Сам себя съем

      Разводиться - паршивое дело. Жениться хорошо. Каждый день бы женился, а развод - плохо. Никогда бы не разводился. Пустой до звона в ушах выходишь, отстояв своё перед судьёй, и твоя женщина официально теперь чужая, а ты ещё помнишь вкус и запах, в кончиках твоих пальцев ещё не погасло. То, что называют наглым импортным словом "секс", теперь для тебя, как до свадьбы - дефицит.
      Нет, перепихнуться не проблема, но обустраивать новые отношения хлопотно и лениво. Овдоветь - другое дело! Это судьба и с этим легко смириться, хоть и муторно. Разводясь, будто сознательно и почти добровольно понижаешь себя в собственных глазах до пройденного холостого этапа, а возраст уже не юный, жизнь поистрепала, на жениховском рынке ты уже не престижный товар, а пересортица. Уценили? Отдамся со скидкой!

      Она стояла в небольшом холле одна и смотрела, а я прошёл мимо и только сделал прощально-приветственный жест. Мы ничего друг другу не сказали. Не друг не другу. Вот как! Монументальные двери суда захлопнулись и нас рассекло. Я это ощутил. Да, будто натянули круглую резинку, в детстве её почему-то называли "венгеркой", а потом по ней острым ножичком. Рвётся со звуком. Тынц! И ты уже в другом качестве. Всё проходит. И это прошло.
      На улице с лотка торговали книгами. Я повертел в руках "Эммануэлль" и вспомнил забавную историю времён раннего горбачевизма. Знакомый знаток английского добыл где-то книгу и так впечатлился, что перевёл. Я уговорил его дать мне рукопись и несколько месяцев долбил миниатюрную машинку, перепечатывая вечерами после работы его перевод. Самиздат? Он, родненький! Компактный механизм пробивал только пять листов тонкой бумаги, натыренной с работы. В стране с бумагой была напряжёнка, да и покупать, если можно взять "так", было как-то не по-советски. Пятая копия почти не читалась. Две отдал переводчику, одна досталась хозяину машинки, одну почти сразу же спёрли, как раз плохую - пятую.
      А свой экземпляр я по-дилетантски переплёл и теперь он... Вы будете смеяться! Если ещё не сгнил на помойке, то может быть на полочке у родни научного работника с кафедры сексологии. Кто же знал тогда, что знаменитый запретный роман Эммануэль Арсан через несколько лет будет продаваться везде? За домашний видеопросмотр "Эммануэлли" можно было загреметь под суд. Вот этот "народный суд" - настоящая порнуха, а не увлекательные страсти в исполнении красотки Сильвии Кристелль, так волновавшие при первом просмотре!   
      Тридцать лет назад я дал мой экземпляр почитать знакомой сексологине, как специалисту в области, про которую сказать "поле непаханное" - ничего не сказать. В Советском Союзе легче было нафарцевать порнуху, чем добыть научное издание на сексологическую, тем более, на сексопатологическую тему...
      А тогда фабричную версию знакомой истории покупать не стал. Ну её, "Эмману..." эту! Когда как грязи, уже не вкусно. Если наставлять рога жене уже нельзя, незнакомки теряют часть привлекательности. Ещё влекут, но уже не так. Пресно как-то. Заурядно.
      Внимание зацепили "Сказки матушки Гусыни". Корявенько издано, на клею, а не сшитое, значит, развалится скоро. Однако выбрал я почему-то именно эту книгу. Захотелось перечитать некоторые сказки, а в дразнилке хвастались, что это не перепечатка старого советского, а новый перевод с фрагментами, не пропущенными советской цензурой в те годы. Врали наверняка, но я купился.

      Вот это было чтение! Было время, увлёкся я одним из разделов психоанализа и испытал потрясение. Американцы доказали наличие двух основных женских сценариев - все дамы делятся на Красных Шапочек и Золушек, независимо от культур и рас. А мужского сценария не нашлось. Причём, Шапочки и Золушки могут отрабатывать свой жизненный сценарий и в личной жизни, и в профессии. Да ещё  в ассортименте - профессионалка-Золушка в семье может быть настоящей Красной Шапкой! Читаю сказочки и вспоминаю один из предразводных разговоров...

