Одиночество и лангольеры

«Двадцать пять» – эта цифра неожиданно свалилась мне на голову. Так обычно бывает, когда на голову с крыши падает массивная сосулька или халатно оставленный коммунальной службой обледенелый снег. Прожитые годы с жестокостью бездушной природной стихии обрушились на мои плечи. Мое сердце полыхает, подобно разрушенному ядерному реактору, только вместо смертельной радиации в воздухе витает мучительная тоска по безвозвратно ушедшему прошлому. Я стою на перекрестке, похожем чем-то на крест, и ожидаю расстрела, как полковник Аурелино Буэндия. За моей спиной уютно расположилась холодная бетонная стена новостройки. Справа от меня тянется высокий чугунный забор. Небо в проемах бетонных домов серое и печальное. Москва далеко не Макондо, но в этом столичном городе почему-то поневоле вспоминаешь незабвенные «Сто лет одиночества» [1].

Подступая к четвертьвековому рубежу, я стал все чаще вспоминать это довольно-таки тяжелое произведение знаменитого колумбийского писателя. Видимо, так себя проявляют первые признаки кризиса среднего возраста. Въедливым червем начинают точить сомнения. Разум берется переосмысливать окружающий тебя мир. Произошедшие в жизни события воспринимаются теперь иначе, чем год или два назад. То ли все дело в зашкаливающей тревожности в обществе, то ли постоянные террористические акты, бессмысленные убийства и ответные народные шествия оказывают на психику свое разрушительное действие. А может, нас всех уже негласно зачислили в солдаты будущей Третьей Мировой войны? Почему нет? Достаточно залезть во всемирную паутину, включить телевизор или радио, чтобы убедиться в том, что новостные сводки все больше похожи на вести с фронта. Количество реальных трупов на телеэкране в десятки раз превышает вымысел Голливуда. Фильмы-катастрофы незаметно для нас перекочевали в реальность. И никакое разрекламированное «3D» не идет в сравнение с кадрами из разрушенного цунами Токио или Гаити. Естественно, что все эти происшествия оставляют свой неизгладимый след. Даже не являясь участником этого кровавого хаоса, невольно содрогаешься от очередного репортажа с места событий. А каково тем, кто находится в самом эпицентре?..

Глядя на очередной изуродованный человеческий труп в кадре, начинаешь задумываться о скоротечности жизни. Вдруг приходит понимание того, что ты растратил на ерунду свою молодость. Что ты мог бы достичь большего, но не достиг (хотя так этого хотел). Из всех радостей остались лишь монотонные будни в офисе, Fallout New Vegas на жестком диске персонального компьютера и гигабайт-другой непрочитанных книг на карте памяти. Иные стараются забить свою жизнь фирменным «Adidas», стразами от «Swarovski AG», Bentley в гараже и дорогими наркотиками. Кто победнее – горбатится на подержанную Chevrolet, китайский «Nike» и пиво «Жигули» с парой банок «Jaguar». Кому и это не по карману – варят «винт» и кочуют по вокзалам да ночлежкам. Каждый из этих людей старается заполнить свою жизнь теми вещами, которые ему доступны. Начиная от олигархов и заканчивая грязным бродягой, – все они строят свой личный луна-парк, так похожий на призрачную «Американскую мечту».

Увы, даже в минуты самых страшных катастроф человек продолжает думать о себе. Сидящего за телевизором с бутылочкой пива в руках обывателя пронизывает ужас. Да, но стоит разыграться головной боли, как все мировые проблемы отходят на второй план. И пусть весь мир подождет! В душе человек радуется, что его нет там, где гибнут люди. Что он сидит в кресле, а не лежит под руинами зданий. Но что толку с того? Завтра этого человека может переехать какой-нибудь top-manager с «синим ведерком» на борту, подорвать террорист-смертник в метро или аэропорте. Даже если человек сидит за рулем Bentley, он не застрахован от скользкой дороги и законов физики.

Между тем, время продолжает свой ход. Прожорливые лангольеры [2] с аппетитом пожирают день вчерашний. После долгих разговоров, жарких дебатов, энергичных обсуждений произошедшие события начинают забываться. Новая горячая новость – и зрители, затаив дыхание, наблюдают за очередной порцией трупов, оставив предыдущую времени. Не стоит в этом искать смысл. Его попросту нет. Скажите, какой смысл был скифам приносить сотого пленника в жертву богам? Зачем им надо было пить кровь первого убиенного врага? А все эти многочисленные человеческие жертвоприношения, которые совершали цари древности? Зачем? Сжимая в руках новенький iPhone, мы посмеиваемся над трагедиями древних времен. Сегодня, в век научного прогресса, прошлое кажется нам глупым и бессмысленным. Что бы мы делали без технологии? А что мы делаем с ней? Все одно – прожигаем свою жизнь.

Все лучшие представители этого мира мертвы. Только смерть никогда никого не обманывает. Она приходит без приглашения и уходит незамеченной. Так было всегда.

Следующее за нами поколение не оправдывает наших надежд. Циничные отпрыски часто пускают по ветру все, что нажито непосильным трудом. Они разрушают чужие постройки, чтобы на обломках построить новый, лучший мир. «Потерянное поколение» приходит на смену предыдущему. А следом за потерянным поколением приходят революционеры, которые опять рушат старое, чтобы построить новое. Иногда это растягивается на тысячелетия. Временами возникают застойные промежутки (в лице крепостничества, например), когда все общественные институты стараются как можно дольше продержать комфортную для себя обстановку. Обычно все заканчивается бойней и десятком повешенных на столбах. Но что дальше? Зачем это все? Смысл всего этого?

Что у нас есть, кроме праха, в который обращается все, что мы строим? Что мы можем, если не знаем, что завтрашний день нам принесет?

Я стою на углу перекрестка, снедаемый мыслями. Мимо проносится очередная четырехколесная колесница за пару сотен тысяч условных единиц с эгоистичным обывателем на борту. И я, и он находимся в своем собственном одиночестве. Несмотря на то, что мы совершенно разные, нас объединяет одно – персональная камера из одиночества. Того самого, которое описывал колумбийский писатель. Да-да. Никуда от него не деться, увы.

Со стороны я кажусь себе подростком Савенко. В голове раз за разом проигрывается песня Бориса Белокурова (Усова) «Остров-крепость»:

 

Прямые как принципы улицы-линии, цирк зажигает огни

Ах, лучше бы люди были бы свиньями, только бы не людьми

Улетаю, но злой путь преграждает стенка, Гумилев бы сказал, что потом

Я казался себе подростком Савенко, заспиртованным казался котом

 

Я стою на углу своего перекрестка, похожего чем-то на крест,

Шаг вперед – здесь никто никого не убьет, никто никого не съест,

Но солнце стремительно завершило равнодушный свой поворот,

И я отдал бы жизнь, но я точно знаю, что ее никто не возьмет.

 

Я твержу себе, что это обычная весенняя хандра, нелепая депрессия и подступающий кризис среднего возраста. Твержу... А в это время космические корабли бороздят просторы Вселенной, сверхновые звезды рождают новые вселенные, а черные дыры пожирают останки старых. Все счастливы. Осталось только досмотреть этот спектакль жизни до конца, чтобы понять одну единственную вещь, ради которой мы, быть может, и живем на этом свете...

 

Александр 'Mr. Milcat' Аверин

_________________________________


[1] Сто лет одиночества – роман колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Признан шедевром латиноамериканской и мировой литературы.

[2] Лангольеры – пожирающие прошлое существа из романа Стивена Кинга с одноименным названием.