Хочется любви и немного везения

             
В те выходные Машка с  «тоже Вадимом» наметили поездку на дачу и уже предвкушали, как приготовят вкусненького, нарежут сыра с восхитительной зеленой плесенью, нальют по бокалу вина и сядут у камина. И, наконец, отдохнут от этой сумасшедшей жизни и побудут вдвоем.  В камине весело запляшет огонь, вино будет мерцать глубокими оттенками красного и… Ну и… в общем, как там… в этих романах?

В половине седьмого утра раздался телефонный звонок. Звонили соседи снизу и сказали, что они (т.е. Машка с Вадимом) их заливают. Ну, и… все!

Когда через пару дней она позвонила, в голосе слышались нотки истерического веселья. Еще бы - с той самой субботы они безуспешно искали место протечки и сами трубы, как таковые.

- Погоди,  я не поняла -  у вас же должна быть схема разводки.
 
Вот как раз схемы-то и не было. То есть, совсем.

 
Так уж вышло,  что когда Машка с первым мужем, Вадимом Вторым (Вадимом Первым  был Машкин отец, а Третьего сразу же  после появления на свет «забил» старший  сын – подозреваю, что от радости их всех  переклинило),  так вот – когда Машка с Вадимом Вторым после пятнадцати лет абсолютно  счастливой и практически безоблачной супружеской жизни, наконец, «выбились в люди», купили квартиру и начали в ней евроремонт, у Вадима Второго  случилась большая и светлая любовь. Он невнятно, но с апломбом заявил Машке, что нельзя жить по двойным стандартам  и…  ушел. К этой самой любви.
 
Ремонт, которым занимался Машкин, теперь уже почти бывший, свекор, бывший же прораб,  уже особо никого не интересовал.   Он как-то продвигался, но  сам собою, по инерции.

А вся семья занималась разборками, выяснениями отношений  и поисками «кто виноват».  По всему получалось, что виновата Машка.

Муж говорил ей, что больше не может жить в этом вечном бардаке и … жить с ней, в частности.

Свекровь звонила ежедневно и в красках расписывала, какая Машка змея и как она  сломала жизнь их единственному сыну.

Свекор, который почти бывший, в том числе, и прораб, не понимая для кого он теперь делает квартиру и вообще - зачем, на стройке не появлялся.

Машкины родители, профессура, гнилая интеллигенция -  у них она тоже была единственной и уже навсегда неповторимой - старательно  не вмешивались, страшно переживали  и на глазах чахли.

Сама она ходила как сомнамбула, таращила  на всех растерянные детские глаза, в которых большими буквами было написано  «за что?» (да ни за что! а потому что! ты что на знаешь, что за все хорошее – смерть?), непрерывно курила, литрами поглощала  попеременно кофе и успокаивающее, и стремительно худела. На одном из наших девичников ей в резкой и категоричной форме было запрещено носить короткие юбки, из-под которых теперь торчали длинные тощие мосластые ноги, а посередине  недвусмысленно прорисовывался кобчик.

- Слушай, надо что-то делать. Она же за рулем. Угробит и себя, и детей. На хрен!

Как накаркали.

Утром, отвозя мальчишек в школу, Машка на полном ходу въехала в зад ухоженных жигулей, на заднем стекле которых красовалось «продается». Вот  в это самое «продается». Хорошо так, качественно. С мгновенной трансформацией седана в хэчбэк. 
 
- .....!!! Ты что, ....ла?!- вне себя завопила выскочившая на дорогу потерпевшая сторона.

Машка на секунду задумалась, потом скривилась, будто  только что выпила полстакана натурального лимонного сока без сахара и горько заплакала: - Муж, сволочь, бросил!
 
Дети, которые до той поры были не в курсе – в командировке папа, в длительной! - захлопали глазами и, по достоинству оценив открытие, тоже дружно заревели.
 
- С тремя детьми, - рыдала Машка. – Вот как жить?!

- Девушка, вы только не волнуйтесь, - растерялся пострадавший и сдулся, как лопнувший шарик.  - Вам  нельзя так волноваться – у вас же дети.
 
Ответом ему был новый взлет оперной партии на три голоса.

- А я вам о чем? – громко всхлипывала Машка.

- Может, вам лучше сейчас не ездить? - неуверенно и совершенно невпопад посоветовал мужик, не понимавший, как остановить это незапланированное хоровое пение и вообще, что ему-то теперь делать (?!)

