Наперекор судьбе. начало войны в Польше

 Продолжение книги воспоминаний МОРДЕХАЯ БРАУНА.

01.09.39г. Пятница. Президент Польши Молищицкий заявил, выступая по радио, о начале войны. Немецкие войска вторглись на территорию Польши по всей линии немецко- польской границы. Начались кровопролитные бои с вероломным агрессором. В 4 часа по полудню над Варшавой появились первые "юнкерсы" и разбомбили варшавские аэродромы. Однако, дружным зенитным огнем немецкие самолеты были рассеяны и отогнаны от города. 02.09.39
Война быстро вошла в наш быт. Все припасают продукты, а купцы незамедлительно взвинчивают цены. Некоторые даже закрыли магазины и,

припрятав товары, надеялись разбогатеть на человеческом горе. В городе бездействовали многие предприятия. Паника среди населения все увеличивалась. Пани Рабинович закрыла фирму и уволила рабочих. Дома, когда обсуждались навалившиеся проблемы, папа помалкивал. Он, видимо, разбирался в обстановке лучше других и был озабочен. Никто не мог знать, что нас ждет впереди! Покупатели вмиг раскупили у отца все табачные изделия. Мы пошли на базу за новым товаром. Не без страха, поглядывая на небо, затянутое свинцовыми тучами. В любую минуту можно было ожидать налета фашистских самолетов. 03.09.39
Сегодня Англия и Франция объявили Германии войну. Народ ликовал, думая что такие могущественные государства сумеют укоротить обнаглевшего врага. В честь этого события, на Замковой площади, рядом с резиденцией президента, состоялсь многолюдная
демонстрация. День выдался ненастным, и налетов не было. 04.09.39
Немецкая авиация повадилась каждый день бомбить город. Варшавские зенитчики творили чудеса-многие подбитые немецкие "асы" падали на землю. Я с жильцами нашего пятиэтажного дома постоянно дежурил на крыше. Газеты писали, что войска союзников на западе предприняли генеральное наступление на линии
"Загфрида". Но не было заметно, чтобы натиск немецких дивизий ослабел. Спекуляция продовольствием увеличилась. Цены во много раз повысились, да и деньги утратили свою былую ценность. С фронта приходили неутешительные вести. Немцы превосходили поляков по всем статьям, не говоря уже об авиации. Им удалось разбомбить все аэродромы вместе с малочисленными польскими самолетами. Фашисты начали применять новые ведения методы войны. В боях участвовали крупные танковые силы и мотопехота при поддержке авиации. После 4-х дней войны польская армия была окружена и осталась без связи и самолетов. 05.09.39
Появились новые денежные знаки, а деньги все больше обесценились. Фронты трещали по швам под натиском бронированных немецких армад. Полякам нечего было противопоставить нацистам, кроме кавалерии и пехотинских штыков. Наступление из восточной Пруссии на Варшаву немцев развивалось успешно. Ежедневные налеты на город приводили к большим жертвам среди населения. Жизнь в столице парализовывалась просто на глазах. Подвоз продуктов прекратился, у магазинов стали собираться огромные очереди. Эта масса народа была хорошей мишенью для воздушных пиратов. 06.09.39
Распространились слухи, что немцы приближаются к городу, и наши войска решили оставить Варшаву. Говорили, что польская армия имеет довольно приличные резервы и надежные укрепления на востоке. Она планирует переход со свежими силами в контрнаступление против немцев. 07.09.39
Мэр города Стефан Сташинский объявил по радио об эвакуации населения вместе с отступающей армией. Однако немцы перерезали пути отхода. Разрозненные соединения Войска Польского по приказу стали стекаться к Варшаве. Они надеялись за городскими стенами организовать оборону и оттянуть на себя значительные немецкие силы, а в это время суметь мобилизовать резервы на востоке. Фашисты подтянули к городу дальнобойную артиллерию и начали систематические обстрелы Варшавы. Стало опасно ходить по улицам, много убитых и раненых. Кольцо вокруг города сжималось все сильнее. Варшава отрезана от внешнего мира и ей грозит полное уничтожение. 08.09.39
Создан штат защитников Варшавы во главе с генералом Чума. Он заявил, обращаясь к населению, что в городе сосредоточена миллионная армия, обороняющая столицу до последнего дома. Необходимо напряжение всех сил и средств, чтобы выстоять. На улицах почти нет гражданских лиц. Все население попряталось в подвалах больших домов, ставших бомбоубежищем.
09.09.39
В этот день немцы бросили крупные силы авиации на город. Бомбежка началась с 8 утра и длилась с перерывами до самого вечера. Сотни самолетов на бреющем полете бросали целые контейнеры зажигательных бомб. Зажигалки, пробивая крыши домов, воспламенялись. Дома сгорали дотла. Тактика у немцев была такая - вначале поджигали строения, а потом, чтобы люди не могли тушить дома, применяли фугасные и осколочные бомбы. Они буквально косили людей. Мы жили в 5-ти этажном доме. Рядом с ним разорвались 3 фугасные бомбы. Дом зашатался, но устоял. Взрывы образовали огромные воронки. Я в это время находился на первом этаже. Меня сильно контузило и в бессознательном состоянии выбросило из окна на улицу. Когда я пришел в чувство, у меня началась рвота. Кровь шла из носа и ушей. Я ничего не слышал. Мне быстро оказали помощь и все обошлось. Молодой организм победил! Вокруг горели целые кварталы. Тысячи людей в панике покидали свои жилища, спасаясь от всепожирающего огня. Наш дом пока стоял с выбитыми оконными глазницами. Зажигалки ему были не страшны, так как мы насыпали на чердаке толстый слой песка. Бомбы, пробив крышу, застревали в массе песка и там гасли. Опасность возгорания нашего дома все равно была очень велика. Кругом все горит, и огонь может перекинуться к нам. Мы решили уйти из в подвал большого дома на соседней улице. Моя мама была большой любительницей заготавливать наливки и настойки. Дома, на высоком буфете, стояли многочисленные 16-ти литровые бутыли с ягодной настойкой. Особенно папе жаль было с ней расставаться. Он махнул рукой, открыл один бутыль с клубничной наливкой. Помню, как в нос ударил запах вина. Бутыль быстро распили, а оставшееся с большим сожалением пришлось вылить. Переночевав в неуютном подвале, мы утром вернулись домой. Наш дом стоял цел и невредим. Зато вокруг сгорели многие дома. Несчастные жильцы этих домов копались в золе среди разрушенных стен. Они еще надеялись найти что-нибудь из сгоревшего добра.
 10.09.39
Этот день стал настоящим адом для жителей города. Немцы хотели своими варварскими налетами сломить дух защитников Варшавы. Артобстрелы и бомбежки все нарастали. Впервые нам пришлось проверить нашу стойкость. Авиация фашистов применяла разные методы воздействия на психику людей. Пикирующие самолеты включали сирену. Вой сирены поднимал сильную панику. Казалось, что тебе на голову падают десятки бомб. С самолетов бросали железные бочки, продырявленные, как решето. Такая бочка издавала страшный вой и шум, лопались барабанные перепонки в ушах. Слабые люди умирали от страха, особенно пугались маленькие дети. Командование Варшавского гарнизона лихорадочно искало способы защиты города. Становилось ясно, что союзники на западе и не помышляют о выполнении взятых на себя обязательств. Кровоточащей Польше неоткуда было ждать помощи. Обращение армии о формировании добровольных батальонов для защты танкоопасных участков фронта встретило восторженный отклик у населения. Варшавяне, чем могли, старались помочь героическим защитникам города. Они рыли противотанковые рвы, окопы, дежурили на крышах домов, уходили добровольцами на фронт. 11.09.39
Оборона Варшавы все крепла. Немцы вынуждены были остановить наступление и осадить город. Бомбежки и обстрелы продолжались. Городские парки, газоны, клумбы, скверы стали кладбищем для жителей. На улицах валялось множество мертвых лошадей, заражая воздух невыносимым смрадом.
