Сахалин. Начало мирной жизни. Повесть. Ч 1

ИДЕМ ПО  САХАЛИНУ

По записям моего отца Погожильского Владимира Степановича, участника ВОВ.

 Мы с Сашей Чайкиным только что сошли с поезда и идем, не торопясь, по щебенистому тротуару города Сикука.  Спешить не обязательно - мы здесь будем жить и работать. Может год, может всю жизнь. Город только - что пережил  основательные перемены - ушла старая власть - японская, пришла  новая - наша.
 Над потрясенным городом висит густая, как утренний туман, шапка дыма. Пахнет гарью. Повсюду догорают пожары. Город сплошь деревянный. Что, в общем-то, нормально для Дальнего Востока. Однако от горевших домов мало что осталось-повсюду торчат обгорелые остовы. Дома  каркасные, деревянно –бумажно- соломенные. Горят как спички.  Среди золы и головешек видны черепки посуды, железные печки и трубы. Местами видны обгоревшие сейфы. Сгорела добрая половина города. По пожарищам бродят местные жители, встречаются наши солдаты.

 Конец войне и мы присланы сюда налаживать мирную жизнь.
 И я, и Саша ни слова не знаем по-японски, они, кажется, ни слова не понимают по-русски. У них до этого была своя мирная, потом своя военная жизнь, не похожая на нашу…  Впрочем, нам по тридцать лет и мы   не новички. Ничего, было и потруднее.
 Я, капитан МВД Владимир Погожильский, назначен начальником районного УВД. Саша Чайкин – начальником местной милиции. Он же мой заместитель. С Сашей мы сталкивались многократно  раньше  в Хабаровском крае. Чайкин  работал начальником районного отдела милиции Хабаровского сельского района, я знал его довольно давно и был о нем очень хорошего мнения. Рад такому заместителю.
 Пока нас двое, но мы не одни. Перед отправкой в Сикуку нам, старшим оперативно-следственным работникам   дальневосточникам  было объявлено, что мы все являемся военнослужащими и находимся в подчинении командующего Вторым Дальневосточным фронтом генерала армии Пуркаева. Т.е. становимся армейским подразделением специального назначения. Наш непосредственный начальник УНКВД полковник Узликов отныне является помощником командующего по вопросам внутренней службы Южного Сахалина.
 Вопрос «кто должен контролировать ситуацию и наводить гражданский порядок на освобожденных территориях» решен просто и надежно. НКВД в составе армии, при постоянном усилении роли милиции в защите гражданских прав населения. Армия поддержит и поможет. 

 Задач много. Выловить диверсантов, бандитов, которых всегда много там, где мало порядка и много оружия. Объяснить населению их права и обязанности. Покончить с армейской фронтовой вседозволенностью. Сформировать, подготовить из теперешних бойцов  штат милиционеров, в т.ч. участковых, обучить их специфике работы с населением. Обеспечить регистрацию населения, прием переселенцев… Помочь наладить медицинское обслуживание, торговлю, общественное питание. В общем, создать на вверенной территории органы правопорядка и сам правопорядок.
 Мы чувствуем себя строителями, присланными достроить кусочек государства. Каждый свое - кто наладить производство и обеспечить людей работой, кто отстроить город, кто наладить снабжение всем необходимым... Мы должны построить правовую систему, защиту каждого от бандитизма и произвола, обеспечить нормальное, законное действие необходимых для нормальной жизни людей систем...

 Еще в Хабаровске нас предупредили, что работать сначала  придется, в основном, среди японского населения, однако не придали нам ни переводчиков, ни  личного состава  милиции или оперативных работников. Не оформили нам и продовольственных аттестатов, предложив эти проблемы решить на Сахалине, где только что окончились бои. По мере перехода к мирной жизни мы сможем получить бойцов, откомандированных из действующей армии, а также привлечь к работе местное население.  Все это предвещало немалые осложнения, однако, я решил, что на месте будет видно, что делать.

