К чему привела вертикаль власти?

С большим вниманием и сочувствием наблюдаю за попытками газеты «Новый Петербург» заставить прокуратуру Санкт-Петербурга исполнять свои обязанности в соответствии с ч.2 ст.1 федерального закона «О прокуратуре»: «осуществление надзора за исполнением законов и соблюдением прав человека».
Лично я на своем опыте общения с этой прокуратурой, а также прокуратурой Ленинградской области и прокуратурой Гатчинского района, убедился в практической невозможности в наше время заставить прокурорские чины исполнять закон.
Причем, эта ситуация правового беспредела, присущая сегодня почти всей правоохранительной системе, формировалась постепенно и буквально на моих глазах.
Сколько радужных надежд возлагали депутаты первого созыва законодательного собрания Ленинградской области на свои освященные законом возможности защищать интересы тех, кто их выбрал в 1994 году. Статус депутата был весьма высок, и казалось, что наконец-то исполнительная власть (губернатор и чиновники) будут поставлены под народный контроль.
Но не тут-то было. Понимая гипотетические возможности законодательного собрания и каждого из депутатов, исполнительная власть с самого начала использовала административный ресурс, чтобы народ выбирал самых преданных ей и послушных. Причем, каждые следующие выборы административный ресурс становился все сильнее и все заметнее нарушал избирательное законодательство. И в каждые следующие выборы контролирующие избирательный процесс органы (избирательные комиссии, прокуратура и суды) все в большей степени не видели этих очевидных нарушений. В подтверждение этих слов могу привести массу примеров.
В результате такой «ротации» в четвертом созыве законодательного собрания Ленобласти нет ни одного известного своей оппозиционностью депутата, избранного по округам.
Предвидя невозможность быть переизбранными без поддержки исполнительной власти, подавляющее большинство депутатов третьего созыва накануне выборов стремились заручиться помощью административного ресурса. В результате мы, например, имеем беспрецедентный случай принятия бюджета 2007 года во втором, третьем и четвертом чтениях на одном заседании, что является грубейшим нарушением закона о бюджетном процессе. Кстати мною было также подмечено (в публикациях, в обращениях в суд), что с каждым следующим созывом законодательное собрание при принятии правовых актов все проще шло на нарушения законов и своего регламента.
За эти годы произошли и другие весьма заметные изменения.
Раньше можно было, обращаясь в прокуратуру, МВД по фактам необоснованного закрытия уголовных дел (по фактам коррупции), получать ответы, что «указанные сведения нашли свое подтверждение», и что приняты надлежащие меры для соблюдения законности (в том числе по наказанию виновных). Но где-то с 2004 года я стал замечать, что все правоохранительные органы перестали «выдавать своих»: ответы на депутатские обращения почти сплошь превратились в отписки. Найти справедливость даже депутату стало практически невозможно. Причем, прокуратуры всех уровней, за редким исключением, совершенно «забыли» о своей обязанности давать мотивированные ответы.
К этому времени также были внесены определенные изменения в законодательство. Раньше я, например, активно пользовался возможностью отстаивать в суде «интересы, охраняемые законом», и частенько обращался в суд по фактам нарушения законов. А с 2004 года суды перестали принимать мои заявления по причине того, что я не смог, якобы, доказать, что подобные нарушения законов ущемили лично мои права. При этом по инициативе президента Путина были внесены соответствующие изменения в ГПК РФ.
Появились и другие существенные изменения в законы, нарушающие, на мой взгляд, конституционные нормы. Перестали выбирать губернаторов и по округам депутатов Госдумы (и значительную часть депутатов в субъектах федерации). Была «придумана» уголовная ответственность за «экстремизм» и за «оправдание терроризма».
Режим стал интенсивно изобретать все более изощренные методы борьбы с оппозицией, расширяя возможности своих репрессий и перечень преступлений против общественной безопасности, основ конституционного строя и безопасности государства.
В 2002 году были приняты законы № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», и № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», которые постоянно дополняются. А в уголовный кодекс были введены статьи 280 и 282 (соответственно «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» и «Возбуждение ненависти либо вражды»).
Уже на стадии рассмотрения проектов этих законов категорически «против» выступили известные правозащитники, заявляя, что проблема экстремизма сегодня в России выдумана, и подобные законы направлены не на стабилизацию внутригосударственной ситуации, а на ущемление прав и свобод российских граждан.
В 2006 году был принят закон № 34-ФЗ «О противодействии терроризму» и в УК РФ была введена статья 205.2 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма».
В 2006 и 2007 годах в закон № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав…» были введены изменения, позволяющие лишать возможности быть избранными в органы государственной власти и местного самоуправления лиц, подвергнутых административному наказанию за совершение правонарушений, предусмотренных статьей 20.29 КОАП «Производство и распространение экстремистских материалов». Или в отношении которых решением суда установлен факт оправдания ими экстремистской деятельности.
В настоящее время режим этими законами активно пользуется, ограничивая права и свободы граждан, ведущих оппозиционную деятельность. В дальнейшем мы приведем конкретные примеры подобной деятельности правоохранительных органов.
