж если судьбой суждено быть вместе, то так и будет. Кто-то из приятелей передал Юльке привет от Ромки, та узнала телефон, позвонила. Всё выяснили, поплакали, друг другу в любви признались, решили встретиться. Ромка пригласил Юльку по гостевой визе в Израиль. Та оставила маме сына, сказав, что едет за товаром в Турцию, а сама рванула на Святую землю, между прочим, землю предков её отца.
«  Семейство Монтеки»   от её приезда пришло в смятение, особенно Ромкины бабушки в количестве двух штук, проживавшие  в общей квартире с родителями Романа. Одна бабушка мамина, другая папина. И хоть обе они были из одного семейства, но друг друга  ненавидели люто. Когда Юлька появилась в этом гадюшнике, Ромкины бабки заключили перемирие, и вдвоём чинили препятствия  влюблённым, используя весь свой жизненный опыт, и богатейшую фантазию в искусстве плетения интриг. Любая другая Джульетта давно бы собрала чемоданы и покинула и Святую землю и это «святое семейство». Но не Юлька. На шипение старух она подбоченивалась, руки в боки, из глаз искры. А однажды тряхнула рыжими кудрями, собрала вещи, подхватила Ромку и ушла на съёмную квартиру. Семейство  языки прикусило, стало звать обратно. Но тут и Ромка осмелел. Ни в какую не соглашался вернуться. Уехали из ТельАвива в портовый город  Хайфа. Сняли там квартиру. Устроились влюблённые работать на заправочную станцию, об университете Ромка и забыл. Но тут родители его приехали, стали в голос уговаривать вернуться, ну если не в семью, то хотя бы в университет. Да и Юлька уговаривала не бросать  учёбу. И Ромка согласился продолжить учёбу. Но теперь он хотел учиться на самом модном факультете, где изучают компьютеры. Родители обещали помочь деньгами, да и Юлька,  вкалывая на заправке, получала прилично, и могла оплачивать их съёмную квартиру. Короче, все условия были созданы Ромочке, чтобы он пошёл на первый курс Хайфского университета. Но через два года злым чиновникам надоело давать ему отсрочки от армии, и загремел Рома в инженерные войска.
К тому времени Юлькины родители с её малолетним сыном тоже репатриировались в Израиль. Юлька забрала сына, как мать одиночка  стала получать пособие на ребёнка, перешла на более лёгкую работу, взяла в банке льготную ссуду и купила квартиру. Переехала в дом, где соседствовала с Маргаритой Львовной. Несмотря на разницу в возрасте, женщины подружились. Сначала спросила у Маргариты как вязать крючком, та показала. А уж дальше Юлька сама усовершенствовала своё умение вязать. Сидела в здании национального страхования в форме секьюрити и с вязанием. Плела она дырчатые свои изделия с такой скоростью, что вскоре мало кто из её  знакомых не имел или нелепого шарфика, или кофточки в дырочках «от Юлии». По субботам Роман приходил из армий домой. Ставил автомат УЗИ в шкаф, Юлька тоже  своё табельное оружие в шкаф бросала и…  понеслась душа в рай. Напившись пива, брали они в руки своё табельное оружие и тихонечко стреляли  из окна по банкам. Окна выходили на  заросшую диким розмарином и лавандой гору, по которой никто не ходил. Жило там семейство мангустов, но после одного из обстрелов собралось и учапало на другую сторону горы. Музыка гремела так, что даже выстрелы были еле слышны. Соседи почему-то  помалкивали. Иногда влюблённые вместо стрельбищ пели под гитару. Ромка играл, а Юлька пела. Громко.
Просыпаясь ночью, Маргаритин муж ворчал, что Юлька неправильно поёт на связках и не подключает грудные резонаторы.
- Ты бы, Маргарита, объяснила ей культуру вокала, а то слушать невозможно, как говорила Фаина Раневская: « поёт громко и противно, как будто кто-то писает в таз». Но со временем привык.  А до этого очень долго привыкал, особенно к стрельбищам. Вскакивал, тормошил Маргариту, говорил, что война началась, стреляют. Маргарита зевала и объясняла, что это соседи напились и тихонечко стреляют.
