Кроссворд Победы

Дом гудел. Перемешались свои и чужие. Шум и музыка доносились одновременно изо всех мест. В подъезде всё время кто-то ходил по лестнице, и все проходящие заглядывали в раскрытые двери квартир. Сегодня большой праздник - День Победы! После Сталина, с каждым годом власти этот праздник вспоминали всё теплее, а для народа, очень трудно пережившего войну, этот день всегда был свят хотя и был днём рабочим. Очередную годовщину все три квартиры на их этаже собирались гулять вместе, чтобы "как следует", а детей решили собрать отдельно.

Отец остался курить на лестнице, мама поставила детей перед соседской дверью и громко постучала. Это и была "детская квартира".
- Привет! - сказала мама, когда дверь открылась, - Чё, возьмёшь этих?

Там уже ждали. Тётя Зина нарядная и улыбающаяся нагнулась и поманила Вакиля пальчиком.
- Вакиль киль-киль, - как тем летом, когда учили его ходить. Потом взяла за ручку и повела. - Гуля, идём, - бросила она уже на ходу.
- Исямсись, Гульчик, - сказал дядя Петя и нагнулся заглядывая в личико, - где там чёрненькие глазки! Пригладил волосы и поцеловал в голову. Гулечкино сердечко сладко защемило.

- Чиво, Гулька! – как всегда начала мамка, - пойдёшь к дяде Пете дочкой? Он тебя лю-ю-юбит. А? Твой папка только водку любит! – продолжила она и обернулась к отцу широко и развязно улыбаясь, и  чтобы остальных не забыть добавила: - Раз тётя Зина дяде Пете не хочет дочку давать.

Такой момент мамка не пропустит. Взрослые натянуто засмеялись. Гулечка стояла рядом с дядей Петей и чувствовала себя счастливой. Дядя Петя такой большой, у него много разных красивых медалей, и он её любит и подарки разные дарит. В прихожей уже появились дяди Петины Колька и Толька и ещё соседский Ренатка, и они тоже смеялись. Чиво смеются, засранцы, - думала Гуля, - сами ничего не понимают и смеются.

Все прошли в квартиру. Дядя Петя с хитрым видом снял с шифоньера цветную коробку, покрутил над головой, подразнил и сказал: Кто здесь Гулечка Мухамедшина! Гульчик - ваш командир! Если будете слушаться, получите кое-что, и вручил коробку Гуле, и дети преданно на неё посмотрели.

- Так, - добавил дядя Петя, - мы будем в соседней квартире, а вы тут играйте. Гульчик, ты же хочешь стать педагогом, тебе и карты в руки. Гуля не знала, что такое "педагогом", но не расстроилась. Детей она любила больше чем взрослых и уже привыкла, что её оставляют с ними возиться.

Взрослые ушли, дядя Петя подмигнул Гуле на прощание и потом крикнул уже из прихожей: - Вот тут детский кроссворд в газете, можете разгадать, и бросил ей какую-то газету.

Дети смотрели друг на друга и стеснительно ёжились, но Гуля знала, что это не на долго, и стала сама проявлять инициативу.
- Давайте играть в паровозик, - сказала Гуля.
- А что такое кроссворд? - прицепился Колька, который был старшим из пацанов.
- Кроссворд это такая путаница из слов! – выпалила неуверенно Гуля.
- Путаница, - недоверчиво переспросил  Колька, - что-то не похоже.
- Да, такой паровозик догадалась сказать Гуля, - айда играть … дедка за репку, бабка за дедку, - стала водить их по комнатам.
- А что в коробке? – цеплялся на ходу Колька.
- Подрастёшь, узнаешь, - Гуле не хотелось выпускать из рук свой козырь.

Однако коробка стояла на виду, и от неё пахло неотразимо празднично. Пока малышня возилась на полу, Гуля незаметно трясла и нюхала коробку, пытаясь отгадать, что внутри. Потом ей показалось, что мальчишки и без неё хорошо играют, и она заглянула внутрь. Когда она смогла оторвать глаза – вокруг стояли уже все. Началась толкотня и делёжка. Кто-то, пока не отобрали, взялся методично уничтожать полученное, кто-то предлагал меняться, кто-то припрятывать. Из этого тоже получились возня и бесконечные споры.

Раз сладости съедены – дети уже не думали слушаться, получалось одно – в доме нарастал кавардак. Похоже, коробка всё только напортила. Тогда Гуля взялась придумывать хитрости и очень весело сказала: - Кто хочет играть в кроссворд? Вот скажите мне какое-нибудь не простое слово! Оказалось, что в  кроссворд хочет играть один умненький Вакильчик. Он сказал:
- Киль мнда.
- Нет, - засмеялась Гульфия, - это два слова.