И, главное, реформы, происходящие в стране, окончательно перестали опираться на законы. Очень показательна в этом смысле реформа местного самоуправления, которую законодательное собрание Ленобласти третьего созыва проводило под диктовку губернатора с многочисленными нарушениями федерального закона. Я очень много по данному поводу выступал с трибуны законодательного собрания, публиковался в СМИ. И после окончания реформы обнародовал большую статью «Самоуправство над самоуправлением: историко-правовой комментарий по становлению местного самоуправления в современной России».
А какой произвол царил у нас в судах, рассматривающих жалобы на данные нарушения федерального закона?! По этому поводу я также неоднократно выступал, а в итоге опубликовал статью «Судебные страсти о местной власти».
И еще один момент для понимания ситуации. Я все свои депутатские годы активно принимал участие в публичных мероприятиях оппозиции. Организовывал протестные выступления по монетизации льгот, против принятия федерального и областного законов, разрешающих передачу земли в частные руки, против необоснованного повышения тарифов ЖКХ и т. д. В каждом случае помогал в подготовке резолюций митингов, сходов граждан, обращений трудовых коллективов и общественных организаций. А затем доставлял их губернатору, отсылал президенту, представителям всех ветвей власти.
И всякое бывало. Частенько милиция нас незаконно разгоняла, используя дубинки. Но до определенного момента я ни разу не сталкивался с фактами намеренной жестокости. Переломным моментом стал 2003 год. Тогда, 18 мая, почти все участники (в том числе и я) незаконно несанкционированного митинга на Марсовом поле (где невозможно было кому-нибудь помешать) были жестоко избиты, задержаны, а затем еще раз и еще более жестоко избиты во дворе 79-го отделения милиции Санкт-Петербурга. Многие оказались в больнице, а остальные двое суток провели за решеткой. Могли бы и больше, но помогла активная позиция протеста законодательного собрания Ленобласти.
Тем не менее, все мы получили повестки в суд, и всех нас суд признал виновными на основании рапортов сотрудников милиции. И хотя позже суд признал запрет администрации СПб на проведение митинга незаконным, доказать факты применения силы мы не смогли. В ответ – только отписки (в первую очередь отличилась прокуратура Центрального района).
С тех пор почти все заявленные с моим участием публичные акции в СПб получали отказы и всегда с отсутствием должной мотивации и нарушениями закона, на что суды не обращали никакого внимания.
Постепенно, анализируя в совокупности ситуацию, мне становилось совершенно очевидно: в стране уже к 2004 году была окончательно свернута, «заморожена», не только политическая свобода, но и свобода представительной власти. Если власть не реагирует должным образом на обращения не только журналистов, но и депутатов, в том числе депутатов Госдумы, то можно ли говорить, что у нас выполняется конституционное положение о том, что власть принадлежит народу, который реализует  свою власть через депутатов?
В результате в стране остались только институты, имитирующие видимость демократии. А вместо государственного аппарата (куда входят и суды и прокуратура) – в массе своей только паразитирующие чиновники, прокуроры и судьи, для которых должность – только инструмент, дающий определенные блага.
В нынешней криминализации российского общества, в усилении в нем неравенства и несправедливости, что ослабляет это общество и экономически, чрезвычайно весомы «заслуги» прокуратуры и российского суда. Сегодня это обстоятельство признают уже все, включая и президента, который в своем выступлении 21 января этого года заявил: «Суд никогда не пользовался уважением в нашей стране».
Прокуроры и судьи, дознаватели и следователи сегодня открыто занимаются манипулированием законами, правовыми понятиями и процедурами, создавая юридическую защиту любым, зачастую сомнительным, действиям исполнительной власти, милиции и крупного бизнеса. А гарант Конституции и человек, отвечающий за работу всей системы правоохранительных органов, своих обязанностей практически не исполняет (дальше разговоров дело не идет). Более того, недавно он заявил, что, якобы, осуществлять контроль над правоохранительной системой он и не собирается!
Пожалуй, одна из главных особенностей нынешнего времени - практическая невозможность добиться справедливости, особенно в отношениях с властью. И это в первую очередь следствие политики всей системы правоохранительных органов в России, для которой изначально определяющим было не «диктатура закона», а выполнение указаний, поступающих сверху. Ведь независимость всех ветвей власти, в том числе и судебной, была окончательно уничтожена официально провозглашенной антиконституционной «вертикалью власти», что предусматривало органы, откуда необходимо этих указаний ждать.
В результате, прокуратура и суд, встроенные в «вертикаль», перестали быть тем местом, где все ждут верховенства права.
И, как правило, и наши судьи и прокуроры, ощущая себя заложниками такой системы, напрочь устранились от какой-либо публичности. Они, например, открыто отказываются разговаривать с вами после окончания судебного процесса. Лишь однажды судья, у которой я проиграл подряд несколько судов против незаконных действий местной власти, прокуратуры и милиции, в ответ на мое возмущение отсутствием логики в очередном решении суда, заявила: «Вы же умный человек, вы же все понимаете, а я вас очень даже уважаю». После этих слов я в чем-то даже стал сочувствовать судьям и прокурорам, рассматривая их профессионализм, прежде всего, с точки зрения оценки видимой законности принятых решений.
