Здравствуй, мамочка!

                Буйный темперамент
                не дружит с благоразумием
                ………………………………



               В очередной раз, когда Пашка нашёл в прихожей свою сумку с торчащими рукавами мятых рубашек и на звук поворота ключа в замке, из кухни выскочила разъярённая жена с причёской, похожей на воробьиное гнездо, он понял, что слушать её монолог у него не хватит сил.
          У ревнивой жены муж всегда плох.

         - Ты сволочь!  Между нами всё кончено! Катись к чёртовой матери! Ты мне опротивел, кобель бешенный,  и мне не нужен такой муж!

           Павел поверил в это сразу, безоговорочно и с чувством осуждённого на пожизненный срок, но неожиданно получившего помилование, схватил сумку и развернулся к выходу.

         - Ах, так!  Вот так, просто? И ты сможешь сейчас меня бросить здесь?  Одну?  Даже не узнав причины?

          Пашка понял, что  счастье быть в тридцать с небольшим хвостиком лет одиноким, симпатичным и не издёрганным психически молодым человеком, отодвигается на неопределённый срок.
          Он начинает с маниакальным упорством натягивать на себя кандалы семейных уз, используя оставшийся от последствий воспитания покойной бабушкой, весь запас нежных слов.

           - Кисонька моя! И что случилось? Лапочка, ты, чем так расстроена? А я тебе подарочек приготовил сегодня. А ты, почему-то, сегодня не в настроении.

           Павел лихорадочно начинает шарить по карманам своей куртки, но кроме барбариски, оставшейся ещё с прошлогоднего похода с друзьями на пикник по поводу «дня геолога», ничего не находит.
           Но рассерженная «кисонька» не оценивает щедрости сладкого подарка и выдаёт на сдачу звонкую оплеуху.
           На жалобный вопрос «за что, моя радость?» «лапочка» достаёт из кармана халата ажурные трусики.

          - Вот это я нашла в кармане твоих костюмных брюк! – Объявляет она с торжеством Наполеона, захватившего горящую Москву. – Что это такое?

          - Неужели, ты не знаешь?
          - Я – знаю! Но почему это в кармане твоих брюк?
          - Носил вещи в стирку. Видимо, в швах затерялись.
          - Это?.. В швах?.. Да это на два размера больше моих! – Говорит она с гордостью.

          - Помнишь, мы были на дне рождения у Петьки? Это он, наверное, пошутил. Подложил мне в карман.
           - Петька пошутил? Да у Петьки с детства таких подруг не бывало! Он тощих девиц обожает! По бёдрам на два размера меньше, чем у меня.

           Что, правда - то, правда! Петькины подруги больше похожи на цаплю. Особенно снизу.

         - Радость моя! Не путай меня своей арифметикой.  Два раза «чем у меня», но один раз в плюс, а другой раз в минус, это как раз даёт необходимый результат. Поэтому – всё правильно!

          Пока жена делает глазами шары недоумения и лихорадочно перемножает в уме два на два, Павел придумывает, чем ещё её можно приятно удивить.
          И останавливает часы в прихожей!

          Ведь для настоящей женщины очень трудно одновременно закатывать скандал, следить, чтобы со стороны при этом действии она выглядела интересно и эффектно, подбирать весомые слова и думать, почему на часах в прихожей время остановилось, тогда, как на кухне оно ещё идёт.

           Но жена не попалась в ловушку! И в подтверждение тому, Пашка получает вторую затрещину.
           - Не увиливай от ответа, скотина! Лучше признайся сразу! Облегчи свою душу и начни новую жизнь с чистой совестью.

           Тут Павел понимает, что женщиной жить – очень трудно.

          Женщины всегда хотят быть самыми красивыми до дрожи в печёнке, и это желание, особенно весной, заставляет их начинать новую жизнь каждое утро.
         Представьте – каждое утро!
         Но это же страшное дело!

          Нет, конечно,  Пашка тоже попробовал начинать новую жизнь: завтра с утра и по-настоящему, по-взрослому.

          Подъём в шесть утра, пробежка по скользким тротуарам. Пачка сигарет – в мусорное ведро. Отжимание от пола. Холодный душ. И морковный сок, вместо бутерброда с колбасой.
          Но ему быстро - на второе утро - всё это стало не интересно.
          От подъёма в девять, Павел без нравственных мучений сразу перешёл к бутерброду с колбасой поверх ломтя сыра.

           А у женщин всё не так! Всё иначе и запутанней.