- Что я их, на руках понесу?!

- Кого?! – от страшного предположения у мужика зачесалось сразу всё и...везде. И он отчаянно предложил: - Ну, давайте, я вас провожу. На всякий случай. Чтоб еще кто-нибудь…

И проводил. До самой школы. Где дети вышли и, утирая слезы, удрученно, но вполне благополучно дошли до дверей собственными ножками. Ушибленный к этому времени постыдно сбежал, заявив, что претензий не имеет. Вообще. Никаких.

- Ну, почему с тремя-то?- хохотали мы (детей было ровно столько, сколько сидело в машине - то есть, двое).

- А я знаю? – огрызнулась она. – Для верности.


Ремонт, между тем,  продолжался, как во сне, и, как во сне,  был закончен.  Машка переехала туда с детьми.
 
Время от времени появлялся Вадим Второй, оставался на ночь, рассуждал, что не следует смешивать секс и любовь (она-то, наивная, по-прежнему, подозревала, что это должно быть  как-то взаимосвязано, но... стеснялась признаться), о двойной морали почему-то больше не упоминал – и… опять  исчезал. За большой любовью №1 последовала №2, затем №3 (беда с этими номерами).
 
Наконец, ушел совсем, к очередной светлой любви. Ушел, впрочем, не без благородства: ремонт оплатил, квартиру оставил, пансион не хилый  положил.
 
А еще через какое-то время на его место пришел «тоже Вадим» (с судьбой не поспоришь).
 
- Тоже Вадим - представила его Машка сильно поредевшим после  развода и раздела сфер влияния, друзьям. И этим процедура знакомства была основательно подпорчена. Будучи не совсем в адеквате , немногочисленные, сохранившие верность, друзья, не вполне оправившиеся от соплей, надрыва, тягот выбора и горечи потерь, расценили это как «тоже сволочь» и дружно и неодобрительно, с нехорошим подозрением  уставились на бедолагу.  В следующую секунду сообразительная Машка хихикнула, а сверхчувствительный, как выяснилось впоследствии, «тоже Вадим» совершенно потерялся и страшно оскорбился.
 
- А ты никогда не задумывалась, - спрашивали ее впоследствии,- что есть и другие мужские имена? И вроде, ничуть не хуже.
- Нет, - честно признавалась она и идиотически хихикала.

И вот уже года три «тоже Вадим» едва ли не ежедневно  объясняется ей в любви, вызывая тем самым острую зависть у старых подруг, оставшихся  при  «старых» же  и несколько прохладных мужьях.
 
Страсти улеглись, обиды перегорели, Машка ожила, дети привыкли. Happy end.


В нижней квартире кто-то тоже очень долго делал ремонт, а потом туда въехали новые соседи.  С соседями познакомились и даже задружились.

А субботним ноябрьским утром раздался телефонный звонок.
 
Приехавшие рабочие осмотрели кухню, оба туалета, душ, зачем-то заглянули за занавеску в ванной и вопросительно посмотрели на хозяев:   - Ну, и где долбить будем?
   
Это был тот еще вопрос.

Срочно вызвали бывшего свекра, который бывший прораб, тот невразумительно мычал и ссылался на сантехника.  На свекра надавили -  он дал телефон. Сантехник приехал, оказался бодрым старичком лет 75-ти, жаловался, что это все из-за Йоськи (бывшего свекра,  то есть), который есть жлоб и козел, но где проходят трубы так и не вспомнил.
 
Все подруги приняли активное участие в событии, главным образом, в его обсуждении.
- Слушай, а где у них течет-то? – Вот  там и надо долбить.
- У них подвесной потолок.
- И?
- Ну, и! – Машка раздражалась, - Потолок промок, просел и капает в самой просевшей части.
- Логи-и-чно.  Значит, потолок надо снимать.
- Уже сняли, - она тяжело вздохнула.
- Ну?
- У нас под этим местом ничего нет.
- Под каким?
- Под всеми!
- То есть?!  Вы вскрывали?
- А чем мы, по-вашему, занимаемся все это время?! – с некоторым злобством в голосе осведомилась она.
- А как это?
- Ой, ну, как ты  не понимаешь, - слышно было - она нервно затянулась сигаретой, - могло натечь по стыкам,  протечь же может не там, где прорвало, а в самом слабом месте.  (хлебом не корми – дай объяснить «физический смысл», профессорская дочка!).
- А-а-а-а….  Логи-и-ично.

