Дело было вечером

              – Ты посмотри, что этот стервец читает…
              Папа зашел в комнату, неся в двух пальцах что-то, похожее на книгу. За ним шел Матвей, молча, но судя по рукам, заложенным за спину, готовый биться «до последнего». Ситуация критическая ибо требует недюжинных знаний и навыков в дипломатии. Смотрю на Матвея, делаю внимательно-сострадательное выражение, всем видом давая понять, что «победа будет за нами».
              – Так ведь – читает… а не за компом с утра…
              Поддержка вызывает залп со стороны Матвея.
              – Я это не читаю… Вы мне запретили читать всё, что издано после 1985 года.  И наши договорённости соблюдаются...
              – А откуда эта дрянь в доме… Как она здесь могла оказаться… Послушай! Ты только послушай…
              Папа сел на диван, взял очки и стал читать.
              – … Э…. Вот!.. « На референдум вынесены следующие вопросы:
              – согласны ли жители России с национализацией всех основных средств, введённых в эксплуатацию до 1991г.?
              – Согласны ли жители России на привлечение к уголовной ответственности всех руководителей Правительства с 1991г.?
              – согласны ли жители России  с приходом к власти Временного правительства подконтрольного…
              Сядь, а то башку разобьёшь об батарею…
              Я сел.
              – …подконтрольного Коммунистической Партии…
              Подыши глубоко. Воздуха-то набери да обопрись рукой то об стол что ли…
              …Коммунистической Партии Китая.
              Папа сидел на диване. На спинке сидел Матвей, рядом, откуда-то появившийся Миша. Все смотрели на меня.  Я смотрел на них. Все молчали. Мишка дрыгал ногами.
              – Миша, не качай чертей. Матвей, откуда «это» в доме? – выдохнул я и убрал руку со стола.
              – Папа принёс. У него на столе лежало.
              – Мухой, зови папу!
              Матвей зашел с Антоном.  Матвей стоял перед ним, держа его за руку и нагло глядя на нас с папой. Мишка перестал болтать ногами.
              – Антон. Это откуда в доме? – спросил я строго.
              – Это?..  Мне нужно было в чём-то донести диск до дома. Взял, сунул во что попади. А что случилось-то?.. Надо – возьмите… К нам этого приносят ворохи…
              Антон повернулся, собираясь уйти.
              – Сядь! – папа встал, указал на своё место Антону и пересел на стул рядом со мной. – Сядь к Мише. И ты, Матвей, туда же… Голубчики… Напротив нас сядьте.
              – Пап, а ну, дай посмотрю… – я взял «это». Обложки и первых страниц не было.
              –… «Ввести уголовную ответственность за проституцию, а так же за любые виды связей с упомянутыми лицами, за половые связи с лицами своего пола.
              Для отбытия наказания выделить пять зон поселения: южную в району границы Башкирии и Оренбургской областей, восточную – западнее населенного пункта Удачный (Республика Саха) и три северных…» – прочитал я вслух и оглядел всех.
              На лицах Миши и Матвея  был интерес. Антон проснулся окончательно. Папа довольный смотрел на меня.
              –… «Желающим добровольно переселиться в данные территории выдаются подъёмные из расчёта…» – прочитал я дальше и замолчал.
              Папа и Антон молчали тоже. Матвей и Миша с интересом ждали продолжения, глядя на меня.
              Я закрыл «это». На первой странице было:
              – «… капитан Сидоров с ухмылкой смотрел на человека, в паспорте было указано – Джон Смит.
              – Нет! Уважаемый господин, Смит, это Вам не Америка. Границу Земли Вам не удастся пересечь даже с этим!
              Капитан Сидоров брезгливо отодвинул от себя моток платиновой проволоки. Этого мотка было достаточно на покупку не только нового звездолёта, но и для того, чтоб привести в порядок его садовый участок…»
              – Э... Это фантастика какая-то… – сказал я папе и облегченно протянул ему «это».
              – Это уж точно. У таможенника… и садовый участок. Картошка ещё у него! Фантастика! – отметил, облегченно, папа и улыбнулся.
              Сначала засмеялся Миша, потом Матвей, потом все мы.
              – ...Уморил этот Смит. Чай на видеонаблюдении-то китайские комуняки сидят. У них-то за взятки – расстрел. Дисциплина… А имечко-то… - Джон Смит. Идиоты! Нарочно не придумаешь!  Ты, это…  это…   Вынеси «это» из дома-то… – сказал папа, смеясь, мне.
              – Пап! В доме, что помоложе и нет никого больше? Бегать-то, – парировал я, смеясь.
              – Твой сын в дом гадость принёс  – тебе и отдуваться.
              – Антон! Тебе нести! Будешь выносить, принес бы нам с дедом пивка… Разливного… В трех литровой банке… По пути. А?
              – Эх! Ещё бы и в «авоське»… – добавил папа.
              – Вспомнил… Ещё бы с  селедочкой «иваси»…
              – Не надо! Не вспоминай…  А, кстати, куда она тогда так мгновенно девалась, а?
              «Ивасю не хосю…».  Помнишь, Антон не очень  её жаловал.
              Вот бы сейчас  «бешенки» или её еще звали «веселка» – каспийская селедка….
              …Помню после войны голодно было… Вот только она и была… Правда крабы ещё были. Все магазины были забиты банками «Снатка». Белая такая этикетка и красный краб на ней.  Их мало брали, а вот селёдочку пользовали… пользовали…. С лучком, с маслицем, с чёрным хлебом…
              Да…а...а! Если хлеб был… или праздник там какой… Или…
              Антон! Ты еще здесь?.. Что тебе отец сказал? Две банки разливного пива, «как раньше», «это» в помойку, и рыбки… селёдочки «какой-никакой» возьми… А?..
              Папа сделал вид, что «грозно» посмотрел на Антона.
              Я не двинулся с места. Руку положил опять на стол.
              Антон, вздохнув, пошел одеваться.  Матвей с Мишкой сиганули за Антоном.
              Мы с папой, молча, сидели, каждый вспоминал своё.