Деньги облик индивидуальной деятельности

 

1.  Деньги – облик индивидуальной деятельности.


Мы имеем дело с очень интересными вещами, которые для нас полностью закрыты за нашим перевернутым сознанием, то есть «денежным способом мышления». И если мы еще не способны преодолеть власть денег в реальной жизни, то мы должны научиться делать это хотя бы мысленно и тем их отделить от себя просто в абстракции, чтобы мы могли рассматривать этот вопрос объективно. Ибо вопрос, связанный с деньгами, здесь самый интересный, особенно теперь, когда на их основе распадается вся мировая система. И это куда интереснее для нас, желающих обратно перейти к капитализму.
С разложением стоимости социализм приспособил производство к потребительным стоимостям и тем производил блага. С этого момента для общества человек стал ассоциировать с потреблением. Капитализм был одержим производством ради производства, и ему нужно было только богатство как таковое. Прибавочная стоимость была смыслом капитализма. Ради этого он нещадно эксплуатировал рабочую силу и способности людей, их ум, интеллект. Капитализм оплачивал лишь стоимость рабочей силы и воспроизводил человека, чтобы он был только трудоспособным. И человек как таковой для него был не более как средством и не имел самостоятельной ценности вне этих категорий. А общество, повернувшееся к потребительным стоимостям и видевшее смысл в производстве благ потребления, уже повернулось к человеку, и признал уже его потребности и его – как потребителя. Не просто воспроизводство его рабочей силы, а всестороннее удовлетворение его растущих потребностей – вот что становился смыслом.
Функция же производства здесь перешла к государству – некой абстрактной системе. И это общество уже с этого момента было обречено на то, чтобы все меньше и меньше думать о производстве. В конце концов, это общество создавало потребителей, чтобы на этой основе разложиться.
В советском обществе создавали иждивенцев, ждавших всех благ от государства. И теперь, когда государство «отвернулось» от них, они попросту растерялись, и без опеки государства уже деградируют. Должен ли этот процесс породить самостоятельность людей, которая, в конце концов, их приведет к самоуправлению? Вопрос этот не лишен основания. И если бы все произошло так, то мы должны были бы стать на новую точку зрения и признать, что сам переход к самоуправлению является результатом неотвратимого разложения государственного управления. И если в обществе хотя бы 20% населения научилось  управлять собой, отходя от точки зрения государства, то общество уже стремилось бы к самоуправлению, отрицая государственное. Тем более на денежной основе государственная система уже индивидуализировано и поэтому с точки зрения денег приспособлено к интересам людей. И нас здесь не интересует, что пока эту систему пытаются приспособить к себе госслужащие – чиновничье-бюрократическая система, которую воспринимают особым классом людей, живущих ради самого себя. Деньги уже не создают «сплоченных классов», а, напротив, как раз разлагают все объединения. И тем заставляют воевать людей друг с другом на всех уровнях жизни.
Тем не менее, в советском обществе были уверены, что посредством государства создадут изобилие благ потребления и тем, в конце концов, оставят капитализм позади. Тогда весь мир убедится в перспективности и гуманности социализма и устремится к нему. Таким образом, социалистическая система беспрерывно будет расширяться, в то время как система капитализма все более суживается. И тем самым все человечество в итоге перейдет к коммунизму и на земле этим путем утвердится справедливое человеческое общество. И для этого вполне достаточно было мощного материального основания.
Как видите, «намерения» социализма – вполне человечные, а стремления – амбициозные. А это есть нечто иное, как, в итоге, просто обогатить каждого. Но к этому же стремилось и западное общество, и обе системы соревновались в этом, находясь в противостоянии друг с другом. И все были убеждены, что, в конце концов, человечество установит справедливое распределение богатства. А вот о том, как формировать человека и человеческие отношения между людьми, об этом не задумывались, а потому и понятие не имели, к чему приведет общество отношения, построенные на деньгах. Но здесь был гениальным Гегель, полагавший, что противоположности, противостоящие друг другу, исчезнут и воспроизводятся на новой основе. И это является качественным развитием, подвергающим отрицанию предыдущее состояние вещей. Но никому и в голову не приходило, что социализм и капитализм как такие системы исчезнут таким путем и что именно поэтому мы сегодня находимся на кануне будущего.
Но для нас важно не это, а то, что на основе производства потребительных стоимостей идеологически создавались многообразные фантастические представления, совокупность которых образовывала идеальную конструкцию коммунизма. Основная суть социализма состояла в том, что он разлагал стоимость, оторвав ее от потребительской стоимости, а, следовательно, товарные отношения. Стало быть, здесь экономические отношения разлагались как отношения производственные. Поэтому социализм людей обеспечивал всем и опекал каждого на основе уравниловки. Именно это положение людей, превратившее каждого в иждивенца, создавало потребителей. И это мы видели. И потребовалось более семидесяти лет, чтобы собственный продукт социализма сложился как самостоятельное движение, тем самым, определив новое направление развития общества, до сих пор еще не осознанное и отождествляемое с капиталистическим развитием только на основе видимости. Теперешние развитые капиталистические страны уже превратились в это общество и, приспособив производство так же к потребительным стоимостям, на этой основе до поры до времени процветали, и теперь все страны соревнуются в этом производстве, конкурируя друг с другом на рынках сбыта. И никто теперь даже не подозревает, что эти общества распадутся точно таким же путем, как распалось советское общество.