   - Я ****ь?
   - Нет... Всё сложней. Ты же не за деньги. "****ь" - слишком просто. Мне часто кажется, что ты мне мстишь не за мою вину. А как-то... Вообще мстишь. Просто я рядом и меня казнить этим псевдо****ством удобнее. Я же всегда под рукой. А зачем тебе это? Можешь просто сказать, без лишней лирики?
   - Ну... Ты сам знаешь. Не так у нас с тобой. Я не удовлетворена. Ты... Понимаешь... Ты всё делаешь грамотно, но мне не нравится. Ладно, замнём.
   - Не очень приятно, но лучше бы разобраться, раз начали. Я тоже потерял чувства. Мне иногда кажется, что ты мальчик, а не девочка. Эротизм пропал. Тело плюс тело есть, а счастья нет. И знаешь, мне кажется, что мы утратили что-то, что было до свадьбы, какую-то притягательность слияния, покорения, объединения. Чёрт!... Я что-то понимаю, но никак словами не могу.
   - Прости, я с тобой... хм... долг отрабатываю, а не с тобой получаю оргазм. Извини...
   - Вот... Я тоже давно только физиологию чувствую, а вместо радости жизни имею удобство.
   - Если ты рассказывал о своих институтских  похождениях правду, ты должен был быть гораздо опытней. А мой опыт сейчас. Ты же нагулялся до свадьбы? А я нет!
   - Есть тут какая-то обидная несправедливость! Сама подумай, ты мне достаёшься каждый день. В затрапезе, в стоптанных тапках, в халате и переднике. Когда ты простужаешься, я должен кудахтать и заботиться. Даже подоткнуть одеялко ты просишь моей рукой. А при параде в полной привлекательности ты уходишь не ко мне! Выходит, конфетками ты угощаешь каких-то посторонних мудил, а я жру фантики...

      Повисла пауза и мы хмуро курили на кухне. Вспомнилась игра в "Монополию" несколько дней назад. Приходила одна её старая подружка-одноклассница со свежим мужем. Договаривались играть вчетвером каждый за себя, но вдруг стало заметно, что гости и не думали играть порознь, они побеждали нас и уже грозило игрушечное банкротство. Они поддавались друг другу, а мы нет... Когда я пошутил про их альянс и нашу рознь, вдруг возникла заминка и неловкость. Почему-то стало понятно, что меня её круг воспринимает, как рогоносца, как одураченного. Вдруг дошло, что мы занимались "светским" времяпрепровождением, а гости кайфовали от взаимопонимания. Им действовать сообща было гораздо приятнее, чем играть и даже выиграть!

   - Вот ведь как... Среди наших близких есть наоборот. Парадный ловелас и серая мышка...
   - Слушай, давай родителей приплетать не будем. Ладно?
   - Без обид. Но это же повлияло на тебя? Если за родительские проблемы ты долбаешь меня, то это точно НЕ справедливо!
   - Да причём тут ты?! Извини... Ты причём... Просто я чувствую себя женщиной, когда не с тобой. Ты потерял уважение и ты уже мой. Мой муж. Объелся груш...
   - Всё будет вкайф и мы поженимся.
   - Что?
   - Не бери в голову, бери метром ниже. А хули нам, красивым бабам?
   - Это что?
   - Твои досвадебные присказки-девизы. Я до сих пор не выбросил ту белую рубашку. Помнишь, в день нашей первой... Нашего первого...
   - Траха...
   - Да. Ты вдруг расплакалась и тушью с мокрых ресниц раскрасила мне плечо. Помнишь?
   - А потом ты меня выеб! А на шее голубая жилка бьётся... Плачу и ебу, а она мне всё про детство сиротское рассказывает...
   - Не смешно. Почему ты тогда плакала?
   - Дура была несовершеннолетняя. И пьяная в жопу. И ещё я тогда анаши накурилась.
   - Это той, что в конфискатах была?
   - Да, по бумажкам весь ящик маковой соломки и мешки с коноплёй уничтожили, а я тебя в подсобку водила через месяцы после акта "уничтожения". Я тогда с другими секретутками накурилась косяков. Вот и ревела, как дура. Считай, мы всей конторой ту коноплю почти год "уничтожали". Просто дура...
   - Не дура... Я тогда тебя очень хотел. Студент-валютчик хотел судейскую наркоманку. Умереть - не встать! А когда ты рыдала, поливая мою любимую рубаху чёрными слезами, уже ни секундочки не сомневался, что ты моя избранница. А ты?...
   - Я не наркоманка. Так, с девчонками дурачились. Да чего ты хотел от семнадцатилетней? Перепихнуться хотелось, ты меня так глазами ел... А домой не хотелось. Мне было свободно, та квартира была чужая, но ты казался взрослым. Понимаешь, у городских предки, всякие "можно" и "нельзя", а ты иногородний на съёмной, но сам себе хозяин. Казался ты старшим, а не пацаном-однокашником, ухаживал, это льстило. И ты не робел, сразу полез лапать и целоваться. Я поняла, что меня сейчас будут... Это... А ты ожидал что будешь первым?
   - Нет. Хотелось бы, но не ожидал. Но даже облегчение было. Я ведь так ни одной целки и не сломал.
   - Да не ври! А ты же рассказывал про чужую невесту в общаге! Ты наврал мне?
   - Нет, это правда. Пока её жених в двери колотился, мы трахались. Только она хотела сохранить признак до брачной ночи и пришлось быть очень аккуратным. Сто потов сошло... Умора! Потом, когда они поженились, я их встретил возле института и он пожал мне руку. И смотрел свысока! А до этого сговаривал старшекурсников крупно отметелить меня. А жена его на прощанье кинула такой благодарный взгляд... Я не жалею, что получилось не повредить.
   - ****ун ты!
   - Всё в прошлом.
   - А ты мне не изменял? Честно скажи.
  - Я...