 Сначала найти наше армейское начальство и представиться. Решить вопросы ночлега и питания. И оценить обстановку, решить какие задачи первые.

 НЕМНОГО О ПРОШЛОМ.

 Родился я довольно давно – в 1912 году, в городе Саратове, в семье портового грузчика. Степана Федоровича.  Отца своего почти не помню, больше  помню по рассказам родных – в 1916 году, поздней осенью, при разгрузке парохода под ним проломились мостки  и он упал в студеную воду.  Отец вскоре умер от переохлаждения и сильного воспаления легких. Он был бригадиром портовых грузчиков: человеком большой физической силы, разумным и уравновешенным,  уважаемым среди докеров,  умеющим договариваться с подрядчиками. Моей матери оставил троих детей – двух сестер –старшую и младшую и меня. Пока он был жив, наша семья жила неплохо. После его гибели мама крутилась как могла, чтобы прокормить нас троих.
 Жили мы трудно. Моя мама   работала почтальоном и прирабатывала на вокзале уборщицей. Нашей  со старшей сестрой обязанностью было добывать дрова, чтобы было чем топить зимой нашу квартирку. Кроме того, почти ежедневно надо было греть в чугунах воду  - чтобы свести концы с концами мама брала в стирку белье из интеллигентных семей. Поэтому мы приносили со строек щепки, ловили на Волге проплывающие мимо сучья и ветки. Хлеб в доме был не всегда, но когда был, жизнь казалась веселее. На одну копейку можно было купить фунт ржаного хлеба или два ведра воды из водоразборной будки.
 Помню еще, как в один из осенних дней 1917 года по улицам города прошла шумная демонстрация черносотенцев. Выглядели они как толпа бандитов, врывались в дома, где жили евреи, все ломали, били  жильцов, не щадя стариков и детей. Спустя пару недель, с утра мы услышали ружейную стрельбу, затем стреляли пушки -  снаряды рвались в воздухе, над домами. Взрослые говорили, что речники с боем взяли городскую управу. На следующий день мы, ребятишки, побывали в центре города и видели сломанные телеграфные столбы, перевернутый трамвай, разбитые окна. Так для меня начиналась революция. Революция, затем Гражданская война мало что изменили для нас, бедняков, было трудно и голодно, мама  по-прежнему билась в нужде.
  Голод в Поволжье запомнился бесконечным стоянием в очередях за американской похлебкой. Мне было девять лет. Мама тогда работала санитаркой и приносила домой кой-какие крохи. Этого было мало чтобы выжить. Мне нужно чем-то подкормиться и подкормить двух сестренок. Под осень 21 года Саратове была развернута «Американская администрация помощи». Отстояв одну многочасовую очередь за бесплатным супом, я становился в другую...
 После войны жизнь стала понемногу налаживаться. Создавались школы рабочей молодежи, для таких, как я. Окончив начальную школу, я поступил в ремесленное училище, по окончании его начал работать на заводе.
 По призыву в армию я был направлен в пограничные войска, служил на польской границе, которая тогда проходила по Витебской области. При демобилизации изъявил желание продолжить начатую в рядах НКВД службу и был направлен в Хабаровск.

 Дпльний Восток, будучи отдаленной от центра территорией, через которую пролегали пути в Китай, Японию и другие азиатские страны, был в тридцатые годы  буквально напичкан криминальными элементами  самых разных мастей, по разным причинам переселившимися из  центральной России
   
 Еще во времена империалистической войны и интервенции Приморье наводнялось различным уголовным элементом. В поисках легкой добычи по региону гастролировали различного рода профессиональные преступники, в том числе международного масштаба. Во время гражданской войны на Дальний Восток были переведены тюрьмы из Тобольска, Омска, Челябинска, Троицка и других городов Урала и Сибири. Освобожденный из тюрем контингент высылался   в Приамурье (Хабаровский край). Многие преступники были амнистированы и освобождены из тюрем постановлением правительства Дальневосточной республики. В последующие годы время от времени проводились   разгрузки тюрем, что привело к более высокому уровню криминала. На этом фоне возникали и размножались  разные формы  организованной преступности:  бандитизм, контрабанда, наркомания, проституция.
 Некоторые территории  Сибири и Дальнего Востока в Гражданскую неоднократно переходили из рук в руки противостоящих армий. Преступность здесь в то время выражалась в форме  политического террора, бандитизма и разбоя со стороны каппелевцев и семеновцев, членов различных банд, базировавшихся, в многих случаях, на территории северного Китая.