Не случайно угроза краха неотступно преследует эти потребительские общества: их пожирает ненасытность, голое потребление, превратившиеся в самоцель - звериная сущность человека, обнажившаяся в рыночном обществе, а на предыдущих этапах маскировавшаяся за моральным обликом человека, правилами и принципами нравственности. И теперь, в момент, когда раскрыта истинная природа человека и поставлен диагноз, люди продолжают рассматривать эту звериную сущность по-прежнему, тоскуя по обычаям прошлых поколений, вместо того чтобы ликвидировать корни, воспроизводящие ее. Наша близорукость в том, что мы не знаем не только самого себя, но и современного капитализма, которому подражаем и на которого равняемся, когда капитализм – все, а мы – никто. Ведь сам тот факт, что социализм был человечным обществом, маскировался всего лишь идеологией, которую попросту отбросили и за которой тотчас же обнаружилась зияющая пустота, ложь и обман. И разве все это не должно помогать людям обнаружить эту ложь и ее сущность в капиталистической системе хотя бы уже по тому факту, что социализм никогда не был коммунизмом и не выходил за рамки капитализма как по принципу производства, так и по принципу распределения?
Речь идет не о том, что мы перестраиваемся по стандартам Запада и что рыночные отношения Запада нас «исправят». Запад решал те проблемы, которые на него были возложены историей – материально-технические предпосылки будущего. И он не распадется прежде, пока не выполнит свою историческую миссию. Мы же решали человеческие проблемы будущего, только в силу чего и возможно превращение современного общества в более высокую форму мироустройства. А это значит, что если современный капитализм будет разваливаться, не сумея справиться с ненасытностью, то их спасем мы, то есть люди, находящиеся на уровне выживания, потому что мы прозреем, а они пока что будут сходить с ума, лишаясь основы жизни в углублении кризиса. А мы уже на первом этапе кризиса обезумели и сходили сума. На втором же этапе кризиса нам, волей-неволей, надо будет оправиться и образумиться и вернуться к реальности. Иначе мы совсем исчезнем с лица земли.
Суть в том, что нас ослепляют данные критерии, поскольку мы их рассматриваем как цель, а не как средство. Отсюда и противоречия в познании, когда теперешний уровень развития капитализма нам представляется с точки зрения экономических критериев более высоким. Иначе говоря, суть в том, как мы подходим к нему. В этом смысле деньги, которые работают в  капиталистических странах и деньги, которые образуют основу нашего общества, – это, как мы видели выше, не одно и то же, а различные уровни развития, несводимые друг с другом. Ошибка в том, что мы отождествляем себя с капитализмом, исходя из денег, а, следовательно, путаем капитал с деньгами, товар с потребительной стоимостью. Мы уже ушли от основы капитализма: капитала, разложив экономические отношения и тем превратив всех в иждивенцев, потребителей. Это уже не те люди, которые уже не покладая рук могут работать и всецело посвящают себя материальному благу. Это уже совсем другие люди, люди, живущие в информационном обществе и в самой глубокой сущности жаждущие собственного самоосуществления. Деньги, свободные от капитала и облеченные в человека – это высшая стадия истории, до которой нужно было дойти, перестрадав. Раз деньги облекли своей плотью и кровью человека, значит они по историческим законам «формируют» его и «готовят» к свободному развитию. А Американцы путаются еще в потреблении и озабочены «обогащением каждого», а мы озабочены выживанием, запутавшись в денежном рабстве, но хотим выйти из него, ориентируясь на Запад. История же не освобождает человека от денежного рабства «по щучьему» велению. Он должен освободиться сам. Так что это связано только с нашим прозрением, а американцам еще до этого надо дойти, опустившись на уровень выживания и безнадежно запутавшись в деньгах. А они пока что путаются в потреблении и не знают, как организовать разумное распределение уже имеющегося богатства между людьми. Но если откажется работать система, созданная Западом, то капитализм заходит в глобальный тупик, из которого он никогда не выйдет, пока его не вытащим мы. Такова историческая необходимость.
Деньги – это выражение стоимости, форма ее проявления. В принципе дело не в деньгах. Суть в стоимости и ее самовозрастании, развившейся исторически, благодаря которой капитал выступает саморазвивающейся формой, содержащей в самой себе импульсы своего развития. Стоимость выражает существо капитализма, его скрытый смысл и содержание, а деньги имеют значение лишь как форма ее выражения и способ конкретного существования. Поэтому деньги определяют облик капитализма, сферу его сознательных стремлений, где сталкиваются различные интересы и страсти и все совершается сознательно. Отсюда наше сознание привязано к деньгам, хотя в глубокой сущности определяется стоимостью. И деньги как выражение стоимости – это слепая сила, которая в капиталистическом обществе выражает бессознательные стремления капитала к неограниченному развитию. И это характеризовало капитализм на всем периоде его существования, и этим объясняется его одержимость и то стремление, в силу которого он обосновывался во всем мире. Стоимость выражает не только весь объем продуктов производства, но и весь способ производства. А деньги есть всего лишь их эквивалент. В современном капиталистическом мире распадается уже социальная форма капитала в результате преобладания его индивидуализации. А это уже конец стоимости, а стало быть, конец капиталистического производства. Ибо стоимость и тем более прибавочная стоимость создается не в индивидуальной деятельности, а только в общественном труде. А потому преобладание индивидуальных форм деятельностей ликвидирует эту прибавочную стоимость и тем воспроизводит нищету как главную тенденцию, упорно развивающуюся во всем мире, а у нас самыми быстрыми темпами. Индивидуализация капитала – это в любом случае движение назад, напоминающее нам своими внешними проявлениями средневековые реалии. Это есть просто временный период, в котором становится личность человека в результате его отделения от общества.
