Однокрылый Серафим

ОДНОКРЫЛЫЙ СЕРАФИМ
(Из цикла "Маленькие люди")

          Жил да поживал в посёлке Первомайский, короче - на "Майке", один мужичок. Ничем-то особенным не примечательный, кроме того, что с рождения был однорук. Родился он в самом начале прошлого двадцатого века, ещё при царе батюшке, в глухой  сибирской деревне. Где с малых лет познал тяжёлый крестьянский труд.  Ни в революции, ни в гражданской войне не участвовал.  Винтовку с роду в своей единственной руке не держал. В общем, был  инвалидом от рождения. Подробностей не знаю, почему такое с младенцем произошло, не ведаю, и с самим тем мужичком не был знаком. Умер он в шестьдесят шестом году  в шестидесяти же шести летнем возрасте. Пережив свою старушку-мать всего на один год. А матери его было, когда она преставилась, 88 лет.
Вот такая, понимаешь, цифровая мистика или такое нечасто бывающее совпадение. Мне в ту пору было 18 лет, я только что ГПТУ закончил, где на автослесаря учился, разница в 48 лет, почти в полвека. Да и жил я не в посёлке, а рядом, в молодом, строящемся городе. Может иногда и видел мужичка мельком. Его длиннющую, сухую, сгорбившуюся фигуру, нельзя было не заметить, да ещё без руки. Однако вот и всё.  Но кто знал его – рассказывают о нём интереснейшие байки.
Интересно уже то, что имя у того  мужичка было редкое - Серафим, а кличка - Однокрылый Серафим. Роста он был высоченного, под два метра. Видимо природа постаралась таким образом компенсировать ему телесный ущерб. Не смотря на такой внушительный рост, нраву он был мягкого, мата от него никто никогда не слышал. И голос его был тихий, ласковый - ну, впрямь как у блаженного дьячка. Говорят - Он и Закон Божий знал и молился украдкой. Не зря его родители ангельским именем нарекли. Точно невзгоды и тяготы жизненные не могли оставить грубой борозды в его ничем незамутнённой душе.  Ему бы с таким ангельским характером и голосом в церкви служить, только церкви в городе тогда ещё не было.
Говорят так же, что работал он в КБУ автослесарем, - ремонтировал в гараже автомашины-поливалки, грейдера и другую коммунально-бытовую технику.
Надо же! И я автослесарем поработал до армии, четыре года, не считая ремесленной практики.  Но продолжу о Серафиме:
Жил-поживал однорукий Серафим вдвоём с матерью, поскольку отца своего не помнил. – Говорили, что  медведь в тайге задрал. Жены у Серафима не было, деток, естественно, тоже. Уж больно не завидный жених был.
Перед второй мировой войной, Серафим вдвоём с матерью, и ещё с несколькими односельчанами переехали в город Канск, где он и выучился на автослесаря, поступив учеником в авторемонтные мастерские. И вечернюю школу закончил, доучившись до седьмого класса, пока не началась Великая Отечественная война. Просился на фронт. Но кто же однорукого калеку в армию призовёт. Так и слесарил. Только ремонтировал уже военные машины, и танки полуразбитые тоже довелось в бой возвращать, уже его Серафима руками, то есть единственной рукой, из мёртвых воскрешённые!
Заработал во время войны Серафим болезнь легкого, и работать в загазованном не отапливаемом гаражном боксе уже не мог. Пришлось ему уволиться с работы. Перебрался он с матерью, в начале пятидесятых, из дощатого рабочего барака в посёлок Тартат, что неподалеку от нового строящегося города расположен. Кто-то что-то им наобещал, о большой разворачивающейся стройке и о заработках великих словес наплёл – вот они и приехали. Терять-то им особо было нечего, авось на новом месте повезёт и жизнь помаленьку наладится.   
Поселились временно в сырой землянке. Ни мебели, ни особой одежды не имели. Что удалось из деревни да из канского барака с собой в сундучке привезли.  По железной дороге, в товарном не отапливаемом вагоне по морозной зиме, безбилетниками добрались.
Но жить везде можно. Посадили по весне картошку, спасибо люди семенами поделились, осенью урожай выкопали – на следующую зиму еды хватило.- А через год, с Тартатской землянки они  уж в посёлок Первомайский, иначе в «Девятку» переехали, в двухэтажный Брусовой дом поселились.
Даже квартиру получили двухкомнатную на двоих. Мать его, - толи родственника, толи бывшего односельчанина отыскала в городе, начальником каким-то её свояк там был, - он и устроил им жизнь более-менее человеческую.
И здесь у меня совпадение с Серафимом.
Наша семья так же жила в бараке, только на станции  Злобино, что в Красноярске, а потом и в Тартате пришлось пожить, и тоже в землянке. Мне в ту пору было 5 лет, а моей сестре, да братьям,  и того меньше. Только не было у нас родственника среди начальства и квартиру в двухэтажном Брусовом доме, что в городе по улице
Школьной стоял, отец-фронтовик своим трудом заработал.
          Но хватит, наверное, строить параллели, перейду к истории о Серафиме.
На работу Серафим определился, так же в КБУ, но только не слесарем, а подсобным рабочим, а  точнее - рабочим на городской свалке на хлебушек зарабатывал.
И взялся Серафим серьёзно за свою новую работу. Порядок на свале был полный. Сами знаете, какой контингент попадает туда на работу – сплошь алкашня, кого отовсюду уже повыгоняли по статье 33. Бичи! Не знаю, чем таким пронял Серафим прожжённые пьяной души, как дисциплину наладил? – может слова какие волшебные знал, но при Серафиме, эти бичи преобразились в нормальных советских рабочих! Соревнования и субботники даже устраивать стали, - хоть немедля всем ударников коммунистического труда присваивай!
И что интересно, стали эти бичи, под руководством и по примеру однорукого Серафима, попутно свиноводчеством заниматься. Сколотили из кусков досок, каких на свалке было много,  сараи-свинарники, завели поросят и стали выращивать там свиней.
Эти свалочные работяги и стали дружелюбно называть Серафима не одноруким, а уважительно «Нашим однокрылым Серафим». Видимо имея в виду шестикрылого Серафима – божьего ангела.
Часто в те времена, Серафима видели с тележкой. Наберёт на свалке пищевых отходов (не пропадать же добру!) - и к своей сарайке везёт – свиней кормить.
Только не очень долго вся эта хозяйственная идиллия продолжалась.
Пока была жива старушка-мать, с которой Серафим жил душа в душу  в двухкомнатной квартире, Серафим заботился о ней. Но вот мать умерла и Серафим затосковал.
Пить он не пил, и не курил, но от заботливой и любящей подруги женского пола не отказался бы. Но где же её взять?!  На свалке тогда женщины не работали. Время было иное, советское. Бичих, иначе спившихся женщин было мало. А о бомжах вообще никто не слышал. Да и не нужна была Серафиму спившаяся. Нет, однокрылый Серафим был не из таких!
Сгорбился от тоски и одиночества Серафим, да и забросил всё своё свалочное хозяйство. Видя такое дело, разболталась его ударная свалочная бригада, и принялись бичи за прежнее. А однокрылый Серафим поздней осенью куда-то исчез. Будто и не было его.
Нашли его вмёрзший в лёд труп, зимой, на берегу Енисея. Следствие не проводилось. Кому он нужен этот Серафим?!
Даже неизвестно где похоронили, и сохранилась ли могилка. За последние двадцать лет центральное городское кладбище, именуемое в народе: «Тридцать третьим», (и здесь мистическая цифра!), разрослось раз в пять!.. Кто же здесь будет могилу Однокрылого Серафима искать? Да и кому нужно? Некому поплакать, вспомнить о нём хорошее. Бобылём жил, бобылём и умер.
Вот что проклятое одиночество с людьми-то делает!