           Они с детства начинают бояться приближающегося увядания, которое мужчины встречают с особым удовольствием.
           Логика простая – увял и никакой ответственности!

           Женщинам увядание жутко мешает надевать модные блузки, а летом в жару ходить по пляжу.
           И они точно знают, что переход от второй стадии целлюлита к третьей, грозит хирургическим вмешательством.  Поэтому  знаменитое китайское средство «худейте на диване» заставляет их худеть в туалете.
           Погоня за «настоящим» средством от лишнего веса, становится целью всей оставшейся жизни.

          Вот, к примеру, Пашкина «лапочка» каждую свою новую жизнь начинает с диеты.
          Павлу  приходится её новую жизнь каждый раз встречать водкой и морковкой потому, что в холодильнике из всех запасов съедобного набора скучают только они – полки сверкают чистотой и пустынным порядком.
          Павел начинает задумываться для чего он, фактом своего существования, отравляет планету вот уже более тридцати лет, а она только-только к этому времени начинает удивляться, почему её на всей планете так мало замечают и почему весь мир не крутится вокруг такой шикарной юбки, приобретённой по спецзаказу из китайского интернет-магазина.

          И вообще, как оказалось, они с ней разные.
 
          Пашка, чтобы перейти на «ты» с незнакомой женщиной, ищет повод для брудершафта. Его жена переходит на «ты» через простую фразу - «дурачок, ты мой».
           Пашка при каждом удобном случае врёт, что он не женат. Она же снимает кольцо только в экстремальных ситуациях.
           Для Павла поход в магазин – испытание духовной силы и мужского достоинства.
           Для неё – это главный праздник жизни.

          К недостижимой цели она готова бежать всю свою жизнь, не отдыхая на остановках, а Павел точно знает, что трёхэтажного домика с бассейном на Майями у них никогда не будет.

          Вот потому-то её «катись к чёртовой матери» и «ты мне больше не нужен» Павел не воспринимает всерьез.
          Ну, уйдёт он,  придёт другой, который тоже поверит в это «катись», и тоже уйдёт. Придёт и третий, искренне обрадуется, услышав «катись» и «укатится».
          Так и будет продолжаться, пока Пашка не вернётся обратно в свою прихожую? И стоит ли из-за этого затевать беготню по большому кругу?

          Нет, понять Пашку можно!

          Очень трудно жить с любимой вместе, которая мечтает только о том, как после тридцати лет заставить время двигаться в обратную сторону.
          Легче и проще умереть сразу и героически ради одной её идеи, чем всё время жить рядом с любимой и слушать, как соседка растолстела после родов.
          Хотя, на взгляд Павла, соседка в самой аппетитной форме.


          - Ну, что притих, замолчал? Будешь признаваться, откуда это у тебя?  Только не говори, что сам не знаешь!
          А он и правда - не знает,  как эти трусики могли оказаться в кармане его праздничных брюк.

         Перед женой Павел чист, как  слезинка весенней сосульки перед последним полётом в бесконечность к асфальту.
         С первого месяца весны,  Пашка не участвует ни в каких тайных «мальчишниках». В метро разглядывает женские колени  вегетарианским взглядом.      
         Короткие юбки его интересуют не более, как фасон одежды юных девчонок.
         Все молодые женщины на работе в один миг стали просто коллегами с причёсками разного цвета и длины. И его перестали  ослеплять  чужие женские глаза.

         Случилось это совсем недавно! В начале весны, в день 8 Марта, когда он принёс своему «солнышку» огромный букет из белых роз.
         Жена почему-то спросила «это мне?..» и забыла его поцеловать. Павел посмотрел на неё и замер обледенелой снежной бабой на том же месте в прихожей.

         Разряд новой любви проскочил пространство, разделяющее их руки, обжёг сердца и заставил светиться глаза ярким пламенем страсти. 
         Он забыл обо всех женщинах на земле, кроме той, которой так и не отдал букет роз. Не смог разжать пальцы!
         Они долго стояли в прихожей, любуясь друг другом.


         А сейчас солнышко-жена трясла вещественным доказательством и требовала объяснений.