      Я изменял. Последний случай был просто мистический! Возле метро подцепил молодую девчонку, оказавшуюся чокнутой балеринкой. Ей перед минетом всегда хотелось потанцевать передо мной голышом. Мы с этой Любой встречались в коммуналке одного старого приятеля, пока он пахал в ночную смену. Я принёс туда из дома наше бельё и полотенце. Всё кончилось одной ноченькой - пока я драл Любовь, супруга лечилась в больнице от очередных почечных неприятностей, а нам обломали соитие ещё две дамы. Лариска, подружка приятеля, на автопилоте притащилась и рухнула на наше койко-место, а в вертикальном положении её с трудом удерживала потрясающей красоты молодая женщина.
      И мы друг другу понравились! Это сразу чувствуешь. При недотраханной Любе переключаться на подругу любовницы приятеля было как-то не по-джентельменски, но Любаша так проигрывала экстерьером, что мне её больше не хотелось. Мы досидели за вином до утра, я потом проводил красавицу до метро - она опасалась, что её поджидают у парадняка. Девки прошлым вечером куролесили и разводили в ближайшем кабаке мужиков на халявную выпивку. Еле сбежали потом. Мужики были в ярости и преследовали до самого дома.
      Мы прощались с сосущим чувством потери. Приятно думать, что этой потрясающей девице тоже не хотелось расставаться. И мы даже обнялись на прощанье, но не целовались - это было бы лишним. Я вдруг ощутил, что эта личность может вытеснить из меня мою жену, а она поняла, что я ошалел от неё с первого взгляда и честно сказала, что подумывает разводиться, что сбежала от мужа из другого города к старой подруге Лариске в Питер отдышаться. Но нам не судьба. И ей тоже жаль...
      А уж мне-то как было жаль! Я понимал, что мы больше никогда не увидимся. Не попрусь же я в её родной Мухосранск отбивать у злого мужа себе насовсем! Так и прошёл я поворот судьбы. Не свернул... А Люба ещё разок в то утро сплясала, сделала свой коронный минет и опять изобразила оргазм. И промокалась нашим семейным полотенцем.
      Мысли вернулись к нам и я рассказал эту историю жене. Она осушала лицо после умывания как раз тем полотенцем, какое Люба совала себе в интим, намекая, что промокает "соки любви" после минета. Эти любины ритуалы - балет голышом перед соитием, промокание после, долго мне ещё мерещились. Жена помолчала. Потом уверенно сказала:
   - Ты врёшь!
      Но то красное полотенце навечно переехало из ванной в шкаф и больше никогда не доставалось её руками. Только я его достал. Уже после развода. "Навечно" продлилось всего лишь месяцы...