В результате прокуроры и судьи поставлены в такие условия, что зачастую вынуждены выбирать: или увольняться, или следовать этим указаниям, создавая видимость законности принимаемых решений. Но я могу из своей практики общения с судьями и прокурорами привести массу примеров, когда в этой системе «двоемыслия» отсутствует даже отдаленная видимость. Это касается многочисленных постановлений, решений, которые грубейшим образом противоречат не только законам, но и элементарным правилам логики. И, тем не менее, они с легкостью проходят сквозь кассационные и надзорные инстанции, включая Верховный Суд. При этом и определения этих инстанций абсолютно не мотивированы и содержат грубейшие нарушения ГПК РФ.
В таких условиях особую силу приобретают правдивые публикации с анализом конкретных судебных процессов и решений судов, а также деяний прокуратуры и следственных органов с учетом как отрицательных, так и положительных примеров их деятельности. Предлагаю рассмотреть ряд таких примеров из моего личного опыта. Кстати, в моей личной судебной практике практически все проигранные мною судебные процессы, связанные с нарушениями законодательства органами местного самоуправления, избирательными комиссиями, прокуратурой и милицией прошли с существенными судебными ошибками.
Три года назад я на двое суток был незаконно задержан милицией, якобы за мелкое хулиганство (распространял на Невском проспекте свою газету «Трудовая Гатчина», изданную как агитационный материал к «Русскому маршу», «назойливо приставая к прохожим» - так было написано в рапортах милиционеров). А пока я сидел, Гатчинская милиция незаконно (без решения суда) изъяла весь оставшийся тираж моей газеты из типографии, усмотрев в газете наличие экстремистских материалов.
Мировой судья 199 судебного участка Центрального района СПб Э.С.Закржевская не нашла в моих действиях состава заявленного правонарушения, и я был оправдан. Меня освободили, но сумку с газетами (2000 экз.) по распоряжению прокурора Центрального района незаконно (без решения суда) у меня изъяли.
По фактам незаконного задержания и изъятия сумки с газетами я обратился в прокуратуру Центрального района СПб и потребовал возбудить уголовное дело по превышению должностных полномочий. А также обратился в Гатчинскую прокуратуру с требованием возбуждения уголовного дела против тех, кто изъял тираж моей газеты. И вел с ней длительную переписку, поскольку прокуратура отделывалась явными отписками, не желая замечать очевидные преступления.
Однако прокуратура Центрального района СПб под давлением городской прокуратуры, деятельность которой я неоднократно критиковал, будучи депутатом Законодательного собрания Ленобласти, получив возможность в результате уголовного преследования лишить меня пассивного избирательного права, а также, видимо, желая уйти от ответственности, инициировала возбуждение уголовного дела против меня. Сначала по статье 282 УК РФ (наличие экстремистских материалов в газете). Но после получения экспертного заключения в мою пользу доктора психологических наук РГПУ им. Герцена М.Я.Дворецкой было принято постановление об отказе в возбуждении уголовного суда.
Но затем, по настоянии прокуратуры СПб, уголовное дело было возбуждено по факту публикации мной в изъятой газете «Трудовая Гатчина» статьи «Новый Че Гевара?», которая, по мнению следствия, содержит восхваление известного террориста Усамы бен Ладена и публичное оправдание терроризма, за что по статье 205.2 ч.2 УК РФ полагается до 5 лет.
При этом основным для обвинения оказалось исследование профессора факультета филологии и искусств СПбГУ, доктора филологических наук, заведующего кафедрой русского языка СПбГУ, специалиста по русской экспрессивной речи В.В.Химика, который, например, утверждал, что название статьи является не только риторическим, но и экспрессивным утверждением (и это, мол, представляет бен Ладена героем, поскольку приравнивает его к Че Геваре).
В судебных заседаниях мне пришлось доказывать, что крупнейший знаток русского языка (по своему должностному положению) эксперт В.В.Химик продемонстрировал не только незнание элементарных основ формальной логики, обязательной для суда и прокуроров, но и незнание норм русского языка.
Из логики известно, что вопросительные предложения суждениями не являются, их нельзя использовать для доказательств. А к риторическим вопросам относятся только те, которые уже в себе содержат очевидное всем утверждение. Вопрос «Бен Ладен – новый Че Гевара?» никак нельзя отнести к риторическим.
Более того, в статье имеется очевидное доказательство, что автор как раз утверждал, что бен Ладен - это не «новый Че Гевара». Об этом убедительно свидетельствует наличие категоричного союза «но», противопоставляющего эти личности в следующем начальном тексте статьи: «Борьбу за социальную справедливость в мире взял на себя исламский интернационал. Его лидером выступил человек, совместивший в одном лице и теоретика (с какой-никакой идеей), и революционного стратега (задумавшего переделать мир) и главу разветвленной корпорации (за счет которой и реализуются его планы). Но значит ли это, что Усама Бен Ладен – новый Че Гевара?».
Очевидный ответ – нет, не значит. Это подтверждается нормами русского языка, зафиксированными в любом словаре трудностей русского языка. Но наш завкафедрой русского языка из лучшего университета России этой нормы русского языка не знает.
Кстати, нужно вспомнить еще одного ученого, доктора политических наук, профессора, завкафедрой конфликтологии факультета философии и политологии СПбГУ А.И.Стребкова. Который с готовностью откликнулся на призыв гатчинского суда, и за два дня накануне учебного года написал «письменную консультацию», в которой, конечно же, обнаружил в моей статье наличие публичного оправдания терроризма.