Все магазины были закрыты. Шли повальные грабежи. Из горящих и разрушенных домов люди спасали уцелевшие вещи. Возле одного дома женщина ставила длинную лестницу, чтобы залезть в горящую квартиру через окно. Она попросила меня влезть в комнату и достать из-под кровати чемодан. Она пыталась сунуть мне пачку денег. Я так и не смог ей помочь. Все уже было охвачено огнем, и я мог бы превратиться в горящую головешку.
12.09.39
Электростанция прекратила работу. От прямого попадания снаряда вышла из строя паровая турбина. За этим последовала остановка насосной станции, обеспечивающей город водой. Воду пришлось брать из артезианских колодцев, которые были на окраине города, а идти к ним было очень опасно. Видимо немцы знали о скоплении людей в этих местах и интенсивно их обстреливали. 13.09.39
Говорили, что на реке горит баржа, груженая рисом. Однако добираться до нее небезопасно - нужно перейти мост, обстреливаемый немцами.
Отец взял меня и старшего брата, и мы направились в сторону реки. Подошли к мосту и стали изучать обстановку. Папа объяснял, что немцы очень пунктуальны и во время обеда не стреляют. Вот и пригодился отцовский опыт первой мировой войны. Действительно, когда настал полдень, немцы прекратили огонь. И мы благополучно перешли мост. Вскоре нашли горящую баржу и набрали в мешки рис. Под свист летящих снарядов, бегом, перешли мост обратно. И тут пригодилась папина смекалка. Он определил с какой стороны фашисты ведут обстрел. Мы шли более безопасной правой стороной по мосту. Мама сварила рисовую кашу без соли, есть ее было невозможно - трава травой. 14.09.39
Стоял очень пасмурный день. В такие дни немцыне бомбили, только продолжались обстрелы. Отец предложил пойти на окраину города, там были картофельные огороды. Можно было накопать картошку. Мы направились в район Повонзки. К нашему великому сожалению картофельное поле стало полем боя. Здесь проходила линия фронта и стоял в небольшом окопе передовой пулеметный расчет. Он прикрывал фланг пехотной части, окопавшейся на огородах. Пока стояло затишье, мы надеялись найти желанный овощ. Однако, противник вскоре открыл минометно-пулеметный огонь. Успев вовремя убежать, мы с пустыми руками вернулись домой. 15.09.39
На улице Ставки горел консервный завод фирмы "Оригинал". Мы помчались туда в надежде разжиться консервами. На втором этаже пожар, там находился цех консервирования шпротов. Лестничный чугунный пролет заполнили люди, прорывающиеся через огонь в цех на второй этаж. Вдруг, на моих глазах, лестница, подточенная пламенем и тяжестью массы народа, рухнула. Многие любители шпротов остались погребенными под ней. Теперь был отрезан путь и все сгорело дотла. На нашу долю остались квашеные огурцы, но добраться к ним было очень сложно. Банки с огурцами весом 10 кг. постоянно рвутся, ведь склад охвачен огнем со всех сторон. Бутыли стреляют, разбрасивая увесистые соленые огурцы. Нам удалось набрать несколько банок, и мы возвратились усталые,
закопченые, домой.
16.09.39
Каждый день у нас были вылазки. Мы искали места, где находились продукты и вода. Не повезло некоторым ретивым купцам, припрятавшим товар. Их магазины вместе с добром погибли в огне пожарищ. Достать хлеб было сопряжено с большим риском. Приходилось всю ночь простаивать в очереди у пекарни. А обстрелы не прекращались ни днем, ни ночью! 17.09.39
Из-за нехватки продуктов нам приходилось несладко. Отец заметно сдал и выглядел очень озабоченным. Ему не сиделось дома. Всякими способами он пытался найти что-нибудь съестное для семьи. И не без успеха! Всегда что-то находил и приносил домой. 18.09.39
Сегодня немец особенно интенсивно обстреливал город. Это привело к большим разрушениям и человеческим жертвам. В наш дом угодила бомба и один прохожий был убит. 19.09.39
Снова отправились в сторону "Праги". Это Варшавский пригород за Вислой. Мы пытались достать картофель. Этот район был сильно разрушен. Каждый день там шли кровопролитные бои. На позициях поляков были пулеметы и противотанковые пушки. Немцам в черте города было трудно маневрировать. Толькоартиллерия могла разрушить укрепленные баррикады защитников Варшавы. Появился автобус, на крыше которого укреплен съемочный аппарат. Операторы-американцы снимали разрушения, позиции поляков, могилы погибших, вырытые в палисадниках. Американцы с большим сочувствием относились к нам и заверяли, что встанут на нашу защиту... 20.09.39
Сегодня был праздник Йом Кипур. Немцы усиленно обстреливали еврейский квартал. Опасно было собираться на молитву. Отец, полный решимости добыть продукты питания, отправился со мной и старшим братом в пригород Прага. На Разуминской улице была сооружена громадная баррикада из опрокинутых трамваев и машин. Здесь находился передовой пост защитников города. Дальше идти нам не дали. С нами разговорился польский солдат. Он напомнил, что сегодня большой праздник, а у него нет молитвенника, чтобы помолиться. К сожалению, мы не могли удовлетворить его просьбу, но посоветовали поискать в развалинах домов. Такого добра там было полным-полно. Парень, увидев, что папа - инвалид войны, посоветовал обратиться к их командиру. Нам очень повезло - мы разжились у него, за деньги, армейского хлеба и консервов. Вечером, дома, все хорошо поужинали. Только поспать не удалось - всю ночь длился обстрел. 21.09.39
Немцы усилили натиск на город. Требовали сложить оружие и прекратить бессмысленное сопротивление, иначе город будет уничтожен. Распространялись слухи, что Советская Армия вместе с немцами открыла военные действия против польского войска. Так Польша попала между молотом и наковальней и ей вряд ли удастся выстоять в борьбе со сверхдержавами. Катастрофа стала очевидной. Командование Варшавского гарнизона еще надеялось, что город не отдадут. На немецкий ультиматум защитники Варшавы ответили отказом. 22.09.39
Сегодня немцы начали генеральное наступление на город. Сотни самолетов сбрасывали свой смертельный груз на обреченную Варшаву. Казалось, что горит все - нет такого места, где бы не бушевал пожар! Имея многократное превосходство в технике и живой силе, немцы прорвали оборону и вышли на жизненно важные участки фронта. Тем самым поставили гарнизон города перед неминуемой катастрофой. Польская армия капитулировала. В этот незабываемый день я дежурил на крыше нашего дома. Зажигалки градом сыпались с неба, пробивая крышу. Мы успевали тушить их песком и так наловчились, что они нам были не страшны. Зато против фугасных бомб мы были бессильны. Они поражали все живое на большой территории. 23.09.39
