Подсознание, частично от Фрейда

Я иду, иду, иду, иду туда, не знаю туда, куда, зачем
И где оно; это не объяснишь и дактилемой –
Самой наглядной формой языка.
Наистраннейший переход от я к оно,
И возвеличиванию сознания – так рождается невроз от
Патологичного к себе отношения, нелюбви к себе,
Отвержения всего, несуществования через отрицание
существования. Так чувствуешь себя ребёнком,
Только что вылезшим из живота, и ничем не болевшим,
И вдруг заболевшим, и не вылечит Фрейд, он не живой,
Как не его анализ.

И не вылечит религия, ну вот, скажем, стал «я» христианином,
Несчастья ограничил, не поддаваясь соблазнам,
Но ответ на вопрос злободневный от «оно»,
Как же возник человеческий род, если у Адама и Евы
Даже по Библии было всего трое сыновей, и логично,
Что имел место инцест, но
Данное противоречит божественным заветам,
И некомфортно чувствует «оно», да и пусть Христос
Тысячу раз на словах повешен, однако, концепция
Некоторых взглядов, истерично дёргаясь над книжкой шляпами,
Бородами у стены священной с письменами утверждает,
Что Бог имеет кроме мужского и женское начало.

В среде любви и чувственности он мог слить однополых
В иную особь и обратно; да, занимательные эксперименты,
Сглаженные картинами ренессанса; на них посмотришь,
И в зрительной коре, письма, речи, особенно у студентов
Вокализация тянет руки к записной в карманы,
И слава Аллаху, не Кораны.
Ну а ислам – единственная вера, способная лишить человека
Самой мучительной потребности обрезанием;
Так облегчится существование нижней части тела,
Но мышление, таким образом, уйдёт ещё глубже в философствования,
Углубления в мир, где и без нас всё достаточно сложно,
Ведь любовь и обычное совокупление противоположно отчуждению
И гонит одиночество, даря иллюзии счастья, эмоции.

А как же небо – оно необычно снизилось до уровня,
Когда на абстрактной плоскости можно наблюдать
Многособытийность света-тени, окраса облаков,
Вспыхнувшее Солнце над ледяными сопками, и как под ними
Скребутся округлые опрокинутые треугольники столбов
Ещё горящих утром, средь очерчивающих глухо, иногда искрясь,
Пространство линии проводов высоковольтные, вольные, т.к.
Уводят свободно взор под любым углом туда, туда в северо-восток,
куда не доберётся тело;
На них скопления голубей, качающихся, дрожащих, задыхающихся
От труб дымящих над головой Кирова, город, мохнатые ели,
Деревья голые корнями вверх, и люди глазеют в нижние конечности,
Им ещё неведома гиперфлексия и анизорефлексия,
когда каждый поворот головы ценен вдоха углекислого.

И вот мне кажется, я убегает от общества,
Как закономерны всё-таки рассуждения –
Сначала чувствуешь себя центром всего, а затем
Вовсе ничтожеством... или чудовищем, но не от «чудо».
И неприятен факт – ответственен за каждый распад
В теле и мозгах только «я» и не отсутствие
Государственной власти над культурны точками,
И не их монополизация, бюрократизация  и людская в сердцах лажа,
И не «оно» – продукт физио-химио-биологии.
И даже не скудность на Дальнем Востоке издательств,
Разрыва культурного в политике и гражданах,
Когда например молодая пара вместо того
Чтобы с ребёнком разговаривать – отношения жадно выясняют,
каждый сам за себя...
Страны на восточный, сибирский и центральный.

И не отключенного интернета, маршрутизатора,
Что и после включения «я» переживает, оно и оправдано
Единственной виртуальной с миром связью...
Но до этого всячески исправлял проблему, как думал
В общей системе, но ещё хуже сделал, неосторожно разладив
Подсистемы, а надо было всего лишь подождать...
И не от сорванных планов, ибо даже корабли космические падают
И откладывают завоевания императоры,
Перезахороняются классики на «Сан-Микеле», лагуне покоя
И идеального мышления, неограниченного ландшафтом,
Финансово и раздражением...
И не иронией на самих себя и к друг другу неуважением,
Когда в сути относишься ко всем как к заменимым, вещественным,
Сквозь цинизм.

И не от идей хоть если художник, то и не понимаю остального,
и не признаю...
Не от сокращения сотни тысяч учителей, педагогов
На пути модернизации образования.
Не от отсутствия рабочих мест за достойную плату,
Бриллиантовой жизни в отличие от центра «раши».
Не от голодающих ветеранов и родителей, унаследовавших
От детей сердечную недостаточность, аритмию.

В окне видна область снега голубая от фонарного света,
Эту картину я уже видел однажды миллион раз,
В безлюдье, ветре или в огнях фейерверка под
Звёздным небом редко, а чаще отвлекающего заводского освещенья.
Запах кофе остывшего, мёртвого остался, заснуть не давая,
Что странно, обычно обратное...
И предметы ранее не привлекавшие, дают о себе знать,
Напоминая целые истории за ними стоявшие, временем
Прикреплённые осадком на памяти: книги с библиотеки,
Школьные тетради, черновики, тряпочки, коробки,
Руссо отдельно на полке, на стене Шиллером раздавленный паук,
Остальное его на полу – откуда он здесь взялся?, ах да,
На улице же холодно и насекомое чувствует тепло – разумно;
И мокрая фигура на простыне семяизвержения,
Произошедшего во время сна, когда голая девушка
Из танка вылезла с горящей спиной, и раскорячившись замерла
У края под грохот гранат, – все они связаны и всё значимо...
И не имею ввиду причинно-следственную связь –
Рабочие-работа-люди-дом-учёба, а нечто не вписывающееся
Ни в одну трагедию. Оно хочет кричать, но я не позволит:
и во истину имеется смысл завидовать мёртвым.