Правда, доказать ничего не смог. Вот образец его доказательств: «Пафос статьи нацелен возбудить чувства читателей не только к персоне самого Усамы бен Ладона, но и к террору, как основному и единственному пути, по которому обязано идти современное революционное движение». Такие выводы может сделать только социальный психолог, если, конечно, он его обоснует. Ведь в статье, например, нет никаких высказываний о терроре как об основном и единственном пути.
Буквально все выводы Стребкова были бездоказательны, основаны на воображении: «Весь мир в огне, но справедливость торжествует». Так пишет писатель-художник, а не ученый. А в конце своего «исследования» специалист, видимо, забыл, что он дает научную консультацию, и обозвал меня адвокатом бен Ладена.
Заседания уголовного суда проходили под пристальным вниманием гатчинской прокуратуры, нетерпеливо ожидающей обвинительный приговор, который давал возможность лишить меня пассивного избирательного права (то есть, права избираться на выборах). Но как только я зарегистрировался кандидатом в депутаты в сентябре 2009 года на местных выборах в Гатчине, гатчинская прокуратура вместе с гатчинским судом (постоянные «герои» моих публикаций в газете «Трудовая Гатчина», которую я, будучи депутатом, регулярно раскладывал по почтовым ящикам своих избирателей), предприняла неожиданный ход. Не дождавшись решения уголовного суда (как предписывает закон), она инициировала «вспомогательный» судебный процесс в Гатчине о признании той же статьи экстремистской.
И уже на первом же заседании судья гатчинского суда И.Распопова, пригласив меня на заседание за день телеграммой, да еще и обманув (якобы суд должен был рассмотреть, в каком состоянии находится уголовный процесс), признала мою статью экстремистской. Хотя все рассмотренные судом материалы содержали лишь рассмотрения публичного оправдания терроризма (частный случай экстремизма). Интересно, что уголовному суду потребовалось 33 заседания, чтобы доказать противоположное (по публичному оправданию терроризма).
Любопытна аргументация суда. Судья, отметив, что имеются противоречивые по данной статье выводы специалистов и экспертов (взятые из материалов уголовного суда), сделала следующий вывод: «Из представленных в материалах дела письменных доказательств … следуют различные точки зрения по вопросам отнесения публикации к экстремистской …, что указывает на то обстоятельство, что отношение  к указанной статье неоднозначно и зависит во многом от образования человека, его специальности, чувства юмора…. А при таких обстоятельствах суд полагает у читателя, как и у специалистов, давших заключения, может возникнуть неоднозначное восприятие текста статьи, где он также может усмотреть экстремистские призывы» (редакция решения судьи сохранена). И, следовательно, «доводы Гатчинского городского прокурора о признании статьи экстремистской литературой являются обоснованными».
Любой образованный человек сразу же увидит недопустимость подобного вывода судьи. Ведь в соответствии с законом (ГПК РФ): «Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности…. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими».
Однако судья Распопова сравнительную оценку противоречивых друг другу выводов экспертов и специалистов не выполнила, предпочтений не заявила, и все эти выводы по существу признала допустимыми и достоверными.
Но противоречивые доказательства не могут быть все допустимыми и достоверными, поскольку это противоречит требованиям формальной логики, обязательной для суда.
В данном случае нарушены законы логики – закон непротиворечия и закон исключенного третьего («Два противоположных суждения не могут быть истинными в одно и то же время и в одном и том же отношении» и «Из двух противоречащих суждений одно истинно, другое ложно, а третьего не дано»).
Если бы судья выполнила закон и исследовала каждое из заключений экспертов и специалистов, то ей пришлось бы сделать вывод, что те заключения, что нашли в статье экстремизм, не удовлетворяют требованиям закона о государственно-экспертной деятельности.
И неслучайно, что такая грубейшая логическая ошибка судьи привела по существу к абсурдному выводу суда, поскольку из него непосредственно следует, что если найдется хоть один человек, кому статья покажется экстремистской, то суд должен на этом основании признать ее экстремистской.
Кроме того, судья должна знать, что противоречивые выводы экспертиз создают не только неустранимые препятствия для рассмотрения дела судом, но и их необходимо квалифицировать как неустранимые сомнения в виновности лица, которые в соответствии с п.3 ст.49 Конституции РФ должны толковаться в пользу обвиняемого.
И кто бы мог сомневаться, что, несмотря на подобные «ляпы» судьи Распоповой, областной суд мою кассационную жалобу с указанием грубейших логических ошибок в выводах судьи отклонил. И все поднадзорные инстанции, ничем не мотивируя, поддержали решение гатчинского суда.
Больше года назад данное решение суда принял к рассмотрению Страсбургский Суд.
А после вступления в силу решения суда избирательная комиссия под давлением гатчинской прокуратуры (подавать в суд им уже не было времени) «в связи с утратой пассивного избирательного права» на основании закона № 67-ФЗ исключила меня из списка кандидатов в депутаты.
А накануне произошло еще одно событие. После регистрации кандидатом в депутаты Сбербанк на основании ФЗ № 115 отказал мне в открытии избирательного счета. Поскольку сразу же после возбуждения уголовного дела в соответствии с этим законом я был включен в «Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их участии в экстремистской деятельности» №27ПЭ за № 1164. Кстати, были заблокированы и моя банковская операционная карта и мои возможности пользоваться услугами банков. До сих пор я не могу иметь операционную карту, и пользуюсь своим счетом в банке с очень существенными ограничениями.