Еще шли бои, но авиация противника сегодняотдыхала. Вчерашний налет принес огромные жертвы среди населения. Канонада пушек постепенно затихла и стало заметно тихо вокруг. К вечеру бои совсем прекратились. Говорили, что враждующие стороны установили перемирие, чтобы обговорить условия капитуляции. 24.09.39
Утро. Жители города заполнили улицы. Все - и млад, и стар - покинули свои квартиры и затхлые подвалы, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Поверженный город стоял в развалинах. Замковая площадь была запружена народом, а сам замок стоял без хозяина. Президент бежал в Швейцарию. На флагштоке развивалось знамя Польской республики - изодранное и изрешеченное пулями. Оно олицетворяло агонию государства! 25.09.39
Установившееся перемирие позволило нам с братом пойти на южную окраину в поисках продуктов. Увы! Польские войска нас пропустили и мы впервые увидели немецких солдат. Ничего бравого в них не было. Они выглядели усталыми и нервозными. Видимо, сказывались напряженные дни боев. Мы заметили группу граждан, окруживших немецкого офицера. Он объяснял собравшимся военную и политическую обстановку, пытаясь доказать, что Польша виновата сама в своем поражении. Нечего было надеяться на помощь союзников, нужно было принять немецкий меморандум. Мы направились в сторону городской окраины, но нарвались на немецкий пост. Молодой прыщеватый солдат задержал нас. Он проверил наши удостоверения и пропустил дальше. Мы забрели на пустынную улицу Черняковская, недалеко от Вислы, и оказались в ловушке. Нас не пропускали ни назад, ни вперед. Забравшись в пустой вагон трамвая, мы наблюдали, как рота немецких солдат готовилась обедать. Установив в "козлы" карабины, они собрались во дворе, где стояла полевая кухня. Повар ловко орудовал черпаком, разливая варево в котелки. Вояки расходились кто-куда с полными котелками и, без особого аппетита, ели. Нам это казалось странным, ведь мы в этот день еще ничего не ели. Вдруг один из немцев подошел к вагону и подал нам котелок, полный густого вермишелевого супа со свиной тушенкой. "Эссен зи зуппэ!", - сказал он. Мы поняли. Приняв из его рук еду, мы с жадностью накинулись на нее. Казалось, что мы можем съесть очень много, но быстро насытились. Уж больно жирным оказался суп. Немец дал нам еще пол буханки хлеба. Нас очень удивила такая щедрость. Вероятно, солдат, уже не молодой, оставил дома семью, детей. Война только началась, и немцы не успели еще забыть свои культурные традиции. Победители могут позволить себе снисхождение к побежденным!
Мы стали выбираться из этого района и снова наткнулись на немецкий пост. Там был вырыт глубокий противотанковый ров и устроенабаррикада из трамвайных вагонов. Немец- постовой окликнул "Цурюк!" - "Назад!". Он вскинул на нас карабин со штыком. Наша компания быстро ретировалась.
Мы вошли во двор разбомбленного дома и увидели людей, пробирающихся через развалины, в направлении к центру города... Так нам удалось вернуться целыми и невредимыми с буханкой немецкого хлеба. Родители очень волновались за нас. Началась ловля людей на принудительные работы - разбока развалин,восстановление шоссе и железной дороги. 26.09.39
В центре внимания сегодня памятник Яну Килинскому. Его соорудили благодарные жители Варшавы прославленному сапожнику, герою освободительной войны 1794 года, сумевшему возглавить восстание и изгнать из города гарнизон русских войск. У величественного памятника польское войско складывало свое оружие и отправлялось в лагеря военнопленных! Немцы ликовали! Они не забыли капитуляцию 1918 года, когда безусые польские мальчишки забирали у них карабины. Теперь они - победители и на каждом шагу об этом напоминают! Из-за нехватки рабочей силы в деревнях фашистам приходилось отпускать военнопленных домой. Ведь на полях еще стояли неубранными овощи. Многим горожанам, под видом крестьян, удалось освободиться от плена и вернуться к семьям. Отец где-то достал печку
"буржуйку". Мы подключили от нее в изразцовую печь трубу-дымоход. На ней готовили пищу, одновременно обогревая квартиру. 27.09.39
Теперь папа не выпускал нас одних из дома. На поиски еды отправлялись втроем. За водой приходилось идти далеко. Мы с братом брали большую выварку и отправлялись к артезианским колодцам, на военное кладбище. Тысячная очередь всегда была за водой. Один раз, когда мы пристраивались в очередь, к нам прицепился немецкий солдат: этакая голубоглазая белокурая "бестия". Он заорал на нас: "Плюмпен!" Мы его сначала не поняли, тогда фашист вырвал из ножен плоский штык и грозно повторил: "Плюмпен!", что означало: "Качать насос!" Увидев это, мы быстро поняли, что он от нас хочет! Бегом направились к колодцу качать воду. Поразительно, как быстро преобразилось лицо у этого солдата! Около получаса мы качали насос-качалку, пока не заметили, что белокурая "бестия" увлекся флиртом с двумя молодыми девушками. Воспользовавшись этим, брат и я набрали выварку воды и ушли домой. Санитарное состояние города гибельное. Если быстро не восстановят водопровод, нам грозила вспышка эпидемии, и тогда положение будет непредсказуемым! Правда, у нас был небольшой запас угля, но этого мало на всю предстоящую зиму. Во что бы то ни стало, нужно былораздобыть топливо! 28.09.39.
Снова мы отправились за водой. Дойдя до кожзавода Файфера, были остановлены немецкими солдатами. Задержав еще десять мужчин, под конвоем, нас погнали на кожзавод. Там всех встречал унтер-офицер с парабеллумом в руке. После обыска каждый получил кованным сапогом под зад, мол: "Иди работай!". В большом цехе лежали штабеля кож, готовых к отправке. Нас заставили грузить кожанные пакеты, связанные веревками в большегрузные машины. Когда привезли еще одну группу задержанных, я заметил у одного из них мешок, откуда пахло свежевыпеченным хлебом. Он положил свою ношу на окно, чтобы пройти унизительный обыск. Человек десять мгновенно бросились к окну и разорвали мешек на мелкие кусочки. Я изловчился, засунул руку и овладел краюхой хлеба!...Немного насытившись, мы огляделись и увидели, что ворота охраняются двумя пожилыми солдатами. Один солдат куда-то ушел. Мы подошли ко второму солдату и стали просить, чтобы он меня с братом отпустил домой. И он нас отпустил! Схватив выварку, мы пустились наутек...И так, к сожалению, без воды, но в целости и сохранности, я и Абрам вернулись домой. Удивительно, во что обернулась наша жизнь. Человеческое существование
превратилось в ад! Оккупанты попрали всякие элементарные права человека. Мы были вне закона, над нами чинили кровавый произвол! Принудительный труд всячески поощрялся. Любой немец мог тебя убить или избить до полусмерти, не боясь быть наказанным! Начались внезапные облавы. Людей хватали и увозили неизвестно куда. Надо было быть более осмотрительным, чтобы не попасть в лапы к немцам... 29.09.39.
