Преподобный Максим Грек как переводчик

       Имя и судьба преподобного Максима Грека, причисленного в год тысячелетия Крещения Руси к лику святых, хорошо известны каждому, кто не чужд интереса к истории Русской Православной Церкви и вообще отечественной истории. Мы остановимся лишь на одном аспекте его многосторонней и многотрудной деятельности — на переводе, тем более что он был приглашен великим князем Московским и всея Руси Василием III Ивановичем именно для перевода Толковой Псалтири.
     «Достойно внимания, — сообщает А. И. Иванов, один из биографов преподобного, — что Максим Грек выбирал для перевода не случайные статьи <…>, а такие, которые имели связь с его обличительными выступлениями морально-социального характера» . Иными словами: начав с заказного перевода Толковой Псалтири, очень скоро преп. Максим Грек принялся переводить лишь то, что оказалось ему близко по духу. Это роднит его со стоявшими у истоков русского классического перевода Н. И. Гнедичем и В. А. Жуковским, переводившими лишь то, что сродни их гению. Этим же преп. Максим Грек противостоит той плеяде, выражаясь словами великого Пушкина, «переводчиков голодных» — т. е., в данном случае, профессиональных, которые не проявляют разборчивости при выборе переводимых материалов, а работают исключительно на заказ. В наши дни, когда литературный перевод поставлен на поток, профессиональные переводчики принадлежат, за малыми исключением, к числу последних.
     Существует афоризм, что великие писатели — это, прежде всего, великие читатели. Тем более это относится к писателям-переводчикам, от которых требуется широта кругозора, образованность, начитанность. Несоблюдение этого условия неизбежно обедняет язык и стиль перевода, приводит к недопониманию оригинала и, следовательно, к фактическим ошибкам, а может повлечь за собой и другие нежелательные последствия. Примеров тому немало. Преп. Максим Грек был выдающимся знатоком античной словесности, которая легла в основу всей европейской литературы вплоть до наших дней. Этот факт, казалось бы, общепризнан. Тем более досадно и даже непонятно, почему на некоторых гуманитарных подразделениях иных университетов сняли курс античной литературы. Выход один — активно и упорно заниматься самообразованием, чему тоже ст;ит поучиться у преп. Максима Грека. К слову сказать, автор монографии «Переводы и послания Максима Грека» Д. М. Буланин отмечает: «Отношение Максима к эллинской мудрости характерно для большей части византийских писателей: Максим Грек охотно ссылается на нее, когда это не противоречит христианству» . Это актуально и для нас — современной православной интеллигенции.
     Центральное место в переводном наследии преп. Максима Грека занимают творения свв. Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста — тех самых Трех Святителей, которые искони пользуются непререкаемым авторитетом в Православной Церкви. Подчеркнем, что их творения отличаются не только богословской глубиной, но и высочайшими художественными достоинствами — не будем забывать, что авторы воспитывались на гениальных философских диалогах Платона. Это многократно затрудняет работу переводчика и повышает его ответственность. Уже упоминавшемуся нами В. А. Жуковскому принадлежит афоризм: «Переводчик в прозе — раб, переводчик в стихах — соперник». Вторая часть этого афоризма верна, первую же следует признать ошибочной. Плохой или посредственный стилист, взявшись за перевод, испортит и хорошую прозу. Само собой разумеется, преп. Максима Грека к этой братии никак не отнести.
     Из Трех святителей ближе всех преп. Максиму Греку был Григорий Богослов. «Зельный в божественных догматех Григорий», «божественный Григорий», «великий в богословии Григорий», «великий и небомудреный воистину учитель», — вот как характеризует его переводчик. Дерзнем предположить, что сугубый интерес преп. Максима грека и свт. Григорию Богослову в немалой степени способствовало то, что переводимый автор был, помимо прочего, поэтом — а это косвенно свидетельствует о поэтической натуре самого преп. Максима Грека. Пусть не посетуют на меня прозаики, но поэты все-таки наделены особым чувством художественного слова.