 Советская власть приняла программу активного освоения Дальнего Востока – укреплялся Тихоокеанский флот, отстраивались города и поселки, строились новые города, создавались заводы и фабрики. Привлекалось множество переселенцев их центральной России, из Сибири.  Активно участвовала в новостройках молодежь.
 Необходимо было положить конец разгулу уголовщины. И мы, чекисты – дальневосточники с честью справились с этим. Приходилось выполнять самые разные задачи   по всему региону... Служба требовала выдержки, смекалки, хорошей  физической подготовки, понимания психологии преступников...

  Моя самостоятельная жизнь и служба в НКВД начинались с оперативной работы в отделе борьбы с бандитизмом. Помощник опер. уполномоченного, опер. уполномоченный, старший опер. уполномоченный... Я был оперативно- следственным работником, работал под руководством опытных чекистов, многие из которых начинали службу в ВЧК. Моими учителями были легендарные чекисты Здорный, Задья, Андреев, Бартеньев, Звягин.
Служба была опасной, временами очень. Но мы были молоды и не думали об этом. Напротив, хладнокровие, умение понять логику действий преступников и не поддаться панике не раз спасали нам жизнь и помогали ликвидации банд.

 Война началась неожиданно, когда мы с женой жили в Хабаровске. О ней объявили, когда мы  смотрели кино в городском кинотеатре, прервав сеанс. Жена к этому моменту была беременна старшей дочерью.

  Во время войны многие мои сослуживцы были направлены в контрразведку действующей армии. Я тоже рвался туда, неоднократно подавал рапорты. Однако и на  границе противостояния с Японией надо было решать  немало других, оперативных задач. Военных действий не велось, но тайная война, включая диверсии и саботаж шла полным ходом. И с этим надо было эффективно бороться. Поэтому  начальство с глубоким раздражением реагировало на  мои рапорты. В конце концов я был предупрежден, что буду очень строго наказан, если рапорты будут продолжаться.

 НАС НАРАВЛЯЮТ НА САХАЛИН.

 Историческая справка:
 Потсдамская конференция, состоявшаяся 17 июля — 2 августа 1945 года в городке Потсдам, в которой участвовали  главы представительств главных держав — победительниц во 2-й мировой войне: СССР, США  и Великобритании приняла 26 июля т.н. «Потсдамскую декларацию». Декларация, от имени правительств Великобритании, США и Китая; требовала безоговорочной капитуляции Японии во 2-й мировой войне и формулировала основные принципы мирного урегулирования. Японское правительство отклонило (28 июля) требования Потсдамской декларации. 8 августа к Потсдамской декларации присоединился СССР и объявил Японии войну. СССР вступил в войну 9 августа 1945. Советская Армия разгромила Квантунскую армию Японии, освободили Южный Сахалин и Курильские острова.
 9.8-2.9.1945, против Квантунской армии Японии действовали  Советские войска Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточного фронтов (Маршалы Советского Союза Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков и генерал армии М. А. Пуркаев) во взаимодействии с Тихоокеанским флотом (адмирал И. С. Юмашев), Амурской военной флотилией (контр-адмирал Н. В. Антонов) и войсками Монгольской Народной Республики (МНР) (Маршал МНР Х. Чойбалсан) под общим командованием главнокомандующего войсками на Дальнем Востоке Маршала Советского Союза А. М. Василевского стремительными ударами преодолели сильную оборону Квантунской армии (генерал О. Ямада) и труднопроходимую местность (тайга, горы, в т. ч. горный хребет. Большой Хинган) и вышли к важнейшим центрам Маньчжурии. 19 августа началась массовая сдача японских войск в плен.
      2 сентября 1945 был подписан акт о капитуляции Японии.

