Челдон. гл. 8. Неблагонадежный

               
                глава 8. НЕБЛАГОНАДЕЖНЫЙ


           Во время ужина — приема пищи —  такого же, хренового,  как и обед, нам объявили приказ: на 20.00 назначен общий сбор — построение —  в солдатском клубе.
           Мы, маргиналы, прибыли в клуб к назначенному часу.
           Очаг культуры уже гудел, как улей. Брюнетка, со сцены, попросила тишины, и объявила, что сейчас она будет зачитывать список пассажиров вылетающих сегодня ночью. Затем, эти пассажиры должны подходить к стоявшему в партере столу, за которым сидели два мужика, и получать билеты.
           Услышав свою фамилию, я подошел к столу и стал в очередь.  Когда подошел мой черед, я отдал свою визу одному из мужиков.  Мужик  сверил визу со списком, отметил, и передал ее второму мужику.  Оба мужика говорили по-русски, но между собой переговаривались на иврите.  Второй мужик попросил меня расписаться в ведомости и  вручил  билет. Я, было, собрался уходить, как он вдруг спросил, будто невзначай:
           — Вы один летите?
           — Да!
           — Тогда подойдите, пожалуйста, вот к той даме, — и указывает на брюнетку.
           — ?  ?  ?
           Брюнетка к тому времени уже закончила зачитывать список,  и беседовала, на сцене, с двумя нашими маргиналами, которые получили свои билеты раньше меня.
           Подхожу, извиняюсь за беспокойство, «докладываю», что меня попросили к ней подойти.  Брюнетка, оторвавшись от беседы с маргиналами, коротко:
           — Вы один летите?
           — Да!
           — Тогда минутку подожди, не уходите, я к вам сейчас подойду!
           Жду.  Думаю: неужели моя новая родина хочет дать мне — первое задание!
           Брюнетка закончила беседовать с маргиналами, подошла ко мне и снова задала свой, заставивший меня задуматься, вопрос:
           — Так вы один летите?
           — Да! 
           «Ну, давай же!»
           — Вас кто-нибудь ждет в Израиле?
           — Нет!
           — Кто из ваших родных и близких остался в СССР?
           Отвечаю.
           — Вы сами собирали ваш багаж?
           — Да!
           — Не передавал ли кто-нибудь незнакомый вам что-нибудь?
           — Нет!
           — И даже если знакомый, но содержание чего вы не знаете?
           — Нет!
           — Вы уверены?
           — Да, … уверен … 
           Так вот оно что!  Моя новая родина мне — не доверяет!
            Мерзко, больно, обидно это осознавать!
           А ведь я был готов прямо с трапа самолета — на фронт, если понадобится, добровольцем! 
           А может она права? Действительно, что я за тип? Маргиналы всегда вызывают подозрение у  спецслужб, и ячеек общества. Семьи с бабулями и внучатами — вот эталон благонадежности.  Видать, это у нас семейное — вызывать сомнение в благонадежности. Совпадение: в 1966-ом году мой батя  побывал в Венгрии, по  профсоюзной путевке.  Он мне рассказывал, как перед поездкой ему промывали мозги.   Но на тот момент батя, по мнению властей, считался  уже относительно благонадежным, он имел жену и меня, полугодовалого карапуза, в качестве «заложников». И вот, через четверть века — та же песня! Обидно! Брюнетка точно из Моссада!
        Закончив допрос, брюнетка извинилась, мол, того требуют меры безопасности, и пожелала мне всего наилучшего.

        Ближе к ночи, мы — согласно штатного расписания — погрузились в Икарусы, автобусов было три, а нас набралось, как я прикинул, человек сто,  и — выдвинулись —  в   сторону аэропорта  в сопровождении «гражданских» и венгерской полиции.

 
                Покидая чужие края
                Все спешат дембеля, дембеля!
                И куда не взгляни в эти майские дни
                Всюду пьяные ходят они!