     «Говорить о переводах Максима Грека из Отцов Церкви, — продолжает Д. М. Буланин, — в том числе из Григория Богослова, пока трудно; мы не можем с уверенностью сказать самого главного — что писатель сам перевел с греческого языка, а что взял из существовавших уже славянских переводов» . Здесь речь идет о двух видах письменного перевода — непосредственном и опосредованном (последний иногда называют переводом перевода). Как в прежние времена, так и ныне поэты-переводчики прибегают к обоим видам перевода. Коль скоро нами неоднократно упоминался В. А. Жуковский, отметим, что непосредственно с оригинала он переводил с французского, немецкого и английского, ибо знал эти языки в совершенстве. Что касается греческого, а также восточных языков («Одиссея», «Наль и Дамаянти» и др.), то с них Жуковский переводил, пользуясь немецким подстрочником. Спорным является вопрос о допустимости опосредованного прозаического перевода. В наше время в России от него отказались полностью или почти полностью, тогда как за рубежом это еще практикуется. Нам известны, например, переводы русской классики на португальский язык, выполненные с французского промежуточного текста. Но для этого необходимо, чтобы промежуточный перевод был высокого качества, а именно таким пользовался в своей работе преп. Максим Грек. Пример противоположного свойства — перевод «Дон-Кихота», выполненный тем же Жуковским с плохого французского перевода-посредника.
     Необходимо сказать несколько слов о принципах перевода, которых придерживался преп. Максим Грек. В Киевской Руси господствовал принцип иконического, или пословного перевода, который в крайней своей форме принимал вид буквального перевода. Ему противостоит смысловой перевод, разновидностью которого является грамматического. И хотя в отдельных случаях буквальный перевод допустим и даже необходим, современные переводчики стремятся использовать смысловой. Слова св. апостола Павла «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6) вполне применим и при литературном переводе. Ту же мысль в более распространенной форме излагает в 1709 г. Император Петр Великий в «Указе Зотову об избегании в будущем ошибок», где формулирует те принципы перевода, которые не утратили актуальности поныне:
     «Г-н Зотов. Книгу о фортификации, которую вы перевели, мы оною прочли, и разговоры зело хорошо и внятно переведены, но как учить оной фортификацию делать, <…> то зело темно и непонятно переведено. <…> И того ради надлежит вам и в той книжке, которую ныне переводите, остереца в том, дабы внятнее перевесть, а особливо те места, которыя учат как делать; и не надлежит речь от речи хранить в переводе, но точию сенс  выразумев, на своем языке уже так писать, как внятнее может быть» .
     Вот как характеризует переводческие принципы преп. Максима Грека видный специалист по теории перевода И. С. Алексеева: «Это был ученый монах, прибывший в Москву с Афона, который стал крупнейшим деятелем книжного просвещения на Руси. Известна его борьба за употребление тех или иных конкретных грамматических форм — фактически он предлагал обогатить пословный принцип установлением закономерных грамматических соответствий. Максим Грек неустанно подчеркивал важность грамматики и риторики для перевода и требовал всестороннего изучения оригинала. Сторонниками грамматической теории были также ученики и последователи Максима Грека — Нил Курлятев, старец Силуан, князь А. М. Курбский» .
     Чтобы избежать голословности, процитируем начало «Сказания о Мелхиседеке» в переводе преп. Максима Грека из «Лексикона Свиды» — этой своеобразной византийской энциклопедии Х столетия:
     «Мелхиседек — священник Бога Вышняго, царя хананеяном. Съй създав град на горе, глаголемей Сион, нарече его Салим, еже есть сказаемо Иринополий, сиречь мирный град; в нем же царьствовав лета 113, скончася праведен и девьственник. Неродословием же речеся, зане же не бе от семени Авраамля, бысть бо родом хананеанин и от проклятого семени прозяб, тем же ни родословию сподобися святыми книгами. Ниже бо лепо бе рачителя съвръшеныа правды съпричитати роду съвръшеныя неправды; его же ради и безматерняя и безхотечня сего бывша глаголють. Яко убо хананеин бысть родом, явлено есть и от них же обладаше Хананейскых стран, и от них же приближашеся бесзаконейшим съдомляном. Но и Салим, в нем же царствовал, многословутый Иерусалим есть, не у носящ всего имяни Иерусалим, по приложению же складу иеру по Салиме, приимший склад съй иеру, по съвокуплению Иерусалим именовася» .
     Конечно, сами по себе переводы преп. Максима Грека утратили актуальность — слишком уж изменился русский язык за полтысячелетия. Однако историко-познавательный интерес они безусловно сохранили. Кроме того, именно преп. Максим Грек, как уже отмечалось, заложил принципы современного литературного перевода в нашей стране. В этом его безусловная заслуга и непреходящее значение.

Опубликовано: Сфинкс, вып. 22, 2010.