Недалеко от нашего дома находилась улица Новолипки. Большая, широкая, с многоэтажными домами, в которых жили состоятельные граждане. Захватив город, немцы приказали всем жителям этой улицы в течение часа освободить свои квартиры. Брать с собой можно было только ручной багаж. Видно, эта улица была не единственная, подвергшаяся такому приказу. Разыгралась целая трагедия...Жильцы не смогли уложиться в выделенный час. И фашисты стали их зверски избивать, выгоняя из квартир в неизвестность! А на смену несчастным жильцам занимали чужие квартиры, сохранившие еще тепло от дыхания хозяев, спесивые победители. Новоиспеченные квартиранты устраивались с комфортом: облачались в чужие пижамы и ложились спать в еще теплые постели. Размышляя над такими явлениями, можно было не строить иллюзий на счет наших будущих судеб. Гитлер, вышкалив своих головорезов, лишил их самого важного- совести. Он называл совесть "химерой". Правда,
восхваляя шовинизм, пытался, но напрасно, приукрасить идеологию национал-социализма и придать ей черты революционности. Фюрер призывал к борьбе с прутократией, т. е. с властью денег. Как политик, он понимал, что нужно немцам, используя реваншистские настроения в германском обществе. Гитлер проводил политику геноцида к еврейскому народу, хотя многие немцы с ним были не согласны. Однако, машина войны и истребления миллионов не могла оставить никого безучастным в этих преступлениях. 30.09.39.
Отец разузнал, что какое-то предприятие ликвидируется, а оставшийся для котельной уголь решили продать. Мы нашли подводу и привезли уголь домой. Это была большая удача- жить зимой в тепле!Видимо, немцам надоело хватать на улицах города людей для работы. Они издали приказ, чтобы хозяева домов ежедневно поставляли необходимую рабочую силу. Из каждой семьи требовали по одному человеку. За работу не платили и не давали никакой еды. Приходилось работать на разных объектах. Особенно мне запомнилась работа на Варшавской цитадели. Тяжелая и опасная, она была чревата взрывами боеприпасов, хранящихся там в изобилии. Мы даже не подозревали, в какую беду попали. Таскали тяжелые снаряды, у которых не было на взрывателях предохранителей! Некоторые умудрялись уклоняться от работы, но за такую провинность следовал расстрел за саботаж. Каждый день вывешивались все новые и новые приказы. За неисполнение которых грозили виселицей или расстрелом.
Крестьяне стали подвозить в город продовольствие, но цены очень выросли. Некоторые предприимчивые люди сами подавались в близлежащие села. Там по дешевке покупали всякую снедь. Излишки продавали, зарабатывая себе на пропитание. 01.10.39.
Каждый год, осенью, мы заготавливали картофель на зиму. Обычно в эту пору года он был очень дешевый. Но сейчас ситуация изменилась. Мы решили отправиться за город на молочную ферму фирмы "Агриль". На ее обширных полях выращивали отменный картофель. К полудню мы были уже на ферме, где находилось дойное стадо прекрасных, швейцарской породы коров. Также в конторе управляющий отпускал картофель по низкой, еще довоенной цене. Мы направились на поле, где шла уборка клубней. Наполнив припасенные мешки картошкой, наняли крестьянина с подводой. У него и переночевали в близлежащей деревне. Как рассказал нам возница, возле их жилья шли кровопролитные бои с большими потерями. Кругом виднелись свежие братские могилы. В тоже самое время, когда мы были на ферме, приехали на большегрузных машинах
немецкие солдаты. Они бесцеремонно загружались овощами, а вместо платы оставляли лишь проклятия и ругательства. Да, это была настоящая "грабармия"! Она вела себя нагло и вызывающе, зная зараннее, что ей за это ничего не будет! 02.09.39.
Мы встали затемно и отправились в обратный путь домой. С собой везли полтонны отборной картошки. Нам встретился по дороге в город мужчина средних лет, который, по сходной цене, продал свежее мясо. Мама очень обрадовалась нашему возвращению, но когда увидела мясо, всплеснула руками! Мы привезли в дом конину! Ничего, поели и конину за "милую душу".
Картошка была уложена в большой ящик. Теперь мама часто делала наше любимое блюдо- картофельные оладьи. Вечерами сидели у каганца - не было электричества. Действовал коменданский час. Немцы безчинствовали: объявили многих политических деятелей и богатых горожан заложниками. В случае нарушений фашистских приказов заложников ждал расстрел. 03.10.39.
Людей погнали на уборку улиц и площадей. Разбирались завалы и баррикады. Разнесли слух, что оккупанты готовили грандиозный парад победы. Сам фюрер будто бы собирался принимать парад. Четыре семьи наших родственников были выселены из своих квартир, и они временно стали жить у нас. II взрослых и 8 детей занимали теперь нашу небольшую квартиру. В доме стало тесно, стоял постоянный шум и беспорядок. Но на улице шел дождь, было холодно и сыро. Приходилось сидеть в помещении вместе с этой кучей народа. 04.10.39.
Отец не мог сидеть дома без дела! Он предложил поехать по линии дачных местечек. Там уже началось движение узкокалейных поездов. Мы приехали в местечко Фаленице и нашли хлебопекарню. Заказали у хозяйки-пекарки свежий хлеб. Пекарка-дородная баба, покормила нас ужином и уложила спать прямо на полу. Тогда гостям стелили на полу, боясь вшей... Рано утром мы встали, и для нас уже был приготовлен пылающий жаром, хлеб. Папа очень спешил. Хлеб, горячим, уложил в мешки. Когда вернулись домой, вся мешковина была приклеена к хлебу. Нам пришлось изрядно потрудиться, очищая его! 05.10.39.
Сегодня у немцев был праздник - день победы над поверженной Польшей. Фешенебельный район, где находились аллеи Иерусалимская, Уяздовская и Третьего мая, был оцеплен немецкими войсками. Там состоялся парад, и Гитлер его принимал...Новый метод грабежей частных квартир придумали фашистские насильники. Врывались в жилища горожан и забирали все, что им хочется! Группы немецких солдат в сопровождении чиновника министерства финансов,забирали
драгоценности, картины, гобелены, описывали мебель и другое имущество. Забирая беззастенчиво все, что им не принадлежит, вояки прикрывались фиговым листочком. Он назывался WERMAXT, что означало реквизирование в пользу Германских вооруженных сил.4
 06.10.39.
Продолжались бесчинства завоевателей. Они начали грабить музеи. Днем и ночью огромные крытые машины вывозили колоссальные богатства польского народа, бесценные творения польских мастеров искусства и других народов мира! Также много частных коллекций было разграблено. До войны мы даже и не подозревали, какая Польша была богатая! Теперь видели своими глазами, куда этот богатство уплывает.
 07.10.39.
Моя мама собрала все свои колечки, папины печатки, сигнеты, серебряный портсигар с золотой монограммой, несколько ниток жемчуга (наследство от бабушки Ханы-Рахель), медальон на золотой цепочке и еще какие-то безделушки из слоновой кости. Она сложила все в кожаную сумочку и велела мне спрятать ее под потолком, в тарелочке от люстры... Пока немцы нас не посещали. Они были заняты грабежом в богатых кварталах. Однако предугадать, что будет дальше, не было возможности.
08.10.39.
К нам приехала родственница из местечка Чепьелюв, откуда родом мама. Ее звали Маня. Она привезла невеселые новости от нашей близкой родни. В местечке Липско, где проживала многодетная семья маминой сестры, немцы убили ее мужа и старшего сына. Сестра осталась одна с шестью маленькими детьми. В этом местечке тогда погибло еще около ста человек! Город Зволень, откуда был родом папа, сгорел до тла во время военных действий. Там проходили ожесточенные бои. О судьбе папиных родственников никто ничего не знал. В местечке Илжа жили мамины братья. Что стало с ними, мы тоже не знали! За каждого убитого немца фашисты растреливали 10 человек! А если это были евреи, то -100! Здесь коментарий не нужен!
