Глава 4. Научный семинар

Глава 4. Научный семинар

В ту эпоху, когда были «физики в почете, а лирики в загоне», очень были популярны научные семинары.
Это всемирное увлечение. Всемирно известны семинары Ландау, Резерфорда.
Правда, назвать это увлечением - мало, что сказать. Это, наверное, единственный способ воспитания молодых ученых.
Давно уже известно выражение «Гамбургский счет».
В начале 20-го века были популярны матчи борцов в цирке. Это были эффектные зрелища. Очень часто борцы заключали устные соглашения и одни позволяли, а другие проводили эффектные приемы. Публика была в восторге. Сейчас  это практикуется в США, где все вылилось в пошлые спектакли, называемые рестлинг.
Такая показуха стирала истинную квалификацию спортсменов. Чтобы установить истинную иерархию, они пришли к тому, что договорились проводить закрытый турнир в Гамбурге.
Эти турниры проводились в закрытых залах,  при отсутствии публики.
Это было очень некрасивое зрелище, когда два крупных самца, пыхтя и потея, со злостью физически издевались друг над другом. Но это позволяло выяснить, кто же из них сильнее.
Хорошие семинары – это тот же «Гамбургский счёт». Это не имеет ничего общего с картиной «Молодые таланты с блеском демонстрируют свои достижения».
Это вынесение еще неоконечных работ, неполученных результатов.
Опытные научные руководители настраивают аудиторию, которая обычно постоянна: «Разорвать докладчика на куски».
«Добрая» обстановка идет во вред докладчику.
Я обратился к одному из авторитетных научных руководителей - Льву Соломоновичу Дымщицу.

Руководитель.

Это был, пишу этот глагол «был» с сожалением, большой ученый, руководитель,  воспитатель молодых ученых.
У него было больше сотни аспирантов, которые его до сих пор вспоминают с благодарностью.
Была у него небольшая слабость - женщины. Несмотря на то, что он жил со своей женой в полной любви и умерли они почти в один день.
Ну, довольно о грустном, тем более что он не любил грустить. И был лихой «водила»
Я вообще не понимаю,  почему осуждают мужчин за любовь к женщинам. Без этого не было бы радости на Земле. Более того, красивых женщин не осуждают за то, что они позволяют ухаживать за собой многим мужчинам.
А  умные и успешные мужчины для женщин очень привлекательны, и мужчины часто не могут устоять от массовых атак и предложений.
Вспоминаю более позднее время. Ресторан «Астория». Два банкетных зала, рядом. Между ними и общим залом темный коридор. И после достаточного количества спиртного я с моей соседкой вышли «отдохнуть» в этот коридор. Вначале, занятые друг другом мы ничего не слышали. Потом она мне со страхом сказала: «Тут кто-то есть!». Я высвободился из ее объятий и прошел в другой угол и там мои глаза, привыкшие к темноте, разглядели его и его даму.
Я подошел к своей подруге и сказал: «Идем!»
«А почему мы?»
«Это мой учитель»
И она покорно вернулась в застолье.
Мое предложение Руководителю звучало как предложение руки и сердца: «Прошу взять меня в аспиранты».
Он благожелательно посмотрел на меня.
 «Слышал! Слышал!»
Но Вы  - (пока еще он ко мне обращается на Вы)  - занимаетесь конечными автоматами, а я теорией массового обслуживания.
Мне надо было как-то выходить из этого положения.
«Но я думаю, что это две стороны одного вопроса, управление системами передачи информации и Ваша школа будет неполной, если кто-то не займется этим вопросом».
Это была лесть. Он вполне обошлся бы без этого, но она сработала.
Ладно,  сказал он –  подавайте заявление в аспирантуру, но учтите, Вы будете в одиночестве».
Это и случилось.
Мне приходилось выслушивать массу докладов и рецензировать много работ не моей специальности, а я как обычно выступал в аудитории, где людям была не интересна моя тема.
Но в своей жизни я проповедовал широту научных интересов. Лозунгом было высказывание Гильберта:
«Перед человеком лежит большой горизонт, но когда он стягивается в точку,  Человек говорит – Это моя точка зрения».
 Когда появились первые результаты и статьи, я начал готовится к первому семинару.