Отслужив армию, Ромка вдруг понял, что то, чему он учился раньше, его уже не занимает: он неправильно выбрал специальность, и поступил опять на первый  курс уже нужного факультета. Юльке пришлось перейти с лёгкой работы, где она вязала шарфики, на более тяжёлую, но лучше оплачиваемую. Работать в доме престарелых ох, как несладко. Но Юлька понимала, что это нужно для  оплаты учёбы её мальчиков: подрастающего сына и не взрослеющего Ромки. Она ухаживала за стариками: мыла немощные их телеса, меняла памперсы, закидывала  кашу в слюнявые  беззубые рты. Жалости особой к ним она не испытывала. А чувство брезгливости, она заглушала разбавленным два к одному медицинским спиртом. На смену  брезгливости пришло чувство безразличия и стойкое привыкание к алкоголю.  Приходя домой, она готовила еду для своих вечно уткнувшихся в компьютеры  мальчиков, которые даже не замечали того, что с ней происходит. Забегая к Маргарите на чашечку кофе, она жаловалась на одиночество: сын – тинэйджер сам в себе, никого в свой внутренний мир не пускает. А боящийся повзрослеть, вечный студент Роман, вообще перестал на неё внимание обращать. Даже не спит с ней. Только через год она поняла причину его к ней отношения. Делая уборку в доме, под компьютером Романа она обнаружила маленькие полиэтиленовые пакетики. Пакетики были пусты, но сердце Юли гулко застучало от предчувствия страшного. Она лизнула пакетик и чуть не завыла оттого, что узнала этот горький вкус. Этот вкус она всю жизнь будет помнить. Калейдоскопом пролетела в памяти больница для «желтушных», ломка при кумаре, икона Николая Чудотворца.
Как же так могло случиться, что она не заметила, что Ромка снова «подсел» на героин. Как же она не увидела, не почувствовала. Она так верила ему. Пахала как папа Карло, чтобы он  мог спокойно учиться и не думать об оплате за своё обучение. А он так подло предал её. Сразу вспомнились потери денег в последнее время. Стало ясно,  куда прямо из дома пропали серьги с бриллиантами, которые родители подарили ей на тридцатилетие. Объяснимы стали и постоянные перепады его настроения и странная манера не смотреть в  глаза. Да и трудно  разглядеть сузившийся в точку зрачок в его чёрных глазах. 
С этого дня их жизнь превратилась в ад. Сначала Ромка всё отрицал, потом говорил, что всё под контролем, потом обещал завязать, но уже не прятался, не осторожничал. А Юлька в пику своему торчку-сожителю вдруг запила почти легально. Тинэйджер сынок собрал портфель и компьютер и перешёл жить к деду с бабкой, которые снимали квартиру в соседнем доме. Юлькины родичи приходили, устраивали скандалы, но к лучшему ничего не менялось. В  конце концов, Ромка был выдворен из дома и вернулся к своим родителям. Те руками всплеснули и принялись его лечить, при этом обвиняли Юльку, что это она довела Ромочку до наркотиков. Юлька от обиды и несправедливости закиряла ещё активней. После работы шла в русский магазин на соседней улице, покупала зелья и дома под «владимирский централ» не спеша,  расслаблялась. Пила она в открытую, на обозрение всей улице. Маргарита пыталась остановить падение Юльки, да куда там. Единственное  что Юлька приняла к сведению, это вместо «владимирского централа» стала слушать диск, который принесла ей Маргарита.
-Две вечных подруги – любовь и разлука не ходят одна без другой,- пела незнакомая Юльке певица. Пела как будто про Юльку, все, что у неё на душе объяснить могла. Сейчас так не поют. И рыдала Юлька  пьяными слезами: « приходи на меня посмотреть, приходи, я живая, мне больно» пела она вместе с Еленой Камбуровой. А потом снова шла в магазин за очередной бутылкой. Чтобы сократить дорогу, к магазину через заросли олеандра вилась тропинка. Мало кто ходил  по ней даже  днём, а уж  вечером в этих зарослях можно было ноги переломать.