Поэтому если капитализм находит предел в самом себе, то есть в рамках движения самого капитала, то он его находит в деньгах, которые отрываются от стоимости и тем перестают быть выражением стоимости и обликом капитализма, а выражают облик индивидуальной деятельности, направленной в этом новом виде уже против капитала. Такова «модернизация» капитала из частной в социальную форму, в которой капитала как такового уже нет, и он существует в виде денег и производит уже не самовозрастающие стоимости, а потребительные стоимости, т. е. попросту говоря, блага жизни. Стоимости создавала только рабочая сила, а техника, как мы уже знаем, создает только блага. И этот процесс в капиталистическом обществе развивается тем же путем, что и в социализме, в силу чего постепенно изменяется и облик капитализма, он индивидуализируется, очеловечивается.  И эта тенденция упорно разлагает капитализм изнутри.
Капитал здесь отделился от людей и в виде социальной формы противостоит им, как в советском обществе общественная собственность противостояла людям. И эта социальная форма капитала, как и социалистическая общественная собственность, не имеет самостоятельного характера, обеспечивавшего капиталу неограниченное развитие на предыдущем этапе. Эта форма функционирует только в силу того, что она беспрерывно превращается в деньги и в этом качестве находится в руках людей. Здесь законом становится, стало быть, не превращение денег в капитал, а, напротив, превращение капитала в деньги. А деньги функционируют только в руках людей и используются только в качестве потребительной стоимости. Поэтому в советском обществе деньги «тайком» попадали в руки людей, и чем больше они оказывались в руках людей, тем больше социализм расстраивался. А партийная и государственная номенклатура о чем-либо другом и не думала.
А это значит, что общество впервые попадает в зависимость от людей и их деятельности. В капиталистическом обществе на современном его этапе происходит то же самое. И чем больше людей становятся владельцами денег, тем ближе конец капитализма. А вот что все это собой представляет и что из этого в конце концов произойдет, - этого капитализм еще не знает и не может знать никогда.
Этот процесс, беспрерывно совершающийся в капиталистическом обществе, я называю индивидуализацией капитала. Объединение же этих денег, образующее относительно самостоятельные производственные формы, я называю социальной формой капитала.
Капитализм становился, развивался и процветал только лишь в той мере, в какой деньги превращались в капитал. Ибо основная масса денег, как выражение стоимости, работала на общество и общественное производство. Капитализм даже понятие не имел о том, как он может работать на людей, только на удовлетворение их потребностей. Напротив, для него существовало только производство ради производства. И одним из апологетов капитализма, открывшим эту его особенность, был Риккардо. Это только люди роптали «снизу», что производство должно быть обращено к людям. Теперь, напротив, производство работает на индивидуальное (массовое» потребление и реализует себя через него. И вот здесь-то капитализму и приходит конец, то есть капиталистическому способу производства. Ибо он уже поворачивается к развитию человека, приспосабливается к нему. И в дальнейшем уже должна сложиться человеческая личность, в силу чего производство просто превращается в развитие  самого человека.
Великая депрессия была результатом экономических противоречий капитализма, свернувших производство, и осуществлял это монополизм, сосредоточивший в руках небольшого числа людей все средства производства и контролировавший всю сферу жизни по собственному усмотрению. Экономические законы, установленные К. Марксом, здесь полностью расстроились. И классический капитализм подошел к своему концу. Марксисты это восприняли концом капитализма, не подозревая следующую его стадию, связанную уже с развитием человеческой личности. И как же капитализм вышел из Великой депрессии?
Капитализм зашел в кризис только потому, что деньги уже не превращались в капитал, и капиталистическое общество было парализовано. Время «производства ради производства» завершилось, и оно должно было замениться другой формой. И Великая депрессия, длившаяся, по меньшей мере, на одно десятилетие, была преодолена только благодаря тому факту, что теперь капитал стал превращаться в деньги и что деньги эти попали в руки людей. Теперь производством стали двигать люди, лично в этом заинтересованные. И их появилось много. И капитализм на этом этапе для этого открыл все просторы и стимулировал эту тенденцию. Отсюда и тот факт, что теперь капитализмом стали двигать люди и их страсти, а не кучка монополистов.
И эпоха капитализма на этом завершилась, и начинается эпоха становления человека в его постепенном отделении от капитала и общества. И здесь главная роль переходит к деньгам. А это значит, что впервые в истории складывается денежный капитал, который в дальнейшем своем движении делится и дробится. И миром теперь двигают только деньги, доступные людям. И таким образом деньги, оказавшиеся в руках людей, не только становятся их обликом, но и своеобразным образом формируют человека, впервые индивидуализируя его. И если средствами производства владели только единицы, и мир развивался на основе капитала и его взаимодействия с наемным трудом, теперь он развивается на основе денег, работающих только в руках людей, а значит миллионов. Миром, двигают, впервые, стало быть, стремления людей.
Отсюда и представление об обогащении каждого, которое двигало западным миром на протяжении всего прошлого столетия. И в основе всего движения лежало индивидуализация капитала. Социализм же, закрыв путь к экономическому осуществлению человека, готовил условия для индивидуализации человека, и в итоге осуществил классическую форму отделения человека от старого общества, противопоставив людей ему, или, наоборот, общества противопоставив людям (общественная собственность отделилась от людей и противостояла им). В это самое время капитализм индивидуализировал капитал, социализируя средства производста.