Я обратился в Гатчинский суд, который признал отказ банка законным, поскольку в соответствии с указанным законом банк «вправе отказаться от заключения договора банковского счета (вклада) с физическим или юридическим лицом» в случае «наличия в отношении физического или юридического лица сведений об участии в террористической деятельности, полученных в соответствии с настоящим Федеральным законом», которым является «постановление следователя о возбуждении уголовного дела в отношении лица, совершившего преступление террористического характера», предусмотренного статьей 205.2.
Таким образом было ограничено мое конституционное право быть избранным (пассивное избирательное право), поскольку без избирательного счета я в предвыборную кампанию мог вести только устную агитацию, находясь в неравных условиях с другими участниками избирательной кампании.
Поскольку Конституция РФ не предусматривает ограничения (а также неравенства) прав граждан при отсутствии приговора суда, в том числе и при наличии возбужденного уголовного дела, я обратился в Конституционный Суд с заявлениями о применении против меня законов, противоречащих конституции. И получил Определения Конституционного суда № 688-О-О от 13.05.2010 и № 757-О-О от 01.06.2010, который отклонил мои жалобы и признал законы № 115-ФЗ и № 67-ФЗ соответствующими Конституции РФ.
При этом Конституционный Суд отметил, что Конституция (оказывается) не содержит исчерпывающего перечня обстоятельств ограничения прав граждан (возможны «иные ограничения избирательного права», определяемые федеральными законами). Но, истолковав данные законы, Конституционный суд отметил, что отмена регистрации кандидата может быть произведена только судом, но не решением избирательной комиссии. И право банка отказаться от заключения договора банковского счета (вклада) с физическим лицом в соответствии с законом №115-ФЗ «предполагает лишь информационное обеспечение достижений целей данного закона». То есть, право банка наступает лишь в том случае, если банк получает информацию о возможном преступном использовании перечисляемых денежных средств.
Таким образом Конституционный Суд по существу установил, что ограничения моих прав осуществлялось противозаконно.
Тогда я попытался отменить решение гатчинского суда, который признал законным отказ Сбербанка в открытии мне избирательного счета. И, используя определение Конституционного Суда, я обратился в гатчинский суд для восстановления пропущенного кассационного срока с целью обжалования решения суда.
Ч.1 ст.112 ГПК РФ устанавливает, что суд должен рассмотреть заявленную причину пропуска процессуального срока и признать ее уважительной или неуважительной. Подобная характеристика причины пропуска срока обжалования предусматривает рассмотрение логической связи между данной причиной и возможностью соблюдения процессуального срока. То есть, была ли (или нет) возможность обжалования без нарушения процессуального срока при наличии данной причины.
Причиной пропуска срока я указал отсутствие у меня в период процессуального срока аргументов для кассационного обжалования, поскольку ст.339.1.4 ГПК предусматривает подачу кассационной жалобы только в том случае, если у заявителя есть основания, по которым он считает решение суда неправильным. А в это время у меня оснований не было, поскольку я был уверен, что решение соответствует закону, и мне было очевидным, что против меня был применен закон, не соответствующий Конституции.
Поэтому пропуск срока был вполне обоснован. При этом причина была уважительная, но для восстановления срока – недостаточная: необходимо, чтобы в дальнейшем для этого появились основания, подтверждающие неверное толкование закона судом. И эти основания появились.
Конституционный Суд, рассмотрев мою жалобу, принял Определение от 13 мая 2010 года № 688-О-О, в котором было дано толкование данному закону (естественно, действующее с момента принятия закона), из которого следует, что данное решение Гатчинского суда противоречит этому закону. Таким образом, появились основания для обжалования решения суда, и, следовательно, в сочетании с первой причиной  это является уважительным обстоятельством для восстановления пропущенного процессуального срока.
Но у судьи Л.А.Красиковой оказалось свое мнение. Ее вердикт: судом, якобы, «установлено, что указанная заявителем причина не является уважительной». Потому что … «срок обжалования истек». И это единственный аргумент суда, который ну никак не может быть аргументом, а является основанием обращения заявителя в суд для восстановления пропущенного срока.
Подобное определение суда грубейшим образом нарушает логические правила доказательного рассуждения, поскольку в данном случае доказываемый тезис («ничто не препятствовало заявителю обратиться с кассационной жалобой в установленный законом срок») совершенно не следует из приводимого в его подтверждение «аргумента» (с такого-то числа «следует считать срок обжалования, который истек»). Что, как известно, в логике называется ошибкой в форме доказательства из-за «мнимого следования».
Но кассационная инстанция на эту грубейшую логическую ошибку вообще не обратила внимание. Кстати, большая часть судей, прокуроров и следователей, с которыми мне приходилось сталкиваться, с логикой вообще не в ладах.
В июле прошлого года судья Куйбышевского районного суда СПб А.П.Дондик вынес по моему делу оправдательный приговор. И я хотел бы поблагодарить тех экспертов и специалистов, чьи исследования уголовный суд признал допустимыми и достоверными, в результате чего я был оправдан. Это эксперты Центра судебных экспертиз северо-западного округа Л.С.Шишкина-Ярмоленко и Е.В.Кирюхина, эксперты научно-исследовательского экспертного Центра по изучению проблем экстремизма СПбГУ С.А.Кузнецов, П.А.Скрелин, Т.В.Анисимова и специалисты профессора факультета журналистики СПбГУ С.А.Михайлов и Г.С.Мельник.