 09.10.39.
Маня до войны работала домработницей у очень богатой семьи. В начале войны ее хозяева бежали на своем лимузине в Румынию, а ей оставили ключи от квартиры. Жилье находилось в дорогом и престижном районе Варшавы. Мне нужно было помочь родственнице уплотнить окна к зиме. Она меня тепло встретила и рассказала, что приходил чиновник из министерства финансов. Он описал все имущество, что было в квартире. Я не особенно придал этому значение, но подумал, что все это не с проста! Что-то они замышляли, если так спешно действовали с такими богатыми людьми, какими были Каменецкие, Манины хозяева.
Они имели огромные склады бумаги и картона, им принадлежали многие жилые многоэтажные дома в городе, в том числе и наш дом по улице Островского 10. Маня мне показала квартиру, где было восемь комнат и разных служб: кухня, ванная, прачечная, кладовая и другие помещения. Каждая комната имела свой цвет. Например, голубая комната. В ней были на стенах голубые гобелены, мебель, оббитая голубым, ковер на полу тоже был голубой и потолок голубой, как небо! На стенах во всех комнатах висели картины-подлинники Ренуара, Мане и других импрессионистов. Домработница из разговоров хозяев знала, какие ценности ей оставили охранять! И она преданно их охраняла. Мы занялись утеплением окон, ведь дело шло к холодам и морозам. Затем Маня завела меня в кладовую. Это было большое помещение, уставленное стелажами и полками. На них громоздились штабеля всяческих консерваций продуктов питания, произведенных во многих странах мира. Чего там только не было! И заморские гастрономические деликатесы, и пряности, и табачные изделия! Маня честно и добросовестно сохраняла имущество своих хозяев, не помышляя о присвоении себе чего- либо из добра. Видимо, она еще надеялась, что вернутся владельцы и будут ей благодарны за сохраненные вещи. Удивительно, как сильна была в воспитании людей того времени заповедь "Не укради!" Но также нельзя было предвидеть,что немцы так нагло будут посягать на "святая святых" - частную собственность людей! Моя родственница приготовила из яичного порошка омлет и открыла банку гусиной печенки. Вместо хлеба мы ели японские галеты и запивали настоящим кофе "Арабика"...Хорошо было у Мани! Но пора и честь знать-нужно идти домой. На дорогу добрая женщина дала мне гостинцев для всей семьи. Мы были благодарны и рады.
 10.10.39.
Отец говорил, что скорого окончания войны пока не предвидится. Судя по газетам, Германия с союзниками воюют только на море, а на суше происходит что-то непонятное! Обе стороны совершают разведывательные вылазки, и этими действиями они довольны и вполне удовлетворены. Воистину - "На Западе без перемен!". У папы большой опыт Первой Мировой войны. Он считал, что нечего сидеть сложа руки! Нужно искать способы заработать на "хлеб насущный". Война войной, а семью кормить надо!...Прошлый опыт ему в этом пригодился. 11.10.39.
Мы направились от города на запад в местечко Груецк, что 40 км. от Варшавы. Поехали туда уже восстановленной узкокалейкой в надежде закупить продуктов по дешевой цене. Поезд был переполнен. Пассажиры неторопливо перешептывались. Пожилой человек восторгался немецкой деловитостью: "Только что закончились разрушительные жестокие бои, а пожалуйста, и железные дороги восстановлены, и смотри, скоро все городское хозяйство будет работать!". Но тут же добавил, что все технические новшества немцев не заменят ему куска окорока или тающей во рту ветчины, которые производила в изобилии до войны отсталая Польша! Прибыв на станцию Груец, нашли молодого парня, который нам подсказал, у кого можно купить дешево продукты. Нас познакомили с купцом, у которого был гастрономический магазин. Правда, немцы его отобрали и переоборудовали в свой склад. А купец дома нелегально приторговывал, откупившись у властей спиртом. Накупив много всяких продуктов, мы на следующий день этой же узкокалейкой вернулись назад. Отец выгодно продал часть товаров, а оставшееся было нам на пропитание. Мамины родственники понаходили себе квартиры и съехали от нас. Чтобы пополнить хоть как-то наш скудный бюджет, нам пришлось сдать одну комнату молодой паре, недавно вступившей в брак. 12.10.39.
Немцы нашли себе новое занятие. Под видом борьбы со спекуляцией, потрошат "мешочников", а отобранное добро присваивают и отправляют к себе домой в голодную Германию. Полным ходом идет разграбление страны. Конфискуются предприятия, институты и учереждения.
13.10.39.
Стали появляться люди из восточных воеводств, занятых Красной армией. Они рассказывали-там идет нормальная, мирная жизнь. Советы никого не преследуют. Цены на товары дешевые, и всего в достатке. Многие, поверив этим слухам, ушли на восток. Другие сидели на месте, в надежде на скорые перемены к лучшему. 14.10.39.
Установились довольно теплые дни. Светило солнце, и мы целые дни проводили на улице. А у немцев продолжался непрерывный праздник! Наверное, еще не весь "шнапс" был выпит! Они разгуливали с местными девочками по всем заведениям Варшавы. Евреев немцы не оставляли в покое. Бородатым мужчинам плоскими штыками срезали бороды! Бывшие бородачи перевязывали лица тряпками, иммитируя зубную боль. Нормализовались постоянные доставки населению продуктов питания. Хотя цены были еще высокими. 15.10.39.
Приехала к нам мамина подружка из местечка Чепьеслюв, откуда мама родом. У нас жила ее взрослая дочь, приехавшая в Варшаву еще до войны на лечение. Мы узнали, что произошло с моим дядей и его семьей, когда немцы захватили местечко. Подруга рассказала, что всех жителей собрали на рыночной площади. Среди них был местечковый дурак - Мацек. (Так уж водилось, в каждом местечке имелся свой умалишенный!).Высоченного роста, он всегда улыбался. На него обратил внимание немецкий офицер. На вопрос немца он не ответил, т.к. не знал немецкий язык. Продолжая улыбаться, Мацек привел фашиста в ярость, и он застрелил ни в чем не провинившегося дурачка!...По приказу офицера, местному раввину пришлось вырыть могилу и похоронить несчастного. 16.10.39.
Мама провела свою подругу и ее дочь на вокзал. Они направились обратно к себе домой в местечко. Отец утром ушел из дома и только к обеду появился, да еще и не один! Он прискакал на серой в яблоках кобыле, которую нашел бездомную, никому не нужную! Она сильно линяла. Вся одежда отца была в конской шерсти. Папа ездил верхом без седла. Мы все залюбовались, как красиво он сидел, умело управляясь с лошадью! 17.10.39.
Началось массовое бегство еврейской молодежи на восток Снимались с насиженных мест целые семьи. Пока еще не установилась постоянная граница между Германией и СССР, не трудно было перебраться на ту сторону. Однако, ходили слухи, что по дороге на восток людей грабили банды польских фашистов и немцы. А за малейшее сопротивление расстреливали! 18.10.39.