Отсюда и человеческое лицо капитализма (но не его человечность.) означает, что люди уже перестают действовать как персонификации капитала, как носители классовых отношений, просто как «винтики и колесики» сложного социального организма. Они впервые активизируются, их инициатива двигает миром. В этом смысле индивидуализация капитала, хотя она внешне и подчинена экономической необходимости (выживать или обогащаться), но, в сущности, является самовыражением личности, становящегося в этих отношениях. Именно это «очеловечение» доказывает, что эти люди, освобождающиеся от капитала, в конце концов, придут к выработке человеческих отношений, устранив товарные и денежные отношения, удерживающие их на уровне экономических категорий, следовательно, на уровне их животности. Именно в этих отношениях люди сталкиваются друг с другом и враждуют. Просто марксизм не придавал значения индивидуальным конфликтам перед классовыми столкновениями. И я просто не представляю, о какой «революции» здесь может идти речь, если основными являются не общественно-политические, а индивидуальные отношения. Противоречия индивидуальные – это не контролируемое поле, подвластное только индивидам и их сознательной регуляции, которые именно поэтому требуют сознательного формирования человека и овладения его развитием. Они просто изнутри разлагают общество. Это реальное движение денежной массы, накопленной в руках отдельных людей и не находящей себе применения в созидании. Иначе говоря, это просто разрушительные силы в действии, которые просто из индивидуальных форм превращаются в социальную, массовую силу.
Совершенно очевидно, здесь действуют не экономические законы как главные, а человеческие, и общество все больше приспосабливается к людям и индивидуальной деятельности, раз массовое потребление стало господствующим отношением. Отсюда и распад капитала в его медленном превращении в деньги – обратное  движение капитала к своему историческому исходному состоянию. И основное здесь состоит в том, что здесь объединяются деньги, находящиеся в карманах людей. Люди вкладывают свои деньги в банки, в акции, в «дело», в «свое дело». И из этого образуется социальная форма капитала, функционирующая как раз независимо от индивидов и как раз ограничивающая их как людей и их стремления. И эти же деньги, в конце концов, отделяются и от социальной формы капитала, и их развитие в руках людей вне капитала образуют самостоятельную тенденцию. И чем больше в этой форме деньги выходят из социального капитала, тем больше они развиваются в руках индивидов, работая уже только на людей и в их руках против общества. В этом смысле, когда социализм распался, то деньги оказались в руках людей, а общественное достояние таяло, превращаясь в индивидуальное. В капиталистическом обществе происходит то же самое, и его основу подрывает индивидуализация, жажда обогащения и т. д.
Мы сидим как раз на этих деньгах, и как раз никак не объединяющихся, а попросту изолирующих людей друг от друга и тем снова и снова выводящих их из общества. И само общество при этом на людей смотрит так, чтобы они жили, как им заблагорассудится. И здесь складывается поразительное безразличие, обусловленное западной ориентацией на основе иностранного капитала.
 И вот здесь самое важное. В социалистическом развитии в результате насильственного подавления стоимости распадается на противоположные элементы общество, вследствие чего индивидуальное отделяется от общественного и противопоставляется ему, вследствие чего развивается фундаментальное противоречие общества – противоречие между развитием личности и развитием общества. В итоге же происходит так, что именно индивидуальное превращается в силу, определяющую не только облик общества, но и его внутреннее движение. Отсюда мы и видим движение владельцев денег, в котором общество разграблено и богатство поделено между индивидами, и это в результате, так или иначе, ведет к дальнейшему изменению общества  через индивидуализацию, по самой своей сути не требующей человеческой оценки общества в категориях морали. И Хаек видит только эту сторону как определяющую тенденцию («Пагубная самонадеянность») и отрицает все социальное, видя в нем угрозу для индивидов. Для него важна индивидуализация, суть чего, тем не менее, он не понимает.
Но суть в том, что с устранением общественной формы социализма,  в рамках которой индивиды ранее находились, обнаруживается человеческое лицо общества: люди и их действия, поступки, страсти и стремления и т. д. И нас здесь совершенно не интересует, кто к чему стремится. Но это уже действия людей. И дальнейшее развитие происходит во взаимодействии этих людей между собой и государством, причем в рамках разрушительный функции денег.
В капиталистическом обществе все совершается на капиталистической основе. Здесь распадается не общество, а капитал, движение капитала. Стадия империализма, раскалывавшая общество на противоположные классы, предполагала целостность капитала и его противостояние наемному труду, из чего исходили классики марксизма. Здесь исход зависел от классовой борьбы, а потому и выводы делались на этой основе. Теперь, напротив, распадается капитал, в результате чего противостояние капитала наемному труду становится второстепенным, подчиненным моментом, а, следовательно, классы и классовые отношения, и на передний план выходят элементы распада капитала и их взаимодействие. Капитал здесь сам расчленяется и размельчается, превращаясь в деньги и в этом виде оказываясь в руках многих людей.
Дальнейшее движение капитала ни в социалистическом обществе, ни в капиталистическом не было известно даже Ленину, и окончательные выводы классиков, поэтому, заканчивались классовой борьбой, столь раздувавшейся в социалистической теории, вплоть до непосредственного превращения классовой структуры в бесклассовую. Даже вплоть до недавнего времени, пока не произошел «крах» социализма, придерживались этого мнения, а потому крах социализма перевернул не только наши взгляды, но и тех, кто еще надеялся на классовую борьбу. И это научное познание завело в тупик во всем мире и привело к отбрасыванию марксизма как несостоятельного учения, выводы которого оказались ошибочными.
Но облик капитализма изменился, и облик мира с изменением внутренних законов его развития и это уже выходило за рамки марксизма и его принципов.
С распадом империлизма происходит социализация капитала, то есть его обобществление, в результате чего капитал распадается,  становится достоянием многих людей, миллионов, главным образом в виде денег. Здесь капитал уже превращается в деньги. Отсюда начинается эпоха медленного распада капитализма и его приспособление к человеку. Капитал разлагается, размельчаясь и раздробляясь.
