Падре Антониу Виейра Пятая Империя и Третий Завет

       Падре Антониу Виейра считается классиков двух португалоязычных литератур — португальской и бразильской. Подобные случаи в мировой словесности известны: так, финны считают «Калевалу» своим эпосом, а карелы — своим, а таджики считают персидских классиков своими поэтами.
     Личность Виейры необычайно многогранна. Он и миссионер, и проповедник, и дипломат, и политик, и — как бы мы сейчас сказали — футуролог. Но прежде всего он — литератор, непревзойденный мастер стиля и, по слову Ф. Пессоа, «император португальского языка» (imperador da l;ngua portuguesa). Метафора, употребленная крупнейшим португальским лириком ХХ столетия, отнюдь не случайна, ибо содержит намек на наступление Пятой империи, торжество которой предрекал Виейра.
     Этот удивительный и во многом парадоксальный, подстать словесности своей эпохи, человек появился на свет в Лиссабоне 6 февраля 1608 г. в семье государственного служащего среднего достатка. Прабабка писателя со стороны отца была чернокожей рабыней, а бабка-мулатка была в услужении у графов ди Уньян (condes de Unh;o). «Африканское происхождение, — подмечает московская португалистка О. А. Овчаренко, — придало своеобразный шарм и внешности падре Антониу, и этот шарм он умело поставил на службу своей проповеднической и государственной деятельности» .
     В 1614 г. отец будущего писателя Антониу Криштован Виейра Равашку (Ant;nio Crist;v;o Vieira Ravasco) получил назначение в город Баия — тогда столицу вице-королевства Бразилии — на должность секретаря колониальной администрации, куда и перебрался вместе с семьей. Там юный Антониу Виейра поступил в иезуитскую коллегию. Напомним, что в XVII в. полученное в иезуитских учебных заведениях образование считалось весьма престижным, да и в современной Бразилии ценится достаточно высоко.
     Биографы Виейры донесли до нас случай, произошедший с ним в ученические годы. Учение давалось ему трудно, больших успехов было ему не достичь. Однако перенесенный им сильнейший ушиб головы, едва не стоивший мальчику жизни, принес ему внезапное умственное и душевное просветление. Не все верят в эту историю, однако сходные случаи описывает итальянский психиатр и антрополог Ч. Ломброзо в нашумевшей книге «Гениальность и помешательство».
     В годы учения с Виейрой произошло еще одно событие, определившее всю его дальнейшую жизнь. Прослушав проповедь, посвященную адским мукам, ожидающим нераскаявшихся грешников, 15-летний юноша был настолько потрясен, что решил связать свою судьбу с Обществом Иисуса и стать миссионером и проповедником. Поскольку родители не одобрили выбор сына, юный Виейра, помня слова Спасителя, что «враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня» (Матф. Х, 36 — 37), в ночь на 5 мая 1623 г. он тайно покинул родительский кров и вскоре принял послушничество в ордене иезуитов. С распростертыми объятиями встретил его иезуит-проповедник падре Фернан Кардин (padre Fern;o Cardim) — тоже одаренный литератор. Не сключено, что он успел оказать некоторое влияние на становление творческой индивидуальности Виейры.
В 1625 г. Виейра принял обет бедности, безбрачия и послушания. Тогда же он начал серьезно готовиться к миссионерской деятельности среди индейцев и невольников-негров, для чего основательно изучил языки тупи-гуарани (коренного населения Бразилии) и кимбунду (наречие гвинейских негров, широко распространенное в Анголе). Спустя девять лет он был рукоположен во священника и незамедлительно стяжал славу превосходного, красноречивого проповедника.