Все замечания кассационного представления прокуратуры Центрального района от 16.08.10 на этот приговор, подписанное О.Поповым, и дополнения к нему, подписанное Д.Бурдовым, не соответствовали действительности, свидетельствовали о недостаточном знании прокуратурой УПК РФ и материалов дела, а некоторые аргументы были просто вопиюще безграмотны. Особенно отличился О.Попов, который вдобавок ко всему умудрился подписать текст, содержащий 38 грамматических ошибок на 2 страницах печатного текста.
Приговор вступил в законную силу в ноябре прошлого года. После чего у меня появилась реальная возможность привлечь своих «обидчиков» к ответственности.
Судья Куйбышевского районного суда СПб И.В.Кирсанова безукоризненно выполнила свои обязанности и 31.01.11, опираясь на текст оправдательного приговора, признала необоснованным постановление старшего следователя следственного отдела по Центральному району М.Г.Калганова об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению В.Н.Леонова о совершении в отношении него противоправных действий сотрудниками милиции.
Но прокуратура Центрального района соорудила кассационное представление от 10.02.11, поражающее своей безграмотностью. Зам. прокурора И.С.Выменец, бывший начальником М.Г.Калганова и утвердивший его постановление, заявляя по нескольку раз тождественные аргументы, стал утверждать, что, постановление судьи Кирсановой необходимо отменить, оно является незаконным, необоснованным и немотивированным, поскольку, якобы:
1. Законность и обоснованность действий сотрудников милиции, связанных с задержанием В.Н.Леонова и доставлением его в отделение милиции не были предметом рассмотрения уголовного суда и мирового судьи.
2. Фактов дачи заведомо ложных показаний сотрудниками милиции судом также не установлено, их показания не были признаны ложными.
3. Рапорт о задержании Леонова В.Н., протоколы … не были признаны судом недопустимыми доказательствами.
4. Сотрудники милиции, давшие свои показания о законности их действий, не могут быть не правы, потому … что они были предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.
5. «Также судом не учтено, что … основанием для вынесения оправдательного приговора в отношении Леонова В.Н. послужила недоказанность вины лица в совершении преступления в связи с выводами экспертов, а не в связи с тем, что в отношении Леонова В.Н. были совершены какие-либо противоправные действия со стороны должностных лиц».
Приведенные пять утверждений по существу представлены прокуратурой как аргументы (суждения, которыми пользуются при доказательстве тезиса). Представлены для того, чтобы подтвердить тезис (суждение, истинность которого надо доказать): «постановление суда о необоснованности постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела является незаконным».
Рассмотрим эти утверждения с точки зрения логики, знание которой является обязательным при доказывании. Будем анализировать представленные прокуратурой аргументы, которые в соответствии с логикой должны быть истинны, их истинность должна быть доказана самостоятельно (независимо от тезиса) и они должны быть достаточным основанием для доказательства тезиса. А тезис должен быть заключением, логически следующим из аргументов по общим правилам умозаключения.
Обратим внимание, что прокуратура не представила какую-либо форму доказательств, то есть, не показала логическую связь между тезисом и аргументами.
Рассмотрим, соответствует ли для доказательства тезиса представленный прокуратурой первый аргумент «Законность и обоснованность действий сотрудников милиции, связанных с задержанием В.Н.Леонова и доставлением его в отделение милиции не были предметом рассмотрения уголовного суда и мирового судьи», если этот аргумент истинен.
Очевидно, что использование только этого аргумента, а также в совокупности с другими аргументами, не дает возможности сделать вывод, подтверждающий тезис: информации недостаточно. То есть непосредственно из аргументов тезис не следует.
Здесь явная логическая ошибка в форме доказательств, называемая в логике «мнимым следованием».
Учтем, что мировой судья установил, что действия Леонова, зафиксированные в «приложенных к протоколу об административном правонарушении документах, …не образуют состава мелкого хулиганства», которое является официальной причиной задержания Леонова. И в оправдательном приговоре уголовного суда было зафиксировано: «Суд критически оценивает показания сотрудников милиции. … И полагает, что эти показания (связанные с обстоятельствами задержания – Леонов) не соответствуют действительности» и «В связи с изложенным не могут рассматриваться как доказательства вины Леонова В.Н. сведения, содержащиеся в копии протокола об административном правонарушении, …то есть совершил административное правонарушение, предусмотренное ст.20.1 ч.1 КоАП РФ. …При указанных обстоятельствах суд приходит к выводу, что Леоновым В.Н. не предпринимались действия, направленные на распространение газеты в указанные в предъявленном ему обвинении время и месте».
Из приведенных текстов определения мирового судьи и приговора уголовного суда непосредственно следуют выводы:
1. Мировой судья и приговор уголовного суда установили отсутствие в действиях Леонова вменяемого ему правонарушения, связанного с задержанием.
2. Показания сотрудников милиции, осуществивших задержание Леонова, не соответствуют действительности, то есть, ложны, и, следовательно, законность и обоснованность действий сотрудников милиции, связанных с задержанием Леонова и доставлением его в отделение милиции были предметом рассмотрения уголовного суда.