 В январе 1945 года, в преддверии военных действий на японском фронте и описываемых ниже событий я служил в Благовещенске. 
 На противоположном берегу реки Амур, напротив Благовещенска, на берегу судоходной реки Хайхэ, находится китайский город Хайхе, называвшийся в то время Сахалян. В Сахаляне были сконцентрированы значительные силы Квантунской армии. В районе этого города располагалась также японская разведывательная школа, готовившая шпионов для заброски на нашу территорию. Выявление и задержание забрасываемых диверсантов  было одной из наших повседневных забот.
 С февраля 1945 года и, особенно интенсивно, с мая месяца в Благовещенский район стали прибывать воинские части с Западного фронта. Шло накопление войск для наступления на Манчжурию.
 В первых числах августа в Благовещенске началась активная подготовка к военным действиям. На пароходах и баржах по реке Зее, в сторону Куйбышевки-Восточной было эвакуировано все гражданское население города. Ни у кого не было иллюзий относительно зверств, которые учинили бы в городе японцы в случае прорыва.  На случай оставления нашими войсками города  был подготовлен партизанский отряд. Все сотрудники НКВД и УНКГБ, невзирая на звания и должности, несли усиленную охрану города.
 В ночь на 9 августа, около 23 часов японцы подожгли город Сахалян и отвели свои войска за город, в укрепленный район. В 4оо по местному времени наша артиллерия, сосредоточенная в районе Благовещенска, произвела активный обстрел японского укрепрайона.
 Я в то время находился в недавно передислоцированном с Западного фронта батальоне МПВО НКВД, где мы прослушали по радио выступление Молотова об объявлении войны Японии. Проверяя вместе с начальником штаба батальона посты наблюдения, расположенные на вышках, колокольнях и крышах зданий, я видел, как пошли в наступление пехотные и танковые части Красной Армии.
 Вслед за ушедшими в наступление войсками мы – группа офицеров НКВД были командированы продвигаться в направлении Харбиня для захвата ряда объектов японской армии. Как позднее стало ясно, направлялось несколько групп с подобным заданием. К тому времени, когда мы достигли города Бейень, операция по захвату объектов была завершена группами, шедшими с других направлений, и командир дивизии вручил нам телеграмму с предписанием возвращаться в Благовещенск за новым назначением. Прежнее отменялось.
 На обратном пути мы побывали  в Сахаляне, осмотрели   бывшую японскую разведшколу. Внутри здания, на стенах были развешаны карты и фотографии Хабаровска, Благовещенска, территории края, железной дороги. На стенах и стендах были плакаты и экспонаты -  формы красноармейцев, все знаки различия, рисунки орденов и медалей, советские паспорта, удостоверения и т.п. Все это было добыто японцами, зачастую с кровью, и доставлено сюда.