      Я хорошо помню, как дочитал "Кота в сапогах" и до меня вдруг вспышкой дошло, что каждому Синей Бороде позарез нужен волшебный Кот. Если хочешь быть победителем "красных шапочек", один не сдюжишь.
      Таинственным образом "Сказки матушки Гусыни" смешались из четырёх в одну. И это уже не сказка - это два мужских трансактных сценария и два женских в одном флаконе. Ни фига себе! Никогда не хотелось ухаживать за "золушками". У меня на них начисто отутствовало! Что-то всплыло в памяти прототипное и появилась уверенность - Жиль де Рец, сподвижник Жанны Д'Арк, наверняка воспринимал Жанну, как феноменальную Красную Шапочку. Не зря же Синюю Бороду с него списали! И равной Орлеанской Деве другой не нашлось больше.
      Де Рец, вполне возможно, стал увлекаться некромантией, мечтая возродить Жанну уже для себя, не для Франции. Вот только демоны ему службу Кота не сослужили - предали. И инквизиция спалила Жиля с его знаменитой бородой.
      Если ты живёшь, считая себя волчарой, если девчонки для тебя жертвы твоего активного образа, а не добрые хозяйственные "золушки", ты своим подружкам не принц, а хищник. Только не ешь их, а имеешь. И прёт тебя не от "золушек", а от кокетливых очаровашек с бесятами в глазах, любительниц прикинуться наивными и доверчивыми, которым самим жизнь не мила без интрижек с мужиками-хищниками. И у каждой стороны своя игра!
      Твоя волчья игра - найти достойную противницу. Лёгкая победа не вкусна. А один не справишься - тебя переиграют. У королей последний довод - пушка. У Красных Шапок - украшение мужских голов рогами. У синебородых - "вешать на крюк тушки жён". И теперь всё понятно! Перровская Красная Шапочка разводила Волка на агрессию, провоцировала напасть. И смогла. В сказке нашлись лесорубы-охотники и волчару убили, а из распоротого зверского живота выскочила многозначительная компания: бабушка (Красношапка пенсионного возраста), сама героиня, ещё незримо присутствует среднее поколение красных шапочек - мамаша, пославшая девчонку прогуляться по обиталищу волков. Авось встретятся!
      Как же нам, волкам, уцелеть и собрать коллекцию тушек в "запретном зале", доверяя ключик от секрета самой последней кандидатке в тушки? Нужен "кот в сапогах"! Идеальный кандидат на эту роль - тесть. Хуже, но тоже сойдёт, брат "красной шапочки" или даже любой родственник. Тогда комплект полный, играть можно долго, почти не рискуя пасть жертвой собственных интрижек, но это не жизнь.
      Это игра. И ответят за родительские игры твои дети своим счастьем и получением от тебя ухваток "волка", а от матери - установок "красных шапочек". Обделённый наследством герой сказки кажется глупым. Французский вариант ивана-дурака. Без Кота он бы пропал. Этот комплекс "младшего изгоя" - аспект Синей Бороды. Ты должен быть искренне уверенным, что тебя обделили и ты имешь право на компенсацию. И из "шапочек" трёх поколений выбираешь младшую, а обаянием окучиваешь всех - бабушка должна тебя хвалить, мать подозрительно посматривать, но в целом одобрять, а сама Красная Шапочка быть уверенной, что в любой момент она сможет победить тебя последним доводом - рогами.
      Почему французский сказочник выбрал в опекуны кота? Видимо, надо было однозначно указать, что не родня, а чужой. И Кот находит решение всех проблем - семейных, финансовых, жилищных. А один, без "кота в сапогах", ты не выживешь.