          Как-то летом, года два назад, ходил я с корзиной по окрестным лесам, что за «Девяткой» – грибы собирал. И прямо в лесу, среди высоких сосен,  наткнулся на заброшенное кладбище.  Всего где-то около тридцати пирамидок и три оградки насчитал. Имена и фотографии на пирамидках полустёрлись, фотографии размылись дождями и выцвели на солнце. Хотя нет, помнится, просматривалось лицо молодого мужчины в военной форме, знаков различия не рассмотреть; может рядовой, а может и офицер. Им, мёртвым, это без разницы. Возможно, один из первых военных строителей города здесь захоронен. И никому дела до его могилки нет. Городское начальство о живых то не очень заботится, а уж на мёртвых и подавно наплевать.
А могилки есть, молчаливые свидетели прошлой жизни, и памятные пирамидки имеются когда-то жившим людям. На металлолом ещё не растащили.
Может здесь лежит прах матери Серафима? А может  и он сам рядом с ней лежит? – кто знает.
Как можно верить чужим байкам?! Может, и не было никакого однорукого Серафима? Может народная фантазия его создала?
А может это совсем другой Серафим, может он и ныне, этот самый «другой Серафим»,  живёт в посёлке Первомайский, иначе «Девятка», работает на свалке и свиней выращивает. И лет ему совсем не так уж много!?
Что ж, в байках, оно, конечно, много надуманного, но и горькая правда имеется. Сколько заброшенных безымянных могилок по всей России разбросано – не сосчитать!