Некоторые научные истины.
 
Когда мною был предложен и начал работать метод синтеза логических схем, включая программы, мне захотелось пойти дальше.
Дело в том, что метод давал возможность делать реальные программы и устройства с помощью вычислительной техники. Но как говорил мой друг: «В жизни все сложнее, чем на самом деле».
Как оказалось, метод давал бесконечное число вариантов, что меня радовало. Это соответствовало реальности. Научный этикет требовал предоставить возможность найти оптимальное решение.
Для этого надо было сделать оценку сложности синтезируемого объекта.
Я начал думать и читать, что на эту тему написано у классиков.
Ничего путного я не нашел, кроме предельных оценок при бесконечном числе всего чего можно.
И тут я нарвался на высказывание уже упомянутого Казимира Беллучи. Он писал, что эта проблема не разрешима. Точнее он написал аксиому, которую молча поддержал весь ученый мир.
Эта аксиома говорила, что для того чтобы оценить логический объект его надо построить, и другого способа нет.
Это был конец поискам оптимального решения.
Однако, как много раз было в истории науки, все, что приведено без доказательства, вызывает сомнение.
Еще Эйнштейн сказал: «Науку двигают невежды. Все знают, что так нельзя. Но приходит некто,  он этого не знает, поэтому делает».
 Мне  было особенно досадно, что у меня был уже работающий алгоритм, а оценить его результаты я не мог.
Я засел за выкладки. И через некоторое время получил какие-то оценки.
К этому времени Руководитель вызвал меня к себе и сказал: «Нужно выступить на семинаре. Иначе ты варишься в своем соку, и ничего у тебя не получается».
Мы назначили дату.
Я подготовил массу материалов для проектора. В ту эпоху не было компьютерных проекторов, и это была большая работа.
 Когда я написал эту фразу «в ту эпоху», я почувствовал себя мамонтом или древним сказителем. Этот сказитель, перебирая гусли, талдычит:
«А было это, когда ещё на Земле были чудища, огромные и непобедимые».
Когда подумаешь, что за 40 –50 лет мир переменился во что–то другое, и глядишь назад, то только тогда можно понять, как ты далеко прошел, шагая по доле миллиметра.
И был семинар. Мой Руководитель, просмотрев тезисы моего доклада, предупредил: «Проще! Давай проще! Я же тебе говорил, что аудитория будет непосвященная».
На семинаре я блистал, мои выкладки были точны и безупречны, несколько анекдотов расшевелили аудиторию. Несмотря на предупреждение Руководителя: «Не бери мел в руки», я исписал доску и потом часть стер и написал еще много выкладок.
Когда я закончил под собственное вдохновение, раздалось….. долгое молчание.
Это говорило о провале, никто не мог сказать ничего ни плохого, ни хорошего.
Выступил назначенный оппонент. Кроме банальностей, он произнести ничего не мог.
Руководитель вместо подведения итогов почесал лысеющую голову и произнес:
«Учтем, что он это в первый раз». И все с облегчением встали и начали обычные разговоры про свои научные задачи. Я стоял один. Во мне не было ничего, кроме ощущения бесполезности моих усилий.
Гигант мысли.

