Раненые птицы

Влад прожигал жизнь заведенным порядком: вино, женщины, карты, деньги. И вся эта четверица была связана круговой порукой непознанной судьбы. Мать оставила его в пятилетнем возрасте, сбежав с каким-то богатым дагестанцем в золотоглавую Москву, отец запил и вскорости угорел в машине с чужой женой. Их обнаружили на третьи сутки безуспешных поисков по моргам и больницам в гараже соседнего дома. Похоронили в этот же день на деньги родственников и знакомых. Влада определили в интернат, где он в полной мере познал горечь безотцовщины и сладкий, но приторный вкус ранней половой жизни с доступными и никому не нужными девочками-подростками.

Дальше – больше. Армия, Афган, «черные тюльпаны», отрезанные головы друзей, жестокая месть «духам» за убитых товарищей, мастыры, набитые дурманящим афганским планом, продажные женщины всех мастей и оттенков, и многое такое о чем вспоминать не только не хочется, но и смертельно опасно…

Жизнь на гражданке, ужасные головные боли и воспоминания, врывающиеся в душу обжигающим афганским ветром, в котором нет ни грамма живительной влаги успокоения и целительного забвения.

Предатели в погонах расстреляли в его раненой душе крылатых птиц простого человеческого счастья: любви, семьи, детей…

И он ушел за кордон, к изгоям рода человеческого – п р е с т у п н и к а м закона, который, что дышло: кто повернет, тому и вышло.

Преступные законодатели судили себе подобных убийц, растлителей, казнокрадов, фарисейски закрывая личины оборотней кровавой судейской мантией.

Влад решил мстить высокопоставленным лицемерам посредством ими же запущенной криминальной машины. После каждой «стрелки» крупных авторитетов, в организации которой светился хотя бы один милицейский «крот», Влад проводил зачистку оборотней на их же квартирах, не оставляя в живых ни кого из близких «покойного»…
 
Он все больше ощущал убийство как богоданную миссию, очищение рода человеческого от скверны смертельных пороков и их носителей, а себя - врачом-хирургом, вырезающим раковую опухоль до самого основания…

И только один раз он не смог…

Пятилетняя девочка просила его поиграть с ним в мячик. В соседней комнате лежали на ложе любви ее родители, застреленные из «глушаков» в момент оргазма…

Он вспомнил интернат, девочку Вику, в которую влюбился отчаянно и бесповоротно, дрался за нее на всех переменах, избивая соперников до полусмерти, состоял на учете в милиции уже с десятилетнего возраста…

Раненые птицы его больной души встрепенулись в порыве безумного взлета со дна бесконечного падения, и  он заплакал горько как ребенок, которого никто никогда не любил…