Таким образом, процессы социализации капитала осуществляются через деньги, устремленные в руки людей. А это, в свою очередь, порождает тенденцию индивидуализации капитала как силу, противостоящую его социализации. Отсюда возникает и развивается новое взаимодействие, определяющее внутреннее движение капитала, – взаимодействие между социальными и индивидуальными формами капитала, где человек, отделившийся в этой форме от капитала, впервые непосредственно взаимодействует с капиталом, отделившись от него в виде денег. И на этом сидит все общество. Начинается время «начального капитала» и «дела», которым может заняться каждый. И капитализм пока еще от нас отличается тем, что эти деньги, находящиеся в руках людей, еще объединяются и могут образовать социальные формы. И поскольку тенденция индивидуализации постоянно выводит эти деньги из общественного производства, то американцы первым стали на путь технического прогресса, опасаясь, что на зыбких деньгах они могут развалится. Поэтому они первыми стали свои деньги вкладывать в технику и видеть свою мощь в техническом прогрессе, в то время как социализм «налегал» на людей и эксплуатировал их силу, боясь технических нововведений, так как они «наплодят» «лишних людей».
Вот отсюда и ум американцев, их предпримчивость и дальнезоркость, сумевших предвидеть надвигающуюся катастрофу, которую человечеству несла индивидуализация капитала, его расщепление (превращение капитала в денежный, образование процентного капитала, торговый капитал, которые опутывают весь мир и т. д.). Теперь именно поэтому люди их совершенно не интересуют, гибнут они в Ираке или в подвалах, и их мнение о себе складывается не через людей.
Но что происходит с нами, когда не сообразуясь с законами, мы хотим все устроить как американцы? Ведь у нас и технического основания такого не было никогда. И я не думаю, что заграница обеспечит нас этой техникой, как она наполнила наши рынки компьтерами и легкими автомобилями.


ПРОСТРАНСТВО РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА И ЛИЧНОСТЬ


Мы уже видели, что деньги вне капитала – это просто индивидуальные отношения, которые могут стать человеческими отношениями, освободившись от денежной оболочки. Стало быть, социализм и капитализм мало чем друг от друга отличаются. Различия же состоят в том, что социализм дал ход развитию денег как таковых. Рабочие получали только деньги как потребительную стоимость (зарплата), и ворованные деньги были такими. Просто эти деньги, свободные от капитала, могли только самовозрастать согласно той исторической функции, которую они выполняли на заре капитализма, но они уже в капитал не превращались. Это только мы придумали, глядя на Запад, эту функцию денег, и вообразили, что деньги, находящиеся в руках индивидов, будут превращаться в капитал, а люди навсегда останутся капиталистами и рабочими. Но история все предусмотрела, рассчитала даже мелочи. И я бы даже сказал, что все это делает Бог. Вот отсюда и подумайте, как мы можем глубоко проникнуться идеей Бога и уверовать в его могущество, силу.
Социализм наглухо всем закрыл путь к капиталистическому развитию, но, как видели, каждому открыл путь к индивидуальному обогащению, свободному потреблению, и в обществе все приспособлено к этому. А это значит, что оно объективно приспосабливается к индивидуальному развитию человека, отрицая его общественное развитие. И это происходило в той мере, в какой действительно росло общественное богатство, которое распределялось по труду и по статусам. А политическое подавление только обостряло страсти людей и тем способствовало, напротив, их развитию в самостоятельную силу, которая в этой форме уже никогда не вернется к капитализму, а наоборот, до полного скончания своего века будет разрушать все живое на свете, пока люди наконец не одумаются.
Капитализм, как раз напротив, впервые открыл все дороги человеку, чтобы он как раз безгранично развивался в направлении своего экономического осуществления, став владельцем денег. Представьте себе, в средних веках, когда капитализм находился еще в пеленке и зарождался, только единицы имели деньги, и, следовательно, только они могли, накопив деньги, превратить их в капитал. А здесь произошло чудо. С распада империализма деньги оказались в руках миллионов людей. И эти деньги еще были способны объединяться и создавать богатство. И они создавали капитализм на протяжении всего прошлого столетия, пока не распался социализм. А теперь и они уже отказываются.
Социализм сосредоточил деньги в обществе, и государство ими манипулировало как с политическим рычагом, и этим направляло все общественное развитие. Капитализм, напротив, все деньги отдал людям, и они ради своего собственного экономического осуществления бессознательно двигали обществом. Тем самым капитализм, индивидуализируя капитал, создавал «сказочное богатство». А социализм же индивидулизировал каждого человека и тем подготавливал условия для того, чтобы каждый человек мог развиваться как личнось. И деньги осуществляли и осуществляют сейчас именно это. Вот почему социализм привязал каждого человека к деньгам и тем сосредоточил его на самом себе, чтобы его не интересовало ничего, кроме его собственного блага. Человек у нас поистине стал персонифицировать деньги, прямо как в средних веках. Только люди этому сопротивляются, желая просто безгранично обогащаться и просто не желая расстаться со своими сладкими иллюзиями «обогащения», будто смысл жизни человека, сложившегося исторически, и впрямь сведено к этому. И паразительно, что вся постсоветское пространство зациклено на этом отношении человека как на вечной сущности нашей жизни. 