         - Рыбонька! – Павел попробовал говорить с убедительной твёрдостью в голосе, начиная верить сам себе.  - Знаешь, однажды я поздно возвращался домой с работы, а трамвай был жутко переполнен...
         - И тебе, по ошибке засунули в карман вот это?
         - Нет, ну что ты! Ты в это не поверишь?
         - Ищи дурочек в другом месте!
         - Потом, возле метро, из трамвая все вышли. Я остался один на один с кондуктором...
         - И она тебе дала сдачу вот этим?
         - Не перебивай, пожалуйста. В трамвай зашёл цыганский табор. Все стали петь, танцевать...
         - Интересно-то как! И ты танцевал с ними?
         - Я просил, не мешай мне вспоминать подробности.  Так вот! Все пели, танцевали, но никто из цыган не хотел оплачивать проезд. Кондуктор начала настаивать. Цыгане подняли скандал.
         - Да, тебе не повезло, затуркали мальчика!
         - Да, не повезло потому, что их главная цыганка попросила меня заплатить кондуктору за всех цыганят и взрослых из их толпы.
         - Бедненький ты мой! Что тебе пришлось пережить! А дальше? Только поближе к телу!  Про вот это в твоём кармане.
         - Я сначала хотел заплатить, и, даже, достал кошелёк из кармана брюк, но кондуктор сказала, что они всегда так делают. Сами не платят, а просят кого-либо из пассажиров. Хотя, деньги у них есть.
         - Ты скажи честно – заплатил ты за бедных цыган или нет?
         - Честно? Нет, не заплатил.
         - И что? А как это оказалось у тебя в кармане?
         - Это мне подсунула их старшая цыганка, пока я держал кошелёк в руке. В отместку за мою жадность. Вот так!
         - Вот видишь, как нехорошо быть жадным.
         - Да, я и сам жалею! Лучше бы спокойно отдать деньги кондуктору, чем сейчас выяснять с тобой отношения. Правда, лучше, ласточка моя?
         - Будет лучше, если ты чистосердечно раскаешься, а я подумаю, уезжать мне к своей маме или поверить тебе.
         - Так ты мне не поверила?
         - Ха-ха-ха! Очень поверила и сейчас расплачусь от умиления.
         - Не плачь. Это правда!
         - Правда?.. И это правда? Нет, он ещё и издевается!


         «Рыбонька» заносит руку для очередного знака любви,  и в это время звучит настырный вызов междугороднего телефона.

         Жена поднимает трубку.

         - Мамочка?.. Здравствуй, мамочка! А я только-только тебя вспоминала.  Хотела приехать к тебе. На сколько? Ну, мама, не знаю - как получится!  Тут такие дела!.. Нет.  Нет! Да, конечно, смотрела. Ну, конечно, расстроилась.  А как ты думаешь? Я от него такого никак не ожидала! Почему? Ну, как сказать? Затеяла немножко в шкафу порядок наводить, а тут… мрак и ужас!  Он что? Не признаётся, скотина! Выкручивается, как может. Про цыган мне наплёл. Каких, каких? Мне откуда знать, про каких цыган? Брешет, как собака! Выкручивается ужом! Трубку ему дать?.. Хорошо.

         «Лапочка» протягивает трубку.

         - Как настроение, Павлуша? Не скучно? Вот и мне было нескучно, когда при гостях, на мою просьбу принести сахар ты принёс сахарницу, но насыпал туда соли. А я с подружками чай пила. И ты знаешь, что я сладкий чай люблю и кладу всегда шесть ложечек в чашку. Но я чай с твоим "сахаром" допила молча. Теперь и ты допивай свой чай! Надеюсь, ты на меня не в обиде? Я на тебя давно не обижаюсь!  Да. Да. Я тоже люблю шутить. Мы квиты! Дай трубочку моей доченьке, я ей всё объясню.  До свидания, Пашенька! Жди меня в гости! Скоро буду. Не скучай!


          Жена долго не могла успокоиться.

         - Ну, мама, пошутила, называется? Чуть до развода не дошли! Ты на неё сильно обиделся?
         - Нет! Я люблю, когда тёща с юмором.
         - А на меня? Ведь, я немного погорячилась. Не сердишься?  Нет?  Ну, нисколечко?
        - Нет, кошечка моя, нисколечко.
        - Знаешь, что я подумала? Теперь, если я ещё раз что-либо такое найду у тебя в кармане, ни за что и никогда не поверю, что ты был с кем-то на стороне.

          Стоя в прихожей, жена уткнулась ему в плечо и, обняв двумя руками, беззвучно  плакала.

          - Даже страшно представить, как можно так не доверять любимому человеку! Слушай, если это даже на самом деле произойдёт, я всё рано никогда не поверю.
         
          - Но это никогда не произойдёт? – Шёпотом спросила она.