3. Поскольку уголовное дело было возбуждено, в том числе, и по ст.30 ч.3 УК РФ (попытка совершения преступления), то приговором установлено отсутствие вины Леонова в инкриминируемой ему попытке распространения газет, связанной с задержанием его должностными лицами и доставлением в отделение милиции.
Учтем пока только первый вывод, и будем полагать, что представленный первый аргумент прокуратуры является истинным. Тогда, если «уголовный суд и мировой судья законность действий сотрудников милиции, задержавших Леонова, не рассматривали» (аргумент прокуратуры), а «в действиях Леонова отсутствует вменяемое ему сотрудниками милиции правонарушение» (вывод 1, полученный из определения мирового судьи и приговора уголовного суда, которые рассматривали дела по заявленным обвинениям на предмет виновности В.Н.Леонова, а не законности действий сотрудников милиции), то, естественно, логически следует вывод о необходимости рассмотреть законность действий сотрудников милиции. Что обеспечивается только при признании законности постановления суда. То есть, с учетом вывода 1 (дополнительного аргумента) аргумент прокуратуры непосредственно подтверждает антитезис прокуратуры о законности постановления суда.
А для того, чтобы из данного аргумента прокуратуры с учетом дополнительной информации можно было бы доказать незаконность постановления суда, необходимо чтобы прокуратура доказала, что вывод 1, следуемый из материалов постановления мирового судьи и приговора, является недостоверным. Кроме того она должна доказать (а не декларировать) и истинность своего аргумента.
Но прокуратура ничего и не пыталась доказать.
Кроме того, рассмотрим вывод 2 из приведенных текстов приговора уголовного суда. Этот вывод представляет собой суждение, противоположное данному аргументу прокуратуры. Из логических законов непротиворечия и исключенного третьего следует, что первый аргумент прокуратуры является ложным (информация, содержащаяся в приговоре, вступившем в законную силу, достоверна и не может подвергаться сомнению).
Если остальные аргументы (кроме четвертого) рассмотреть с учетом вывода 1 аналогично первому аргументу, то они также непосредственно подтверждает антитезис прокуратуры о законности постановления суда.
Кроме того, все эти аргументы являются ложными, поскольку прокуратура здесь также проявила незнание логических правил определения обстоятельств дела, зафиксированных в приговоре.
Второй аргумент. Прокуратура утверждает: «Фактов дачи заведомо ложных показаний сотрудниками милиции судом также не установлено, их показания не были признаны ложными», а из теста приговора следует противоположное (см. вывод 2): «Показания сотрудников милиции, осуществивших задержание Леонова, не соответствуют действительности, то есть, ложны».
Что касается третьего аргумента «Рапорт о задержании Леонова В.Н., протоколы … не были признаны уголовным судом недопустимыми доказательствами», то он также не является истинным, поскольку в соответствии с п.4 ст.88 УПК РФ «суд вправе признать доказательство недопустимым…». Но это не является обязательным для суда, тем более что приговор вступил в законную силу, а прокуратура этим аргументом пытается отменить совершенно иное постановление суда.
Следующий аргумент «Сотрудники милиции не могут давать ложных показаний, потому что они … были предупреждены об уголовной ответственности» вопиюще не соответствует истине.
Наконец, последний аргумент прокуратуры «Основанием для вынесения оправдательного приговора в отношении Леонова В.Н. послужила недоказанность вины лица в совершении преступления в связи с выводами экспертов, а не в связи с тем, что в отношении Леонова В.Н. были совершены какие-либо противоправные действия со стороны должностных лиц» также является ложным. Поскольку приговором доказано противоположное: отсутствие состава инкриминируемого преступления по ст.30 ч.3 (отсутствия попытки распространения газеты,  связанной с задержанием Леонова, -  см. вывод 3).
Таким образом, данное кассационное представление прокуратуры содержит грубейшие логические ошибки. Прокуратура проявила абсолютное незнание логических правил определения обстоятельств дела, зафиксированных в приговоре. Доказано, что все заявленные прокуратурой аргументы являются ложными.
Тем не менее, несколько дней назад кассационная инстанция (городской суд СПб) постановление судьи Кирсановой отменила и отправила дело на новое рассмотрение.
И так далее, и так далее. Примерам нет числа. Но вот еще один, последний, на тему выборов.
Одна из гатчинских газет накануне прошлых выборов в Госдуму опубликовала лицемерную статью под названием «Соблюдение закона о выборах под контроль прокуратуры», подписанную заместителем гатчинского прокурора И.Хохлачевой. Статья о том, как оперативно и решительно будут бороться с нарушениями избирательного законодательства местная территориальная избирательная комиссия и гатчинская прокуратура, которые «во время прежних избирательных кампаний накопили достаточный опыт работы, который будет применяться и в настоящее время».
Лично я являюсь свидетелем того, в чем заключается этот опыт. Все видели, что прошедшая накануне кампания по выборам депутатов Законодательного собрания была исключительно «грязной». Но ни территориальная избирательная комиссия, ни прокуратура, ни милиция не выявили и не привлекли к ответственности ни одного нарушителя.