Снова поползли противоречивые слухи, что по дорогам, ведущим на восток, бесчинствуют немецкие солдаты. Они оббирают народ до нитки и гонят назад до демаркационной линии. Ближайший пункт границы находился в 85 км. от Варшавы. Были проводники, которые за деньги могли переправить любого желающего через границу. Этим промыслом занимались местные крестьяне, знающие прилегающую приграничную территорию наизусть. Конечно, это было опасно, но несмотря ни на что, приток беженцев лишь увеличивался с каждым днем. 19.10.39.
Многие парни собирались группами, чтобы отправиться на восток. Я считал такое решение неразумным. По моему мнению, нужно было идти одному, а на границе собраться вместе и нанять проводника. По карте выбрать самый верный путь, который должен был проходить вдоль хороших дорог (ведь на дворе уже глубокая осень). Подальше держаться от дорог, используемых беженцами, избегать мостов. Они всегда хорошо охраняются. 20.10.39.
Я случайно встретил Розу - девушку с которой дружил еще до войны и за которой ухаживал. Она жила в другом районе. Встречались мы всего два месяца, а потом как-то тихонько расстались. Роза рассказала мне, что все дни военных действий она с семьей провела в бомбоубежище. Сейчас они живут в покинутой когда-то своей квартире с кучей родственников-погорельцев. - Ты не думаешь податься на восток? - спросил яее.
- Пока нет. Мне жаль родителей. Они больные и старенькие. Если я их оставлю, они погибнут! - с горечью в голосе ответила она. 21.10.39.
На семейном совете мы решили, что первым на восток пойду я. Разведаю обстановку, а там будет видно, что делать дальше. Отец ничего не предлагал, он был занят своей кобылой. Видимо, хотел стать возчиком, как мой дед по отцовской линии. Да и планировать что-либо в этой обстановке было не возможно! Никто не мог знать, что будет с нами завтра! 22.10.39.
Я начал усиленно готовиться в дорогу. Изучал карту местности, составляя примерный маршрут. По моим расчетам, мне придется пройти пешком около 100 км. Это были густозаселенные места, поэтому с едой и жильем проблем не должно быть. Пока еще за деньги можно было купить все, что хочешь! Меня лишь удручало расставание с родными: мамой, папой, братьями и сестренкой. Но в 16 лет трудно еще задумываться о тех превратностях судьбы, что ждали меня в будущем! Мы условились, что при первейшей возможности я пошлю весточку о себе и буду сообщать о себе все время.
23.10.39.
Приготовления в дорогу почти закончились. Мама собрала мне еду: мясную тушенку, хлеб и флягу с чаем. Она все время плакала и не могла успокоиться. Папа подбадривал, но глаза его очень грустно смотрели на меня, словно прощался он со мной навсегда. Настроение у меня было приподнятое: ведь впереди столько нового, неизведанного и таинственного! Я надеялся успешно преодолеть намеченный путь. 24.10.39.
Было раннее утро, когда я уже собрался отправиться в путь. Подготовили меня к дороге основательно: одет в пальто спортивного покроя, на ногах - крепкие армейские ботинки, вещмешок с бельем, а на плече сумка из-под противогаза с едой и питьем. Я простился со всеми, на сердце было горько, покидать теплый родительский дом не хотелось. Отец провел меня еще несколько кварталов и вручил деньги-21 злотый. Мы с ним прощались, и на глазах у нас были слезы...Папа еще долго стоял и смотрел мне вслед. Он как-будто предчувствовал, что больше мы не увидимся никогда! Печальный взгляд моего горячо любимого отца навсегда остался у меня в памяти! Вот теперь я совсем один, и вправе принимать решения, поступая по собственному усмотрению. Нет больше рядом мамы и папы, и рассчитывать нужно только на собственные силы! В одно мгновение мое детство закончилось и я стал взрослым! Мне нужно было переправиться на восточную сторону Вислы. Я перешел мост Корбетка, на набережной которого находится станция узкокалейки. По дороге зашел в колбасныймагазин и купил кг. краковской свежайшей колбасы, совсем недорого. Затем сел в поезд, идущий до местечка Радзимин. Это была историческая местность. Здесь произошло знаменательное событие. В1920 году польская армия, при поддержке Антанты, остановила наступление Красной Армии, рвавшейся к Варшаве. Битва эта получила название "Чудом на Висле" и вошла в учебник военной истории. Прибыв в Радзимин, я направился в центр города, но услыхав доносившиеся крики и звон битого стекла, повернул на шоссе. Оно шло в сторону города Вышкова, что на реке Буг. У случайного прохожего поинтересовался причиной подозрительного шума. В ответ услышал "приятную" новость - немцы учинили погром в городе! Обойдя городок стороной, я оказался в безопасном месте и продолжил путь. Дорога была щебеночная, на ней не было почти ни какого движения. Вдруг меня обогнал небольшого росточка крестьянин с кошелкой. Поровнявшись со мной, он поздоровался и поинтересовался: "Куда держишь путь?". Яответил, что иду к родственникам в сторону Буга. Мужик хвастался, что во время погрома в местечке ему удалось заполучить из витрины магазина несколько фуражек. Мы шли вместе, продолжая беседу. Становилось совсем темно, и мой попутчик предложил мне переночевать у него в доме. Вскоре мы пришли в деревню. Еще действовал комендантский час, и было не безопасно продолжать дорогу. И так я впервые один оказался в крестьянском доме. В просторной горнице пахло полевыми травами. В бревенчатом углу висело множество икон, горели лампады над ликами святых. От непривычной обстановки мне стало жутковато! Отдохнув с дороги и поужинав, я уснул на полу безмятежным сном. 25.10.39.
