Часть 5. Мысли о легкой смерти

После долгих размышлений и колебаний, я все-таки решился на предельно откровенный разговор со своими читателями.
Утверждают, что Будда однажды изрек: "Не найдется такого места на земле, где бы живущего не победила смерть". Другими словами, - все мы смертны. А знаете ли вы, как часто перед своей кончиной человек испытывает страдания тела и духа, которым нельзя найти адекватных слов? Нередко ожидание и страх смерти сопровождаются невыносимой болью, неукротимой рвотой или самопроизвольным отхождением кала и мочи, что заставляет людей терять человеческое достоинство в собственных и чужих глазах.
Известный реаниматолог профессор А.Зильбер пишет, что лишь 3-5% людей умирают так, что им могут позавидовать остальные, но чаще смерть ужасно мучительна и выглядит, как незаслуженная кара за добропорядочную жизнь.
Эпикур говорил, что жизнь заканчивается счастливой смертью, когда ты о ней не думаешь, не боишься и не ждешь. Как бы было прекрасно, когда она была бы естественной, быстрой, не страшной и, если уместно это слово, приятной!
Каждому человеку принадлежит право на жизнь. Вместе с этим, каждый из нас может подвергать себя опасности, рисковать. И это в порядке вещей. В настоящее время все чаще ставится вопрос и о праве человека и на смерть.
Я хочу поговорить с вами об эвтаназии – легкой и безмятежной смерти, или, другими словами, о намеренном ускорении наступления ее у неизлечимых больных с целью прекращения их страданий.
Данный метод достойного окончания жизни официально разрешен в Нидерландах. Пассивная эвтаназия (отказ от реанимации) безнадежных больных практикуется в США, Канаде, Австралии и некоторых других странах. У нас же статья 45 "Основ законодательства по охране здоровья граждан РФ" 1993 года эвтаназию безоговорочно запрещает, однако из этого не следует, что она никем, нигде и никогда не применяется. В связи с этим уместно вспомнить историю с запрещением абортов: их все равно делали, только последствия были более плачевными. Как писал В.Гюго: "Никакие армии мира не в состоянии остановить идею, время которой пришло". Данные опросов свидетельствуют о возрастании числа сторонников эвтаназии как в среде врачей, так и населения.
В связи с этим доктором Джеком Кеворкяном из США был изобретен заправляемый смертельной дозой наркотика и миорелаксанта аппарат "мерситрон" (по-русски "сострадатель"), включаемый самим пациентом. За 90-е годы он умертвил таким способом несколько десятков больных, однако ни разу не взял со своих пациентов денег. После чего Кеворкян не однократно привлекался к суду, но каждый раз им оправдывался.
В качестве исторического примера необходимо отметить, что именно легкую смерть для себя выбрали такие неглупые люди, как Эпикур, Сократ, Сенека, З.Фрейд, Э.Хемингуэй и др. Описан случай, когда К.Бернар пошел на избавление от мук собственной матери, когда счел свои возможности исчерпанными, а она умоляла о смерти.
У каждого человека должно быть право распоряжаться своей судьбой, а медицина должна при необходимости помогать ему в реализации этого права. Во всяком случае, лично для себя я бы этого очень хотел.
Вряд ли эвтаназию следует называть убийством, так как в процессе ее уходит из жизни однозначно умирающий человек, и, устраняя его муки, врач не выходит за рамки своей профессии. Ошибочно утверждение, что человек всегда и безусловно хочет жить.
Узнав о наличии неизлечимого заболевания, у пациентов в начале, отмечается реакция отрицания возможности близкой смерти. "Этого не может быть!" – говорят они, но сами ужасно боятся, что именно так оно и есть. Больные начинают обращаться к другим специалистам, требовать повторения анализов и обследований. Позднее начальную стадию сменяет гнев, напряженность, возмущение: "почему именно мне выпала такая доля?!" Больные продолжают бороться с все более мучительными страданиями. Чего бы только они не отдали ради того, чтобы избавиться от своих мучений. На этом этапе, который получил условное название "сделки с жизнью", даже ранее неверующие люди нередко обращаются к богу со своими просьбами и молитвами. Следующий этап проявляется осознанием своей вины и самобичеванием, нередко приводящим к глубокой депрессии.
На последнем этапе, этапе полного смирения и принятия безвыходности своего положения, вконец измученный больной желает лишь уснуть, отдохнуть. Это уже прощание, конец жизненного пути. Человек сдается неотвратимой судьбе. Измученный невыносимыми болями, изнуренный хроническим недугом больной, которому уже не помогают никакие болеутоляющие средства, часто ждет смерти, как избавления, как выхода из тисков невыносимого страдания.
Я прекрасно осознаю, что эвтаназию никогда не одобрит наша Православная церковь, к которой я отношусь с большим уважением, но ведь делают же врачи аборты и другие плодоразрушающие операции, не считаясь с заповедью "не убий" и клятвой Гиппократа. Мы со спокойной совестью "усыпляем" больных и старых животных, неужели человек менее их заслуживает милосердия? К слову, "милосердием" в древности назывался короткий клинок, которым добивали раненых в сражении. А разве не о пассивной эвтаназии мы говорим, рассуждая о дожившей со времен Н.И.Пирогова до наших дней медицинской сортировке на поле боя, когда выделяем в отдельную группу безнадежных раненых?
В клятве Гиппократа говорится: "Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для такого замысла". Сказано сильно, только необходимо помнить, что в ту эпоху бытовала "мода" на самоубийства у молодых и здоровых людей, и очевидно, что данный пункт "Клятвы" не имеет отношения к неизлечимым больным. Ведь при жизни Гиппократ всегда выступал против затягивания страданий у умирающих.
Говорят, что Франц Кафка, болевший туберкулезом гортани, требовал от своего врача: "Убейте меня! Иначе вы преступник!"
В моей практике тоже были случаи, когда пациенты, несмотря на все принятые меры, говорили примерно следующее: "Я больше не могу терпеть эту боль! Если бы я мог ползти, то лег бы под трамвай! Помогите мне умереть!" После своих публикаций в прессе я получил немало писем аналогичного содержания.
Более половины врачей, моих коллег, слышали подобные просьбы. Я убежден, что прилагать героические усилия для продления мученической жизни заживо разлагающегося человека – безнравственно.
К данной проблеме не может быть однозначного подхода. Лично я считаю, что эвтаназия нужна, но применять этот метод на практике мы еще не сможем, как минимум, лет пятьдесят. У нас нет регламентирующих эту процедуру и исключающих любую возможность злоупотреблений законов, для нее не готовят профессионалов, ее технология научно не разработана, и самое главное – не подготовлено сознание наших граждан, для чего и необходимы дискуссии на эту тему. Они полезны еще и потому, что способны стимулировать развитие всех "ветвей" паллиативной медицины и расширение сети хосписов, значение и важность которых я ни в коей мере не умаляю.
В заключение хотелось бы еще раз отметить, что эвтаназия на сегодняшний день – серьезная медицинская и этическая проблема, требующая не умалчивания, а самого активного обсуждения. Она гуманна и этична, когда применяется с учетом диагноза и по просьбе страдающего и умирающего больного, если введена в рамки закона, исключающего злоупотребления и, когда выполняется профессионалами, не утратившими чувства сострадания.
В завершение разрешите процитировать хирурга и мыслителя Теодора Кохера, который при обсуждении спорных вопросов обычно говорил: "Я так думаю, но, может быть, я и ошибаюсь".