      Есть эпизод во времени "потом", когда я метался и выл. Я упёрся и не пожелал дать сказочке жизнь, решил не хищничать. Я думал, что не только спасаю себя от последних доводов красных шапочек, хотелось не губить, а спасать. Её спасать. Много лет прошло прежде, чем я понял и смог горько усмехнуться. Тупо и прямолинейно "повесить тушку на крюк" - желание Синей Бороды ординарного типа. Я мог бы гордиться! Я осуществил свой сценарий на высоком уровне губительного мастерства. Моя Красная Шапочка сама взошла на казнь и подвесила себя своими руками. Это было не так быстро, как в сказке с погибшими жёнами, это растянулось на долгие годы умирания. Только не горжусь.
      Был этап, к тому состоянию легко вернуться. Несколько месяцев привлекало её смеющееся лицо на фото. Его было видно отовсюду, только кинь взгляд на полки. Этот случайный снимок сделал кто-то на улице за несколько месяцев до нашего знакомства и чуток виднелась одежда, знакомая мне по нашему первому дню. Иногда я подходил к полкам и смотрел. Фото оживало, образ колебался, а в смехе её проявлялась горчинка. Я смотрел и думал, что хочу...
      Хочу убить её. Следил за ней издалека. Потом несколько раз ходил близко. А она будто не видит. Делает вид или не видит? Знаю место работы, куда ходит перекусить и с кем общается. Она часто смеётся, когда в компании на улице или в кафешках. Она смеётся, как кукла. При мне она смеялась, как человек. Странно, но раньше, когда мы были вместе, если я наблюдал за ней, зная, что не замечен ещё, она была как-бы включена в человеческое мельтешение вокруг, а сейчас какая-то выпавшая. И сам я выпал. Я это остро чувствую!
      Некоторое время я носил при себе молоток в нескольких тонких полиэтиленовых мешках. Я ясно представлял, как бью и утаскиваю в лес. Знаю же, где она бывает и места вокруг дачи знакомы. Я изобрел особую верёвочную петлю из кольцевой верёвки. Хоть патентуй! Это понадобится, если молоток только лишит сознания. Тело надо будет смять в позу эмбриона и закопать сидячим. Ковырять в лесу яму метр-на-два сложно, а вертикальная глубокая могилка, как для посадки деревца, лучше. Иногда я чувствовал, что могу это в самом деле сотворить. Руки тяжелели, а тело горело. Только голова оставалась холодной и пустой, а в ушах позванивало. Тянуло перечитать "Крейцерову сонату", но я стерпел. Это время между её уходом и формальным разводом - худшее. Оно вообще не жизнь.
      После её ухода она только один раз пришла. Была весёлой и чуточку пьяной, когда звонила. Пришла такой, какой я её помню до свадьбы ещё - искрилась, в глазах снова сверкают бесенята, но это не взбаламошенная малолетка. Это молодая энергичная женщина. И очень красивая. Не моя.
      Мы перебрасывались фразами на кухне за чаем, а потом вдруг вцепились друг в друга. У неё другие духи, но сквозь приятный дорогой аромат я легко учуял её саму и губы на её шее, плечах и всём теле пили и не могли напиться. А я уже почти забыл, каково с ней заниматься любовью. И опять вспомнил. Нет, не вспомнил. С нами взрослыми такого просто не было! Мне, двадцатилетнему ближе к тридцати, и ей, восемнадцатилетней, давалось другое - юное, кипучее, свежее. А потом наше супружеское ложе слишком долго было местом для соседского сна одной семьи. Только на старой квартире бывали времена, когда мы из двух людей становились одним существом и выпадали из времени. И теперь, после года врозь, мы стали слитными. На одну ночь.
      Она приходила к любовнику. Ко мне! Не помню, чтобы её тело было влажным и скользким там, где нужно, сухим и жарким там, где должно. Не помню такого за все годы нашего супружества. Эта полная отдача тел прекратилась уже в медовый месяц и волшебство уступило практике. Потом, полуобняв, она положила голову мне на грудь и я почувствовал ту блаженную пустоту покоя, что бывает полным антиподом злой пустоты одиночества. Вспомнил уроки йоги и задышал диафрагмой, грудная клетка не шевелилась. Минут через пять она всполошилась.
   - Эй! Ты чего? Ты не дышишь!
   - Не дышу...
   - Да ладно! Как это?
   - Послушай лучше.
   - Э, да ты гонишь! Ну-ка...
      Она честно прижалась ухом к моей груди и стала внимательно слушать. Сердце билось, а шума вдоха-выдоха не было.
   - Колись, что за фигня?
   - А хочешь, остановлю сердце?
   - Да? Давай!
   - Твоё...
   - Нет, фигушки! Моё не надо!
   - Ладно. Не буду...
      Когда-то несколько раз говорила, что просыпалась от моих приставаний. Я жарко обнимал её и был нежен. Во сне! Так ласкать не в сомнабулическом состоянии я не мог. Это забавляло и озадачивало её. И даже немного смущало и заставило поразмышлять. Возможно, тогда она и поверила в натуральность моих чувств. Не подконтрольных, а настоящих. И это было не в первый наш семейный год.
      Она рано проснулась, быстро собралась и тихонечко ушла. Я сделал вид, что сплю. Мне кажется, она понимала, что делаю вид и не хотела ничего больше. Только тихонько уйти, не прощаясь. Больше я не носил с собой молоток и верёвку. А фото простояло на полке ещё почти год. Потом она попросила отдать его и я отдал.