 Утром следующего после возвращения дня меня вызвал начальник УНКВД Амурской области  полковник Григорьев и сообщил о срочном вызове начальника УНКВД Хабаровского края генерал-лейтенанта Долгих. Не зная цели вызова,  полковник Григорьев  потолковал со мной о моем возможном новом назначении в его Управлении. Вечером того же дня по железной дороге я прибыл в Хабаровск и отправился в Управление.
 В Управлении НКВД Хабаровска мне встретились знакомые товарищи, многие из которых, как мне было известно, служили начальниками РО и ГО в разных районах края. Знакомы мы были не случайно - до назначения в Благовещенск я служил начальником Вяземского РО НКВД, со многими был знаком по оперативной работе.
 Всего нас собрали 22 человека. Среди собравшихся были и мои бывшие начальники - подполковник Дуболазов, который ведал отделом контрразведки «Смерш» края и полковник Узликов - начальник УНКВД Николаевска-на-Амуре, где мне довелось служить старшим уполномоченным.
 Нас пригласили в кабинет генерала Долгих, где кроме него находились секретарь крайкома КПСС и представитель ЦК КПСС. Нам сообщили, что мы направляемся на Южный Сахалин, где должны организовать работу НКВД и милиции. Нас строго предупредили, чтобы мы гуманно относились к местному населению, строго и объективно соблюдали советскую законность и беспощадно боролись с разного рода преступниками. Мы должны были постоянно помнить, что каждое наше неправомерное действие может настроить против нас мирное население, усложнить положение частей Красной Армии и русских переселенцев, а также стать предметом международного обсуждения. Японские трудящиеся, проживающие на Южном Сахалине, должны увидеть в нас настоящих защитников прав граждан независимо от их национальности, гражданства и имущественного положения.
 Мы ознакомились с боевой обстановкой на Южном Сахалине. Лично меня кроме того ознакомили со справкой о политическом и экономическом состоянии Сикукского округа. Нам выдали штампы, печати и штатные расписания. Сикукский ГО НКВД по штату должен был состоять из почти трехсот человек. Я назначался начальником Сикукского ГО.
 Совещание было коротким. Вылет на Сахалин специальным рейсом был назначен нам на утро следующего дня. Я еле уговорил начальство разрешить мне съездить в Благовещенск за шинелью и сменой белья. Хотелось также сообщить жене о новом назначении. Всю войну я неожиданно для нее исчезал то на месяц, то на полгода – такова была служба. Теперь задание было вполне открытое и не было смысла зря напрягать ее нервы. На поездку мне дали два дня.

 НА НОВОМ МЕСТЕ

 Справка:
 САХАЛИН -  остров у восточных берегов Азии, между Охотским и Японским морями. От материка отделяется Татарским проливом. Площадь острова -  76,4 тыс. км2. Длина 948 км. Возвышенности  до 1609 м. На севере Сахалина — Северо-Сахалинская равнина. В горах преобладает елово-пихтовая тайга, на равнинах — лиственничная тайга. С 1855 Сахалин — в общем владении России и Японии, с 1875 — только России. В 1905 Южный  Сахалин отошел к Японии согласно Портсмутскому мирному договору, в 1945 возвращен Российской Федерации.

 Спустя два дня я снова прибыл в Хабаровск. К моему счастью, наша группа не улетела из-за плохой погоды в районе  Сахалина. На следующее утро нас посадили в морской самолет американского производства и через два часа мы приводнились около рыбацкого поселка Новиково. Попутной грузовой армейской машиной мы добрались до порта Корсаков, а утром поездом выехали в Тайхору – так назывался по-японски Южно-Сахалинск.

   На вокзале и в вагонах поезда много японцев. Это были беженцы, не успевшие до начала военных действий выехать в Японию и возвращавшиеся в свои дома. Обилие беженцев вызвано бешеной антисоветской агитацией, проводившейся среди населения. Пропаганда, включавшая помимо устной агитации и наглядную - красочные плакаты и листовки, представляла всех русских кровожадными убийцами, насильниками и даже каннибалами, поедающими японских детей. Многих японская администрация переселяла на Японские острова насильно, в принудительном порядке. Часть оставшихся жителей, на всякий случай, отправила жен и детей к родственникам в Японию.
 В Южно-Сахалинск (Тайхору)  мы прибыли в полдень. В здании бывшего управления японской полиции, где должно было разместиться УНКВД,  царил хаос.  Исполняющий обязанности  начальника УНКВД Южно-Сахалинска Дуболазов провел краткое совещание, напомнив нам наши задачи и предложив немедленно выехать на места и приступить к работе. Вопросы о переводчиках, рядовом оперативном составе и продатестатах пообещал решить. Переводчики, по его словам, должны были в ближайшее время прибыть из Хабаровска. Личный состав предполагалось набрать из военнослужащих расположенных здесь воинских частей. С продатестатами ясности не было ни какой.
 В заключение нам было объявлено, что мы с этого момента становимся армейским подразделением специального назначения. Так что, если какие проблемы- к местному армейскому начальству.
 В двадцатых числах августа сорок пятого мы с Сашей Чайкиным, моим заместителем, выехали поездом из Тайхора в город Сикуку, ныне Поронайск.  Чайкина, как я уже говорил, я знал хорошо и рад был такому заместителю.