         В аэропорт  мы  проникли опять с черного хода.  И оказались в спецзале. В спецзале   имелось три стойки регистрации, за которыми сидели — израильтяне! Стойки были обычные, с телевизорами, но отсутствовали длинные транспортерные ленты, по которым багаж попадает в общее багажное отделение. Транспортерные ленты были короткие, в конце каждой ленты стояли багажные телеги, те, которые сцепляют  паровозом и тянут к самолетам. Грузчиками были тоже израильтяне.  Они снимали прошедший через телевизор багаж и складывали его в телеги. В конце каждой транспортерной ленты, сбоку, стояли небольшие столики, типа столовских.  Когда    какой-нибудь предмет в багаже спецпассажира, проходя через телевизор,  вызвал подозрение, то чемодан, или баул, снимали с ленты, клали его на стол, приглашали владельца, открывали в его присутствии багаж, выясняли что к чему, снова закрывали, и уже затем клали в багажную телегу.
        Получив багажные талоны, и оставив с собой только ручную кладь, из ручной клади у меня имелось лишь билет, виза и пачка сигарет, все направлялись к  металлодетектору.  У металлодетектора тоже орудовали израильтяне. Чуть дальше, за  металлодетектором, находилась стойка пограничного контроля, за которой скучал пограничник.  Многие  спецпассажиры, остолопы, и на этот раз зачем-то совали ему свои билеты и визы, я свои  показывать не стал, так как понял, что ему это на хрен не  надо. А пограничник, приклеив улыбку, только кивал в ответ.
       Пройдя «контроль», мы перетекали в спецзал ожидания, где имелось несколько рядов кресел.  В спецзале кроме спецпассажиров спецрейса больше никого не было, нами заправляли брюнетка и один из мужиков, что выдавал билеты. В спецзале ожидания мы пробыли  недолго, и вскоре нас пригласили на посадку.
           Когда я вышел из здания, прямо на улицу, я  увидел перед собой  Боинг-767 с опознавательными знаками израильской авиакомпании Эль-Аль. Авиалайнер только что заправили — от него отъехала автоцистерна-заправщик.  Вокруг Боинга крутились «гражданские» с узи.  Когда я поднимался по трапу, я видел, как к Боингу подъехал паровозик из багажных телег с нашим багажом в сопровождении «гражданских».
          Наверху, на площадке трапа, у открытой двери авиалайнера, и в отсеке для приема пассажиров  нас приветствовали элегантные стюардессы и стюарды: «Шалом!», «Брухим абаим!» (Добро пожаловать!).
          Я  проник на борт красавца-Боинга. Куда там «правительственный» Ил-62, по сравнению с Боингом это — «кукурузник»!
          Все, кого я мог видеть со своего места, усевшись, начинали открывать разные крышечки и дверцы, крутить все что крутится, нажимать на все кнопки, примерять наушники радио и доставать мешочки для блевотины (наслышавшись о заграничном сервисе, они, « нанайские мальчики», видать,  думали,  что для них обязательно припасены какие-нибудь подарки!).  Не представляю, как вели себя в самолетах фалаши-эфиопы!
         Нас поприветствовали по громкой связи по-русски, в записи, так как позже я подметил, что никто из бортпроводников по-русски не говорил.  Нас поздравили с Песахом, и попросили пристегнуться привязные ремни.
        Некоторые пассажиры, еще не дослушав объявления, уже лезли к бортпроводникам с вопросами, в основном жестами, на счет жратвы и выпивки. Нас пообещали накормить сразу же после взлета.
        Когда Боинг набрал высоту и занял свой эшелон, бортпроводники стали что-то разносить по салону.  На жратву и питье это не было похоже, но вызывало бурный восторг у пассажиров…
        Незадолго до моего отъезда, мы с Иришей смотрели в кинотеатре фильм, «Паспорт» он назывался. Там была такая сцена: в салоне самолета с репатриантами  летевшем из Вены в Израиль, самолет был израильский, раздавали — кипы! Тогда я подумал, что это — режиссерский трюк, уж больно пародийно смотрелась сцена!  Мои извинения и респект режиссеру и актерам!  Олег Янковский, умница: «Кипы – только для членов партии!» 
        …бортпроводники разносили — кипы! Я не знаю, зачем кипы понадобились женщинам, но они их тоже брали. До меня очередь не дошла — кипы кончились, вероятно, из-за женщин. Я попросил одного нашего маргинала, которому кипа досталась, дать мне ее посмотреть, кипа была из черной плотной бумаги, разовая.
        Наконец, как и было обещано,  начали разносить наш первый израильский  заоблачный ужин.

        ХЛЕБА — НЕТ!
 
        Проведя последние сутки в замкнутых пространствах, под охраной, я уже начал свыкаться с мыслью, что хлеба нет ни на Земле, ни на Небесах! Водки — нет, виски — нет, пива — тоже нет, одно вино! Смущенные бортпроводники отвечали новым согражданам на иврите: «Так ведь Песах же!» Но и без того все находились в экстазе: на головах кипы и наушники, в руках стаканчики с вином — здравствуй новая жизнь!
        Я несколько раз  «повторил» вина и блаженно уснул под ритмичную музыку в наушниках.



                Продолжение следует