Таким образом, прежняя социальная форма разлагается, и человек от них освобождается. Теперь он взаимодействует с капиталом, выступает в денежной форме, борется с ним и т. д. И особенность капитализма на данном этапе, когда он уже полностью созрел и подошел к своему завершению, состоит в том, что крупная промышленность, характеризовавшая капитализм, распадается на более мелкие производства, размельчается, расчепляется, тем самым она явно приспосабливается к развитию людей. И это сделали возможным технические нововведения и их постоянное совершенствование. Уже отпала надобность в больших скоплениях людей в гигантских заводах и фабриках, и нах место появляются более упрощенные и подвижные образования, уже способные давать ту продукцию, которую до этого довали эти гиганты, с наименьшим числом людей. И эта тенденция складывается определяющей. Известный американский бизнесмен и писатель Пол Хокен в своей книге «Я начинаю свое дело» пишет: «Исследования Берча продемонстрировали, что мелкое предпринимательство – главная движущая сила экономического роста в нашей стране и, начиная примерно с середины 70-х годов, основной источник занятости. Тридцать семь процентов занятого мужского населения и примерно половина работающих женщин хотят или намереваются основать собственный бизнес». В этом Хокен видит и путь развития личности, «величайшее наслаждение работой». Не только в американской экономике, но и во многих других странах эта тенденция является определяющей. Ее носителями являются не общество, а индивиды. Отсюда и стремление к личному успеху, восхваляемое Западом. А это - миллионы людей, предоставленные себе и стремящиеся к своему собственному благу, противодействуя обществу, - люди, которых вытесняет социальный капитал и технический прогресс. И после этого само собой разумеется, что в гигантских заводах и фабриках надобность отпадает,  и они размельчаются, индивидуализируясь, или их вывозят в страны «третьего мира», где такая необходимость еще не развилась и люди еще могут трудиться ради «хлеба насущного».
И в этом суть загадочности депрессии, возникшей во многих развитых странах Запада в конце прошлого века и продолжающейся до сих пор. Она охватила и Америку, и Японию и т. д., а так же суть девальвации, обесценения денег, которая вызвана разложением стоимости и самодовлеющим характером денег. Эта тенденция и идеологически, и конституционно оформилась во многих странах, для которых права человека, свобода его воли, демократические принципы – важнейшие категории гражданского общества. Уже во всем мире происходит то же самое, что и у нас И в этом смысле весь мир действительно становится однородным, оказываясь под неограниченной властью денег, своеобразным и неожиданным для нас образом формирующих человека..
Прогресс здесь состоит в том, что в результате обобществления капитала деньги стали доступными каждому как результат превращения капитала в деньги. Раньше капитал был доступен только единицам. Концентрация капитала в отдельных руках привела к монополии, полностью свернувшей обшество. Преодоление монополии заняла десятилетия. Этот капитал и распадается не иначе, как превращаясь в социальную форму, которая в свою очередь породила индивидуализацию капитала как своего антипода. И здесь все приблизительно происходит так же, как и в социалистическом развитии.
Здесь и возникает новое движение, движение  ради человека, еще не осознаваемое, стихийное, соответствующее основному принципу “все на благо человека”, которое вызвало бурное развитие капитализма и его модернизацию. Развитие научно-технического прогресса привело к тому, что умственные операции стали преобладать над физическими и последние теряют значение, отодвигаются на задний план, в то время как первые развиваются. Изменяется характер производительного труда. Тем самым капитализм развивает интеллектуальный, умственный уровень своих граждан. Значение приобретает наука, которая превращается в непосредственную производительную силу. И это приводит к тому, что огромное большинство людей освобождается от непосредственного производительного труда и предоставляется деланию денег. Для большинства людей основной заботой становиться делать деньги. А это значит, так или иначе, участвовать в распределении и потреблении национального дохода, это значит, каждый участвует в нем по способности и умению делать деньги. И это уже заботит все общество. Таким образом общество впервые от «прибавочной стоимости» повернулось к человеку. И теперь его стремлениям стало подчиняться общество. Что же нужно этим людям и куда они идут?
Теперь представим себе другой уровень и попытаемся понять, как же все это будет изменяться. То что нужно обществу, это определенный уровень производительных сил, который способен создавать тот объем потребительных стоимостей, который нужен этому обществу для его воспроизводства и который ему позволяет беспрерывно совершенствоваться. Обществу всегда нужен прибавочный продукт. И он всегда должен расти. Если раньше этот продукт создавался рабочими руками, то теперь он создается техникой. А она его объем беспрерывно увеличивает, благодаря чему и многие могут потреблять, вовсе и не работая.   И этого человечество достигло в последнее столетие. И этот уровень уже не зависит от индивидов и их деятельности. Для этого достаточно развивать технический прогресс – интеллект человека. Но это – не цель. История осуществляет человека. И ради этого общественные производительные силы создавали пространства развития человека. И сегодня всюду растет именно это пространство. И оно просто заполнено деньгами. И ради этого и печатают деньги, в силу чего те деньги, которые раньше были эквивалентом реального богатства, теперь стали обликом человека. И они уже не выражают стоимость, а потребительную стоимость. А поскольку потребление, характеризующее индивидов, не может иметь границы, то общество заходит в тупик, желая удовлетворить «все растущие потребности» людей.
Нас не интересует, что отдельные страны не поднялись на этот уровень и что Запад этого достиг первым, эксплуатируя слабые страны. Факт то, что этот уровень достигнут и Америка переживает не экономический кризис, что является следствием недопроизводства, когда тот объем потребительных стоимостей, который создает общество, не хватает всем, и поэтому большинство еще недоедает, а меньшинство переедает. Напротив, люди не знают, как разумно распределять созданное богатство и запутались в потреблении. Следовательно, они еще понятия не имеют, как при таком порядке вещей, когда «индустриализм» вытесняет много людей из общественно организованного труда, охватить всех трудом. И это уже не экономическая проблема, а чисто человеческая. В Японии установлен, например, шестичасовой рабочий день, а женщины работают четыре часа. В сельском хозяйстве там работает всего пять процентов населения, и они обеспечивают нужды города. И все это говорит о том, что Япония названный уровень производительных сил уже создал давно, и в полном достатке имеет и необходимый объем потребительных стоимостей. И в первую очередь общество здесь захлебнулось в потреблении. И здесь большинство людей – просто потребители. Из трех слоев населения, составляющих социальную структуру Японии, лишь нижний слой является непосредственным производителем. А это – не более тридцати процентов населения. Сейчас там сложилась такая ситуация, в которой общество, озабоченное именно потреблением, осуществляющимся в денежной единице, оставило вне внимания производство, которое за последнее 10-15 лет стало стремительно размельчаться, а крупнейшие компании вывезены за пределы страны «в поисках прибыли». Потребителями стало 65-70% страны. И многие из них не знают, куда себя девать и чем заняться. Теперь все это, уже неподвластное регуляции, разлагает страну в самой ее основе – подорвало прежде всего экономику просто возникшей апатией. А общество занято деньгами, вместо того чтобы подумать о людях и их реальном личностном развитии, сохраняя достигнутый уровень производительных сил. И вся наука работает только на это, даже не подозревая, что существует и человеческий уровень жизни, способный к самостоятельному развитию.