 Справка:
 ПОРОНАЙСК (до 1946 Сикука) -  город в Российской Федерации, Сахалинская область. Порт на берегу залива Терпения. Железнодорожная станция. 25 тыс. жителей (1993). Целлюлозно-бумажный, рыбообрабатывающий, деревообрабатывающий, цементный заводы и др.
 ПОРОНАЙ -  река на о. Сахалин. 350 км. Впадает в залив Терпения Охотского моря. Нерестилище лососевых рыб.

 Прибыв на станцию Сикука, и пройдя по городу, мы установили, что  огнем были уничтожены: полицейское управление, жандармское управление, городская управа, магазины и увеселительные заведения, многие жилые дома. Не сгорели буддийская пагода, отделение банка, кинотеатр, небольшая частная баня, завод безалкогольных и слабоалкогольных напитков «Сакэ», мебельная мастерская. Уцелела также часть жилых домов, магазинов и лавок. Полностью уцелел поселок бумажного комбината (район города) – не пострадали ни жилые дома, ни комбинат. Рабочие-японцы  отстояли свое жилье и работу, не допустив в поселок диверсантов.
 Первым делом мы с Чайкиным явились к военному коменданту,  подполковнику Клещеву. Он ждал нас. О нашем приезде ему сообщили из штаба армии и обязали оказывать нам помощь. Обещали, что милиция будет советоваться с ним по всем вопросам внутренней службы, касающимся гражданского населения и поддержания порядка в городе.
- Ну, бойцы,- сказал комендант, обещали прислать опытных оперов и милицейских работников. Вас, то есть?
- Нас и не только. Расскажите нам вкратце что тут делается? Почему город так выгорел?
Клещев поморщился и сказал, что дела пока что хуже некуда. Население частично бежало, частично не успело,  многие  вернулись. Продовольственное снабжение населения и медобслуживание не налажены. Банды, а, может, население  грабят склады, кто-то приторговывает краденым. В районе действуют диверсанты. То ли японская армия оставила, то ли самураи партизанят сами. Но, диверсанты профессиональные. Вот, последствия недавней диверсии налицо- полгорода в руинах.  Наши бойцы тоже никак не возьмут в толк, что военные действия окончены и здесь уже не Япония, а наша страна.  Все  что-нибудь рушат,трофеи добывают мародерствуют. В городе завод «Сакэ» - полно алкоголя. Бойцы пьянствуют.  Ну,  и как всегда,  где порядка нету- разгул уголовщины. Население напугано. Денежного обращения , в принципе, нет. Ждем крутых мер от командования, может, комендантский час введут. Ну и, на милицию и гражданскую власть большая надежда.

