Сказка о кирпиче

               

               

                «Ты словно кирпичик в мироздании
                Найди свое место и уложись».
                Абай Кунанбаев.               


   Жил-был кирпич. В момент рождения он был бесформенным комочком сырой глины. Но потом он попал в заведение, в котором изготавливали кирпичи. Там комочек  размяли до полной пластичности, придали соответствующую форму, сушили при определенной температуре, а затем подвергли обжигу в специальной печи. В результате бесформенный, аморфный комочек вышел из заведения вышколенным, закаленным кирпичом.
   Ни единого изъяна не было на его гранях; строго прямолинейно тянулись линии, идеально прямились углы, и весь он был твердым и прочным. Короче, ни в огне не горел, ни в воде не размокал.
   И отправился наш кирпич на стройку вместе с другими однокашниками. Полон был он честолюбивых планов - стать частью величественного здания – стройки века, украсить собой фасад какого-нибудь архитектурного шедевра. Но судьба распорядилась иначе – из заведения отгрузили его на самую обычную стройку самого обычного жилого дома.
   Нужно сказать, рабочие обращались с ним крайне непочтительно – сначала скинули из грузовика прямо на пыль стройплощадки, где он пролежал ночь вповалку с другими кирпичами, а утром, закинув в бадью, подняли безо всяких предосторожностей на высоту.
   Возмущению нашего кирпича не было предела. Как! Его – вышколенного, отформованного и закаленного по всем правилам, звеневшего, как стекло, твердого, как алмаз,- да так небрежно перекидывать из рук в руки! Часто роняя и подбирая, облагая при этом трехэтажным матом! Правда, и с его товарищами обходились не лучше, но он считал, что те и не заслуживают иного обращения. Из всего выпуска он один удостоился отличной оценки, за что был клеймен лично контролером ОТК. Остальные имели различные изъяны: один плохо размешен, другой надтреснут, третий надломлен, а у кое-кого вовсе не хватает угла.
   Когда он понял, что суждено пролежать весь свой век вместе с этим сбродом, да еще в боковой стене самого банального жилого дома, все существо его запротестовало. Он решил, чего бы  то ни стоило, избежать  этой незавидной участи, для чего начал всячески уворачиваться от рук подсобников. А когда казалось, что кладки не избежать, когда державший его каменщик взглянул на него, готовясь прилепить раствор, кирпич наш весь выгнулся, сморщился и скукожился. И это спасло его. Каменщик выругался и отбросил в кучу бракованных кирпичей.
   Кирпич вздохнул облегченно, и быстро-быстро выбравшись из кучи ущербных сородичей, улегся на самое видное место. Он думал: теперь его заметит начальник строительства, на худой конец  старший прораб, и взяв в руки, скажет подчиненным: «Вот кирпич, достойный украсить фасад нашего здания! Отнесите его туда и уложите на самый верх фронтона».
   Но никто не спешил его поднимать; напротив,  наступали грязными  подошвами или пинали с ругательствами с дороги, ибо самое видное место находилось на самом оживленном пути. Кирпич приуныл. От частого наступления и пинания пообтерлись грани, личное клеймо контролера ОТК потускнело, а гладкая, глянцевая поверхность  покрылась мелкими трещинками.
     В какой-то момент чья-то безжалостная рука схватила его и без затей сбросила вниз. Падение не было смертельным, но кирпич лишился трети, лучшей трети, как он считал, так как именно там находилось  вышеупомянутое клеймо. Кирпич оцепенел. Но рабочие, не дав  опомниться, перекинули к какому-то сараю для инвентаря; он возводился из материала, не сгодившегося для основного здания.
     «Как! Стать частью какого-то убогого сарая! За что?! Да, я сейчас немного неполноценен, но, ведь моей вины в том нет! Но, даже в таком виде я лучше всех этих инвалидов», - возмущался кирпич, но его никто не услышал.
     И в этот раз он сделал все, чтобы не быть уложенным в стену, и опять избежал руки каменщика. В результате был отброшен за сарай, где и  остался лежать в глухом углу среди зарослей лопуха.
     Дни пролетали за днями, годы за годами. Зимы сменялись летами, а те осенями. Ничего больше не произошло с нашим кирпичом. Да и что может произойти в пустом углу за сараем? Кроме того, что дожди, ветры и морозы делали незаметно свою разрушительную работу, и кирпич, через несколько лет праздного лежания, окончательно потерял прежний облик, и теперь на него не позарился даже печник, искавший материал для своей печи.
     «Возьми! Возьми меня!»,- завопил наш несчастный кирпич. Но голос изменил ему. То был скорее хрип, нежели крик, а ведь когда-то он звенел, как стекло!   
      Долгими летними днями, или осенними дождливыми вечерами, зимними вьюжными ночами, или весенними многообещающими рассветами, засыпанный снегом или вдавленный в грязь, кирпич мечтал о том, чтобы какая-нибудь домохозяйка взяла его подпереть дверь или, на худой конец, использовать в качестве гнета. Он вспоминал свою юность, и в сотый, наверное, раз каялся и сожалел о своей глупости, за которую наказан теперь такой жестокой невостребованностью…
     Кирпич тот и поныне лежит там и уже ни о чем не мечтает. Он состарился и ждет только смерти. Да и кирпичом назвать его можно с большой натяжкой,- так, не то булыжник лежит, не то засохший ком глины. Он часто жалуется на судьбу и на  строителей, не сумевших разглядеть в нем одаренного кирпича, не пожелавших оценить его достоинств, оказавшихся такими бессердечными и равнодушными к его талантам.
      Но иногда, в минуты просветления, его посещает мысль, что в его бедах виноват он сам, его гордыня, его слишком завышенная самооценка, его тщеславие и честолюбие. Ведь он сам сделал все для того, чтобы оказаться в этом унылом углу.
      Бывая иногда на задворках жизни, я сталкиваюсь с подобными «кирпичами», не нашедших себе достойного применения, не пожелавших, опираясь на одни, подпирая другие, образовать одну из многочисленных стен мироздания.