Более того, и наш гатчинский суд, куда я, как кандидат в депутаты, обратился с многочисленными фактами, свидетельствующими о нарушении закона государственными органами, в том числе избирательными комиссиями (нашей территориальной и областной) и прокуратурой (нашей и областной), а также некоторыми гатчинскими средствами массовой информации, также «не увидел» нарушений закона.
В первом судебном процессе, который вел судья М.Крячко, все выводы по поводу деятельности избирательных комиссий суд сделал только на основании ответов и постановлений этих комиссий, голословно отрицавших свои собственные нарушения. Мои доказательства и письменные аргументы свидетелей не были рассмотрены вообще.
Судья посчитал, что избиркомы в соответствии с законом обеспечили контроль соблюдения установленного порядка проведения предвыборной агитации и приняли все необходимые меры по устранению допущенных в агитационную кампанию нарушений, поскольку они, мол, … отправляли в милицию все материалы о фактах нарушений.
В соответствии с нормами русского языка контроль – это проверка, проверять – удостовериться в правильности чего-либо. На заседании суда было выявлено, что ни одного ответа из УВД получено не было. Следовательно, никакого контроля, не говоря уже о принятии мер, не было. Но суд решил, что были и контроль и принятие мер.
А грубейшие нарушения закона со стороны одной из гатчинских телекомпаний, которым вообще запрещено во время избирательной кампании предоставлять эфир для критики кандидатов, были судом оправданы. На основании того, что в неоднократных выступлениях (в том числе и в день, когда агитация запрещена) не упоминалась фамилия кандидата, а только его предвыборный материал – газета «Трудовая Гатчина». Поэтому, мол, эти выступления не являются агитационными. Как будто избиратели не знают, что данная газета является газетой кандидата Леонова, тем более что сама газета об этом сообщала.
Второй судебный процесс по поводу незаконных действий гатчинской и областной прокуратур, не реагирующих на факты нарушения закона во время избирательной кампании, вообще не состоялся. Поскольку судья М.Санталова, не долго думая, вынесла, нарушив закон, немотивированное решение об отказе в принятии искового заявления. Из текста определения можно было только догадываться, что судья посчитала: оспариваемые акты моих избирательных прав не затрагивают. Мол, вас же не исключили из избирательной кампании!
Но если нарушения многих статей закона «О гарантиях избирательных прав», которые существенно влияют на итоги выборов, не затрагивают права участников избирательной кампании, то тогда чьи же права они затрагивают? И что тогда обеспечивает закон? Ведь в соответствии со статьей 18 Конституции РФ смысл, содержание и применение любого закона определяют только права и свободы человека и гражданина, которые правосудием и обеспечиваются!
Любопытно, что и областной суд при рассмотрении моих кассационных жалоб поддержал и судью Крячко и судью Санталову, также приняв определения безо всяких доказательств, что противоречит ГПК РФ.
Так что судите сами, как будут следить за соблюдением законности наши избирательные комиссии, прокуратуры и судьи, накопившие такой опыт в предшествующих избирательных кампаниях, который они обещают применять и на предстоящих выборах. И мой опыт подсказывает, что при подавляющем отрицательном отношении населения к нынешней власти честных выборов мы не дождемся.
Могу утверждать, что именно на этом основании власть ничего не делает для выполнения требования закона о необходимости «правового обучения избирателей». Более того, власть ничего не делает, чтобы даже научить людей правильно рассуждать. И не зря из школьных программ уже давно (сразу после смерти Сталина) убрали такой предмет, как «логика». Ведь, как кто-то сказал: «Логика – это арсенал, доставляющий разуму всякое оружие, наступательное и оборонительное». Зачем власти - оружие у народа? Для нее лучшая защита от логики – невежество, в котором она держит свой народ, чтобы им легче было управлять.
Сегодня, отправляя обращение в прокуратуру по нарушениям со стороны органов власти, можно быть уверенным, что в 90% случаев вы получите отписку, которая закончится словами: «Разъясняю Вам, что в случае несогласия с действием (бездействием) должностных лиц …, Вы вправе обжаловать их в суд в порядке, установленным гражданским законодательством». А в суде вам, как правило, откажут, потому что ваши права, якобы, не нарушены.
При этом все госпошлины для обращения в судебные инстанции в 2010 году подняли в два раза, а сроки для обжалования в надзорные инстанции уменьшили в два раза. Это ли не наступление на права человека?
Прокуратура практически перестала обращать внимание на сообщения в средствах массовой информации об уголовных преступлениях должностных лиц. А если Вы лично отправите материалы в прокуратуру или следственные органы, то наберитесь терпения, поскольку, скорее всего, вы также получите или отписку или совершенно немотивированное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. И вам придется, как правило, безуспешно, обжаловать полученное постановление по 125 статье УПК в суде.
Причем, прогнила вся система власти, в том числе и Конституционный Суд, который «не назвал войной войну в Чечне, не защитил выборность губернаторов и в целом федерализм..., принял еще много подобных, вряд ли основанных на верховенстве права, решений» («Новая газета», 12.12.10, с.2).
В результате с горечью сознаешь, что сегодня практически потеряны последние законные инструменты борьбы с государственным аппаратом, насквозь коррумпированным, беспощадным, безразличным и презрительным к людям.

                Владимир Леонов,
     депутат Законодательного собрания Ленинградской области 1994 – 2007 гг., к.т.н.