Как раз на этот период пришелся ряд вторжений голландских войск в Бразилию — колонию потерявшей национальную независимость Португалии. В 1640 г. Виейра произнес знаменитую «Проповедь о даровании нашему оружию победы над Голландией», где, между прочим, содержатся такие слова, обращенные к Богу:
«Ты отнимаешь Бразилию у португальцев, которые завоевали эти обширные земли и земли на далеком Востоке ценою жизней и ценою крови, которые стремились не столько расширить свою империю, сколько прославить Твое имя и веру. И если такова плата за наш труд, зачем было столько служить, столько страдать, столько крови проливать во время конкисты? Зачем мы плыли по неведомым морям (парафраз из «Лузиад» Камоэнса. — А.Р.)? зачем открывали никому не ведомые земли? Зачем спорили с ветрами и бурями, зачем португальцы терпели кораблекрушения на всех океанах? И после стольких опасностей, стольких бедствий, после того как португальцы умирали на пустынных берегах и их непогребенные тела становились добычей диких зверей, стервятников и хищных рыб, после всего этого мы должны терять наши земли? О, лучше бы нам никогда не пускаться в эти плавания!»
     Приводя эту цитату, И.А.Тертерян утверждает, будто Виейра «прямо обвиняет Бога в неблагодарности и несправедливости» . Но, во-первых, это явно не соответствует действительности, что явствует из непредвзятого прочтения самого текста, а во-вторых, если здесь и может идти речь о богоборчестве, что это богоборчество Иакова, а не Иуды. Из цитированного отрывка скорее можно сделать другие выводы для характеристики проповеднического стиля Виейры: высокая эмоциональность, убеждающая способность, горячий патриотизм, сочетаемый с пламенной верой, активное участие и живейший интерес к общественно-политическим событиям (от которых стремились дистанцироваться многие другие церковные писатели XVII в. — такие, как монах Луиш ди Соуза и падре Мануэл Бернардиш) и, конечно же, безукоризненный язык.
     Тем временем Португалия отделилась от Испании и вновь обрела национальную независимость. В 1641 г. присягнуть на верность новому королю Иоанну IV отправился сын вице-короля Бразилии, в свите которого находился падре Антониу Виейра. Впрочем, объективности ради следует провести слова португальского ученого Родригиша Лапы, отмечавшего, что Виейра поначалу «искренне принял испанское владычество и защищал его даже в своих проповедях, идя против гласа народа, гласа большинства» . Не совсем, правда, понятно, как Виейра мог поначалу «принять» испанское владычество, когда Португалия была оккупирована испанцами за три десятка лет до его рождения. И все же нельзя не признать, что иезуитское лицемерие и лукавство калечило души даже лучшим представителям этого ордена — и падре Виейра, к сожалению, исключения не составлял. Согласимся, однако, с утверждением, О.А.Овчаренко, что зрелый Виейра «до конца своих дней был горячим патриотом Португалии, боровшимся всеми средствами (иногда весьма сомнительными) за укрепление ее положения на международной арене» . Слова, заключенные в скобки — еще одна ложка дегтя к характеристике падре Виейры.
     Высоко оценив ум, образованность и красноречие Виейры, король Иоанн IV пожаловал ему должность придворного проповедника. Пользуясь близостью к королю, Виейра развернул кипучую деятельность. Обладая свойственным иезуитам расчетливостью и практической сметкой, Виейра понимал, что главное для укрепления могущества и обороноспособности страны — это деньги. На Пиренейском полуострове в ту пору был еще жив кодекс рыцарской части, предполагающий бескорыстие и щедрость (пушкинское заглавие «Скупой рыцарь» — такой же оксюморон, как толстовское «Живой труп» или бондаревское «Горячий снег»). Как известно, порча наилучшего дает наихудшее, а наши недостатки зачастую оказываются продолжением наших достоинств. Так и щедрость при определенных обстоятельствах может обернуться мотовством и расточительством, которые и привели к разорению значительную часть испанского и португальского дворянства. В результате огромные богатства оказалась в руках у лиц еврейского происхождения и иудейского исповедания, число которых на Пиренейском полуострове многократно увеличилось после мавританского вторжения. Стремясь ограничить их влияние в экономике, король Мануэл I Счастливый по благословению папы поставил иудаизм вне закона (были закрыты все синагоги) и ввел инквизицию, следившую за тем, чтобы евреи-выкресты (crist;os-novos) не отправляли втайне иудейский культ.