При малейшей попытке умыться у соседей возобновлялся потоп.
 
Утренние процедуры начиналось с перезвона.
- Ну, как?
- Вроде, сухо.
- Включаю.
- Капает.
- Блин! Выключаю.

Машка названивала подругам, живописала, как теперь выглядят у нее места общего (как впрочем, и не общего)  пользования и нервно смеялась. Но однажды ее голос не понравился совсем.  - У всех жизнь как жизнь, а у меня – не понос, так золотуха,- сказала она тускло.
 
Это был очень плохой симптом.
- Да ну? Может, тебе напомнить, как мне счетчик на горячую воду ставили? Или как у Ирки в подъезде ночью детскую коляску рвануло? Или как Наталью заливает каждую весну и осень? А, может, Ларискин евроремонт?
- Ну, да,- сказала сразу повеселевшая Машка (приятно, все-таки, что фигово бывает не только тебе).


Три недели спустя после начала этой захватывающей детективной истории, мы приехали на воскресный преферанс. Дверь открыла несколько взъерошенная, но счастливая Машка и радостно объявила, что полчаса назад они затерли последний стык между плитками. Позади возвышался  «тоже Вадим», который выглядел, наоборот, озабоченным и удрученным, даже морщинки между бровями как будто стали глубже. Выяснилось, что он «лопухнулся» с цветом этой самой затирки и теперь она в месте ремонта серая, тогда как  во всем остальном туалете – голубая. И он, по обыкновению,  переживал и казнился.
 
-  Фигня все это, возьмешь кисточку и покрасишь, если уж тебе так неймется.
-  Я в туалет … по делу хожу, а не чтоб стыки рассматривать, - добавил прямолинейный Иркин муж.
-  Если б ты мне не показал, я бы никогда и не заметила, - поставила точку над «i»  деликатная Ирка.
Мой муж молча кивал головой, поочередно соглашаясь со всеми.

Вадим просветлел лицом.
 
Нас водили  по квартире и рассказывали, что здесь были обнаружены трубы, а тут - мокрый угол, а вот - место прорыва, сюда они  никак не могли найти плитку - которая немецкая и ее больше не поставляют, а за этой плиткой Вадим ездил на другой конец  Москвы,  а вот в этом месте…  И показывали  фотографии, которые  до, во время и после….
 
Мы ходили вслед за ними, и ахали, и говорили «какой ужас» и еще «кошмар» и «обалдеть»,  всплескивали руками и сочувственно кивали головами, и рассматривали фотографии….

Потом все уселись за круглый кухонный стол. И Машка, сияя как начищенный пятиалтынный,  развернув  плечи и выпятив грудь, сказала: - Давайте выпьем за то, что мы закончили наш ремонт.
- Ну,  уж нет,- возразил Иркин муж, - мы выпьем за то, чтобы он как можно дольше продержался. А, кстати, вы схему-то нарисовали?
- А это что?! – возмутился «тоже Вадим» и бросил на стол распечатки фотографий, которые «до,  во время и после».

И мы выпили. И закусили жутким вонючим сыром с отвратительной зеленой плесенью (кошмар, ужас, и обалдеть!). После чего каждый взял свои карты.

Зазвонил телефон. Увидев цифры на табло, Вадим застонал: - Что?! Опять?!
 
Соседка снизу сообщила, что по телевизору идет концерт Макаревича.
 
«Тоже Вадим»  молча встал, широким жестом плеснул себе коньяка,  выпил его одним глотком под взглядом пяти пар немигающих глаз и, не глядя в карты, выдохнул: - Мизер!

Но за это время карты каким-то непостижимым образом переместились ровно на одного человека вправо… или влево, что, впрочем, для него уже не имело никакого значения.


Рецензии
Это - жизнь. Наша жизнь, светлая и суетливая, со многими бытовыми нестроениями, которые, однако, смешно и приятно вспоминать, когда они закончатся.

Глафира Кошкина   31.08.2019 19:09     Заявить о нарушении
Ну да, как то так)
Спасибо, Глафира.
Меня там у вас ещё пару рассказов впечатлили, отзовусь)

Евгения Кордова   04.09.2019 23:43   Заявить о нарушении
На это произведение написано 18 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.