 Маргарита и Евгений возвращались с прогулки домой. Старенький Монька забежал в кусты по своим собачьим делам  и долго не выходил на зов хозяев. Евгений полез за ним в заросли олеандра и наступил на что-то мягкое. Нечто под его ногами пьяно забормотало, и при ближайшем рассмотрении это оказалась Юлия. Рядом валялся и  надрывался её мобильник. Маргарита и Евгений еле подняли Юльку на ноги и буквально волоком потащили её к дому. Возле подъезда с телефоном в руках стоял Ромка. Какая сила привела его к Юлькиному дому в этот час. Почему так неистово звонил ей каждую минуту. Необъяснимо. Недавно он прошёл курс лечения. Был бледным и исхудавшим. Увидев Юльку, он чуть не заплакал от боли за неё.
 Пьяная и грязная такой родной она ему показалась.  И так стыдно за себя стало. Это из-за него она запила. Это он виноват  в том, что она катится вниз. Разве можно понять что-нибудь в любви?  Не лечение у наркологов, а пьяная Юлька, валявшаяся  в зарослях цветущих олеандров, заставила Романа   завязать с наркотиками. А Юлькина зависимость от алкоголя  с  возвращением Романа как-то сама по себе исчезла. Даже Николу Угодника, похожего на дедушку Васю, не пришлось просить о помощи.
Перебесились молодые. Завязали с наркотиками и пьянками. Перестали стрелять из окна под музыку, перестали петь по ночам. И стали обыкновенными людьми. И даже собираются  съездить в Верону, где жили Ромео и Джульетта, про которых написал Шекспир.
Маргарита повертела  воздушный шарик в руках и подумала, кому же всё-таки его подарить? Может Женьке. И снова она посмотрела  на мужа, который, закончив играть в виртуальные карты, вышел к ней на балкон.  Полная луна ярко освещала улицу с маленьким кафе, в котором сидели влюблённые, набережную, с трепещущими на ветру пальмами, море.
-Неспокойно сине море… Женьк, мы с тобой как в сказке живём, кутаясь в плед и закуривая очередную сигарету, продекламировала Маргарита, - жил старик со своею старухой у самого синего моря.
 -Жили они тридцать лет и три года,-  продолжил слова поэта Евгений, - Марго, кончай курить, в семье хоть кто-то должен быть здоровым. Смолишь как молодая. Женщина затушила сигарету, накинула плед на плечи мужа, прижалась к нему.
 Тридцать три года они вместе. И всегда она воспринимала своего мужа как данность. И только, когда он заболел, она вдруг поняла, что может потерять его. Его, который давно уже стал частью её самой. Его, который мудро прощал все её завихрения в молодые годы и измену с чужим мужчиной  в зрелости. Только сейчас она поняла, что по-настоящему любишь только то, что боишься потерять. Да, до любви надо дорасти. Хотя слово люблю, было не из их лексикона. Просто он был частью её. Ну, может человек, к примеру, жить без руки или головы? У них даже мысли одни и те же одновременно появлялись. Вросли друг в друга. Вместе пережили столько…(но это уже другие истории)…А теперь вот боролись с его болезнью. После операции он лежал равнодушный ко всему, с нежеланием бороться за своё выздоровление. И только страх за Маргариту  заставил его не поддаваться болезни: как  она будет без него. Не имел он права её покинуть. Это и дало силы пережить тот страшный и тяжёлый период. И теперь он потихонечку  приходил в себя. И каждый день был наполнен счастьям быть рядом друг с другом. Может кто-то и скажет, что это любовь. Только к чему слова, когда и без них всё понятно.
 А шарик…пусть летит к другим влюблённым, которым ещё только предстоит пройти этот путь.  Путь от влюблённых до любимых.