Так же приблизительно происходит и с другими развитыми странами, в то время как неразвитые страны, так или иначе выживающие, еще не подверглись такому разложению и сохраняют свою основу, но на них давит зависимость и ограниченность. И если начались процессы разложения, то они были подготовлены всем предыдущим развитием, и его уже никто не остановит привычными методами. И развивающиеся страны вовлекаются в «рыночную экономику» и овладевают искусством «делать деньги», глядя на развитые страны.
И все это говорит о том, что власть денег вступила в полную силу. Стало быть, индивидуализация человека, т. е. необходимость развития человека, разрушает весь мир, организованный только с точки зрения потребления, то есть владельца денег. Только разумные люди могут разумно организовать свою жизнь и сделать ее человеческой, при которой мы имеем дело с пространством развития человека и приспособленным к нему производством, в котором само производство является формированием человека, осуществлением его полного интеллектуального и духовного развития. Само собой разумеется, одним «трудом» здесь ничего не разрешишь. Социализм уже охватывал трудом каждого, пытался разрешить и проблему «зарплаты», постоянно ее поднимая, вместе с тем осуществляя и удешевления цен на товары народного потребления. Но это его привело в тупик. Ибо социализм не сходил с экономического взгляда и придерживался только принципа создания «изобилия и свободного потребления», лишь часть людей освобождая от непосредственного производительного труда в соответствии с техническим ростом, в результате чего много людей переходили к умственной деятельности. А это вело к росту противостояния между физическим и умственным трудом, между деревней и городом. И миллионы людей оставались задавленными именно трудом во имя создания общественного богатства. И здесь одни работали для того, чтобы другие думали. И об этом разрыве никто даже не задумывался, считая, что это вопрос времени и что именно для этого необходимо, чтобы труд развился «в первую потребность каждого человека». А созданное «пространство развития человека», требовавшее разрешения проблемы «свободного времени» и организации этого пространства для каждого отдельного человека, растворилось в «постепенном» охвате каждого образованием и культурным развитием. И предполагалось, что где-то в неопределенной перспективе все люди станут вполне образованными и культурными и т. д. И вот теперь люди отделились от этого «ненавистного» общества. И теперь они во всех отношениях развиваются самостоятельно, не ожидая, когда их «просветит» и «образует» их общество. И сегодня в силу этой тенденции общественные образовательные и культурные структуры уже сами по себе разлагаются, тем не менее поглощая баснословные деньги, различными способами оказывающихся в руках людей. Очевидно, эта тенденция уже работает помимо нашего сознания и слепо переворачивает наш мир, а мы еще размышляем об «экономических проблемах» и «зарплате», об общественном образовании и культуре, когда все они просто индивидуализируются. И речь уже идет о совсем новых проблемах.
Отсюда и итог всего этого развития, действительно изменивший облик и капитализма, его необходимый результат, – это не его сказочное богатство, а отделение человека от капитала, происходящая на основе денег, при котором люди так или иначе вступают на путь самостоятельного развития, заботясь о себя сами. И развитие этой сферы – это его скрытое содержание и объективная цель. И люди, озабоченные пока потреблением в «сказочном богатстве», просто не видят этого, ослепленные деньгами. Тем самым капитал, самовозрастание его стоимости, производство прибавочной стоимости, которому подчинялось все, теперь, подчиняясь, на первый взгляд, «ненасытности» людей, в своей скрытой сущности оказывается подчиненным жажде обогащения (индивидуальному развитию) и бессознательно стремится к осуществлению этого процесса. Стало быть, пульсирующее сердце капитализма – это уже не стоимость (не производство), а просто потребительная стоимость, облеченная в деньги, за которой скрыта человеческая личность. Значит, капитал – это всего лишь форма общества, а не содержание. Содержание же капитализма уже очеловечено и бессознательно стремится к человеческому развитию – отсюда понятие гражданское общество и правовое государство, а также изменение характера демократии, которое вызвано требованиями людей, освободившихся от власти капитала  и его монополии и предоставленными себе. И здесь, естественно, неизбежно возникает противостояние «между гражданами и их государством, как основное противоречие.
Именно это доказывает, что мы давно вступили в новую эпоху, и она только внешне и сохраняет товарно-денежную форму, к которой привязано наше сознание. Отсюда общество уже бессознательно приспосабливается к развитию человека и изменяет основу своего развития, увеличивая именно пространства развития человека и именно бессознательным развитием этой тенденции разрушая старые общественные структуры. Общество бессознательно формирует человека и тем отсюда столь же бессознательно идет к человеческому обществу через индивидуальные противоречия.