Соседский шалопай-Ренатка даже не обернулся. Он влюбленными глазками смотрел только на Толика, в ожидании новых проказ. Толик на правах хозяина вытворял такое, за что в другое время его бы хорошо выдрали, и это не могло не завораживать Ренатика. Сейчас они не хотели играть в непонятную Гулькину игру, у них была своя игра – в пьяницу. Они ходили обнявшись и натыкались на предметы. Иногда что-нибудь падало. Это они находили уморительно смешным, а когда не было сил смеяться стоя, они катались по полу. Непрерывное чувство тревоги у Гулечки переросло в испуг - влетит всем.

- Ну, давайте дети! – кричать Гулечка, ну прямо совсем по-взрослому беззаботно и звонко, как воспитательница, глядя сверху на бесконечное вращение круглых безразличных головок. - Дети, какое возьмём слово, а-а-а? - Гулечка закатывала глаза как дядя Петя, чтобы создать интерес. - Ну? Какое слово возьмём? Зайчик! Эскаватор, а-а-а? 

Но успокоить шалунов не удавалось. Старший Колька или ругался с малышнёй, чтобы они не ломали его дороги и дома, или специально возил под её ногами машинки, пытаясь что-то высмотреть под юбочкой. Толик с Ренаткой не видели угрозы немедленного наказания, а больше их ничто не могло напугать. Никто её не слушался. Только крошка Вакильчик преданно смотрел на сестру и, казалось, силился что-то сказать, но вскоре стал источать специфический запах, и Гуля поняла, что с ним.

Гулька выскочила стрелой из квартиры. На лестнице в табачном дыму шумно толпились беззаботные мужчины. Она бросилась туда, куда ушли "гулять" родители. Там, за временно опустевшим столом, насупившись, о чём-то бубнили только самые большие любители застолья. В соседней комнате под пластинки танцевали незнакомые гости.

Гуля кинулась домой, на их кухне две соседки гремели посудой. Никто не обращал на неё никакого внимания. "Фаю никто не видел". Вот беда! Потом она услышала сдавленный хохоток мамы и сунулась в ванную комнату. Там мама с дядей Петей танцевали какой-то таинственный танец.

- Чиво тебе, - сердито крикнула мама и вытолкнула её в коридор.
- Мамка, Вакильчик в штаны насрал!
- Фая апааа, - кричали мальчишки, - Вакильчик обосрааался! Мальчишки привели Вакильчика, и он, переживая свой позор, тоже взывал к матери, хныча под дверью.

Из-за двери виновато выскользнул дядя Петя: - Чиво балакаям? И сделал вид, что он просто проходил мимо. Потом показалась мамка. - Кыш кырма! – бросила она пацанам и взмахнула рукой, чтобы уходили. Наконец, подхватила Вакильчика и снова скрылась за дверью.

Мальчишки убежали, дядя Петя топтался в неопределённости. Пытался гладить Гулю по головке. Она не ушла и не отстранилась, глядела прямо, но в её чёрных глазах теперь блестел "ханский огонь" предков, и он ожёг руку дяде Пете.

Петр был огорчён. Ему хотелось понимания. Он вышел на лестницу, там стояли знакомые мужики. Серёга был уже хорошо поддатый, но хотел добавить, и с ним другой любитель - мордвин Васин. Серёга пьянь и баламут, говорить с ним не о чем.
- Закурим, Вася?
- Ты же не куришь, - встрял Серёга.
- А тебе чё! Иди к себе в подъезд, нечего тебе тут делать, – ответил Петр и упёрся в него тяжёлым взглядом.
- "Север" будешь? - добродушный "Вася" протянул пачку, из которой левой рукой ловко наполовину вытряхнул папироску.

Васина звали как-то по-другому, но это мало кто знал. Все уже привыкли по-простому. Разминая папиросу, Петр пытался вспомнить, как же его зовут, но зло смотрел на Серёгу и всё уедал: - Не понял, да? И Серёга понял, что ему тут не нальют, а скорее морду набьют и ушёл. Петька шутить не будет.

- Где воевал? – спросил Васин.
- Да ну её на … эту войну! – помолчав, пыхнул густым дымом Петр. – В июле сорок первого меня мобилизовали … и так до конца. Я года не был дома, когда на Дальнем срочную отслужил. Я же с япошками ещё застал. Ни одного сурьёзного ранения, только контузия. Мины. Волной как дало вот сюда… меня отбросило … очнулся, спрашивают, ползти можешь? А я сам встал. От нашего лейтенанта только сапог с ногой нашли, прямое попадание. А я вторым шёл ... Мы за языком ходили, и немец нас на обратном пути из миномётов на опушке накрыл.

Они пристально посмотрели друг – другу в глаза. Петр перехватил папиросу, правой рукой обнял Васина за плечи, слегка похлопывая по пустому рукаву, будто не замечая, что руки там нет: - Терпи солдат. Проклятая война!

Женщины звали Петра к столу. Он продолжал стоять не понимая слов, потом встрепенулся, по-военному скомандовал: - Вперёд солдат!

Подтолкнул Васина перед собой, и они шагнули в ногу - праздник продолжился.
 

балакаем (тюрк.) — деточка, ещё созвучно "балакать" (простонародное) - разговаривать