  Для временного размещения в здании военной комендатуры нам отвели комнату. Здание было деревянно-бумажное с соломенным полом, как и большинство японских домов. При японцах здесь, кажется, был ресторан.   Подполковник Клещев предупредил, что без аттестатов не сможет кормить нас более двух дней,  не позволял закон.
 На следующее утро мы отправились осматривать город. По дороге в сторону завода «Сакэ» нам приглянулось пустующее двухэтажное здание размером с наш четырехквартирный дом. Мы решили занять его под гостиницу НКВД. За домом присматривал пожилой японец. Используя его скудные познания в русском языке и свой разговорник, мы выяснили, что хозяин бросил этот дом и уехал в Японию. Мы объяснили ему, что хотим занять дом под гостиницу и предложили ему работать  в этой гостинице – охранять ее и поддерживать порядок. Должность мы ему определили согласно штатному расписанию «рядовой милиции». Чтобы «застолбить» за собой этот дом, мы, как это делали наши фронтовики в освобожденных городах, на фасаде углем написали «Гостиница НКВД».
 На следующий день, когда мы пришли вновь, чтобы перебраться на жительство из комендатуры в «свой дом», то увидели на доме аккуратную вывеску. На доске черной краской было написано по-русски и по-японски «Гостиница НКВД». Наш удачно выбранный первый работник, звали его Юйно, подготовил нам две комнаты и чистые постели. Постельное белье нам временно выдали в комендатуре.
 Весь этот день мы продолжали изучение города раздельно. Я пошел к берегу океана, к реке Поронай, а Чайкин – в сторону железнодорожного вокзала. В городе еще не было никаких гражданских организаций. Поэтому мы договорились с военным  комендантом, что подберем в городе для нужд НКВД пустующие дома и оформим закрепление их за НКВД актом за подписью начальника гарнизона.
 Трудно было нам, не зная языка и без переводчика объясняться с людьми. Однако вскоре нам повезло. Один из местных жителей понял наше затруднительное положение и жестами направил нас к одному дому, повторяя слово «цуяко». Я очень обрадовался – из русско-японского разговорника я уже знал, что слово это означает «переводчик». Оказалось, что по соседству с этим японцем жили две женщины нанайки, переехавшие на Сахалин еще в двадцатые годы. Звали их Ульяна и Наташа и они сносно владели и русским и японским языками. Ульяна даже могла читать на обоих языках. Получив их согласие поступить к нам на работу переводчиками, мы почувствовали себя счастливыми людьми. Дальнейшее знакомство с населением и подбор рабочих  помещений  и жилья для наших будущих сотрудников пошли быстрее.
 В районе набережной реки Поронай, на углу центральной улицы находился серый двухэтажный дом с угловой башней. Деревянный дом, облицованный серой мраморной крошкой. Дом был обнесен сплошным забором, во дворе гараж на две автомашины и складское помещение. Японцы называли этот дом оптовым магазином рыбаков или конторой рыбаков. Никто из них никогда в этом доме не был и говорили о нем с опаской. В дальнейшем мы выяснили, что дом этот принадлежал «военной миссии» то есть японской разведке. Видно было, что в здании раньше размещался радиоузел. При более тщательном осмотре мы нашли небольшую переписку, не представлявшую оперативного интереса, стенограммы, канцелярские принадлежности.
 Узаконив право на занятие дома, но, не имея личного состава, мы решили нанимать рабочих для ремонта и реконструкции помещений. Нужно было подготовить служебные помещения горотдела НКВД, милиции, паспортной службы. Мы довольно быстро нашли хорошего инженера-строителя по фамилии Исидо. С его помощью подобрали бригаду ремонтников – плотников, столяров, маляров, штукатуров, стекольщика и печника. При обходе жильцов района мы отыскали  квалифицированного водителя-автомеханика по фамилии Ито. Водитель показал нам где спрятана новая грузовая автомашина «Ниссан» грузоподъемностью 2,5 тонн - что-то вроде нашего ЗИС-5. Нашлись бочка бензина и бочка масла. Все это предусмотрительный японец припрятал перед уходом японских войск, чтобы при новой власти иметь работу по специальности.
 Немного спустя  явился бывший японский полицейский сыщик и предложил свои услуги. Грех было отказываться от такого осведомленного в местных делах работника.Не мешало изучить специфику работы местной японской полиции.  Конечно, для оперативных целей он не годился - может сам скрытый диверсант или собирается им помогать. И в неподходящий момент это обнаружится. А консультант нам на первых порах очень даже требовался. О таком участии в нашей работе мы с ним и договорились.   Приняли временно. Милиционером.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2011/04/29/955
             http://www.proza.ru/2011/12/25/1110
             http://www.proza.ru/2013/02/05/2061