Мои раздумья прервал гигант Вася Птицын.
Это был настоящий русский богатырь с картин Васнецова. Такое впечатление создавало не только его мощное тело, занимавшее все пространство в любом помещении, но и русые волосы, подстриженные под русского Иванушку–дурочка.
Да и вел он себя по-простецки, несмотря на то, что, на нем не было посконной рубахи и портов. Он был в современной «водолазке» и обычных брюках, ниспадающих на красивые ботинки.
Он бравировал своим незнанием и это вечное: «Мы академиев не кончали» звучало через слово. Он был рубахой-парнем. Хотя все без исключения знали, что он владеет в совершенстве двумя языками (английский и немецкий). А когда надо было читать шведские материалы, он их спокойно перевел. И на вопрос, как он это сделал, с деланным смущением проговорил: «Ну, прости, старик, так получилось».
Так же было известно, если надо узнать, что есть нового по какому–то вопросу, то шли к нему. И он говорил: «Как сейчас помню, посмотри, летопись Proceeding Engineering, сказание number six и т.д.»
Он держал в  памяти не только содержание статьей, но и страницы.
Вот такой «простецкий» парень подвалил ко мне при полном раздрае моих чувств.
«Слушай, здесь есть пивная,  в ней пиво не разбавляют водой. Да и продавщица знакомая».
Надо сказать, что он был избалован вниманием продавщиц.
Мы зашли в пивную, которая как бы сохранилась с давних времен. Грязные столики, опухшая от алкоголя публика, разбавленная, такими как мы, любителями пива.
Располневшая, но аппетитная продавщица, не отрываясь от крана, из которого она наливала пиво, кивнула головой в сторону, где стоял пустой столик.
«Я сейчас подойду».
Пиво она наливала долго, согласно висевшему за ней плакатику: «При обслуживании, требуйте отстоя пены». Потом подошла, и явно кокетничая, прощебетала: «Ну, что, явился, не запылился. Видно и до меня очередь дошла».
Вася широко и сладко улыбнулся: « Ну, что ты, разве таких как ты забывают». И чтобы  были понятны наши желания, добавил, обращаясь к ней: «У нас же с тобой всегда все без очереди».
После чего нам доставили на стол две больших кружки пива.
Он поднял кружку на уровень глаз: «Ну, давай за провалившийся  доклад».
Отхлебнув, он философски заметил: «Пиво без водки – деньги на ветер».
Увидев мой протест, добавил: «Не будем об этом, а будем о науке».
«Ну что тебе сказать. Я ни черта не понял, что ты там бормотал.
Пойми в хорошей науке всё на три буквы. Это не только в русском языке. У нас всё строится с помощью трех букв.
Вот  Исаак Ньютон  написал F= ma, Алик Эйнштейн написал: E=mc2. И даже Ом выразился U=IR.
И пусть многие и не знают, что это такое и, тем более, как получено, но легко узнают, а некоторые даже пользуются, когда включают свет в туалете».
И он опять поднял кружку.  «Слушай. Чего мы сидим. За всё, что можно обозначить тремя буквами. А если выражаться серьезными словами, то всё, что ты нагородил, годится для защиты, чтобы заделать мозги Ученым советам, но не может быть истиной».
Прости мою неграмотность, но все твои преобразования рядов можно заменить приближенными формулами, или экстраполировать. Извини за такие выражения, вот до какого греха меня довел». И снова поднял кружку.
«За то, чтобы я когда–нибудь понял, что ты там навалял»! Мы выпили, тут подоспела вторая кружка и новая порция снетка и вяленой воблы».
- Ты не сердись. Я человек простой. Все делали вид, что чего–то поняли. А я так ничего и не понял.
Мой совет -  посмотри Колмогорова. Он всегда говорит просто, но по делу.  Мне, кажется, у него есть что-то вкусненькое для тебя».
«Чего–то я с тобой много чепухи наговорил. Давай о бабах».
И тут к нам подсела продавщица. Она передала руководство краном другой женщине и с удовольствием приготовилась к разговору с Васей. Он тоже уже был подготовлен. Полюбовавшись этой парочкой, я удрученно пошел из пивной. В голове вертелись стихи

Что лучше нам – хвала или хула?
Похвалят, чтоб в доверие втереться.
А если же ругают за дела,
Пусть неприятно. Все–таки от сердца!