Мы все родом из Прометея

Имеющий разум – внемлет.
Имеющий веру – приемлет без отчаяния…
Жизнь – водой в песок.
Но песок прорастает цветами.
Цветы радуют чистые души.

Поэзия – та же живительная влага для выжженной души истинного нохчи…
Литературное объединение «Прометей»… ЧИГУ. 70-е. Время общих идеологических гребенок, время смачной виноградовской лжи о нашей истории. Время гибели Малика Ахмадова. Время «подпольного» Абдурахмана Авторханова…
Прошло не более полутора десятка лет после нашего возвращения из «синей» Сибири – из ссылки.
Нас не реабилитировали. Нас милостиво простили.
Нам милостиво разрешили учить свой язык, писать на своем языке, называться чеченцами, а не врагами невесть какого народа, не спецпереселенцами… Разрешили иметь паспорта. Но всё – постольку поскольку – до первого официального «ату!», до первого охотничьего гона…
Но молодость тем и хороша, что даже в небе «в клеточку» видит – прежде всего – Небо. Хороша тем, что саму жизнь воспринимает как некую данность, как непреложный закон.
Неожиданно громко заявившее о себе литературное объединение «Прометей», легендарная «могучая кучка». Какую бы область нашей республики мы ни затронули – нет-нет да зазвучат имена бывших «прометеевцев».
«Прометей» был не только и не столько кузницей литературных талантов, он стал – прежде всего – кузницей характеров.
Они не стремились тогда «вляпаться во власть», как многие молодые и креативные сегодня, не стремились Поэзию Вечности раздробить на сиюминутную, удобную властям, «жвачку», не предавали и не продавались, не лебезили перед сильными и не «затирали» слабых.
За ними тянулся шлейф – нет, не пересудов – студенческих восторженных слухов. Немного манерной отрешенности. Немного загадочности... Кто из них не отдал дань «звездной болезни», когда каждый из них, проходя по университетским коридорам, невольно проходил сквозь строй преданно-завистливых взглядов «салаг» с младших курсов?

Грозный...
С легкой руки одного из «прометеевцев», названный Городом Неприкаянных Поэтов.
Какие стихи декламировались на его сумеречных площадях!..
Какими строками дышали его предвечерние скверы!..
Они были молоды, честолюбивы и по-хорошему амбициозны. Насмешливо презирали «запеченных в бытовухе» обывателей, пугливо озиравшихся на их шумные ватаги, на вольно звучавшее чеченское поэтическое слово (ибо стихи звучали на чеченском наречии, на языке, ставшем полулегальным на своей земле, «звериным» – с позиций великодержавных шовинистов)...
Сегодня «Прометею» – теперь уже «первому» (для нас – «бывшему») – 35. Почти полжизни – в человеческом «раскладе»…
«Иных уж нет, а те – далече…»
Оправдались ли надежды тогдашних нас? Сбылось ли то, о чем мечтали? Сохранили ли мы в себе ту святую искру прометеевского огня?
Многое изменилось. И многие изменились.
Мало что оправдалось и сбылось. Мало что сохранили…

Но осталось одно. Служение Слову...
То единственное, чему можно оправданно посвятить жизнь. Служение чеченскому Слову. Служение древнейшему языку – свидетелю пророков. Языку, в ритме которого бьется сердце нохчи. Языку, в котором навечно отпечатались (не смыть и не соскрести никакими верноподданническими «мастерками») величие и мощь чеченского духа...


«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...»

В сумрачном лесу скорбей человеческих очутилась ныне «золотая» молодежь Чечни 70-х, аристократы чеченского духа...

Огни меж деревьев, стеной стоящих перед глазами.
То ли тепло человечьего жилья.
То ли болотные огни-заманихи.
...Имеющий разум – внемлет.
Имеющий веру – приемлет без отчаяния.