Мы, видимо, еще долго будем утверждать, что желаем очеловечиться и социализироваться, отождествляя себя с капитализмом и, стремясь к его проявлениям, главным образом экономическим, тем самым, отвлекаясь от себя и своей сущности, что мы оказались ниже капитализма и должны подняться на его уровень. Между тем в той мере, в какой капитал в виде денег в различных размерах оказывается в руках отдельных людей, здесь,  в сущности,  происходит то же самое, что и у нас, но в рамках капитала и его движения, которые в ходе дальнейшего развития прорвут эту форму. И это на поверхности жизни получает различные проявления в виде столкновения различных страстей и стремлений людей, стремящихся к собственному благу, за обладание миром богатства, денег, рынка. Следовательно, и противоречия здесь приняли новую форму, то есть индивидуализированы. И это движение столь же объективно приведет к тому, чтобы теперь отделить людей от денег.
Мы же, поражаясь механизмами развития капитализма, скрытого от нас, видим только его сказочное богатство и обнаруживаем непонимание как раз там, где эта индивидуализация превращена в денежную форму личности, свободную как раз от капитала и происходящую стихийно и именно этим слепо разрушающую нас в лице владельцев денег. И самой сутью нашего движения является не «обогащение каждого», а отделение людей от денег в результате их накопления в руках отдельных людей. Наша жизнь, вывернутая наизнанку, нам кажется странной, когда целые массы обречены на обнищание, в то время как другие являются обладателями миллионов «по рыночным законам». И если для индивидуального сознания здесь имеется какой-то смысл, оправдывающий этот порядок вещей, то здесь полностью отсутствует точка зрения общественного развития. Ибо если общественное производство на протяжении столетии развивалось и стремилось к созданию богатства и в конце концов и «обогащению каждого». То какой смысл с точки зрения общества свертывать и уничтожать это производство, глядя на Запад? Ведь об этом никто и не задумывался.
Подчеркну еще раз, стоимость – это общественное отношение и капитал. Мы же имеем дело с индивидуальным отношением (индивидуальной деятельностью людей). Там, где капитал распадается на социальное и индивидуальное, мы имеем дело с тенденцией индивидуализации, где капитал из общественного отношения превращается в индивидуальное. Это значит, что мир уже приспосабливается к индивидуальному развитию человека, и он должен это осуществит и сделать его своей основой, устранив развитие «производства ради производства». Человек уже должен освободиться от власти вещей. Капитализм большинство людей подчинял именно производству, экономическому и интеллектуальному, и каждый человек всю свою силу отдавал этому. Технический же прогресс людей освободил именно от этого рабства и тем просто их сделал «потребителями». Отсюда и вывод, чем заполнено пространство развития человека и чем заняты свободные люди, которые уже могли бы свободно развиваться.
Но в капиталистических странах социальная форма капитала сохраняет свою силу и направляет общественное развитие, а индивидуализация преобразовывает его внутреннюю сущность, разлагая его структуры и формы. Рост владельцев денег и в капиталистическом обществе вызывает разрушительную функцию денег, в силу чего капитализм медленно распадается и гниет изнутри. Это значит, что и в капиталистическом обществе действует сила власти денег, оторванная от производства и противодействующая ему, но еще в рамках капитала и разлагающая его внутренне. Стало быть, внутри оболочки капитализма налицо “слепая власть денег”, которая и решит судьбу капитализма в скором времени. Во всяком случае, из депрессии Запад уже никогда не выйдет известными методами. Напротив, он все время шел к этому. Шел вслед за социализмом, даже не подозревая, что его могуществу придет конец именно с возникновением тенденции самоликвидации денег – отделением этих денег от людей в росте обнищания в самом сказочном богатстве. И об этом свидетельствует рост пауперизации населения, который в настоящий момент происходит стремительными темпами. Ведь тот порядок вещей, при котором «одни работали в поте лица, чтобы другие думали», историей уже преодолен техническим прогрессом, и это положение уже ушло в область анахронизма. А люди этого пространства заполнили «празднованием» и «деланием денег», даже не подозревая о другом уровне жизни.
Отсюда и неосознаваемая цель капитализма, которая двигает им внутренне, определяет его направление независимо от сознания людей. Власть денег для капитализма сейчас является реальностью, которая уже расстраивает его, и, в конце концов, разрушительная функция денег, полностью обнаружившаяся у нас, вступает в силу и там. И тогда экономическим отношениям капитализма придет конец. На Запад сегодня работает Восток. Но и он может отказаться от этого.
Но, может быть, именно капиталистическая система разрушится раньше, и мы одумаемся лишь после этого, когда в силу этого останемся без основы? Если все произойдет так, то будет наоборот. И нам будет намного хуже, чем сейчас думают. Тот тотальный кризис, который мы пережили после распада социализма, покажется тогда просто благодатью, ибо в тот период иностранный капитал нас поддержал. А теперь надо будет спасать уже иностранный капитал.
       И тогда капитализм пойдет вслед за нами и, в сущности, наше движение явится его будущим, а не наоборот. Общество свободного потребления на Западе уже распадается, а вместе с ним и его сказочное богатство. Эта тенденция уже обнаружилась. И теперь оно не остановится. И только в силу эволюционного характера его развития, медленного разложения капиталистической формы, за идеологическим возвеличением капитализма и идеализацией его формы мы до сих пор не видели внутренние процессы, происходящие в содержательной структуре капитализма, отсюда и идеализировали его, очарованные его сказочным богатством с точки зрения собственной нищеты. В силу названных причин основа капитализма уже изменилась, и развиваются его внутренние противоречия, стремительно ведущие его вниз во всем мире. И он под собой теряет почву и как отражение этого неумолимого нисходящего движения  утрачивает веру в свою незыблемость. А теперь попробуем еще раз, с достигнутого уровня, определить различие между западными обществами и постсоветским пространством. Это то, что наиболее важно для нас.