     В надежде на обратный приток еврейского капитала Виейра добился у короля Иоанна IV некоторых послаблений для евреев. Стремясь богословски обосновать свои стремления, он, после встречи с главным раввином Амстердама, выдвинул понятие terceiro estado da Igreja, эквивалентное принятому в русской религиозно-философской литературе словосочетанию третий завет. По мнению адептов этого учения, на смену Ветхому Завету, приведшего к Богу один лишь еврейский народ, и Новому Завету, просветившему народы Европы, должен прийти некий третий завет, когда весь мир будет поклоняться Единому Богу. Воздержимся от богословской оценки этой идеи — скажем только, что через два с половиной столетия она вновь возникла в драматической трилогии Х.Ибсена «Кесарь и Галилеянин» и в Русском религиозно-философском обществе, которое возглавлял Д. С.Мережковский, слыхом не слышавший о Виейре. Отметим также, что пальма первенства учения о третьем завете безусловно принадлежит Виейре: до них ни один из богословов какой бы то ни было конфессии ни до чего подобного не додумался.
     Часто биографы Виейры — как в Португалии, так и за ее пределами — уверяют, что его либеральное отношение к еврейству, совсем не характерное для его поры, продиктовано милосердием и веротерпимостью. Против этого свидетельствуют некоторые высказывания иезуита-проповедника — например, обращение к королю Иоанну VI с просьбой «принять меры, чтобы старые христиане (т. е. природные португальцы. — А. Р.) не вступали в брак с новыми (т. е. выкрестами. — А. Р.), если он (король. — А. Р.) не хочет, чтобы через сто лет государство стало полностью еврейским» . Эти и подобные пассажи дают понять, что Виейру интересовали только еврейские капиталы, а не что-либо иное.
     К этому же времени относится начало дипломатической деятельности Виейры. В 1646 г. король Иоанн IV послал его в Париж, где наш иезуит предпринял попытку заручиться поддержкой Франции при решении спорных вопросов с Голландией, а спустя два года — в Гаагу, где он вел переговоры о возвращении Португалии Пернамбуку — части Бразилии, которую захватили голландцы, воспользовавшись тем, что Португалия временно утратили национальную независимость. Еще через два года Виейра получил назначение в Рим, с тайным поручением попытаться организовать восстание в Неаполе, находившимся под испанским владычеством. Ни одна из миссий Виейры успехом не увенчалась.
После провалов на дипломатическом поприще Виейра вернулся в Бразилию, где посвятил себя одному из благороднейших дел своей жизни — освобождению индейцев от рабства. Через некоторое время ему удалось добиться соответствующего королевского декрета. Жил он в основном в Мараньяне, но много странствовал в сертане, преодолевая немыслимые трудности. Деятельность Виейры и других проповедников вызвала враждебное отношение со стороны колонистов, эксплуатировавших труд индейцов-рабов. К этому времени относится написанная Виейрой «Проповедь св. Антония к рыбам» и «Проповедь на Неделю о Страшном суде», произнесенная во время кратковременной поездки в Лиссабон.
     Дружеские отношения связывали Виейру с губернатором Бразилии доном Педру ди Мелу. Несмотря на его заступничество, колонисты, ссылаясь на то, что отказ от рабского труда индейцев нанес серьезный урон экономике Бразилии, добились высылки Виейры и других миссионеров в митрополию. Случилось это в 1661 г.