Проснулся я рано, позавтракал, расплатился с хозяином за ночлег и уже собрался продолжить путь, как крестьянин задержал меня. Он, глядя на мое пальто, вскользь заметил, что там, куда я направляюсь, фашистские молодчики могут отобрать у меня его. И я останусь ни с чем! Поэтому он хочет помочь мне обменять мое пальто на его москвичку, которая, наверное, была подстилкой для собаки! Вежливо и корректно я прервал торг. Попрощавшись, пустился дальше в путь. Просто удивительно, как некоторые люди могут низко пасть! Нет ничего подлее, чем строить свое благополучие на несчастье других! К полудню я оказался в местечке Вышкув. Этот небольшой городок был набит немецкими солдатами. Мост на реке взорвали. Вместо него фашисты построили понтонный, который тщательно охраняли. Центр местечка полностью сгорел. Конструкции от старого моста валялись в воде. Переправиться на тот берег - задача не из легких! Мне повезло! Показался молодой краснощекий немец. У него в руках была губная гармошка. Он направлялся к мосту, "наяривая" модный слоу-фокс. Мы поравнялись, и я стал ему свистом вторить мелодию. Так я и прошел мост, аккомпанируя. Охрана не стала меня задерживать, поскольку я шел рядом с солдатом. Поднявшись на высокий берег реки, немец пошел влево, а я пошел прямо. Мне нужно было выйти на шоссе, ведущее в город Пултуск. Войдя в разрушенный центр местечка, увидел у костра сидящих польских фашистов. Они сотрудничали с немцами в борьбе с польскими патриотами. Приняв независимый вид, я спокойно прошел мимо сидящих молодчиков. Видимо моя особа не вызвала у них интереса! Я покинул сгоревший городок, встретившийся на моем пути, и продолжал идти на Пултуск. Дорога, по которой мне пришлось двигаться, была вымощена гранитной брусчаткой. Здесь было оживленное движение немецких воинских машин. По обе стороны от дороги рос чудесный хвойный лес. Я шел по обочине, вдыхая с жадностью целебный воздух, настоянный на хвое. Осенью быстро наступают сумерки. Мне нужно было спешить, чтобы найти ночлег...Уже совсем стемнело, а я все шел по лесной дороге. Выходить на шоссе было опасно. Немцы могли запросто меня пристрелить. Ведь ночью действовал комендантский час!..Меня охватило волнение. Стало очень темно. Начал моросить небольшой дождик. Наконец-то, недалеко от дороги показался из темноты какой-то поселок! Б кромешной тьме я нашел какое-то заброшенное строение, а в нем сухой уголок. И прилег прямо на полу. Еще не успев уснуть, услышал шум и треск, как будто из пола вырывали доски! Я был не далек от истины. Кто-то высаживал из окон рамы!..Наступило временное затишье, и я снова прилег. Но не тут-то было! Опять поднял меня шум. Это крысы безбоязненно разгуливали по помещению! Терпение мое лопнуло. Пришлось оставить этот негостеприимный дом. А на улице все еще моросил дождь... Увидев вдали мерцающий огонек, торопливым шагом я направился туда. Подойдя поближе, понял, что это был жилой дом. Я постучал в окно. Дверь в доме отварилась, и мужской голос позвал меня в избу. Мужчина средних лет с добродушным лицом пригласил меня в комнату. Там было светло от керосиновой лампы, вкусно пахло свежим хлебом и было очень тепло. Хозяйка быстро собрала на стол. Нарезала окорок и налила чашку кофе с молоком. Плотно и вкусно поужинав, разговорился с хозяином. Поведал ему версию ту же, что и первому крестьянину о причине моих странствий. Поинтересовался о том злосчастном доме, куда меня забросила судьба. Мужик рассказал, что раньше там жил корчмарь. Он ушел в армию, и его дом остался безхозным. Приходили со всей округи предприимчивые крестьяне и растаскивали все, что было: и полы, и оконные переплеты, и дажежелезо с крыши! Находиться там было опасно -
ворюги могли невзначай и убить!
26.10.39.
Утром, после плотного завтрака, уплатив хозяину за ночлег, вручил ему 2 злотых... Уже к полудню я благополучно добрался до Пултуска. В городе только-что прошел очередной погром, учиненный при содействии немцев польскими фашистами. Партия фашистов в Польше - "Энденция" не могла в демократической стране свободно устраивать погромы; да и евреи могли дать сдачи и давали не раз! Теперь под крылышком нацистов это звериное отродье антисемитов распоясалось не на шутку! Дома стояли, заколоченные досками, в ожидании очередного погрома. Евреи были поставлены вне закона, их убийства поощрялись немецкими властями. Поэтому остатки еврейского населения бежали на восток. На окраине города, возле одного из домов я увидел молодого мужчину, запрягающего лошадь в телегу. Я узнал, что он собирается ехать в Варшаву. Чему очень обрадовался и попросил его передать записку моим родителям. Написав ее, дал за труды ему один золотой. Этому человеку нужен был ночлег в незнакомом городе, а мои родители могли приютить его. Поэтому мне не стоило сомневаться, что моя весточка дойдет до адресата. Из Пултуска я направился в город Острув-Мозовецк, который находился почти на демаркационной линии. По дороге меня обогнала подвода, и я попросился подъехать. Пожилой крестьянин вез несколько мешков зерна на мельницу. С ним ехали два польских солдата, отпущенных немцами из плена. Они были крестьянами. Это - молодые и крепкие парни в артиллерийской форме. Проехав 10 км., подвода повернула к мельнице, а мы продолжили путь пешком. Мои попутчики ускорили шаг, им не терпелось скорей попасть домой. Чтобы поспеть за ними, мне пришлось изрядно попотеть! По дороге мы разговорились. Когда я сказал, что иду на восточную сторону Буга, они все поняли! Посоветовали остаться с ними работать в деревне, потому что "поляку" нечего делать у большевиков. Вежливо мне пришлось отказаться от их предложения Они, наверное, сразу поняли, что я не поляк. Мы еще прошли вместе некоторое растояние, а затем парни повернули в сторону своей деревни...Вообще, мне лучше было бы держаться в стороне от всяких попутчиков! Время поджимало. Нужно было найти пристанище на ночь. Наконец, пришел в один хутор, где и заночевал в одном из домов. В те горестные времена, чтобы попасть в крестьянскую избу на ночлег, достаточно было сказать начальные слова молитвы "Отче наш", как ты уже обеспечен едой и охапкой соломы, сверху застеленной домотканной дерюжкой. 27.10.39.
Утро выдалось пасмурное, моросил мелкийдождик. В соседнем доме готовили подводу. Я узнал, что возчик едет в Острув-Мозовецк, и попросил его взять меня с собой. От денег он наотрез отказался, да и за ночлег у меня не хотели брать плату! Видимо, в этих местах было не принято брать деньги за гостеприимство! Мне еще наполнили флягу молоком! Ехали по очень тряской дороге. Эта пытка продолжалась целых два часа. Приехали в город, наводненный немецкой солдатней. На домах, где проживали христиане, висели полотенца с нарисованным крестом. Погромщики так определяли жильцов. Тем, у кого висело такое полотенце, можно было не тревожиться: его дом обойдут стороной! Я облюбовал одну харчевню в центре города, чтобы в ней пообедать. Внутри было полно немцев. За буфетной стойкой стояла миловидная молодая женщина в переднике. На мой вопрос: "Могу ли я здесь покушать?", она взглядом, полным печали, показала на орущих, пьяных солдафонов и попросила выйти во двор и подождать. Я ждал недолго. Хозяйка харчевни вынесла мне кулек, в котором были котлеты, сосиски и хлеб. Уплатив за еду, сердечно поблагодарил и, найдя во дворе укромное местечко, принялся уплетать вкусно приготовленную стряпню. После обеда я захотел выпить молока. Но мое молоко во фляге, благодаря тряской дороге, превратилось в сметану! На окраине города, возле путепровода, собралась большая толпа народа. Это были желающие перейти границу. Оказалось, что ни немцы, ни русские не пропускают людей через границу. Немцы не пускали на территорию красных, а русские - немцев! В результате военных действий Германия и Советы, оккупировав Польшу, разделили ее на две части. Население было вынуждено перемещаться с места на место в поисках лучшей доли. Я нашел укрытие в доме на выходе из города. За окном лил холодный дождь, а я пил крепкий вкусный