      Если вы когда-нибудь в лесу или в городе увидите волка, нападающего на девочку, присмотритесь. Он бросается и волчья ярость выжимает из него смертоносный хрип. Но допрыгнуть не может - он на золотой невидимой цепи. Чем злее он атакует, тем крепче цепь. И ошейник с цепью он надел себе сам. Волк атакует, а цепь всё толще и короче, на пасть наматывается вервие, лапы обрастают путами. И последние пароксизмы атаки валят на землю. А девочке остаётся только смотреть и не плакать. Этим волком буду я. Не в этой жизни.

      Любой честный врач не станет применять бесполезное лекарство. Честные даже на плацебо косо смотрят. Мне кажется, я догадался, почему знаменитый на весь мир американский психоаналитик ничего не захотел написать о психологии мужской судьбы. Женщин его психоанализ тоже не вылечит, но погладить по душе может, даже "поцеловать больное место". И всё пройдёт? Покажется, что стало легче и так будет правильно. А нам, волкам, психотерапевтические квохтанья только на потеху. Нам нужнее найти такую Красную Шапочку, какая сможет нас победить. Моя смогла. Тогда, переживая её приход ко мне, как к любовнику, а не к бывшему мужу, я этого ещё не понимал. Я лежал, запоминая её шаги за дверью по лестнице, вслушивался в холопок подъездной двери и воображал, что слышу шаги по асфальту...
 

      Упёрся ладонями в стену и разглядываю свою рожу в зеркале. Не нравится. С той послеразводной покупки сказок великого Шарля прошло чуть меньше двадцати лет. Борода у меня не синяя, а пегая какая-то. Седина... Мой однокомнатный "замок" пуст и захламлен. Я больше не женился. Никто не смог сравниться с моей Красной Шапочкой. Десятилетия её вещи в нашей бывшей квартире. Я брал в постель её ночнушку. Иногда просыпался вобнимку с подушкой и её ночной рубашкой. Больше двадцати лет я подправлял бороду станком, которым она брила ноги. Сейчас таких не делают.
      Кто победил? Мы все проиграли. Когда я целый год досаждал жене мелочами, чтобы она решила уйти от меня сама, я думал, что спасаю её. От неё и от себя. Не спас. Как Красная Шапочка, она потерпела со мной фиаско - я выжил. Ей понадобился другой "волк", но она уже была не той, что в возрасте семнадцати-восемнадцати лет годилась на роль наивного бесёнка, заигрывающего с охочими до прелестей волчарами. По-перровски она уже была в категории мамаш, посылающих дочерей в опасную жизнь, кишащую хищниками. Чем может компенсировать тридцатилетняя женщина, обеспеченная материально, пустоту? Алкоголь и другие "лекарства" для разбитых сердец всегда под рукой. Нужно иметь алмазное здоровье, чтобы с таким "лечением" дожить хотя бы до сорока пяти. Где оно, здоровье это?
      Если бы молодость знала, если бы старость могла... В шкафу спрятана белая рубашка с пятнами от туши для ресниц. Я доставал её всего пару-тройку раз в течение последней четверти века. Я помню, как после четырёх месяцев телефонного романа с ней мы впервые были вместе не на улице, а в квартире. До этого, до разговоров по телефону часами, когда я увидел её в машине приятеля... Ха! Подходящий был "кот в сапогах"! Несколько лет помогал её родителям присматривать за молодой семьёй после нашей свадьбы. Так вот... В тот самый первый раз, грянул гром. Да... Это был "удар грома", как говорят, кажется, сицилийцы про внезапно сокрушительно влюблённых. Мы больше не расставались до самого развода. Я сошёл с ума и никто, кроме неё, не существовал. Остальной мир просто не помню. Ругались мы каждый день, даже дрались. И если на том свете дают жён, я хочу, чтобы это была она.
      Моя рожа мне не симпатична. Без моей Красной Шапочки я пуст, я никто.

Медленно любила, пережёвывая:
http://www.youtube.com/watch?v=44RnJcRbzKI

А это подарок матёрым Красным Шапочкам:
http://www.youtube.com/watch?v=HPkTGm4RtVM
Joan Jett - I Hate Myself For Loving You [ Original HQ ]