В митрополии Виейра отказался от какой-либо практической деятельности и занялся в основном литературным трудом. В этот же период он заинтересовался пророчествами, которые И. А. Тертерян с полным основанием называет «полуеретическими» . Дело в том, что после гибели молодого короля Себастиана I в битве при Каср-эль-Кибире (1578) распространился слух, будто он был взят живым на небо и, подобно некоему мессии, когда-нибудь вернется, чтобы спасти Португалию. На эту тему сочинил куплеты сапожник-мистик Бандарра, осмеянный Алмейдой Гарретом в одной из комедий. Современник Виейры и его собрат по ордену иезуитов падре Жозе ди Вашконселуш (padre Jos; de Vasconcelos) высказал мнение, что король Иоанн IV — это и есть Себастиан в новом воплощении. С этим мнением первоначально согласился и Виейра. После кончины Иоанн IV он перенес функции португальского мессии на его преемника Альфонса VI, а затем — на наследовавшего ему Педру II (О. А. Овчаренко правильно отмечает комизм такого переноса) .
     В книгах «История будущего» (Hist;ria do Futuro) и «Ключи пророков» (Clavis Prophetarum) Виейра выдвинул идею т.н. Пятой империи (после ассирийской, персидской, греческой и римской). По его суждению, это должна быть всемирная католическая монархия с Португалией во главе.
Неудивительно, что эта стороны деятельности Виейры вызвала недовольство инквизиции, тем более что ее соперничество с орденом иезуитов всегда доходило прямо-таки до антагонизма. Два года томился Виейра в тюрьме инквизиции, страдая к тому же от рецидивов малярии, которою заразился в бразильском сертане. Однако на допросах он, по меткому замечанию О. А. Овчаренко, «защищался со всей присущей его ордену изворотливостью» . Освободившись, он в 1669 г. выехал в Рим, где на протяжении пяти лет был духовником шведской королевы Христины, отрекшейся от престола и принявшей католичество из-за любви к итальянскому маркизу. В Лиссабоне он был принят холодно, несмотря на снятие судимости, и потому вернулся в Бразилию, поселившись в Баие, где готовил полное собрание своих сочинений. Долгий жизненный путь падре Антониу Виейры завершился 18 января 1694г.
     Ниаболее ценную часть обширного литературного наследия Виейры составляют проповеди. «Проповеди Виейры, — справедливо отмечает И.А.Тертерян, — это иногда политические трактаты, иногда психологические этюды, иногда стихотворения в прозе, иногда эстетический манифест» . Все проповеди Виейры имеют четкую и единообразную структуру. Начинаются они с изложения темы —  того или иного библейского текста. За ним следует изложение плана проповеди, после чего автор обычно славословит Пресвятую Богородицу. Здесь начинается основная часть проповеди, развивающая изложенный прежде план, с многочисленными ссылками на Св. Писание и на творения Свв. Отцев. Краткое заключение подводит черту под проповедью.
     Нередко Виейру сравнивают с Боссюэ, как это сделала американская исследовательница Мэри Готаас , хотя бразильский ученый С. П. Люфт отмечает множество спорных положений в этой работе. При всех сходствах этих двух проповедников, главное различие в том, что их творчество относится к разным художественным системам — соответственно барокко и классицизму.
     К какому типу барочной словесностью следует отнести творчество Виейры — к «темному» или «трудному» стилю? От первого он демонстративно открещивается в предисловии к собранию своих проповедей: «Если ты любишь словесные аффекты и пышность, не читай меня! <…> Я всегда ценил ясность, и только лишь потому, что меня понимали, я оказался услышанным» . В другом месте проповедник сравнивает слова со звездами — они должны быть столь же яркими и отчетливыми. С «трудным стилем» Виейру сближает использование парадоксов, параллелизмов, гипербол. Однако эти и другие тропы почти не затрудняют понимания проповеди, которая естественно, предназначается прежде всего для восприятия на слух. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов мнения Антониу Сержиу, полагавшему, что стиль Виейры во многом предвосхищает классицизм.

Опубликовано: Жанр и литературное направление. Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе. Вып. 11. СПб., 2007. С сокращениями.