чай и грелся у печки. Также купил у хозяина дома пачку хорошего трубочного табака. Разведав обстановку, понимал, что мне надо двигаться в направлении местечка Малкини. Оно находилось еще у немцев, однако за ним начиналась уже нейтральная полоса. А дальше - советская пограничная застава! Я продолжил путь . Уже начинало темнеть, скоро ночь, нужно было искать ночлег. Вдруг, со стороны границы, из леса показалась группа людей. Поравнявшись со мной, они спросили: "Куда я иду?". Я ответил, что иду домой в Варшаву. Эта была наилучшая версия, которая пришла мне тогда в голову. Один мужчина, средних лет, представился железнодорожником и сказал, что они идут со стороны Красных, и полякам там очень плохо. Затем люди, обогнав меня, пошли дальше по дороге. Наконец-то на моем пути показалась деревня. В одном из домов меня приютили на ночлег. В просторной горнице было чисто и тепло. Здесь жили старушка мать, молодая чета идождик. В соседнем доме готовили подводу. Я узнал, что возчик едет в Острув-Мозовецк, и попросил его взять меня с собой. От денег он наотрез отказался, да и за ночлег у меня не хотели брать плату! Видимо, в этих местах было не принято брать деньги за гостеприимство! Мне еще наполнили флягу молоком! Ехали по очень тряской дороге. Эта пытка продолжалась целых два часа. Приехали в город, наводненный немецкой солдатней. На домах, где проживали христиане, висели полотенца с нарисованным крестом. Погромщики так определяли жильцов. Тем, у кого висело такое полотенце, можно было не тревожиться: его дом обойдут стороной! Я облюбовал одну харчевню в центре города, чтобы в ней пообедать. Внутри было полно немцев. За буфетной стойкой стояла миловидная молодая женщина в переднике. На мой вопрос: "Могу ли я здесь покушать?", она взглядом, полным печали, показала на орущих, пьяных солдафонов и попросила выйти во двор и подождать. Я ждал недолго. Хозяйка харчевни вынесла мне кулек, в котором были котлеты, сосиски и хлеб. Уплатив за еду, сердечно поблагодарил и, найдя во дворе укромное местечко, принялся уплетать вкусно приготовленную стряпню. После обеда я захотел выпить молока. Но мое молоко во фляге, благодаря тряской дороге, превратилось в сметану! На окраине города, возле путепровода, собралась большая толпа народа. Это были желающие перейти границу. Оказалось, что ни немцы, ни русские не пропускают людей через границу. Немцы не пускали на территорию красных, а русские - немцев! В результате военных действий Германия и Советы, оккупировав Польшу, разделили ее на две части. Население было вынуждено перемещаться с места на место в поисках лучшей доли. Я нашел укрытие в доме на выходе из города. За окном лил холодный дождь, а я пил крепкий вкусный чай и грелся у печки. Также купил у хозяина дома пачку хорошего трубочного табака. Разведав обстановку, понимал, что мне надо двигаться в направлении местечка Малкини. Оно находилось еще у немцев, однако за ним начиналась уже нейтральная полоса. А дальше - советская пограничная застава! Я продолжил путь . Уже начинало темнеть, скоро ночь, нужно было искать ночлег. Вдруг, со стороны границы, из леса показалась группа людей. Поравнявшись со мной, они спросили: "Куда я иду?". Я ответил, что иду домой в Варшаву. Эта была наилучшая версия, которая пришла мне тогда в голову. Один мужчина, средних лет, представился железнодорожником и сказал, что они идут со стороны Красных, и полякам там очень плохо. Затем люди, обогнав меня, пошли дальше по дороге. Наконец-то на моем пути показалась деревня. В одном из домов меня приютили на ночлег. В просторной горнице было чисто и тепло. Здесь жили старушка мать, молодая чета исимпатичная девушка - сестра хозяина дома. На всех стенах висели иконы и картины религиозного характера, расклеены были газеты "Католическое обозрение". Моя новая версия, что я иду в Варшаву, помогла мне заслужить доверие людей. Не нужно ничего придумывать, и все мои слова звучали правдоподобно! Молодая сестра хозяина завела со мной разговор о Варшаве и о том, что происходит в мире... Я заснул с невеселыми мыслями в голове. Границу будет очень трудно перейти. Немцы стянули туда огромные силы и хорошо ее охраняли. 28.10.39.
Утром старушка приготовила завтрак, стараясь блеснуть своими кулинарными способностями перед столичным гостем. После завтрака я хотел заплатить за угощение, однако они наотрез отказались, объяснив что побывают у меня в Варшаве. Мы тепло попрощались. А в глазах у девушки я заметил восторженное любопытство! Снова шел вдоль нейтральной линии и старался нащупать лазейку, чтобы перебраться на ничейную полосу. Пока у меня ничего не получалось...Подошел к берегу небольшой речушки. Недалеко увидел мост, но на нем охрана -никого не пропускает! Случайно повстречался мне паренек из крестьян, который обещал за пол пачки табака перевезти меня на тот берег. Я спустился вниз по реке, где в условленном месте притаился в камышевых зарослях. Прошло 20 минут и появился парнишка на лодке...Мы плыли сквозь густой туман, помогающий нам быть незаметными. Расчитавшись с лодочником, продолжил свой путь. Я попал в густой лес и наткнулся на группу людей, которые о чем-то оживленно разговаривали. В этой группе несколько мужчин и женщин белоруссов. Они тоже хотели перейти на ту сторону. А как это сделать, никто не знал! Вдруг я заметил, что к нам приближается мальчик лет 10 - 12. Подал ему знак: отойти со мной в сторону. Я попросил его, чтобы он показал мне дорогу через нейтральную линию. Мальчик многозначительно посмотрел на шерстяные гольфы, в которых я был одет. - Что, нравятся? - спросил я.
- Очень! - ответил он.
- Покажешь дорогу на ту сторону-гольфы будут твои!
Хлопчик потянул меня за рукав. Мы направились к сосновому бору, видневшемуся невдалеке. Обошли лесок и нашли тропу. По тропе пришли к высокому кустарнику. Там он остановился и сказал, чтобы шел сам. Я достал из вещмешка гольфы и вручил ему. Довольный мальчишка и я разошлись в разные стороны. По тропинке идти было опасно, она простреливалась немцами. Пригнувшись, рядом с тропой, я вошел в высокие травы. Они меня очень хорошо скрывали! Бегом полетел к видневшейся заставе Советов на границе. Осторожность меня не покидала. Все времявнимательно прислушивался до тех пор, пока не оказался у шлагбаума пограничной заставы СССР! Перед шлагбаумом, на нейтральной полосе сидели тысячи люди, жаждующие попасть на советскую сторону. Но никого не пропускали! От нечего делать наблюдал за советскими пограничниками, разговаривавшими на мне непонятном языке. Обмундирование на них было разное. Кто был в каске с большой красной звездой, кто в пилотке или фуражке, а некоторые -в буденовке. Многие были обуты в яловые сапоги, другие - в ботинках или в обмотках. Вооружены они были трехлинейными винтовками старого образца прикрепленными трехгранным штыками. Я сидел уже два часа. За это время не прошел на ту сторону ни один человек! Начал моросить нудный дождик. Стало неуютно и холодно, а спрятаться было негде. Кепочка моя промокла и голову уже не грела...
Зато мои наблюдения становились все более и более интересными! Я увидел, что пограничники попрятались от дождя в постовой будке, и только один из них остался стоять у шлагбаума. У этого солдата один мужик попросил набрать воды из колодца, находящегося во дворе усадьбы, в стороне от дороги, на которой мы находились. Пограничник, этак небрежно, махнул рукой, мол: "Иди!". Мужчина спустился во двор усадьбы и направился к колодцу. Удивительно, но назад он не возратился! Затем еще несколько человек отправились на водопой, и ни один не вернулся обратно! Теперь и я почувствовал небывалую "жажду", и получивши разрешение у нашего "ангела - хранителя", последовал туда же. Во дворе рядом с колодцем был высокий забор. Разогнавшись, я взял высоту. За забором стояла подвода полная пассажирами. Спросивши, куда едет подвода, возчик мне ответил - в Зарембж- Кощельнице. Это была железнодорожная станция. Содрав с меня 8 злотых, извозчик погнал лошадей по полевой дороге...